Трактат о Фэанаро и его сыновьях

      Сыновей Феанаро постигает горе, более тяжкое, чем когда-либо прежде: ни Финвэ, ни кого-либо из погибших во время Исхода они не любили так, как отца. До сих пор они — все восемь — действовали вместе как единое целое. Теперь же дух Феанаро ушёл в Мандос…       После гибели отца 'Маитимо возглавляет народ Феанаро [185] — он становится не только наибольшим авторитетом для своих братьев, но и Главой Дома Феанаро, и Нолдораном, Верховным Королём нолдор Средиземья (все, кто мог бы не признать его Королём, остались на другом берегу). Маитмо уже приходилось принимать решения — в Форменосе, 'и от имени братьев говорить с Валар [121], но теперь Маитимо один отвечает за весь народ. Главой Дома он останется до самой смерти. Нэльяфинвэ, то есть «Третий Финвэ», действительно стал третьим Королём нолдор после Финвэ и Феанаро. Но ни на какую торжественную коронацию не было времени. Он сразу же принимает на себя эту ответственность. Действует Маитимо очень решительно, и никакие личные страдания не заставляют его медлить с выбором. ‘Маитимо примет решение о переговорах сразу после смерти отца [1].       В самый час смерти Феанаро [1, 182] к сыновьям Феанаро 'приходит посольство от Моринготто [1, 182]. Враг напуган, приведён в смятение («dismayed» [20]) разгромом своих армий и нежданной (для него) доблестью нолдор. И он посылает вестников к Маитимо, желая выиграть время для своих замыслов [20].       Посланниками Моринготто могли быть только тёмные майар; они должны были ещё при приближении к нолдор объявить себя послами, чтобы их не атаковали. Маитимо выслушивает посланника, который передаёт, 'что Моринготто признаёт своё поражение и предлагает договориться [182] (а не воевать дальше), и соблазняет сыновей Феанаро Сильмарилем [182] (то есть Моринготто говорил, что отдаст Камень, не намереваясь сделать это действительно — он использовал Сильмариль как приманку). Как сказано в «Квенте Сильмариллион», Моринготто предложил условия (мира), вплоть до возвращения Сильмариля [175]. Однако, надо понимать, что это, в общем-то, было единственным, что могло интересовать Первый Дом. Что ещё мог предложить Враг? Он не мог обещать вернуть нолдор земли или отпустить их пленников, не в его силах было вернуть убитых. Враг мог обещать возвращение всех похищенных сокровищ, но единственное, что он мог обратить в приманку — Камень. 'Враг притворяется, что хочет договориться, на самом деле задумывая причинить зло [31] тем, кто придёт.       Моринготто передаёт, что пойдёт на уступки взамен на отказ нолдор от войны — на что сыновья Феанаро не согласились бы как из-за Клятвы (Вор в любом случае не обещает вернуть все три Камня), так и ради мести Врагу за отца и за Финвэ, и потому, что Моринготто нельзя верить. 'К тому же Феанаро наказал сыновьям никогда не вести переговоров с Врагом [182, 175] — и они, конечно, не могли бы сейчас же пойти на такие переговоры.       Маитимо убеждает своих братьев притвориться, будто они согласны на переговоры с Моринготто [1], а не действительно вести переговоры с Врагом. И, видимо, излагает братьям свой замысел. Так как по «Самому раннему Сильмариллиону» и «Квенте нолдоринва», 'Маитимо убеждал нолдор [182, 184], в совете участвовали не только сыновья Феанаро, но и эльдар из их народов — это могли быть младшие лорды Первого Дома, командиры, друзья, другие нолдор, которым особенно доверяли сыновья Феанаро.       Как сказано в «Самом раннем Сильмариллионе» и «Квенте нолдоринва», 'Маитимо убеждает нолдор идти на встречу с Моринготто [184, 182] — таким образом, Маитимо рассчитывал, что на переговоры придёт сам Моринготто. Это могло бы дать возможность атаковать Врага, не сокрушая для этого Тангородрим (Феанаро предсказал, что нолдор такое не по силам [20]), а если бы Враг пришёл на встречу, можно было бы выманить его из Ангамандо, не сражаясь со всеми его войсками. В «Квенте Сильмариллион» сказано, что 'Маитимо убедил нолдор встретиться с послами Моринготто [175] — и это то, что произошло фактически: сам Моринготто, будучи трусом, на встречу не явился, только его посланники (и войска).       Если Маитимо понадобилось убеждать братьев, то видимо, кто-то из них или все шестеро вначале не соглашались на эти притворные переговоры (возможно, не соглашались с тем, что на встречу отправится именно старший из феанариони).       Маитимо вызывается идти на встречу сам и говорит об этом посланнику Моринготто (Нэльяфинвэ схватят по приказу Моринготто [182], то есть Враг знал от своего посланца, что пришедших на переговоры возглавит старший из феанариони). Также умайа и Маитимо обговаривают место и время встречи — Нэльяфинвэ решает 'прийти в условленное место и время [182].       В «Квенте нолдоринва», «Квенте Сильмариллион» и в опубликованном «Сильмариллионе» говорится, что нолдор «had as little thought of faith as had Morgoth» [1, 182, 175]; в «Самом раннем «Сильмариллионе» примерно то же говорится именно о Маитимо [184], которому и принадлежал замысел притвориться, что он согласен на переговоры, и прийти. В распространённом переводе «Сильмариллиона» Н. Эстель эта фраза переведена как «нолдор были не честней Моргота», что звучит как жёсткое осуждение, более того, общее обвинение, что нолдор и именно Маитимо так же нечестны, как Лжец, что является даже не несправедливым, а абсурдным, и, как видно, это не соответствует тому, что написано в оригинале. Слово «faith» означает не только «честность», но и «вера», «доверие», и тогда общий смысл — «не больше думая о доверии, чем Моринготто»: нолдор не доверяли Моринготто, как и он не доверял им. Маитимо, зная, что Моринготто — Лжец, не верит его словам, не ожидает, что Моринготто пойдёт на те уступки, что обещал, и действительно вернёт Сильмариль в обмен на отказ нолдор от войны (как чуть позже его братья не поверят, что Моринготто освободит Маитимо, если они уйдут [31]).       Если же понимать здесь «faith» как «честность», фраза может означать «не больше думая о честности, чем Моринготто». «Самые ранние «Анналы Валинора» говорят: «Ибо Моргот притворился, что договаривается с ним, а Майдрос притворился, что желает этого [переговоров], и каждый либо замышлял зло другому, либо явился с войсками на переговоры». Здесь в полной мере дается объяснение действиям каждой стороны: Моринготто изначально не планировал переговоров и потому выслал армию, нолдор же, не веря Врагу, использовали встречу как возможность сразиться лицом к лицу. Если бы замысел Маитимо удался, то он сумел бы разбить Моринготто малыми жертвами (возможно, погибнув сам в этой схватке), и не было бы веков войн, и многих жертв, пленников…       По «Квенте Сильмариллион», обе стороны пришли с большими силами, чем было уговорено [175], но в «Серых анналах» это уточняется: «против уговоренного, пришли на переговоры с больши́ми силами» (не «бо́льшими») [20]. По распространённому переводу «Серых анналов» кажется, что здесь всё так же, как в «Сильмариллионе»: «оба они пришли на место встречи с силами большими, нежели было уговорено» (то есть стороны условились, сколько войск возьмут на переговоры). Но это ошибка — в оригинале сказано: «Therefore against covenant each came with great force to the parley…"[20]. То есть речь идёт совсем не о том, что Маитимо обещал привести на переговоры некое число воинов и заранее задумал нарушить это обещание, и неверно, несправедливо за это упрекать Маитимо в бесчестии. Как видно из текста оригинала «Серых анналов», ни обещания, ни оговоренного числа воинов не было, а было обсуждение условий встречи: в назначенном месте, в назначенное время, и, видимо, без войск. При этом Маитимо не мог верить, что Моринготто действительно намерен договориться о мире и отдать Сильмариль («Маитимо имел не больше доверия, чем Моринготто» [1, 175]), значит, Враг готовит некую ловушку; и догадываясь об этом, Маитимо пришёл на переговоры заранее и укрыл в засаде войска, явно превышающие необходимые для сопровождения посольства. Общепринято предполагать, что они были нужны, чтобы атаковать посольство Моринготто, но 'обе стороны задумывали причинить зло друг другу (притворяясь, что хотят переговоров) [31], а нападение на присланное посольство не нанесло бы заметного урона Врагу и было бы бессмысленным. Это дополнительно подтверждает, что Маитимо намеревался атаковать самого Моринготто. Войска могли быть взяты для этого нападения (например, когда обман Врага откроется), а возможно — на случай необходимой защиты.       Но Моринготто выслал намного больше сил, чем феанариони, и среди его слуг были Валараукар. Они подстерегали Маитимо в засаде [182]; видимо, и Маитимо укрыл свои силы как засадный отряд. Когда начался бой, этот отряд должен был тоже вступить в схватку. Тогда Маитимо и его воины сражаются с несколькими Валараукар. 'Маитимо был разбит в этой схватке [20] (то есть его воины были разбиты благодаря этому обману Моринготто). Всего несколько дней назад 'Феанаро с немногими друзьями сражался против нескольких Валараукар и был смертельно ранен [20]. Но Маитимо не пытаются убить — 'по приказу Моринготто его захватывают живым [182] (Моринготто, отправляя это мнимое посольство с Валараукар в засаде и зная, что посольство нолдор будет возглавлять Нэльяфинвэ, приказал схватить Маитимо живым). Валараукар уже сталкивались с Маитимо, и у них были причины его ненавидеть — 'эти демоны бежали от него и его братьев в Ангамандо [20], и в Битве-Под-Звёздами было истребление Валараукар [182], т.е., несколько из них было убито. О том, что в Ондолиндэ было убито двое из Валараукар [150], знают все и прославляют этот подвиг, но не рассказано о том, что двое или больше Валараукар были убиты Первым Домом в их первой же битве (хотя и упоминается, что ни одно предание ни в силах поведать о доблести Феанаро и его сыновей в Битве-Под-Звёздами [182]).       По «Квенте Сильмариллион», всех, кто пришёл с Маитимо, перебили [175]. Как сказано в «Квенте нолдоринва», 'большинство из тех, кто сопровождал Маитимо, убили [182] — то есть меньшая часть воинов нолдор, которые отправились в это посольство, остались живы. В целом отряд был разбит, и о судьбе немногих, оставшихся в живых, нолдор Младших Домов, с чьих слов писался «Сильмариллион», могли не знать. Выживших феанорингов враги могли схватить и увезти вместе с Маитимо или бросить на поле боя. Или и то, и другое.       Плененного Маитимо 'привозят в Ангамандо [182] («carried to Angband»). Маитимо с места переговоров увозят, а не ведут или гонят (как часто будут поступать с пленниками позже) — пеших пленников могли бы нагнать войска феанариони.       Так Маитимо, старший сын Феанаро, попал в ловушку, расставленную Моринготто [31]. Как видно по его действиям, он и не верил Моринготто — значит, и ожидал от него ловушки, но задумывал обратить её в возможность победить.       Враг берёт Маитимо в заложники, обещая (через посланника) освободить Нэльяфинвэ, только если нолдор либо вернутся в Валинор, если смогут, либо уйдут из Валариандэ далеко на юг [31]. Враг мог знать от соглядатаев, видевших пожар, что нолдор сожгли корабли, а, с другой стороны, не знал, как они вообще сумели достичь Эндорэ, поэтому ему не было известно, есть ли у нолдор возможность вернуться обратно на Запад 'Моринготто обещает, что будет мучить Маитимо, если нолдор не захотят уйти [31].       Вероятней всего, сам Маитимо знает о том, чего Моринготто потребовал от его братьев. И до того, как Тёмные сообщили ему об их решении, Маитимо не мог не понимать, что условия Моринготто неприемлемы для сыновей Феанаро. Вскоре посланник возвращается с отказом, о чём Маитимо, видимо, узнаёт.       Попытка Моринготто использовать старшего из феанариони против его братьев и так заставить их отступить провалилась. Это один из обычных методов Моринготто: как сказано в «Осанвэ-кента», он пытался принуждать Воплощенных обманом, ложью, устрашением, терзая тела и души и угрожая замучить любимых [74]. И здесь угрозу мучить любимого брата Враг совмещал с ложью. 'Моринготто угрожал, что будет мучить Маитимо, если сыновья Феанаро не согласятся на его условия [20], т.е. подразумевалось, что пока пленника не мучат, но 'Маитимо подвергли пытке, когда его забрали в Ангамандо и до того, как Моринготто решил использовать его как заложника [175].       Нередко думают, что Маитимо был только заложником и всё время плена был повешен на Тангородриме, так как в «Сильмариллионе» написано только об этом. Почти во всех текстах, начиная с «Лэ о Лэйтиан», описано пребывание Маитимо на скале (он висел на одной руке, и когда к вратам Ангамандо пришёл Нолофинвэ, и когда Финдекано пришёл освобождать Маитимо [20]), но это не значит, что все долгие годы плена Маитимо провёл в этом положении. Скорее, только это могли описать подробно, так как освобождение Маитимо стало широко известным и вошло в песни (как «Лэ о Лэйтиан» [116]), тогда как о том, что происходило внутри Ангамандо, могли узнать только от самого Маитимо или, возможно, от пленников, что находились в Ангамандо одновременно с ним и получили свободу. А текстов Первой Эпохи, написанных летописцем Первого Дома, не сохранилось, о чём ещё будет сказано. Однако в текстах, сведения из которых не вошли в опубликованный «Сильмариллион», есть подтверждения тому, что Нэльяфинвэ не оставался подвешенным на Тангородриме всё время плена.       Из «Книги утраченных сказаний» известно, что Моринготто также держал Нэльяфинвэ как пленника, которого допрашивал: «Маитимо пытали, потому что он не раскрыл тайны искусства нолдоли в создании самоцветов» [273]. И эти допросы не могли заключаться только в том, что феанариона подвешивали за руку на скале — в течение многих лет плена Моринготто и его слуги не могли не увидеть, что этот способ не действует, и не пробовать добиться своего различными пытками. Кроме того, если Моринготто желал узнать от Маитимо о нолдорском искусстве создания самоцветов, он, видимо, требовал как рассказать словами, так и показать, каким образом их создают, а это невозможно на скале. Исходя из того времени, что Маитимо был в плену, мы можем заключить, что долгое время нолдо оставался внутри Ангамандо, и его допрашивали, потому что он не соглашался открыть то, чего от него желал Враг.       Однако можно задаться вопросом — зачем Моринготто тайны создания самоцветов? В Амане многие нолдор доверяли Мэлькору и даже учились у него, но он не разузнал у них о создании драгоценных камней, а теперь требовал этого от Маитимо. Но в Амане 'Мэлькор жаждал завладеть Сильмариллями [14] гораздо больше, чем любыми другими самоцветами, а теперь, казалось бы, 'похитил их и вставил в свою Железную корону [111], но не мог даже взять их в руки — 'прикосновение к благим Камням сожгло руки Моринготто дочерна, и он не мог избавиться от ожогов [111]. А по тому, что при песне Лутиэн Сильмарилли засияют и станут намного тяжелее для Моринготто [4] можно видеть не только саму их способность к осмысленным поступкам, выбору, о чём говорилось ранее, но и то, какой именно выбор они делают — Камни тоже осознанно сопротивляются Моринготто, как и сам Маитимо. Камни — в короне Врага, как в плену у него, но ему не подчиняются.       Представляется, что с этим так или иначе связано желание Моринготто выпытать тайну создания самоцветов — то есть сияющих камней, ведь 'рукотворные самоцветы были изобретением Феанаро, и они сияли [5] — у сына Феанаро; но Враг ничего не достиг.       Кроме того, по «Серым анналам», Моринготто узнал о многом из того, что произошло после мятежа Феанаро (т.е., после того. как Фэанаро пришёл в Тирион, хотя приговор об изгнании ещё не был снят, и призвал народ к Исходу), в чём увидел семена раздоров между его врагами, только от эльдар, взятых в плен уже после Дагор Агларэб [20]. Таким образом, от Маитимо за все годы плена враги не узнали о том, как совершался Исход (хотя наверняка желали знать, как и зачем нолдор пришли в Эндорэ).       В том же фрагменте «Серых анналов» сказано, что лишь тогда (уже после Дагор Агларэб) эльдар узнали (видимо, от беглецов), что Сильмарилли целы и вставлены в Железную Корону [20]. Однако Пенголод, автор «Серых анналов», мудрец из Гондолина, рождённый в Нэврасте, мог писать, когда об этом узнали нолдор Младших Домов и мориквэнди, а не нолдор Первого Дома.       Можно заметить, что в текстах Предначальной Эпохи приведено немало подробностей о Старшем Доме (о Мириэль, о втором браке Финвэ и отношении к нему Феанаро, о том, у кого учился Феанаро, что он создавал, до каких мест доходил в своих странствиях; о том, как произношение Первого Дома отличалось от других и почему, и о его правильности; о том, кто из сыновей Феанаро унаследовал цвет волос матери, с кем близко общался Тьелкормо, о тайной кузнице, о том, что Феанаро никогда не говорил с Мэлькором, какие шлемы были у него и его сыновей, что Феанаро говорил и делал во время Исхода не только перед всем народом, но и в диалоге с тэлери, совете с сыновьями, в Лосгаре, перед смертью). А с наступлением Первой Эпохи сведения о событиях, в которых участвовал Старший Дом, становятся куда более размытыми, если их свидетелями не были Младшие Дома, о многом может быть упомянуто вскользь. Отсюда видно, что авторами текстов о Первой Эпохе были нолдор Младших Домов (а также синдар и люди); основные источники — это уже упомянутые «Серые анналы» и «Квента Сильмариллион», которая была составлена людьми на основе рассказов уцелевших гондолиндцев, нарготрондцев и дориатрим. И если о посланнике Врага, пленении Маитимо и втором посланнике — к Макалаурэ, всё ещё написано достаточно подробно, то о дальнейшем — в основном то, что мог видеть и узнать Финдекано, когда спасал Маитимо (это время уже выходит за пределы «Анналов Амана»).       О том, что Маитимо в плену мучили, не только вешая на Тангородриме, ясно сказано в «Самом раннем «Сильмариллионе» и «Квенте нолдоринва»: «Моргот взял Маэдроса в плен и пытал его, и подвесил его на скале за правую руку» [184, 182]. Как ни кратко изложение, видно, что «пытал» и «подвесил на скале» — это два отдельные действия, сначала Маитимо пытали иначе (что подтверждают и другие тексты: так, по «Квенте Сильмариллион», 'Маитимо стали мучить ещё до того, как Моринготто потребовал от феанариони уйти, а повесил его на скалу уже после их отказа [175]).       Сведения о том, когда это происходит, разнятся. По «Серым анналам» нолдор прибыли в Эндорэ в 1497 Г.В., спустя более, чем семь лет от начала года, в том же году Валар происходит Битва-Под-Звёздами и переговоры, Маитимо берут в плен и Моринготто предъявляет свои условия феанариони, а Маитимо вешают на скалу только в следующем, 1498 Г.В. [20]. Если это происходит в начале 1498 Г.В., к этому времени прошло два-три года по солнечному счёту после пленения, если в конце — до десяти-двенадцати лет. По «Самым ранним «Анналам Валинора» Феанаро погиб в 2996 г., переговоры произошли в 2997 г. (т.е., в самом начале года), в том же году Моринготто требует от братьев Маитимо уйти, а в 2998 г. вешает его на Тангородриме [31]. В этом случае от пленения до скалы проходит десять-двадцать солнечных лет.       Таким образом, по разным хроникам Маитимо допрашивают внутри Ангамандо от двух-трёх до примерно двадцати лет. А возможно, что разные источники правы одновременно, и Нэльяфинвэ вешали на скалу и вновь снимали с неё не однажды. При этом, 'поскольку Маитимо был освобождён в 5 г. П.Э. [20], всего, по «Серым анналам», он остаётся в плену двадцать шесть-двадцать восемь лет.       Когда Моринготто решил перейти к этой пытке, 'запястье Маитимо заковали в наручник (наручник был «из кованой стали» [116], а не снабжённый замком), для чего нолдо должны были привести в одну из кузниц в Ангамандо.       И после, выведя наружу, 'подвесили Маитимо над отвесным обрывом [116] за правую руку [184] на большой высоте — 'от взгляда вниз, с «каменной короны» Тангородрима, могла закружиться голова [116] даже у эльдар. 'Нэльяфинвэ был прижат к скале за запястье [175] — видимо, с помощью заклятья. 'Это было тяжёлой пыткой [116] (что не означает, что другие, через которые прошёл Маитимо, были легче). Но 'Маитимо был прижат к скале [175] заклятьем, а не висел на цепи долгое время всем весом своего тела, иначе никакие мышцы-суставы не выдержали бы.       Маитимо подвешивают на скале так, чтобы никто не мог достать его [31], на большой высоте, значит, Моринготто самое меньшее ожидает, что феанариони придут освобождать его. Из-за того же страха Моринготто, что нолдор могут прийти и освободить Маитимо, могли выбрать столь отвесную скалу или обработать её так, чтобы эльфы не могли взобраться по ней снизу (когда Финдекано придёт спасать Маитимо, он сможет подняться по подножию, но не выше [175])       Манвэ, которому птицы приносят вести обо всём, что его зоркие глаза не могут увидеть на земле, посылает Орлов поселиться в скалах Севера и наблюдать за Моринготто и они, недосягаемые для орков и даже Валараукар, становятся великими врагами Моринготто и его народа [184] (то есть нападают на его слуг). В «Неоконченных сказаниях» Воронвэ спрашивает: «А разве не видел ты орлов? Это народ Торондора, что некогда жил на самом Тангородриме, пока Моргот не был столь могуч, а со времен гибели Финголфина живет в горах Тургона» [87] — как видно отсюда, Орлы Манвэ жили и на Тангородриме вплоть до Дагор Браголлах. Таким образом, после того, как Маитимо подвесили на Тангородриме, Манвэ должен был вскоре узнать об участи феанариона от Орлов.       Так как Орлы Манвэ не только наблюдают с вышины, но и нападают на слуг Моринготто, Маитимо мог не раз видеть их во время своего плена, когда был вне Ангамандо.       Кроме этого, оставаясь на скале, Маитимо мог видеть ‘скалы, величественные, но чёрные и голые [177], да войска тварей Моринготто.       Наручник Маитимо называют зачарованным [184] (именно это позже помешает Финдекано снять его с руки друга). Но у Моринготто и его слуг не было смысла вкладывать силы в создание зачарованного браслета, который мешает освобождению, если они не ожидали, что кто-то может освободить Маитимо. Притом не так, как могло бы спасти нолдо явившееся войско Запада, разбив силы Ангамандо — в этом случае зачарованный наручник не помешал бы. Помешать он мог только попыткам освободить Маитимо, сняв его со скалы. Подняться к Маитимо и унести его мог разве что один из Орлов Манвэ.       Возможно, Моринготто и его слуги ожидали, что Орёл попытается спасти нолдо или же не ожидали, но он действительно пытался его спасти; в последнем случае только после этого имело смысл создавать зачарованные оковы, до того они могли быть обычными.       Но Маитимо во время своего плена не только страдал под пытками врагов, стойко сопротивляясь и отказываясь исполнить требования Тёмных. О Гвиндоре говорится, что он после плена «превратился в согбенную, робкую тень былого обличья и былой доблести» [190] (несмотря на то, что Гвиндор в плену вооружился, напал на стражников и бежал, лишившись руки при побеге [190]). А дух Маитимо после пережитых в плену мук пылал подобно белому пламени, и он казался возрождённым из мёртвых [36], горячим, полным энергии и вызывающим ужас («keen and terrible» [36]) во врагах. И 'орки бежали от света его лица [36], что не может быть воздействием заточения и мучений как таковых и, видимо, даже отваги и стойкости перед Тёмными. Было ещё нечто удивительное, что Маитимо совершал и что происходило с ним в годы плена, хотя об этом можно только догадываться по тому, как пережитый плен изменил Нэльяфинвэ. То, что в его лице был свет, вызывает в памяти то, что говорилось о некоторых пророках; и орки боятся этого света… В текстах нет никаких упоминаний о том, что же совершил Маитимо в плену, после чего (после десятилетий в Ангамандо, рядом с Моринготто, его слугами, орками), дух его пылал белым пламенем, а в лице был свет, какого не было, когда он только пришёл из Амана*… и подобного не говорится больше ни о ком из эльфов.       Начало новой Эпохи знаменует восход Луны на западе, и эльфы Средиземья с восхищением и надеждой смотрят [20] на новое Светило, а когда Тилион семь раз пересёк небо [276], наступил Первый Восход Ариэн. Завершилась долгая, долгая ночь, которая для нолдор длилась около полувека по солнечному счёту (с 1495 Г.В., когда погибли Тэльперион и Лаурэлин [112]), и вокруг стало светло. Примерно в это время, 'когда к Ангамандо приходит Нолофинвэ, Маитимо был подвешен на Тангородриме [20], на западном пике [20]. Поэтому Первый Восход Тилиона и Первый Рассвет Маитимо мог видеть как никто другой, с высоты, когда просторы заливает новый золотой свет, и, видимо, первым из всех эльдар. 'Тогда облака над Средиземьем вспыхнули, и все туманы мира задымились и засияли золотом [20] (кто мог бы рассказать об этом летописцам — не сам ли Маитимо, видя все с пика гор далеко вокруг?), и в небеса с запада поднялось новое Светило. И Нэльяфинвэ мог увидеть сходство сияния новых Светил с сиянием Тэльпериона и Лаурэлин.       После Восхода войска Моринготто (которые до сих пор были внизу, возле Тангородрима) в страхе укрываются под землёй [20], что может видеть Маитимо. А вскоре 'Нолофинвэ проходит через Дор-Даэдэлот, его воины ударяют в ворота Ангамандо, и голос их труб потрясает пики Тангородрима. Маитимо, слыша это, громко кричит, но его голос теряется среди каменного эха [20] — Нолофинвэ не слышит Маитимо, не замечает его, как и никто из его воинства. Как и Финдекано, который тоже должен быть у Ангамандо в это время, но не знает, как близко от него Маитимо. Моринготто не отвечает на вызов (после Восхода Анор он в страхе укрылся в самой глубине Ангамандо [20], то есть бросил даже свой трон, а новое войско он мог счесть авангардом воинства Запада). Нолофинвэ отступает от Ангамандо [20], и Маитимо вновь остаётся один на скале. 'По «Поздним «Анналам Белерианда» войско Нолофинвэ уходит из Дор-Даэдэлот сразу [165], по «Серым анналам» — только во 2 г. П.Э., и тогда же приходит в Митрим (Миттаринга) из-за слухов о феанариони и чтобы дать народу отдых под защитой гор, и ставит свой первый (!) лагерь [20], но это явная ошибка: это означало бы, что Нолофинвэ, бросив вызов, целый год в бездействии оставался возле Ангамандо, и Младшие Дома, перейдя Хэлкараксэ, без отдыха целый год скитались возле стен Ангамандо прежде, чем приходят в Миттаринга и ставят свой первый лагерь.       Теперь Маитимо знает о том, что оставленные в Арамане Младшие Дома сумели добраться до Средиземья, хотя неизвестно, догадался ли он, каким путём они пришли.       Моринготто укрывает свою твердыню от нового светила тёмным облаком и великим смрадом [20], и после этого Маитимо со скалы (в те времена, когда его на скалу вешают), уже не может видеть Анор и Исиль, солнечные дни и лунные ночи: над Ангамандо снова темно.       Лишь земля в северных краях дрожит от грохота кузниц Моринготто — он готовится к войне [20], похоже, с Валар. Если даже нолдор вдали от Ангамандо слышат отголоски этого грохота, наверное, слышит и Маитимо.       Так проходят годы — до ‘прихода Финдекано в 5 г. П.Э. [20].