Трактат о Фэанаро и его сыновьях

      Когда Лутиэн вместе с Хуаном победили Саурона и освободили с Волчьего Острова многих пленников, 'Хуан сказал, что его судьба не ведёт в Ангамандо, и ушёл [306] (он направился спасать Берена, а не добывать Камень для Эльвэ). 'Освобождённых узников он привёл в Нарготронд [20] (в то время как Лутиэн и Берен остались в лесах). 'Пёс вернулся к своему хозяину, Тьелкормо, потому что был верен ему [20, 4] — но если Хуан по-прежнему хранил верность Тьелкормо, то не мог за спиной хозяина, против его воли лишить его возлюбленной. Отсюда тоже видно, что в действительности история была иной, чем обычно думают.       Тьелкормо принял Хуана, 'он и Хуан продолжали любить друг друга [41, 4], и более того — 'Хуан заслужил похвалу и благодарность Тьелкормо [137]. Первый Дом всегда придавал особое значение верности и со времён Арамана отвергал тех, кто по любым причинам вставал на сторону тех, кто мешал Первому Дому в достижении целей. И, конечно, Тьелкормо не стал бы хвалить или благодарить Хуана за предательство. То, как нолдо принял Хуана, показывает — Тьелкормо одобрял его действия и, вполне возможно, знал об этом заранее.       Похвалу и благодарность Тьелкормо Хуану называют «скудной», «очень малой» [137] — видимо, считая, что за то, что Хуан сделал для победы над Сауроном, очищения земель от врага и освобождения пленных, он достоин куда большего. Но стоит помнить, что от момента возвращения Хуана и до того, как братья покинули Нарготронд, прошло меньше одного короткого, зимнего светового дня. То есть времени как-либо чествовать Хуана просто не было. Фэанариони только что получили вести о поражении Саурона и гибели Финдарато, что, как мы видим из предыдущих глав, не могло не вызвать в братьях скорбь. К тому же в Нарготронд пришли освобождённые пленники, среди которых могли быть воины Первого Дома — и значит, Лорды Дома должны были заботиться о своих, а не слагать песни в честь подвига Хуана. И как уже было сказано, всего через несколько часов (до захода Солнца [41]) Тьелкормо и Куруфинвэ были изгнаны из Нарготронда.       Видимо, вывод о том, что после возвращения Хуана к хозяину 'любовь между ними уменьшилась [41] сделали те, кто не знал, что Хуан увел Лутиэн с ведома хозяина, просто чтобы пояснить, как после такого поступка развивались отношения меж Охотником и Хуаном. Фактически, за то краткое время, что нарготрондцы могли наблюдать фэанариони, они могли только заметить, что любовь между Тьелкормо и Хуаном сохранилась, но не оценить, стала ли она меньше.       Освобождёнными могли быть не только эльфы — на Острове могли быть и люди, и тогда их тоже привели в Нарготронд — что вполне возможно, тем более что, согласно упоминаниям, в Нарготронде люди были и раньше. 'Хуан и освобождённые пленники и рабы [4] принесли в Нарготронд и вести: о гибели Финдарато, о великих деяниях Лутиэн [20], о том, что Лутиэн освободила Тол-ин-Гаурхот, о победе над Сауроном и разрушении башен [137] крепости на Тол-ин-Гаурхот. 'В истории известно только три случая, когда Хуан говорил на языке эльдар [4], и не с нарготрондцами, так что Хуан принёс вести Тьелкормо. От него фэанариони могли узнать о событиях на Тол-ин-Гаурхот более точно и подробно, чем нарготрондцы, услышавшие рассказ пленных.       После чего в Нарготронде поднялось смятение [119], подобное нарастающему шторму [137] — как пишут, потому что теперь открылось предательство братьев [119]. Однако освобождённые знали о событиях на Тол-ин-Гаурхот, но не могли знать даже о действиях и речах Тьелкормо и Куруфинвэ в самом Нарготронде. Тем более не могли ничего знать о планах, тайных целях или мотивах фэанариони — то есть ни о чём из того, что могло бы стать «разоблачением».       Правда, Саурон, издеваясь над Финдарато, говорил: «Возможно, когда твой народ узнает о том, что ты замурован в этих стенах в ужасных муках, то выкупит своего короля золотом, драгоценными камнями, и надменные сердца устрашатся; а возможно, гордый Келегорм сочтет тюрьму соперника ничтожной, а корону и золото сам удержит» [307]. О том, что Тьелкормо и Куруфинвэ хотели оставить Финдарато в плену ради захвата власти в Нарготронде, говорилось во многих текстах, но, в сущности, это не подтверждается ничем, кроме слов Саурона (который, конечно, ничего не знал о намерениях фэанорингов, но просто издевался и всегда был рад оболгать врагов и посеять меж ними рознь). Возможно, Саурон говорил о том же не однажды; если его слышали рабы и пленники, они могли позже рассказать об этом в Нарготронде. Но жители Нарготронда не могли не понимать того, что у пленных не может быть никаких новых правдивых сведений о фэанариони. Так что те, кто повторяет слова о желании фэанариони захватить власть в Нарготронде, фактически повторяют слова Саурона и распространяют ложь Севера (как мы увидим позже, это не единственная ложь Темных, которая вплелась в историю о Лэйтиан).       За исключением тайного посольства в Дориат и желания узнать вести о Финдарато (о чём тоже не знали пленные), все дела Тьелкормо и Куруфинвэ были известны нарготрондцам и до прихода бывших пленников и рабов: и речи братьев, и то, что они привели Лутиэн и какое-то время удерживали её, и то, что устроили пир в честь Лутиэн, и рассказ Лутиэн о том, что Финрод и Берен в плену и в муках. 'И тогда нарготрондцы не хотели думать о бедах Финдарато или прислушаться к Артарэсто [122].       Но пленные, рассказавшие о гибели Финдарато, могли спросить самих нарготрондцев, отказавших в помощи своему королю [137], предавших его — а почему Финдарато пошёл на Тол-ин-Гаурхот только с десятью воинами, а не с войском Нарготронда? И тогда у нарготрондцев внезапно открылись глаза — хотя они и бросили Финрода, виновны в этом не они, а Тьелкормо и Куруфинвэ; это фэанариони, никогда не приносившие присяги Финдарато, предали его и околдовали его народ… 'Нарготрондцы чувствовали стыд [41], но ни в одном тексте не говорится, что они винили самих себя, раскаивались в своём предательстве или трусости, или в равнодушии к слезам Лутиэн. Вместо этого жители Нарготрондца отыскали тех, кто во всём виноват и 'возненавидели Тьелкормо и Куруфинвэ [20].       Жители города горько оплакивали гибель Фэлагунда, и часть из них 'говорили, что «дева решилась на то, на что не решились сыновья Фэанаро» [4] — отправилась на Тол-ин-Гаурхот и победила Саурона, а фэанариони с их войском не сделали этого. Фэанариони упрекали в недостатке отваги те, кто сам от страха не пошёл за Финдарато, из-за кого ни фэанариони, ни Артарэсто не могли направить воинство против Саурона… Многие нарготрондцы, однако, понимали, что действиями 'Тьелкормо и Куруфинвэ руководил не страх [4] — фэанариони, которые истребляли волколаков и предотвратили вторжение тварей в Нарготронд, в страхе не упрекнёшь. Но, не желая обвинять себя, нарготрондцы 'обвинили Тьелкормо и Куруфинвэ в предательстве [4]: если братьям хватило бы отваги самим пойти на Тол-ин-Гаурхот, а они не пошли, значит, поступили так специально, чтобы погубить Финдарато.       Похоже, нарготрондцы ожидали и считали долгом Тйелкормо и Куруфинвэ собрать свои войска и идти спасать короля Нарготронда при очень малых шансах на победу. В то время как вассалы этого короля, те, кто приносил присягу Финдарато, оставались бы в безопасности в своём тайном городе дожидаться вестей об победе, гибели или плене фэанорингов. То, что фэанариони не оправдали таких ожиданий, по мнению нарготрондцев, и было «предательством» или «чёрными замыслами».       Поднявшийся шум не могли успокоить никакие слова Тьелкормо [4]. Написано, что теперь жители Нарготронда 'освободились от владычества фэанариони [4] — мы уже упоминали ранее, как нелогично, что ни Финдарато, ни Лутиэн не могли ничего сделать с этими могущественными чарами, а после возвращения пленных и рабов эти чары внезапно исчезли сами собой. И более того, теперь Тьелкормо снова говорил к народу Нарготронда, стремясь урезонить нарготрондцев (когда братьев стали обвинять, но ещё не хотели убить), но его слова не соответствовали желаниям нарготрондцев — и они не только не были околдованы, но даже не успокоились, а распалялись всё больше.       Однако, как бы ни были нарготрондцы разгневаны, они начали выкрикивать обвинения и угрозы не при Тьелкормо и Куруфинвэ, а за их спиной (когда, вероятно, фэанариони были заняты), в тронном зале перед Артарэсто, где братьев в это время не было (Артарэсто позже велит привести их [41]), Тогда, когда фэанариони и их народ не могли этого слышать, 'нарготрондцы кричали в стыде и гневе [41]:       — Идём! Убьём этих вероломных ненастоящих (или нечестных — «untrue» [41]) лордов! Почему они укрываются здесь? Что они сделали, кроме того, что свели на нет род Финарфина, коварные непрошенные гости-кукушки? Долой их! [41]       Те, кто долго бился с врагами, кто спас Артарэсто и защитников Минас-Тирита, рискуя собой и потеряв многих воинов, кто усилил оборону Нарготронда, учил его воинов, защищал его земли, истреблял его врагов, в одночасье превратились в глазах нарготрондцев в «гостей-кукушек», т.е., кукушат, которые явились на все готовое, чтобы их кормили-поили и выбросили из гнезда родных птенцов. Всё, что Тьелкормо и Куруфинвэ сделали для Третьего Дома, было мгновенно забыто — не сделали ничего, «кроме того, что обратили в ничто род Финарфина», в чём, конечно, совершенно неповинен народ Нарготронда… Притом, смотря по тому, что удобнее нарготрондцам, Тйелкормо и Куруфинвэ — то лорды, которые обязаны были спасать Финдарато, то непрошеные гости; только так нарготрондцы могли держаться позиции, при которой у фэанариони есть обязанности перед Нарготрондом и его королём, а у нарготрондцев — нет ни перед кем.       Стоит отметить, что в «Лэ о Лэйтиан» об этих обвинениях говорится: «Народ, который отрёкся от помощи своему собственному королю, теперь кричал: «Идём!» — и дальше уже приводятся обвинения [41]. В отличие от самих нарготрондцев, автор «Лэ о Лэйтиан» видел, что предали Финдарато именно они. И в «Квенте нолдоринва» тоже сказано: «оплакивали своего короля, которого бросили» [119].       Сердца народа Нарготронда снова обратились к Дому Арафинвэ, нарготрондцы подчинились Артарэсто, но тот не дозволил убить Тьелкормо и Куруфинвэ, как хотели его подданные [4]. Это противопоставление в «Сильмариллионе» («they obeyed Orodreth. But he would not suffer them to slay the brothers…» [4]) производит впечатление, что запрет Артарэсто убить родичей был неожиданным для нарготрондцев; возможно, они признали брата погибшего Финдарато королём, чтобы Артарэсто дозволил народу «отомстить», и нарготрондцы снова оказался как будто невиновны.       Но 'Артарэсто говорит мудро и медленно:       — Берегитесь, как бы вы не усугубили горе и злобу! Финрод погиб. Я король. Но теперь я приказываю вам, как приказал бы он. Я не позволю в Нарготронде действовать древнему проклятию, ведя от зла ​​к ещё худшему злу. Оплакивайте Финрода в раскаянии! Мечи храните против Моргота! Здесь не прольется кровь родичей. Но здесь не найдут ни покоя, ни хлеба братья, которые обратили в ничто Дом Финарфина. Пусть их разыщут и невредимыми поставят передо мной! Идите! Покажите учтивость Финрода! [219]       Артарэсто напомнил нарготрондцам об их вине («Оплакивайте Финрода в раскаянии!» [219]) и, возможно, пытался устыдить словами о мечах для Моринготто (он знал, что нарготрондцы воевать с Моринготто боятся и вряд ли ожидал, что без народа фэанариони, нолдор Третьего Дома действительно обратят мечи против врагов), но это не помогло. Артарэсто не мог не понимать и того, что фэанариони не могут оставаться дальше в городе, где их хотят убить. И Артарэсто вынужден был напоминать, чтобы фэанариони привели невредимыми, понимая, что их могут попытаться схватить и привести силой — что неизбежно приведет к столкновению и, быть может, сражению в самом Нарготронде. Судя по словам: «Покажите учтивость Финрода», Артарэсто запрещал не только насилие, но и неучтивость по отношению к фэанариони, когда их приведут в тронный зал.       Но Глава Третьего Дома не опровергал обвинений против фэанариони, не напоминал об их заслугах, напротив, утверждал вслед за горожанами, что братья обратили Дом Арафинвэ в ничто. Правда, слова Артарэсто переданы неточно: так, слова о древнем проклятье явно добавлены поздними авторами — Пророчество Севера для аманэльдар отнюдь не было древним, и вряд ли только страх навлечь более сильное проклятье помешал Артарэсто дозволить убийство своих кузенов. Из других его слов видно, что он вообще не хотел, чтобы такое зло совершилось.       Но если нарготрондцы боялись врагов настолько, что готовы были убить любых чужаков и десятилетия не выступали на битвы, как они решились напасть на сыновей Фэанаро, что означало бы бой со всем их народом? Судя по тому, что нарготрондцы кричали об убийстве братьев, когда сами фэанариони были далеко (их нужно было разыскать [219]), вряд ли нарготрондцы планировали открытое нападение. Скорее, они желали подстеречь Тьелкормо и Куруфинвэ и напасть исподтишка, например, когда они бьудут спать (чуть позже нарготрондцы дожидались, пока чужаки уснут, чтобы их убить, или пользовались ядами, колдовством, стреляли из засад [116], тем более не посмели бы нарготрондцы вступить в открытую схватку с такими воинами, как Тьелкормо и Куруфинвэ.       Вскоре братьев привели в тронный зал. К этому времени они, видимо, уже поняли, что нарготрондцы хотели их убить. 'Тьелкормо стоял с презрительным и непокорным видом, его взгляд был гордым и грозным, глаза горели гневом [41]. И снова можно обратить внимание на то, что Тьелкормо, которого неверно называют вспыльчивым, и в этой ситуации молча ожидал, хотя и был сильно разгневан, и у него были причины для гнева.       Куруфинвэ смотрел настороженно, держал руку на рукояти длинного ножа, и молча улыбался [41] — видимо, Куруфинвэ свойственно улыбаться в тяжёлых ситуациях. Судя по тому, что младший из братьев держал руку на рукояти ножа и был явно настороже, он ожидал нападения прямо в тронном зале и готовился защищать свою жизнь.       — Итак? — обратился Куруфинвэ к Артарэсто. — Зачем ты послал за нами, господин Наместник? Мы не привыкли стоять в твоём зале. Приди и скажи, если тебе что-то от нас нужно [41].       Судя по словам Куруфинвэ, вероятно, Артарэсто не раз бывало что-то нужно от сыновей Фэанаро, когда он был Наместником, и братья помогали ему.       Артарэсто ответил:       — Вы стоите перед королём. Но знайте, ему ничего от вас не нужно. Его волю вы пришли услышать и исполнить. Уходите навсегда, прежде чем день упадет в море! Ваш путь больше никогда не приведет сюда ни вас, ни любого сына Фэанора; отныне любовь не будет связывать ваш Дом и Нарготронд [41].       Возможно, повеление Артарэсто уйти до наступления ночи тоже связано с опасением, что на сыновей Фэанаро могут напасть ночью, несмотря на приказ не убивать и не вредить (совсем недавно нарготрондцы совершенно не слушали Артарэсто, и если однажды подчинились, это ещё не значило, что не могут тут же передумать). Артарэсто хотел защитить фэанариони и понимал, что нарготрондцы союзниками фэанорингов не будут (тем более между ними и фэанариони не может быть любви после того, что произошло), так что слова Артарэсто о том, что не будет любви и союза между Нарготрондом и фэанариони — скорее констатация факта, чем решение. Можно отметить, что он говорит — не будет дружбы между Первым Домом и Нарготрондом или Нарогом, а не «мной» или «Третьим Домом».       Однако сейчас, при фэанариони, Артарэсто не только не опроверг обвинений, но и не говорил нарготрондцам о раскаянии, не пытался пристыдить, как немного раньше, и объявил фэанариони об изгнании. Хотя принял народ, который отрёкся от Финдарато, позволил ему погибнуть, а теперь обвинял во всём фэанариони и желал убить их. Поэтому 'Артарэсто разрушил свою дружбу с сыновьями Фэанаро [195] — они уже не могли оставаться его друзьями. Но при этом Артаресто не обвинил кузенов ни в вероломстве, ни в предательстве, ни в смерти своего брата.       Согласно «Сильмариллиону», Артарэсто тогда же поклялся, что отныне не будет любви между Нарготрондом и сыновьями Фэанаро [4]. Но такая клятва за других (за нарготрондцев, легко меняющих свою позицию, притом «отныне и навсегда», независимо от будущих событий) представляется крайне легкомысленной — Артарэсто никакими действиями не мог бы обеспечить её исполнение, притом Артарэсто говорил вдумчиво, а не повинуясь порывам, и вряд ли мог быть легкомысленным.       Услышав повеление об изгнании, Тйелкормо произнёс: «Пусть будет так!», а Куруфинвэ продолжал улыбаться [4]: теперь он видел, что Артарэсто не позволит на них напасть, но наградой за все усилия братьев в Нарготронде, за истребление волков Саурона, усиление войска, попытки заключить военный союз и спасти Финдарато стали несправедливый суд, обвинения от тех, кто был виновен в предательстве и равнодушии к бедам родичей на самом деле и изгнание из города. Братья также сказали в ответ: «Мы запомним это» [219] — неизвестно, сказали это оба или только один из братьев.       Тйэлкормо и Куруфинвэ чувствовали отвращение оттого, что нарготрондцы хотели их убить [306], и они не задержались во владениях Артарэсто даже на назначенный срок, до захода солнца, а 'сразу же развернулись и ушли [4], чтобы собраться в путь. Из того, что братьям было противно от мысли, что нарготрондцы желали убить их, родичей, следует, что братья никак не могли учить нарготрондцев убивать других эльфов исподтишка, не могли они и строить планы, как бы погубить Финдарато, стремиться к тому, чтобы он умер в плену Саурона.       Как сказано в «Сильмариллионе», никто не последовал за фэанариони даже из их собственного народа — только Хуан [4]. Но неужели все воины Тйэлкормо и Куруфинвэ, воины Первого Дома, для которого верность была так важна, могли предать своих лордов? К тому же причиной отречения в «Сильмариллионе» названо то, что на Тйэлкормо и Куруфинвэ лежит проклятье [41] — но Рок нолдор не мог устрашить воинов Дома Фэанаро, разве что недавно присоединившихся из Младших Домов.       Из «Лэ о Лэйтиан» можно видеть, что всё действительно происходило иначе. 'Тйэлкормо и Куруфинвэ взяли с собой тот народ, который продолжал следовать за ними [41], и из Нарготронда были изгнаны не только Тьелкормо и Куруфинвэ, но и все фэаноринги [306] (то есть в Нарготронде мог остаться только тот, кто больше не принадлежал к Первому Дому, отрекся от него).       В «Лэ о Лэйтиан Возобновлённой» говорится, что никто не последовал за Тьелкормо и Куруфинвэ [137], но это не связывают с проклятьем, зато пишут о том, что 'фэанариони уехали быстро [137]. Когда-то осуждённый на изгнание Фэанаро покинул Тирион, не дожидаясь отведённого ему семидневного срока [72]… Но если братья уехали так скоро, они не успели бы собрать и подготовить к переселению весь свой народ (и времени до захода солнца для этого тоже было недостаточно). Они только сказали народу собраться, 'собрали снаряжение, луки и копья, своих псов, оседлали коней и умчались, как ветер [4]. Таким образом, между более ранним и более поздним текстами «Лэ о Лэйтиан» нет противоречий: фэанариони стремительно выехали из ворот Нарготронда одни, но их народ выдвинулся в путь позже. Поэтому у Тйэлкормо и Куруфинвэ и позже были свои воины, что упоминается и в «Сильмариллионе».       Так как говорится о том, что фэанариони взяли с собой народ, который всё ещё следовал за ними [137], были и те, кто отрёкся от Тйэлкормо и Куруфинвэ.       Одним из них был Тьеллпэринквар, сын Куруфинвэ. ТТо, что 'Тйэлперинквар отрёкся от дел отца [4] — редакторская вставка Кристофера Толкина в опубликованный «Сильмариллион». Она основана на фразе из эссе «О гномах и людях» «he had grown to love Finrod and his wife, and was aghast at the behaviour of his father and would not go with him». "Не ушёл бы с ним" не означает какого-то публичного отречения, которое представляется по фразе в опубликованном "Сильмариллионе". Однако 'Тйэлперинквар остался в Нарготронде [50] после изгнания своего отца, поэтому мы видим, что он отрёкся на деле от своего отца, а значит, и от Первого Дома.       Названные причины отречения представляются необоснованными. Едва ли то, что 'Тйэперинквар полюбил Финдарато [49], могло быть важной причиной остаться среди тех, кто отрёкся от Финдарато и не желал помочь ему, а потом клеветал на отца и дядю Тйэлперинквара и желал их убить. Говорится, что Тйэлпэринквар был ошеломлен, приведен в ужас («aghast») поведением своего отца, Куруфинвэ, поэтому не ушёл бы с ним [49], но непонятно, что именно из поступков Куруфинвэ могло потрясти его, если он не был в ужасе от поступков нарготрондцев — от изгнания Финдарато до убийства родичей исподтишка, с помощью ядов и колдовства. Таким образом, перечисленные причины не являются верными; настоящие причины, по которым Тьелперинквар отрёкся от Первого Дома и остался в Нарготронде, неизвестны, и, скорее всего, неприглядны.       То, что Тьелпэринквар перестал быть частью Первого Дома, подтверждают и слова Артарэсто: 'с этих пор не было любви между Нарготрондом и Первым Домом [41], все фэаноринги были изгнаны [306], но Тьелпэринквар так и жил в Нарготронде. нарготрондцы не изгнали его и не были враждебны (иначе он вынужден был бы уйти) — видимо, не стали относиться к сыну Куруфинвэ хуже, чем до того, он устраивал горожан. Кроме того, 'Тьелпэринквар позже был большим другом Кэлеборна и Галадриэль [41] (Алатариэль) — что тоже говорит о том, что Тьелпэринквар, видимо, не вернулся к своим родичам из Первого Дома.       Поэтому далее мы не будем в этом Трактате писать о его судьбе, так как Тйэлперинквар — предатель Первого Дома и больше не часть Дома. Профессор изначально видел, что Тйэлпэринквар не принадлежал Первому Дому, но до того, как определился с пониманием, как именно Тйэлпэринквар недружественен Дому, у Дж.Р.Р. Толкина были версии, что Тйэлпэринквар и вовсе никогда не был фэанорингом, а 'был сыном Даэрона или эльфом из Ондолиндэ [109] — то есть так или иначе был связан с теми, кто ненавидел Первый Дом.       Тйэлкормо и Куруфинвэ были изгнаны из Нарготронда в 465 г. П.Э. [20]. Братья покидали его 'в страшном гневе, не говоря ни слова, но затрубили в рога и унеслись прочь, словно пламя [41] или словно ветер в конце штормового дня [137]. То, что кони Тйэлкормо и Куруфинвэ могли мчаться так быстро, показывает, что они взяли с собой из Нарготронда только самое необходимое — как когда-то при уходе из Амана.