История Slender Mais

Одна петелька, две петельки, крест накрест переплетаются. Один крестик, два крестика, веки медленно закрываются. Одни веки, вторые веки, другой мир открывается. Один мир, два мира, жизнь красивее продолжается…

      «И долго мне еще так бежать? Я должна была уже быть дома».       Между темными стволами деревьев мелькнула синяя толстовка. Впервые Майси заблудилась и не имела понятия, куда бежит. Нервно поглядывая на наручные часы, она пыталась отыскать хоть одно желтоватое пятнышко на темно-серой коре, но всё было тщетно. Ее окружала пустая темнота, которую ей следует знать вдоль и поперек. Так сказал он. И она.       Наконец-то беловолосая девочка вышла к уже родному коттеджу, в окнах на первом этаже которого горел свет. А мог и не гореть, если бы сейчас слышался шелест листвы деревьев, но царила мертвая тишина. Даже Уайт шагала бесшумно. Голубоглазая знала, что это жилье окутано тайнами так же, как и весь лес.       Разве может быть что-то прекраснее, чем прохладная постель после трудного дня? Майси зашла в комнату, не обращая внимания на модного безликого, и сняла из себя запачканную толстовку. Вся майка была пропитана потом, так как сегодня девочке пришлось изрядно побегать, а еще каких-то два месяца назад она медленным шагом следовала за Слендерменом между деревьями. Подросток сбросила из себя почти всю одежду и распустила тугой хвост. Прямые пряди легли на плечи, спадая на совсем небольшую грудь и лопатки, но волосы хорошенько окутала белизна, оставив темной лишь нижнюю половину. Но Уайт даже не желала найти объяснение этому явлению. Впрочем, девочка уже редко чему находила объяснение: вокруг нее ходят двухметровые и выше существа без лица или с его частью, а в зеркалах, словно какая-то колдунья, она может разговаривать со своим будущим. Ее оберегали, а это самое главное.       Приняв душ, Майси надела белую пижаму и остановилась перед раковиной в ванной, впившись взглядом в зеркальную поверхность стекла на дверце шкафчика. На нее смотрела беловолосая девушка с почти что серой кожей. Отражение кивнуло, и Уайт открыла дверцу шкафчика под раковиной, достав оттуда ножницы для обрезания ногтей. Голубоглазая с удивлением посмотрела на взятый предмет, нахмурив брови, но стоило ей взглянуть на ее будущую версию в зеркале, как она развернулась и вышла из ванной комнаты в свою. Словно загипнотизированная, девочка подошла к рабочему столу и начала выдвигать один за другим ящики, пока в предпоследнем не обнаружила катушку красных ниток с иглой. Выхватив их из ящика, она широким шагом двинулась обратно к зеркалу в ванной. Беловолосая что-то шептала, и Майси закрыла двери, двинулась к раковине и в считанные секунды отрезала темные локоны своих волос. Они падали на кафельный пол и в раковину, оставались на белой пижаме девочки, но та смотрела только на отражение в зеркале, не понимая, то ли она там стоит, то ли ее безумие из будущего.       — Майс… — тихо прошептало отображение в зеркале, ласково улыбаясь.       И Майси бросила ножницы на пол. Сжимая катушку, она вытянула из нее серебристую иглу и начала отматывать ниточку, после чего со всей силы потянула. Нитка впилась в ее кожу на пальцах и оставила небольшой порез, когда порвалась с глухим звуком. Продев тонкую красную веревочку в ушко иглы, девочка зажала последнюю губами и, все так же глядя на отражение в зеркале, принялась вырывать ресницы, иногда с кожей. Оттянутое веко больно ударяло по глазу после того, как пучок тонких черных волосков оставался у подростка между большим и указательным пальцами, но Уайт даже не чувствовала боли. Как только ее веки стали «голыми», Майси взяла иглу уже окровавленными пальцами и поднесла к левому веку.       — Одна петелька, две петельки… — тихо начала напевать она, ласково улыбнувшись отражению, что так же ласково лыбилось девочке.       Пальцы левой руки оттянули верхнее веко левого глаза, и в тот же момент игла проколола его. Тут же оттянулось нижнее веко, и острый конец проткнул и его. Завязав маленький узелок на концах нитей, Уайт затянула ее, а потом сделала петлю, так же крепко ее затянув.       — Крест накрест переплетаются, — продолжила она напевать, и уже сделала вторую петлю, которая ложилась на первую так, чтобы это было похоже на крест.        — Один крестик, два крестика, — петелька за петелькой, вот третья, а вот четвертая, пятая, шестая. Вот второй крестик, вот третий, четвертый, пятый. По щеке начали бежать струйки теплой темно-алой крови.       — Веки медленно закрываются, — вот последняя петелька и последний крестик, узелок, и Майси без каких-либо усилий оторвала нитку, вновь оставив порез на пальце, а после приступила ко второму глазу.       — Одни веки, вторые веки, — снова узелок на концах, снова первая петелька, за ней следует вторая, которая ложится на нее, делая из них крест. — Другой мир открывается, — петелька за петелькой, петелька за петелькой, крестик за крестиком. — Один мир, два мира, — вот уже и всё готово, осталось пару крестиков из петелек. — Жизнь красивее продолжается…       Затянув узелок и оторвав нитку, Майси услышала звонкий смех, который лился отовсюду. Она выронила иглу на пол и, найдя раковину, облокотилась о нее окровавленными руками. Перед ней было то самое зеркало и беловолосая в нем. Больше она ничего не видела. Ни ванны, ни раковины, ни стены. Медленно отойдя от зеркала, девочка так же медленно спиной вперед вышла из ванны. Теперь подросток ничего не видела, кроме красных щелочек. Взявшись за поручень, который нащупала правой рукой, она попыталась сделать шаг вперед, но почувствовав сильную головную боль и боль в глазах, дернулась и чуть ли не согнулась пополам. Завыв от боли, Уайт ухватилась двумя руками за голову и тут же перегнулась через перила, с глухим звуком приземлившись на лестницу внизу. Попытавшись подняться, совсем потерявшись в пространстве, Майси только скатилась еще ниже, упершись в чьи-то ноги. Кто-то взял ее за плечо, а кто-то коснулся окровавленной щеки, но сразу отдернул руку. И было понятно, почему. Даже девочка почуяла его взгляд на своем дрожащем теле. Ледяные вектора обвили его, и чувство дискомфорта пропало. Осталась только боль, которую ощущала Майси, от которой она скручивалась, иногда махала головой, пока ее куда-то несли. Крики девочки звучали на весь дом, когда тощий человек укладывал ее в постель. Или это был не Слендермен?       Когда Уайт очнулась, боль совсем не ощущалась. Девочка сразу поняла, что что-то на ее лице есть и, ни о чем не думая, подняла руку, чтобы узнать, что это. Ее холодные пальцы коснулись гладкой ткани. Она чуть надавила о ощутила боль, присутствовал также дискомфорт, когда она двигала глазным яблоком, но это было терпимо. И тут Майси содрогнулась всем телом — она увидела свою руку на повязке, что закрывала глаза и брови. Отдернув ее от лица, девочка соскочила с кровати. Она видела контуры мебели в ее комнате, а опустив голову вниз, видела контуры своих ног. Поднявшись и протянув руки вперед, Уайт двинулась к шкафу. Было тяжело ориентироваться в черном пространстве с цветными контурами. Подросток чувствовала себя героем какого-то мультфильма с 2D графикой, когда открыла дверцу шкафа и начала глазеть в зеркало. На лице Майси находилась повязка для сна, но, как бы девочка не пыталась, точный ее цвет она не могла определить. Линии ее силуэта в отражении забавно пересекались, что придавало еще большей мультяшности ее виденью, словно она находилась в какой-то недоработанной компьютерной игре. Подросток положила левую ладонь на холодную поверхность зеркала.       — Неужели… — Прозвучали эти голоса, и они были правы. Я ведь действительно исчезла, — она изогнула брови, подняв внутренние уголки вверх, но из-за повязки их не было видно. — Кто же я теперь, раз…       И тут девочка осознала, что не помнит свою фамилию и, тем более, второго имени, которое она и без того вечно забывала. Ей стало как-то… радостно, и она даже засмеялась своему же отражению.       — Исчезла, испарилась! Есть только она, — Майси ткнула указательным пальцем в зеркало, произнося слова с иронией. — И я верю ей.       Девочка отошла от шкафа, оставив его дверцу открытой, продолжая смотреть на себя в зеркало. На весь дом после долгого молчания, которое длилось несколько дней с момента, когда Майси зашила себе веки, раздался вопль:       — Убью!