История Slender Mais

      Сначала Милли подумала, что она мало чего любит, но когда она записала то, о чем думала, у нее в голове всплыл образ одного мужчины. Девушка в который раз прикусила пухлую нижнюю губу и задумалась, записывать его имя сюда или нет. «У них одна фамилия… Не удивлюсь, если они родственники». Милли отложила ручку и легла на кровать, вытянув ноги. «Если она действительно его родственница, то его ребенком она быть точно не может. Он достаточно молод для такой дочери, как она. Роза может быть его сестрой. Или племянницей. Если бы он рассказывал о своих родственниках, я бы сейчас не гадала…» Неожиданно Корцвей вскочила и схватила ручку, но ничего не стала записывать, лишь сжала колпачок ручки губами. Девушка закрыла глаза и задумалась, вспоминая детство, когда от них уже ушел отец и родилась ее младшая сестра Алиса. Брюнетка убрала ручку от лица, распахнув веки, и что-то записала, после вновь задумалась. В голове всплыл еще один мужской образ, от которого у него по коже побежали мурашки. «Бросить из-за того, что не было секса…» Милли вздохнула и посмотрела на исписанный лист. Каждое предложение начиналось с фразы «Мне нравится…», но Корцвей это не нравилось. Она понимала, что у нее нет сейчас вдохновения и она не может красноречиво описать всё, что ей по вкусу. Тем более, она не знает до сих пор, где находится, и из-за этого тревога не спадала. Милли казалось, что она знала эту девушку, словно она ее где-то видела или хотя бы слышала ее имя. Брюнетка еще раз взглянула на лист и снова отложила ручку. «Кажется, это всё…»       В этот момент дверь распахнулась и в палату вошла доктор Уайт с тем самым планшетом и такой же ручкой. Когда Милли посмотрела на нее, она приветливо улыбнулась и шрам на ее щеке, казалось, уменьшился.       — Как идут дела, мисс Корцвей? — спокойно спросила она у сидящей девушки. Брюнетка повернула исписанный листок на прикроватном столике. Беловолосая подошла и взяла его, оставив ручку, после чего положила еще один чистый листок. — После беседы вы напишете здесь, что вы не любите. И у меня к вам вопрос. Вы будете обедать в столовой или в палате?       — В столовой, — тут же ответила Милли, прожигая взглядом черных глаз пришедшую. Она понимала, что это возможность покинуть эту палату и посмотреть, есть ли здесь другие люди, так как у нее не было полного доверия к доктору.       — Тогда я сейчас вам выдам обувь… — тихо проговорила Уайт и взяла планшет под мышку, после чего последовала к незаметным дверцам в стене. Она распахнула их и наклонилась, после чего прикрыла шкафчик и направилась к пациентке с парой белоснежных тапочек. После того, как Милли обулась и поднялась с кровати, Майси сказала: — Пойдемте за мной.       Беловолосая взяла планшет в руки и направилась к выходу из палаты. Она открыла дверь и, на удивление Корцвей, пропустила ее вперед, после чего сама покинула комнату. Милли увидела слева длинный коридор, и взглянув направо, поняла, что ее палата самая последняя. «Здесь должен быть кто-то еще», — промелькнуло в ее голове, и она двинулась следом за доктором. Третья палата находилась справа, в ней тоже не было окон, а на койке явно кто-то лежал, но из-за накинутой на голову простыни Корцвей не смогла понять, кто именно.       — Вы сказали, что здесь никого нет, — завелась Милли, догнав Уайт. — Вы мне солгали?       — Вовсе нет, — не растерялась Майси, повернувшись к брюнетке. Девушка с пухлыми губами начала прожигать взглядом беловолосую, но та и не собиралась отворачиваться. — Этот человек в коме. По сути… его здесь нет. Вы тоже были в коме… И я рада, что вы вернулись.       Майси вновь улыбнулась и двинулась дальше. Милли взглянула на дверь третьей палаты и последовала за девушкой в белом халате. Уайт вскоре остановилась возле двери слева.       — Здесь туалет, ванная с душем, — она указала на дверь.       — Хорошо, буду знать, — Корцвей фальшиво улыбнулась, а в ее голосе слышался холод.       Беловолосая отвернулась и пошла дальше по коридору, минуя вторую палату справа и первую слева. Милли была не удивлена, что во второй палате тоже кто-то находился, но девушка заметила, что в первой никого нет, хотя она выглядела так, будто там кто-то находился уже длительное время. Брюнетка уже приоткрыла рот, чтобы спросить доктора об этом, но не смогла выдавить из себя и слова. Девушки вышли в основной коридор и свернули влево, после — еще раз, оказавшись в таком же светлом и длинном коридоре, но все двери находились с левой стороны. Они свернули в ближайшую комнату и оказались в небольшой столовой, в которой находилось всего лишь четыре столика с металлическим покрытием. «Как в тюрьме», — промелькнула мысль в голове черноглазой. Майси посадила пациентку за столик и оставила возле нее свой планшет с листками и ручкой, а после последовала в соседнюю комнату, что находилась за витриной. Милли увидела, что витрина была пустой. На ней не было много тарелок с разными диетическими блюдами, как обычно бывает в больнице. Это место казалось безжизненным, и от этого и брюнетки побежали мурашки по коже.       Вскоре Уайт вновь вошла в столовую с металлическим подносом, на котором стояла тарелка жидкого супа, а также тарелка с рисом и небольшим кусочком тушеного мяса. Увидев еду, Корцвей обрадовалась стакану яблочного сока на этом подносе. Беловолосая поставила поднос перед девушкой и села напротив, притянув к себе уже, казалось, родной планшет. Милли взяла ложку в правую руку и опустила ее в тарелку с супом, после чего подняла взгляд черных глаз на доктора:       — Когда вы говорили, что здесь никого нет… Вы имели в виду и медицинский персонал?       Майси опустила взгляд на поверхность стола и кивнула, прикусив нижнюю губу.       — Неужели вы здесь одна за всех? — не унималась брюнетка.       — Да. Я здесь выступаю в разных ролях.       — И в…       — И в роли пациента тоже, — Майси впилась взглядом в черную бездну глаз собеседницы.       — Ясно… — ответила Корцвей и перевела взгляд на еду. — Расскажите тогда о себе… — она набрала в ложку жидкость и поднесла ее ко рту.       — Ну… — девушка в белом халате вскинула брови. — Я родилась в том же городе, что и вы. Ранее я там и жила, пока не стала подростком, а потом переехала в дом за городом на природе. Сначала я скучала по этой городской суете, но потом поняла, что нужно ценить тишину, которая здесь царствует. Я раньше своих сверстников закончила школу и поступила в медицинский колледж. Мне говорили, что я — гений, — беловолосая невольно улыбнулась. — Но потом начался кошмар в городе, и я радовалась, что не живу там больше. Я начала здесь работать. Мне казалось, что это место нуждается во мне. Через два месяца, когда всё это началось, вы попали сюда. Я была вместе с той охраной, что находилась у вашей квартиры, работала… М-м… Секретным агентом, наверное, просто не знаю, как сказать. И когда охранники куда-то пропали, я поняла, что вас нужно спасать. К счастью, ваша дверь была открыта. После этого я пыталась спасти еще людей, но смогла помочь лишь двум, словно они были какими-то особенными. Боюсь представить, как бы поступил убийца, найдя вас дома. А после я попала прямиком в логово зверя… За что и поплатилась своей нормальной внешностью. Меня забрали в полицейский участок, заподозрив в том, что виновником этого кошмара являюсь я, но все улики указывали на Мидзунэ, и меня забрал домой отец.       — А как зовут вашего отца? — Милли отставила пустую тарелку в сторону и принялась есть рис.       — Моего отца? — переспросила беловолосая, словно не расслышала. — Его зовут Ричард Уайт.       Услышав это имя, Милли выпустила ложку из руки. Майси внимательно посмотрела на девушку, что сидела напротив нее. Она была бледнее обычного.       — Я не думала, что у него есть дети, — тихо произнесла Корцвей, понимая, что аппетит пропал, когда внутри что-то вздрогнуло.       — Я его приемная дочь, — искренне улыбнулась голубоглазая, спеша успокоить собеседницу. — А вы, я вижу, знакомы с ним.       — Он мой тренер. Был моим тренером, — брюнетка взглянула на доктора, а после отодвинула поднос с едой в сторону. — Я больше не хочу есть.       — Вам дать салфетку? — спросила беловолосая, поднимаясь с лавки.       — Нет, не нужно. Правда… я и руки не помыла…       — Поэтому я вам и хлеб не принесла.

***

      Майси внимательно изучала лист, который исписала за час брюнетка. Корцвей сидела на своей кровати, сжав белые колени, словно девочка из младших классов. Наконец-то доктор перевела свой взгляд на девушку и глубоко вздохнула, после чего облизнула пересохшие губы.       — Почему вам нравится покой?       — Мне больше нравится душевный покой. Я забыла просто уточнить. Гармония… Ведь когда внутри тебя всё хорошо, даже работа идет лучше… и прочее. Мысли ясные, плохое не отвлекает.       — Хорошо, — взгляд голубых глаз вновь упал на лист. — Как я понимаю, литература и французский язык вам нравятся из-за работы?       — Когда человек читает, он успокаивается. А французский язык просто красив.       — Вы мечтаете посетить Францию?       — Возможно. Если всё уладится…       Уайт поняла, что имеет в виду Милли. Она почувствовала на себе взгляд черной бездны и решила перейти к другому пункту:       — Вы отлично выглядите. Неудивительно, что вам нравится спорт.       — Я не так уж и долго занималась, всего лишь три года. Мне повезло с тренером.       — Расскажете?       — Да… — брюнетка отвела взгляд и вздохнула. — Я была пышной девушкой в свои двадцать два года. У меня кое-что произошло в жизни, после чего я задумалась о своей фигуре. В тот период я даже гардероб сменила. Мне ужасно нравился черный цвет, и я носила темные наряды. Меня относили к такой субкультуре, как готы. Я даже макияж делала соответствующий. Но на самом деле это был траур. Траур по мне в прошлом, так как я решила раз и навсегда измениться. У меня была… знакомая. Она сказала, что я могу пойти в спортивный зал и заняться собой. Мне эта идея понравилась, хотя, если быть честной, она меня и пугала, ведь мне придется носить спортивную одежду, ибо вряд ли в кофтах и широких штанах будет удобно заниматься. Я была в женской группе, где были девушки с похожей фигурой, как у меня, и даже полнее. Нашим тренером был мужчина, то есть ваш отец. Я усердно занималась, так как хотела полюбить себя, выглядеть привлекательно. Даже там я стала одной из лучших. Потом к нашей группе привязали еще несколько тренеров, и мистер Уайт решил, что станет персональным тренером для кого-то из нас. Так уж получилось, что у меня появился персональный тренер. Он был груб, всем женщинам и девушкам он нравился, но не мне. Я была против, чтобы моим персональным тренером был мужчина, который на каждой тренировке ходит с оголенным торсом. Когда я начала заниматься отдельно от группы, я замечала эти завистливые взгляды, но я пришла туда работать над собой, а не извиняться за то, что я показала хороший результат. Ваш отец любил командовать, увеличивать нагрузку. Он следил, когда я ем, что я ем, постоянно звонил и напоминал о приеме воды. Меня это смущало, но потом он встретился с моей знакомой. После этого они словно сговорились и начали требовать, чтобы я сменила свой гардероб. Поначалу я сопротивлялась, но потом мистер Уайт за шкирку, словно маленького щенка, отвел меня в бутик, набрал цветных вещей и заставил всё это мерить. И я снова сменила… имидж. Я продолжала заниматься и уже привыкла к тренеру, так как видела результат от тренировок. Я могла носить обтягивающие кофты, у меня не было живота, и… как бы грубо и некрасиво это не звучало, но у меня не было целлюлита. У меня была та фигура, о которой я мечтала.       — Я действительно очень рада за вас, — Майси положила бледную руку на руку собеседницы, улыбнувшись. Милли улыбнулась ей в ответ лишь уголками губ. — Давайте продолжим…       — Вы это всё записывали? — Корцвей увидела исписанный лист на прикроватном столике.       — Не всё, но записывала. Это пойдет в вашу историю.       — Историю болезни?       Майси тихо засмеялась.       — Историю вашей жизни, которая после у вас будет, возможно, храниться на полочке в вашем новом доме. Итак… Чем вам нравится ночь?       — Ночью в моем районе почти нет людей и машин. Еще ночью воздух становится чище. Ночь дарит мне покой.       — Так, хорошо… А холод?       — Он у меня ассоциируется с синим цветом. Таким цветом я любила носить вещи в детстве, в подростковом возрасте, и даже сейчас. И мне нравится мой холод в общении с людьми…       — Интересно, — проговорила доктор и записала это уже на другом листке бумаги. — Черные розы…       — Это снова из-за того, что случилось со мной, когда мне было двадцать два… И я не хочу сейчас про это рассказывать…       — Хорошо, мы это оставим на потом. Времени для таких бесед у нас предостаточно. Так… Природа?       — Потому что она успокаивает. И тот дождь, и снег зимой дарят мне покой, как и ночь. Я люблю заниматься бумагами в дождливую погоду, но мне не нравится летний дождь, во время или после которого светит солнце. Мне больше по душе ливни, снегопады, серость, сырость и прочее.       — А расскажите тогда про снег и зиму, — Майси увлеченно записывала слова брюнетки, изредка поднимая взгляд на собеседницу, чтобы хоть как-то поддерживать зрительный контакт. Ей не казалось, что Милли сейчас общается, как она сказала, с холодом.       — Снег красивый и холодный. Зима, соответственно, тоже. Вообще зима — это моя любимая пора года. Темнеет рано, на улице мороз, а ночью из-за снега светло…       — Угу… — Уайт прикусила нижнюю губу, перечитывая то, что только что появилось на бумаге.       — Давайте… я сама буду смотреть и рассказывать, чтобы вы не отвлекались от своей работы…       Майси взглянула на брюнетку, и их взгляды уже в который раз пересеклись. Беловолосая поняла, что ей начинают нравится эти черные глаза девушки. Она улыбнулась и перевернула листок, не упуская ручку из правой руки.       — Мне нравится работать, — начала Корцвей. — Я работаю по специальности, как вы знаете, и эта работа приносит мне удовольствие. Еще к этому можно добавить хороший коллектив и, наверное, даже студентов. Особенно я люблю студентов, которые усердно идут к своей цели и ответственно относятся к моему предмету. А тут нужно было бы добавить, что я еще люблю учиться, а не только учить. Преподавать любимый предмет — это почти то же самое, как и говорить о любимой книге, о любимом занятии… о любимом человеке. Когда есть тот, кто внимательно слушает про это… Это вдохновляет. Хочется узнать еще что-то новое, чтобы после рассказать, — Милли вздохнула и посмотрела в лист. — Мне нравится скрипка… — брюнетка улыбнулась. — Это то… что не давало мне сдаться в детстве. Я играла на скрипке с девяти лет. Еще я занималась вокалом, и мне это тоже нравилось, но и скрипку, и пение я оставила, когда поступила в колледж. Я была так занята учебой, что мне не хватало времени на это. Потом же в моей жизни появился один человек, который попытался меня вернуть к этим занятиям, но время, которое я должна была на них тратить, я тратила на этого человека… Я даже не знаю, жалею я об этом или нет… — Корцвей взглянула на доктора, которая уже исписывала третий лист, покусывая нижнюю губу. Когда взгляд голубых глаз упал на нее, она посмотрела на следующее предложение: — Мне нравится чистота, потому что это тоже красиво. Снег красивый, и эта красота завораживает, когда он чистый. Квартира уютная, когда в ней порядок и чистота. Человек красив, когда он опрятный, когда у него чисты мысли. И… про невинность. Разве девушка не красива, когда чиста? — Милли вопросительно посмотрела на Уайт. Та, почувствовав этот взгляд, оторвалась от работы. В ее голове появился образ Марка.       — Возможно, мисс Корцвей. Я уже не отношусь к этому числу невинных девушек. У меня был человек, которого я полюбила. Правда, полюбила я его перед смертью, он был одним из тех, чье имя было записано в списке убийцы. Слышали о семье Мэт?       — Да, слышала. После смерти младшего из семьи в городе поднялась паника.       — Его звали Марк. О его чувствах я узнала в самый последний момент… когда уже было всё потеряно.       — Но разве он не был в тюрьме?       — Это было до тех событий. Я думала, что это по глупости, а оказывается, что эта глупость была любовью.       — Выходит, что я не любила, — тихо проговорила Корцвей, переведя взгляд на лист.       — Для каждого из нас слово «любовь» имеет разные понятия. Продолжайте…       — Думаю, что про книги и так понятно. Дальше…       — Я помню, что там написано, что вам нравятся зеленые глаза, — прервала черноглазую Майси, не отрываясь от писанины.       — Да… У моей сестры и мамы зеленые глаза… Я пыталась писать про неодушевленные вещи, поэтому не записала сюда кого-то из близких. Если бы это был список «Что я люблю», то там присутствовали бы Алиса и мама… Моя сестра была очень сильной, потому что она начала бороться с болезнью с самого детства. За все семнадцать лет она ни разу не опустила руки. Еще у нее был молодой человек, Максим МакРаузи, который ее поддерживал, был опорой. Точно такой же была моя мама. Отец ушел, когда мне было четыре, оставив нас с мамой. Я не скажу, что жизнь без него была плохой. Наверное, я его ненавидела. Возможно, он и любил меня, но я знала, что он меня боялся, и я не могу понять, почему… Иногда мне кажется, что он ушел из-за меня. Извините…       — Ничего, я думаю, что на сегодня достаточно… — Майси сложила всю бумагу в небольшую стопочку, на самом верху которой лежал лист, что исписала Милли. На прикроватном столике под ручкой брюнетки лежал еще один чистый листок. — Завтра напишете, что вам не нравится, а я зайду к вам перед ужином. Можете пока поспать, если хотите…       — Вы говорили, чтобы я записала сюда, что я люблю.       — Мы будем чередовать светлое и темное…       — Спасибо вам… — тихо проговорила Милли и попыталась улыбнуться девушке белом халате.       Уайт улыбнулась в ответ и направилась к выходу из палаты, прижимая к себе планшет. Придя к себе в палату, она тут же скинула халат, аккуратно сложив его на прикроватном столике, и плюхнулась на кровать. Она взяла планшет и снова прочитала список, написанный Корцвей. Ее внимание привлекло самое последнее предложение, но вспомнив, сколько всего ей рассказала эта девушка, она поняла, что она это делает ради всего того, о чем написано выше.

Мне нравится покой. Мне нравится литература. Мне нравится французский язык. Мне нравится спорт. Мне нравится ночь. Мне нравится холод. Мне нравятся черные розы. Мне нравится природа. Мне нравится дождь. Мне нравится снег. Мне нравится зима. Мне нравится работать. Мне нравится учить. Мне нравится скрипка. Мне нравится чистота. Мне нравится невинность. Мне нравятся книги. Мне нравится читать. Мне нравятся зеленые глаза. Мне нравится жить.