Талион

      Поутру, еще до прихода наемника, Зак на радостях схватился за винтовку, потянул и позорно охнул, не ожидав такого веса: после легкой пневматики эта зверюга казалась неподъемной. То есть, конечно, походить с ней Зак сможет, а вот удержать приклад у плеча? Он примерился, вставая удобнее и расставляя ноги для лучшей опоры — сложно держать. Присел, упирая локоть в колено — лучше, но все равно тяжело. Наверное, с таких монстров работают только лежа?              За этим развлечением его и застал Джерико: застыл в дверях и, хмыкнув, кивнул на выход, мол, собирайся, протестируем обновку. Слова благодарности застряли поперек горла, Зак уставился на наемника, как Дети Атома на бомбу, но Джерико почему-то только махнул рукой и вышел, буркнув: «быстрее». Причина бурчания вскрылась позже.              — Ты чего радуешься? — наемник тащил с собой не только привычный автомат, но и карабин, который раньше Зак дома не замечал. — Эта твоя красотка не куплена еще, стану я деньги тратить на то, что ты использовать не сможешь? Подержишь в руках, сделаешь пару выстрелов, тогда сам и определишься. Скажи спасибо моей доброте и лично Мойре, уж не знаю, почему, но девчонка смягчилась, узнав, что оружие пойдет тебе на пробные стрельбы.              Отлично, небо не упало на голову, Джерико не дарил винтовку, можно выдыхать.              Насчет Мойры Зак только пожал плечами: он понятия не имел, почему она согласилась отдать оружие на пробу, но подозревал, что все это неспроста. Оставалось надеяться, что там не воткнуты какие-нибудь тестовые детали, которые могут взорваться во время выстрела.              Они вышли за пределы Мегатонны этим же днем, остановились в стороне, выбрав более-менее ровную местность с покореженным дорожным знаком, торчащим впереди. Все это время Зак старался идти с ровной спиной, не горбясь под весом настоящей снайперки, но с каждой минутой все больше понимал: не просто так Джерико гонял его все эти дни, наверняка без подготовки он едва бы поднял его винтовку с пола.              Некоторое время наемник просто задумчиво курил, оглядывая окрестности, а после все-таки забрал оружие из рук Зака. Тот смотрел почти с благоговейным ужасом, как Джерико встал, перетягивая ремень за плечо и магазин, прижал локти к корпусу и выстрелил ровно четыре раза в погнутый дорожный знак впереди.              С непривычки от выстрелов зазвенело в ушах, Зак тряхнул головой и увидел, что наемник идет к выбранной мишени. Пришлось поднажать, чтобы не отставать, и скоро парень наблюдал, как Джерико недовольно ковыряется в отверстиях от пуль:              — Пристрелять надо, и за тебя я это делать не буду, основы постигнешь, сам настроишь все, — цокнул языком, отдавая винтовку. — Но разлет небольшой, хорошо. Помнится, ты с пневматикой притащился, основы должен понимать, но… да кого я обманываю.              Пару минут Джерико просто смотрел на своего подопечного, и выглядел… растерянным? Наемник заговорил первым, потянувшись за сигаретами:              — Как определишься, оружие и патроны отработаешь еще. Я на тебя кучу крышек просадил, и ладно из Убежища натащили, но ты не думай, этим не расплатился за все наперед. Понял? — прикурил и ткнул сигаретой в сторону Зака. Тот кивнул, приготовившись слушать дальше, угрозы «записать все на счет» больше не пугали.              Джерико продолжал дымить, и под его напряженным взглядом становилось неуютно.              — Прямо говоря, я сомневаюсь, что тебе нужна снайперка, детка. Я и сам не снайпер. Объясню, конечно, что к чему, как стрелять из этой херовины имею представление, но если хочешь серьезно учиться, вопрос не ко мне. Книжки высматривай, стрелков ищи. Вот карабин, — кивнул в сторону, — вот это больше тебе по силам. Да, прицел другой, но с оптикой тебе учиться и учиться управляться. Кроме того, суть разницы, считай, что в весе и длине ствола. Ну и разброс расстояний, кучность и объем магазина, но ты скажи мне, мальчик, ну нахера тебе стрельба на тысячу ярдов? Реально пригодится на двести, ну, шестьсот, если изловчишься и научишься, а с этим карабин справляется. Давай думать, что тебе нужно больше? Ты же одиночка. Значит, ближний бой нужен, умение постоять за себя без оружия, чтоб хоть сразу не сдохнуть, и стрельба на средние дистанции. А значит, что?              Ответ вроде был очевидным, но Зак откровенно буксовал, тупо уставившись в лицо наставника. Тот, ругнувшись, продолжил:              — Нож, десятимиллиметровка и карабин. Сам попробуешь, поймешь. Не поймешь — ну что ж, твое дело. Удар тебе хоть как-то поставим, с ножом пару приемов покажу, где и как стоянки лучше делать на ночевку…              Зак молчал, стараясь осмыслить сказанное. Слова, сказанные Джерико, звучали знакомо и были вроде бы понятными, но общая картинка смешивалась в кашу. И все равно снайперка, доходящая в собранном состоянии Заку почти до плеча, выглядела непозволительно привлекательно... и сложно. Слова наемника только подкрепляли это ощущение. Стрельба на тысячу ярдов, поиск наставника для специфического обучения… От этого начинало неприятно тянуть в голове, а Джерико безжалостно продолжал:              — С меня что? Ты же выпрашивал научить выживать, это я тебе и дам. Подтянем физуху, возьмемся за пистолеты, чтобы ты не наудачу вперед палил, а хотя бы мушку и целик совмещать научился. Я бы мог тебе твою снайперку в руки засунуть, пару моментов показать и пнуть в поле, как деньги отработаешь, а там уж, если застрелят, не моя беда, но, — он снова тряхнул сигаретой, и Зак проследил за тем, как столбик пепла опадает под ноги. — Но я слишком хорош в своем деле для того, чтобы относиться к нему, как к дерьму. Да и невыгодно. Детка, ты же понимаешь, что, если выучу, ты мне по гроб жизни обязан будешь?              Пришлось кивнуть. Хотя настрой наемника радовал: мог бы взяться учить спустя рукава, пить в салуне и не чесаться в сторону чего-то серьезного, а нет — вцепился в глотку и, кажется, не отпустит, пока не увидит хоть немного толка.              — Плохо учить — себя позорить, — будто услышав недавние мысли процедил Джерико сквозь зубы. — Но я тебе не папка, носиться с тобой не буду. Пока сможешь быть полезным, поучу, не сможешь быть полезным и крышки перестанешь приносить…              — Да понял я, понял, — Зак перехватил винтовку удобнее — руки уставали.              — Старших не перебивай, поганец, — смерив парня долгим взглядом, наемник затянулся снова, глядя в сторону.              Зак вдруг подумал, что никогда не слышал от отца настолько длинных объяснений о чем-либо. Джеймс относился к нему как будто со снисхождением, особенно после того, как понял, что в науку сын не пойдет. А Джерико вон, хоть и был «чертовски обходителен», но учил по-настоящему.              — Домой придем, про прицелы расскажу, как что считать, поправки эти сраные, ветер, уклон рельефа, если башка у тебя не лопнет. А она лопнет, — поморщился. Кажется, перспектива объяснять казалась Джерико не самой радостной. — Ладно, не буду все сразу, постепенно, со временем. А сейчас, детка, бери свою любимую винтовку, встань на исходную, скажем, с колена, посмотрю на тебя, знанием неиспорченного, в деле. Хочу, чтоб до тебя, умник, дошло, что значит стрелять из такого оружия.              Зак уперся коленом в землю, локтем о впередистоящую ногу и замер так, косясь на наставника и отчего-то отчаянно нервничая, будто снова оказался на экзамене. Джерико, качая головой, подошел, в несколько легких пинков скорректировал положение и наклон ног:              — На одной линии у тебя локоть и винтовка, пятка и колено. Ровно держи, не обделайся.              Зак честно пытался сохранять позицию, но удержать все в голове одновременно и при этом слушать новую информацию казалось чем-то невероятным. Наемник наклонился, щурясь, глянул вперед:              — Сейчас мне по той же мишени выстрел дай, в магазине как раз один патрон остался. Хочу, чтобы ты на своей шкуре испытал, насколько важно знать и уметь, а не палить наугад из любой приглянувшейся красотки. Просто… стой! Да что ты такой ущербный?              Парень оторвался от прицела, переводя взгляд на Джерико, а тот выглядел так, будто отчаялся решить сложную головоломку и уже был близок к тому, чтобы раздолбать ее к чертям собачьим.              — Что-то… не так?              — Не так? Все не так, но это потому, что я и не сказал ни черта, но нахрена, нахрена ты глазом к прицелу прилип? Как ты вообще смог так извернуться? Ты головой думаешь? Мы что про отдачу говорили раньше? Ты видел, как я стрелял? Видел, как дернуло? Хотя, зачем я тебе говорю все это, — отвел взгляд, хмурясь, а Зак в который раз мельком подметил, что никогда бы не подумал, что Джерико окажется таким говорливым за делом. — Выбил бы глаз разок, на всю жизнь запомнил. Все, вперед.              Зак постарался учесть все услышанное, только вот руки уже устали удерживать оружие, ноги затекли, в горле пересохло от волнения и сердце билось, как бешеное. Он хотел задержать дыхание, но выстрелил неожиданно даже для себя самого — палец сорвался, вжимая спусковой крючок, а в следующий момент Зак почувствовал, как отдача бьет в плечо, и он сам теряет равновесие, заваливаясь назад.              Было обидно и больно, но больно больше: ныли задница, отбитое плечо и предплечье, на которое пришлась часть веса винтовки при падении. Зак скрестил ноги, уложил оружие на колени и повертел рукой, откровенно морщась. А еще было упорное чувство, что как-то слишком неосторожно дернул головой при выстреле, и теперь тянуло в шее.              — Тут меньше сотни ярдов, а у тебя оптика, — Джерико щурился, глядя на Зака сверху вниз, говоря с непривычной медлительностью и витиеватостью. — Ты прокосил ярда на четыре. Даже с поправкой на непристрелянность. Я бы предположил, что ты стрелял жопой, но за прошедшее время хорошо успел узнать тебя и точно уверен, что это были руки.              Вздохнув, Джерико присел рядом:              — Парень, я тебя в последний раз спрашиваю, ты точно хочешь ввязываться во все это? — склонил голову, глядя искоса. — Ты же можешь да хоть… к Мойре устроиться, не знаю, тестировщиком какой-нибудь херни. Или браминов пасти. Или за коммуникациями следить, на ремонтника выучиться, с водопроводом проблемы вечные.              Наемник смотрел серьезно и спокойно, еще несколько раз затянулся сигаретой, почти до фильтра, затушил о разбитый асфальт под ногами.              На мгновение, только на короткое мгновение Зак подумал: к черту все. К черту это желание научиться чему-то, может, и правда лучше сидеть за периметром города и быть обычным жителем. Водопровод вон, неплохая же идея… а потом перед глазами возникли тела людей, подвешенные на крюки, и он упрямо качнул головой:              — Нет. Я решил. Хочу.              Джерико, поймав его взгляд и выдержав паузу, невесело хмыкнул:              — Сколько тебе лет?              — Девятнадцать, — не понимая, к чему клонит наемник, ответил Зак.              — Девятнадцать, — повторил Джерико с каким-то странным, нечитаемым выражением во взгляде. — С твоей упертостью до двадцати ты можешь и не дожить, вот что я хочу сказать. Но кто я такой, чтобы за тебя решать, да? Ты мне крышки, я тебе уроки, а потом гуляй сам где хочешь.              Слова Джерико в который раз звучали обидной правдой. Зак понимал, что, если не сможет совладать с собой, его пристрелит первый же встречный рейдер, да что там рейдер, загрызет любая дикая собака. Так что придется заткнуть гордость себе в задницу, сжать зубы и делать, что велит наставник.              На оставшейся части тренировки Джерико дал сделать несколько выстрелов из карабина, и Зак с тоской отметил, что, да, и удерживать его легче, и стрелять, и отдача не так сильно бьет в плечо. С пистолетом было и того легче, тем более к нему он почти привык за прошедшее время.              Оставшуюся часть занятия провели уже дома, в Мегатонне. Наемник сидел в любимом кресле, Зак рядом, за столом, стараясь запоминать все, что говорил и делал Джерико. Винтовку пришлось отложить до лучших времен, — Зак с сожалением признал, что куда логичнее начать с изучения оружия для ближних и средних дистанций. Решили не мудрить, и Джерико начал строить рассказ на основе того самого пистолета, что вручила Амата. Десять миллиметров, почти новенький, не в пример тому оружию, что можно накопать в Пустошах.              — Что касается правил безопасности… Как по мне, если ты настолько туп, чтобы, скажем, заглядывать в дуло или направлять заряженное оружие со снятым предохранителем себе в ногу, туда тебе и дорога. Но в твоем случае рассказать придется, а то ты меня по дурости пристрелишь и сам не поймешь, как так вышло. Самое главное правило — не смей тыкать стволом в сторону того, что не хочешь уничтожить. Даже если уверен, что ствол разряжен, а магазин пуст, просто не смей: войдет в привычку, перестанешь обращать внимание, а однажды окажется, что забыл разрядить, и все. Сколько раз такое было, шли, сопляки безмозглые, с пальцем на крючке, задумывались и раз, пулю в товарища или себе в ногу.              Чем больше Джерико говорил, тем больше пухла у Зака голова. Он старался запоминать, потом психанул, выпросил бумагу и карандаш и стал записывать основные положения. Строчки выходили неровные, плечо до сих пор ныло, а сам парень от усердия кусал губы, однажды поймав себя на желании с криками выбежать из дома, чтобы голова не взорвалась от обилия информации.              В завершение Джерико дал задание: отработать сборку и разборку пистолета, сначала правильно, а потом еще и быстро, и на том отправил ученика отдыхать.              Зак, конечно, просидел над пистолетом еще некоторое время, ощущая себя совсем тупым, но не успокоился до тех пор, пока теория не осела в голове, а руки не запомнили порядок действий.              В салун Мориарти Зак дошел уже к вечеру, раз за разом прогоняя в голове наставления Джерико. Сомнение не давало покоя — может, действительно зря к снайперке лез? И ведь хотел же, а теперь дали возможность, и что? И выходило, что не осиливает. Длина в собранном состоянии чуть меньше роста самого Зака и вес фунтов тридцать небось, да и наемник сможет дать основы, но не доучит до конца, придется как-то изворачиваться самому. С какой стороны ни посмотри — сложно.              На удивление, Джерико в салуне не нашлось, но додумать, куда ушел старик, уже не хватило моральных сил. Зак оттащился к стойке, усаживаясь, и уперся взглядом в облезлые пальцы Хари.              — О, любимый клиент пришел.              «Почему нельзя просто помолчать?» — Зак с неохотой поднял взгляд на лицо гуля, непроизвольно морщась — видеть прямо перед собой изуродованную морду было жутко. Взгляд цеплялся за неровные края сохранившейся кожи неприятного сероватого оттенка, скользил по голому обветрившемуся мясу, выглядящему кое-где достаточно сухим, а кое-где до противного влажным.              — Почему у тебя вены зеленые? — вопрос вырвался сам собой, Зак скривился, мысленно отвешивая себе подзатыльник. Ведь ненужная информация, опять огрызаться будет, ну зачем спросил?              Харя, тоже не ожидавший такого поворота, вскинул брови:              — Не знаю. Откуда мне… Я ж не медик, — и отвел взгляд, раздраженно натирая стойку тряпкой. — Заказывать что будешь, или умничать пришел?              — Я… буду, — Зак уронил голову на скрещенные перед собой руки. Почему все разговоры идут так криво? Общаются же с ним здесь, надо собраться, взять себя в руки, пересилить отвращение, налаживать эти… связи. — Что-нибудь выпить. Виски, да, пожалуй, виски.              Рядом с головой звякнул стакан, запахло алкоголем. Зак поднял лицо, пригубил пару глотков, стараясь не думать, что к стакану только что прикасались облезлые пальцы. Тема для разговора вспыхнула сама собой: в голове всплыл рассказ тех гулей возле Убежища. Зак тогда не успел расспросить их:              — Слушай, Харя, а что за город гулей? Слышал о таком?              — Город гулей? Ну, слышал, — отозвался тот угрюмо, отложил тряпку и подошел, упираясь ладонями в край стойки. — Это в Вашингтоне, под Историческим музеем. Славное место…              — Без гладкомордых, да? — хмыкнул парень в стакан, и Харя кивнул, криво улыбнувшись, пожалуй, впервые со времени знакомства. Зак поздравил себя с маленькой победой.              — Точно. Забредали изредка, торговцы в основном.              — Почему ушел, если место такое хорошее? — если не смотреть в мутно-голубые глаза с расплывшейся радужкой, можно даже сохранять ровный тон.              — Ну, как это бывает, — Харя покосился в сторону, на засбоивший радиоприемник и с силой саданул по нему кулаком, прежде чем продолжить: — Ушел за славой и приключениями, а застрял здесь, пока не оплачу один долг Мориарти.              Гуль замолчал, бросил опасливый взгляд в сторону хозяина салуна, вышедшего в зал, а Зак продолжил пить, раздумывая о том, что у Колина Мориарти в долгу была, кажется, добрая половина жителей Мегатонны.              — Плесни еще, — Зак подвинул стакан к Харе, когда сквозь шипение и помехи на смену музыке пришел бодрый голос странного ведущего, Тридогнайта. Он болтал так быстро и эмоционально, что и без того уставшая голова буквально требовала: уйди, уйди подальше от звуков. Зак даже подумывал подняться, проветриться чуток, как услышал имя «Джеймс», затесавшееся между восхвалением паладинов Братства Стали.              — …славно, что на Пустошах еще не перевелись… наш друг из Убежища!.. , если встретите паладина… с вами Тридогнайт, а три дога куда лучше, чем два!..              Зак понятия не имел, что за паладины могут встретиться, но подскочил с места сразу, как услышал знакомое имя, инстинктивно дергаясь к приемнику ближе, чтобы расслышать за помехами и гомоном…              — Ты что дергаешься? — удивленно прохрипел Харя, перекрыв голос диджея, и Зак разочарованно хлопнул ладонями по коленям:              — Черт! Черт, почему так плохо ловит? Что он сказал, ты слышал? — только замолчав, понял, что вцепился пальцами в футболку не успевшего отодвинуться бармена, и тот теперь смотрел широко распахнутыми глазами и был так близко, что можно было почувствовать дыхание и странный, неприятный запах, хотя и не такой сильный, как предполагал Зак. Он медленно, как во сне, разжал пальцы и сел на место, бездумно вытирая ладони о штанины. Только вот Харя заметил это движение, хмыкнул:              — Даже если бы слышал, тебе бы не сказал, — гуль неразборчиво буркнул что-то еще, и Зак порадовался, что не расслышал — наверняка какая-нибудь гадость.              Настроение испортилось напрочь. Чтобы не задерживаться лишнего, виски пришлось допить махом — обожгло горло и заслезились глаза. Зак поднялся из-за стойки и хотел уже выйти на улицу, когда заметил взгляд Новы, стоящей у своего «дежурного» места. Он сморгнул, затормозив, Нова улыбнулась, и решение подойти, перекинуться парой слов показалось самым логичным из всех вариантов. К черту Харю, к черту всех.              — Привет, — остановился напротив и понял, что понятия не имеет, как завести разговор, потому сболтнул первое, что пришло в голову. — Давно не видел тебя.              — О, — Нова сдержано улыбнулась, — скорее я тебя давно не видела, меня-то сложно потерять, сам понимаешь, работа. Ты здесь не частый гость, почему? Джерико загонял?              Джерико… А ведь старик частый ее клиент. Невольно представлялось, как он лапает ее, прижимает к стене или к кровати… Зак сглотнул ком, застрявший в горле. Некоторые вещи лучше не представлять.              — Нет, тренировки хорошо идут, — растерянно потер подбородок, отводя взгляд. — Нормально.              — Вы с Харей поссорились? Я заметила, как ты схватил его.              — Нет, — выпалил, прекрасно помня, что Нова хорошо относится к этому дурацкому гулю. — Просто приемник шипел, а я хотел узнать, что там говорят…              Один из самых неловких разговоров в жизни. Зак поджал губы, хмуро глядя куда-то в область шеи девушки.              — Тридогнайт говорил, что к нему заходил некий Джеймс из Убежища, — негромко заметила Нова, и Зак вскинул голову, с удивлением глядя на нее. — Что он помог в чем-то паладинам и кому-то еще, и теперь люди могут быть спокойны — пришел новый «герой».              «Герой», — угрюмо подумал Зак. Этот герой бросил его. Сбежал, спасает там кого-то левого, а родной сын… Вдох и выдох. Еще раз, глубоко, спокойно.              — Твой отец, верно?              — Да, этот человек растил меня, — совсем не та тема, которую следует обсуждать с девушкой и, наверное, не те слова, чтобы скрыть эмоции. — Не будем об этом, хорошо?              Он разрывался от противоречивых желаний: выспросить, куда Джеймс ушел, или хотя бы узнать, откуда вещает этот Тридогнайт, который с ним встречался, но одновременно с тем не хотел иметь с отцом ничего общего.              — Как скажешь, — Зак почувствовал легкое прикосновение к щеке: Нова едва-едва коснулась кончиками пальцев, обвела линию скулы. — Не будь таким хмурым, Зак, жизнь и без того невеселая штука, расслабься.              — А сколько? — запнулся, подбирая слова. — Сколько ты берешь?              — О… Ну, для тебя сто двадцать крышек. Платишь за комнату, а уж будешь ты там спать, или не спать… Колин все равно заплатит мне.              Он заметил оценивающий взгляд, скользнувший по лицу и ниже, и вспыхнул, радуясь, что в скверно освещенном салуне сложно рассмотреть покрасневшие уши.              — Понял. Ну… ладно, всего хорошего, Нова, до встречи, — развернулся, стараясь не слишком торопиться на выход и не запнуться о что-нибудь, вот же глупо вышло бы.              — До встречи, — донеслось в спину, и в следующий момент прохладный вечерний воздух коснулся кожи. Зак вдохнул его с удовольствием, соскальзывая мыслями на то, как здорово было бы отвести Нову наверх, провести по шее, снять эти дурацкие шмотки… Дальше мысли не шли, Зак чувствовал жар и смущение. А ведь Амата так и не далась ему, и дальше весьма смелых прикосновений дело не пошло. Может, и правда, стоит купить ночь с Новой? Джерико же оставил тот «подарок» — кошель с крышками на отдых, и там еще хватит… Ладно, в любом случае, не в этот раз. К Нове надо идти мытым, в чистой одежде, чтобы она не кривилась от отвращения, чтобы ей понравилось. Он не хотел быть, как Джерико — нетрезвый хамоватый старик, или как вечно грязные местные жители.              «Как-нибудь… на днях», решил Зак, разглядывая возящихся на дне кратера людей и Джерико, спорящим о чем-то с Дженни Стал.              Ни на следующий день, ни через неделю Зак так и не решился пойти к Нове, но эта идея постепенно становилась навязчивой, а как-то раз он даже получил от наемника ощутимый подзатыльник, когда задумался посреди занятия:              — Ты о чем думаешь? Пистолет в руке, три выстрела осталось, в чем дело?              Зак тогда отмолчался, и, конечно же, получил несколько нелюбимых упражнений в наказание.              Все, что говорил и показывал старик, постепенно укладывалось в голове, а через какое-то время даже Джерико отметил видимые улучшения и стал брать «в поле», отстреливать живность у дорог: он с усмешкой называл это общественно-полезными работами и заявлял, что хрен бы этим занимался, если бы не тренировки.              Поначалу попадать в движущиеся цели было проблемой. Старик с издевкой считал потраченные на диких собак и кротокрыс патроны, заодно комментируя ловкость и точность стрелка. Но эти замечания, поначалу так раздражавшие, теперь стали привычным фоном, без которого, наверное, было бы даже скучно. Возвращаясь домой, Зак уже не задумываясь чистил оружие, заполнял магазины, на автомате отмечая целостность гильз, и перестал путаться в винтовках и карабинах. Да и к домашней работе привык, даже обзавелся собственной миской и чашкой: Джерико очень ревностно относился к своим вещам и нервничал, когда Зак трогал «любимую зеленую» или «любимую белую» тарелки. Вообще, в доме наемника все было его «любимым», даже наваленные возле кровати старые шины и битые стеклянные вставки на дверях одежного шкафа.              Иногда Зак думал, что Джерико нужна женщина. Какая-нибудь крепкая, громкая баба, чтобы хватала за шкирку и ставила на место. Он представлял эту парочку в моменты плохого настроения: дамочка была почему-то рыжей, крупной, обряженной в кожаные шмотки, обладала внушительным богатством спереди, сзади и очень звучным голосом. «Джерико!» — в фантазии Зака она кричала на всю Мегатонну: — «Жрать иди, скотина неблагодарная!» А Джерико, хмурясь, шел к своей благоверной, каждому встречному обещая застрелить ее когда-нибудь.              Но в реальности старый наемник был закоренелым холостяком. Зак смотрел на него и не мог не отметить: далеко не самое худшее решение в жизни. Гуляй себе где хочешь, делай что хочешь, окучивай столько женщин, сколько пожелаешь. Джерико желал в среднем двух: Нову и Дженни, но если с первой все было хорошо благодаря финансовому вопросу, то со второй старик все чаще только ссорился. Что-то подсказывало Заку, что между ними в прошлом было что-то не очень хорошее, но он предпочитал не лезть в чужие дела: меньше знаешь, крепче спишь.              Размеренные, наполненные обучением и бытовыми вопросами дни помогли сгладить то впечатление, что заставляло нервно трястись руки в первое время. Даже вылазка в Арефу почти сгладилась, а про отрезанные пальцы Зак старался особо не думать. Он бы и плюнул окончательно, но одним недобрым вечером снова увидел знакомое лицо у салуна: с Люси Вест они не пересекались с тех самых пор, как он вернулся в Мегатонну.              Он не успел отвернуться, Люси махнула рукой и почти что побежала навстречу — уже не сделаешь вид, что не заметил. Зак засунул руки в карманы, не делая и шага навстречу, наблюдая за тем, как девушка оббегает прохожих, и ее волосы вспыхивают золотом в забредших за периметр Мегатонны солнечных лучах.              Она поприветствовала звонкой пощечиной: голова мотнулась в сторону от неожиданности.              — За что? — Зак схватился за щеку, тут же получил по другой, и все-таки ухватил девицу за запястье. Та, как ни пыталась вырвать руку, так и не смогла:              — Я была в Арефу, — она гневно сверкала глазами и раздувала тонкие ноздри.              — А меня за что бьешь?              Она еще раз дернула руку и сдалась:              — Ты ничего не сделал.              — Эй, дорогуша! — Зак повысил голос, но тут же взял себя в руки, разжал пальцы. — Я доставил письмо? Доставил. Тебя не было в салуне все эти дни, в конце концов, кому из нас это нужно? Прошу заметить, что меня чуть не подстрелили в пути, а платы за риск я так и не получил.              — Моих родителей убили, а ты… — она хватала воздух ртом, но, кажется, не могла противопоставить ничего дельного. — Понятно. Надо было догадаться сразу, ты из тех, для кого крышки превыше всего.              Зак хлопнул глазами и с трудом сдержал откровенный смешок. Он понимал, что надо бы посочувствовать Люси. Но не мог: слишком давно он заходил к ней в дом и слишком далеки от сочувствия были испытываемые эмоции. И все-таки, следовало хотя бы сделать вид:              — Слушай, Люси… Мне жаль, что в твоей семье случилось горе. Правда, мне жаль, но, пойми, я не бессмертный, а мы с тобой не настолько близки, чтобы я рисковал жизнью и, как ты говоришь, «делал что-то». Что ты хочешь, чтобы я сделал, ну?              — Хотя бы сказал шерифу, — она скрестила руки на груди. — У меня был младший брат, ему только пятнадцать, я не видела тела. И он может быть жив.              Зак смотрел на нее, больше всего на свете не желая слышать очередной просьбы, и вместе с тем понимал — сейчас попросит помочь. Она не заставила долго ждать:              — Я хочу… попросить тебя. Пожалуйста, помоги найти его, — это прозвучало даже не просьбой, а постановкой задания, будто она была Джерико, который ставит тренировочный план на новый день. Как будто он обязан ей чем-то и должен согласиться.              — То есть, ты хочешь нанять меня? — качнулся с пятки на мысок. — Сколько заплатишь?              — Ты же знаешь, у меня нет денег, но мы с братом что-нибудь придумаем. Пойми, он последний, кто остался у меня.              — Нет, — Зак качнул головой. – Нет, не надо так смотреть. Я больше не пойду туда бесплатно, и уж точно не собираюсь связываться с теми, кто сделал такое дерьмо с твоими родителями. А твой брат, согласись, вполне может оказаться у них.              О нет, только отчаянных взглядов не хватало. Это здорово било по нервам.              — Так, слушай… Я не понимаю, почему ты привязалась ко мне? Скажи Симмсу, пусть найдет кого-нибудь на подмогу, почему я? — Люси молчала, продолжая смотреть с немым укором, и Зак, раздраженно глянув по сторонам, уперся взглядом ей в лицо. — Хорошо, я тебе помогу. Помогу, но ты мне все равно заплатишь, поняла? Нет денег, расплатишься собой. Ну, как тебе такой расклад?              Люси сначала побагровела, потом побелела, но бить на удивление не стала, только зло сузила глаза и, молча развернувшись, ушла. Зак смотрел ей вслед со смесью облегчения и сожаления: хорошо, что отстала, но разве так много попросил? Нет денег у нее, а брат настолько нужен, что посылать чужака разбираться с этим всегда пожалуйста, а хоть как-то отплатить за риск — это ни за что?              И, главное, в чем дело-то? Вроде не урод, не извращенец, чистый, не старый и не больной. Да и потом, правда сходил бы, посмотрел, в чем дело, может, даже Джерико получилось бы уговорить. Но нет, ушла, типа слишком правильная?              Зак злился, чуть не скрипел зубами, а потом плюнул и пошел в салун. Кивнул Джерико, сидящему за стойкой, и направился прямиком к Нове:              — Сто двадцать крышек, да? Кому за комнату платить?