Талион

      С того самого момента, как на той стороне дороги мелькнул до отвращения знакомый комбинезон, в прицел карабина Зак уставился скорее из любопытства: мало ли кто бродит по Пустошам? В лавке Мойры до сих пор хранилась одежда бывших выходцев, это мог быть один из них, или обитатель любого другого убежища, которых по стране, должно быть, рассыпаны десятки. Еще это мог оказаться кто-то из местных, кому приглянулась удобная, но слишком яркая одежда. И, наверное, именно последнее вызывало подсознательное беспокойство.              Прицел был малократным, Джерико и вовсе обходился без навеса, так что рассмотреть удаляющихся путников оказалось не так просто в условиях нехватки света и огромного количества препятствий. Зак, поймав в перекрестие затылок «синего комбеза», вел его некоторое время, надеясь, что тот повернется в пути. Это был определенно мужчина, среднего роста, среднего сложения. Массивный металлический ошейник не сразу бросился в глаза. «Выходец» все не поворачивался, и Зак ненадолго переключился на его спутников: еще один мужчина в ошейнике, но уже выряженный в обычные шмотки, а вот трое других были затянуты в боевую броню и вооружены. Что примечательно, на них ошейников уже не было.              — Там двое в ошейниках, что это? — не отрываясь от карабина, спросил Зак, а старик, вместо того, чтобы ответить, сам вгляделся в прицел и неприязненно протянул:              — Работорговцы.              Слово никак не ложилось на увиденное: Зак понимал, что это значит, но не мог даже допустить возможность того, что отец или кто-то из Убежища мог оказаться в такой ситуации. Как будто над выходцами должна пребывать защита свыше, только это было не так, и Зак уже прочувствовал это на своей шкуре. Он с интересом продолжал рассматривать группу чужаков, и тот «синий» все-таки засветился: запнулся и, получив тычок в спину от одного из конвоиров, глянул через плечо. Удалось рассмотреть не столько лицо, сколько манеру двигаться: характерный поворот головы, движение плеч и узнаваемую походку. Остальное слилось в пятно из-за нехватки света: неопределенного цвета волосы, густая щетина, смутно различимые черты лица… Это мог быть абсолютно любой человек, но Зак все равно бросился к рюкзаку, чтобы перепроверить оставшийся боезапас. Старик с силой дернул за шкирку, снова вздергивая на ноги:              — Стоять! Ты хоть представляешь, что это за люди?              Зак замер, бешено глядя на Джерико: старик выглядел рассерженно и растеряно одновременно — видимо, кроме ошейников и работорговцев он разглядел и синий комбинезон и уже сделал какие-то выводы насчет реакции своего ученика.              Желание броситься навстречу людям с той стороны дороги было почти неконтролируемым, но теперь, чувствуя натяжение куртки и впивающийся в шею край кожаного нагрудника брони, Зак постепенно остывал.              — Не очень хорошие? — разлепив внезапно пересохшие губы, прохрипел он первое, что пришло в голову. Джерико все не отпускал, а колонна людей уже скрылась из виду за тем самым обелиском, что так впечатлял еще издалека, в первые дни пребывания на поверхности. Зак помнил, что мечтал увидеть его поближе, но теперь мысли были заняты совсем другим.              — Не очень, — наемник еще раз встряхнул парня за шкирку и медленно разжал пальцы. — Ты вообще уверен, что не ошибся?              — Да, — ответ вырвался прежде, чем смысл вопроса дошел до мозга. — Не знаю. Наверное.              — Н-да, — наемник снова потянулся за сигаретами и прикурил, хмуро глядя в сторону обелиска.              Зак нервно вцепился в край куртки, уставился себе под ноги и все-таки снова полез к рюкзаку.              — Да стой ты, — старик досадливо поморщился.              — Можно попробовать снять сначала того, кто его держит, — достал патроны, заполняя пустые магазины трясущимися от напряжения руками. — Отец убежит, а мы как раз прикончим оставшихся двух.              — Недалеко, правда, убежит. Если успеет, — Джерико тряхнул сигаретой перед носом Зака, затянулся, выпустил дым в сторону. — Рабские ошейники начинены взрывчаткой, на каждом устанавливается радиус действия маячка от источника сигнала.              Зак замер, не донеся последний патрон.              — В городе дистанцию ставят небольшую, как раз на случай нападения. Конвоир может оказаться отрезанным от раба перестрелкой, или того придется оставить в укрытии, и при этом не потерять товар из-за взрыва. При этом, раб не должен иметь возможность убежать далеко — никто не станет тратить время и силы на обшаривание развалин, чтобы выковырять ублюдка. Каждый ставит расстояние по своему усмотрению, но рассчитывать можешь ярдов на пятьдесят, — Джерико недобро хмурился, глядя на застывшего парня. — И с уверенностью сказать, у кого именно пульт управления, я не смогу. Кто-то распределяет рабов между собой, и каждый отвечает за своего, кто-то меняется пультами. Не успеешь пристрелить их быстро, одного за другим, товар могут и уничтожить. По логике «не нам, так никому». Сможешь застрелить конвой так быстро, чтобы ведущий не нажал на тревожную кнопку?              Патрон вошел в магазин раза с пятого.              — Ну, что замолк?              — Я не знаю, — Зак с трудом поднялся на ноги — повело в сторону. Он не был уверен в том, что увидел, и не был уверен в том, что должен лезть на рожон. Первый порыв походил на простое желание оказаться ближе к потерянному отцу, сейчас, зная, что в сторону Грейдича движется конвой работорговцев, Зак уже не был так тверд в своем намерении. В голове звучали выпуски новостей от Тридогнайта: Джеймс же вращался в кругах Братства Стали, как он вообще смог оказаться в ошейнике? А если даже оказался… Он же сам шел к этому. Сам свалил из чертового Убежища, бросил сына, бросил всю свою жизнь. Из-за него погиб Джонас, и сам Зак чуть не оказался на том свете. Может быть он… заслуживал этот долбаный ошейник, тычки в спину, заслуживал идти черт знает куда под дулом автомата?              Эти мысли обрушились буквально за секунду, сметя все на своем пути, и теперь в голове зияла пустота, отдающая горьким сожалением и стыдом. Зак уставился на наемника, перевел взгляд на дорогу, тщетно вглядываясь в темноту. Конечно, они уже ушли. Возможно, Джеймса ищут паладины из Братства или друзья из прежней жизни. Возможно, он справится сам.              «Это вообще может быть не он».              Зак стоял, пытаясь придумать хоть одну вескую причину не идти, и по десятому кругу повторял только обиженное «он бросил меня». Может быть, пришла пора ответить тем же? Искушение было настолько велико, что он не убежал подальше только из-за ожидающего ответ Джерико и грозящих от него намеков на трусость.              — Идем в Ривет-сити? — взгляд старика давил почти физически ощутимо, настолько, что было трудно дышать.              — Нет, мы… — Зак упрямо потянул за ремень карабина, накинутый на плечо, отвел глаза.              — Да что ты мнешься?! — рявкнул Джерико. — «Не знаю», «нет», замычи еще. Хочешь выяснить, папаша это твой или хер левый? Внятно скажи!              Внезапная вспышка ярости подействовала отрезвляюще. Зак, залившийся краской по самые уши — и от смущения, и от злости, — вскинул взгляд:              — Хочу, — процедил сквозь зубы, судорожно соображая, что можно сделать. — Подойдем, узнаем про цену. У меня осталось… то, что от рейдеров: пистолеты, патроны, мед-х. И с Мегатонны. И у тебя одолжу, сколько есть, — он заметил, как кривится наемник, и торопливо добавил: — А потом отдам. Сколько хочешь отдам, даже больше.              — Другое дело, — Джерико ответил медленно, будто подсчитывая в уме, во сколько может обойтись сделка. —Мужчина средних лет, здоровый… Будем рассчитывать на тысячу крышек, если не загнут. Хотя лучше бы он был подстреленный или больной — вышло бы сторговаться дешевле.              Логичное замечание про цену покоробило, и даже не тем, что старик говорил такие вещи, а тем, что Зак подумал, что и правда было бы неплохо — так денег точно хватит.              — Чего там? — проснувшийся Брайан подлез под руку так неожиданно, что Зак чуть не подпрыгнул, нервно повел плечом:              — Надо проверить кое-что.              — Работорговцы, — без реверансов выдал Джерико, тыкая окурком в сторону, где скрылись чужаки. — Думает, там его отец.              — Продает людей?! — Брайан с ужасом вылупился на Зака.              — Нет, — тот тряхнул головой и показал на шею. — Сам попался. Возможно. Я не уверен. Надо посмотреть.              — Ужас, — Брайан охнул и уперся ладонями в бока. — Так нельзя говорить, но если бы отец был тут, он бы точно надрал этим гадам задницы. Он всегда говорил, семья…              Джерико хмыкнул, затаптывая бычок ботинком, и оборвал мальчишку на полуслове:       — Говорить буду я. Зак, не вмешивайся. А ты, — кивнул на Брайана, — вообще в стороне стой и к старшим не суйся.              Мальчишка надулся, открыл было рот, чтобы возразить, но, наткнувшись на взгляд наемника, согласно кивнул.              Джерико собирался оставить Брайана в отдалении, но уже по пути передумал: наличие одного мелкого в сопровождении взрослых вполне может указать на то, что у них и своих забот хватает, чтобы зариться на чужой товар. «Работорговцы, — говорил он, — парни мнительные», и такая характеристика только делала все хуже. Заку казалось, что эти вооруженные и опасные люди сразу же поймут в чем дело, заметят их с отцом сходство и захотят пополнить ряды рабов еще парочкой человек. Конечно, с ними был Джерико, ушлый и сильный старик, но и он, как показала практика, был уязвим.              «Они же убьют нас, — на грани истерики думал Зак, упрямо шагая за наемником, бросая взгляды по сторонам и запоминая, куда бежать в случае чего, — просто убьют».              Путь за конвоем отдалял их от Ривет-сити, но Зак уже плохо соображал. Всю дорогу его мучили сомнения: точно ли это отец, и, если он не ошибся, что надо делать. Перспектива оставлять его у работорговцев одновременно вызывала отторжение и вместе с тем пробуждала что-то вроде злорадства — не надо было ему уходить, сидел бы в Убежище, и все было бы нормально.              Зак невольно представлял, как выкупает Джеймса, выговаривает ему за то исчезновение, рассказывает о своем побеге, о том, что случилось в его отсутствие… Но неизменно в фантазии он укрывал факт смерти Смотрителя и офицера — Джеймсу необязательно об этом знать, можно ведь не договаривать. Сказать «ранил» и ограничиться этим, и про других не говорить… Или наоборот сказать, пусть испугается и разозлится — ведь все это по его вине.              Уже на подходе, когда удалось засечь передвижение на пип-бое, Зак заволновался до такой степени, что ослабли ноги, и несколько раз парень оступался, чуть не клюнув носом в землю. Он совершенно не представлял, как можно подойти к работорговцам — все казалось, что стоит высунуться из укрытия и их изрешетят пулями. Но Джерико шел вперед, опустив дуло автомата в землю, и Зак старался подражать старику и не выглядеть растерянным, когда следовал за ним навстречу работорговцам.              Наверное, сработала твердая уверенность старика— он вышел первым, окрикнув идущих: те зашагали медленнее, и Зак буквально чувствовал, как сгустился от напряжения воздух. Один из незнакомцев вскинул ладонь, указывая путникам остановиться. Джерико встал, и Зак невольно отметил, что они буквально в прыжке от неплохого укрытия — нагромождения строительного хлама, способного защитить от выстрелов в случае чего.              Работорговцы выглядели… как Джерико, только моложе и опаснее. Та же уверенность на суровых лицах, видавшее не один бой оружие, потертая броня. Еще они были неплохо подготовлены: автоматы, пистолеты на поясе, армейские ножи.              Зак встал за Джерико, чуть сбоку, прикрывая собой Брайана — если перенести хоть немного внимания на пацана, становилось легче.              Теперь, когда расстояние между ними сокращалось, он старался незаметно рассмотреть рабов. Впереди шел высокий, нескладно-худой мужчина, одетый как большинство поселенцев в Мегатонне: старые штаны, грязная и порванная рубаха. Бледное лицо украшал внушительный синяк, нос вздулся опухолью — судя по всему, сломали.              Человек в синем комбинезоне шел ровно за ним, снова никак не удавалось рассмотреть его лица, а потом стало поздно: шедший впереди торговец заслонил собой обзор. Мужчина остановился за несколько шагов до них, оглядывая, и Зак нечаянно столкнулся с его взглядом — оценивающим, оставляющим за собой ощущение того, что он полностью просчитал все риски и выгоды на случай, если решит вдруг защелкнуть ошейник на шее любого из путников.              — Товар на продажу? — Джерико заговорил прямо, без лишних вступлений, и внимание торговца тотчас переключилось на него:              — Точно, — он улыбался криво, мешал уродливый шрам на губах справа. — А ты откуда такой ценитель?              — Старый знакомый Черной Вдовы. Если жива еще, чертовка.              Торговец невесело хохотнул:       — Давно это было. Это на сколько лет надо из жизни выпасть, чтобы таких вещей не знать, старик? Сейчас Гробовщик на ее месте.              — Гробовщик? Ну да, слышал, встречаться вот не приходилось.              Они разговорились о каких-то незнакомых людях. Джерико вроде бы искренне удивлялся, перечислял имена, а Зак, убедившись, что на него не особо обращают внимание, постарался делать скучающий вид и не думать о том, откуда старик знает столько о работорговцах. Он озирался по сторонам, катал носком ботинка камень в дорожной пыли, а потом, переминаясь с ноги на ногу, подвинулся так, чтобы видеть рабов — те все еще стояли на некоторой дистанции.              «Синий комбинезон» сидел к нему спиной, расположившись прямо на земле, зато теперь Зак отчетливо видел цифры — «101». В горле пересохло: ну кто, кто еще это мог быть? Шансов мало, но вдруг ошибка? Тем более, плечи этого человека выглядели немного уже, волосы тусклее и длиннее, и Джеймс никогда прежде так не горбился.              Тем временем взрослые продолжали разговор, и после общего смеха Зак услышал заветное:              — Товар покажешь или наугад брать предлагаешь?              И торговец, скалясь уродливым ртом, махнул ладонью, приглашая следовать за собой.              — Встать! — один из охранников, смурной бородатый парень, пнул Сто Первого в бедро. Тот с укором покачал головой и тяжело поднялся на ноги — Зак узнал это движение прежде, чем мужчина повернулся.              Он поджал губы и прикусил язык, чтобы не выдать себя никаким звуком — это был Джеймс. Осунувшийся и похудевший, заросший щетиной, с неровными красными пятнами загара, он подслеповато уставился на них. Зак с тошнотворным ужасом вспомнил, что отец никогда раньше не щурился так, никогда не жаловался на зрение, будто эти ублюдки сделали с ним что-то… что-то страшное.              Когда взгляд Джеймса ненадолго остановился на нем, все внутри замерло. Мужчина все так же щурился, стараясь рассмотреть лица, и Зак запоздало понял, что сейчас, наверное, совсем не похож на гладковыбритого чистого мальчишку из Убежища, выряженного в стандартный комбез.              Взгляд Джеймса соскользнул с его лица и остановился на Джерико, шагнувшего вперед с видом человека, решившего выбрать брамина на забой. Сердце пропустило несколько ударов, когда Зак пошел за ним. Один из конвоиров дернулся, хватаясь за оружие, но остановился, поняв, что угрозы нет.              — Вы их кормите хоть? — старик придирчиво оглядывал второго пленника, почти ткнул пальцем в опухоль на переносице: — Это что? Цену за порченный товар скидываете?              — А ты крышки, я смотрю, любишь, — ухмылялся тот, со шрамом. — За такое — нет. Стимулятор вкололи, остальное заживет в ближайшие дни. Работоспособность не пострадала, парень смышленый, послушный. Да, Жердина?              — Жердина? — хмыкнул Джерико. — Хорошенькое имя.              — А этот? — Зак ткнул пальцем в Джеймса, остановившись от него в паре шагов, и буквально чувствовал, что на этот раз отец рассмотрел его. Этот взгляд, физически ощутимый, знакомый с самого детства, удивленный, укоряющий… В горле пересохло настолько, что пришлось откашляться. Зак облизал губы, и через силу добавил: — Он выглядит больным. Купим — не сдохнет по дороге?              Он старался не смотреть на Джеймса, только чувствовал, как бешено колотится сердце в груди. Быстрый взгляд на Джерико — тот кивнул, подхватывая:       — Парень прав, что насчет этого?              — Никому еще не мешало немного постройнеть, — откликнулся торговец. — Нравится? Да, славный парень, умный, послушный, ученый какой-то.              — Всему есть цена, — Джерико улыбался вроде бы расслабленно, будто обсуждал с Харей цену на выпивку, но Зак знал, что старик следит за каждым словом. — Сколько?              — Есть, — согласился торговец. — Только вам не по карману.              — И много ты рабов с таким подходом продал? — раздражение в голосе.              — Слушай, старик, — повысил было голос торговец, но Джерико качнул головой, хмуро глядя на него, и мужчина притормозил. — Этого не отдам. Берите Жердину, скину до семисот, он крепкий, хороший, рожа подзаживет, так вообще загляденье.              — Чего ученого не продашь? — вопрос звучал праздным любопытством, хоть и с нажимом.              Торговец устало покачал головой:       — Не могу.              — Даже тысячи за полторы?              — Полторы? — сокрушенно повторил мужчина. — Полторы! За десять бы отдал.              — Десять? — Джерико присвистнул, с настоящим интересом уставившись на Джеймса. Опешивший Зак тоже смотрел на отца во все глаза:              — Да он же обычный! — не сдержался, стараясь не смотреть отцу в глаза, а тот пялился и старался поймать взгляд — Зак чувствовал это всем телом.              Торговец развел руками:       — Так, парни, или берете Жердину, или расходимся, хватит время тратить.              — А если залог оставим? — слова, еще секунду назад витающие в голове неоформленной мыслью, вырвались прежде, чем Зак успел их обдумать. — Крышек мало, но можно товаром, оружием. Или еще чем-нибудь.              На него уставились сразу все. Где-то в руинах Вашингтона завыла стая собак.              — Так, парень, — торговец нахмурился, мазнув взглядом по Джерико, кивнул на Зака. — Иди-ка ты…              — Или… или оставим вон того пацана в залог, а вы дождетесь? — за спиной вскинулся Брайан, Джерико уже не скрываясь поднял глаза к небу. — И я принесу денег.              Собаки продолжали выть.              — Так, пошли нахер отсюда.              — Какой же ты дебил, — раздраженно выдохнул Джерико, хватая Зака за шкирку. — Пацан идиот — коротко пояснил он торговцам, нервно вцепившимся в оружие. — Хорошего пути, ребята.              — И вам того же, — под тяжелым взглядом торговца подгибались ноги.              Они посторонились, пропуская конвой, и замыкающий пошел спиной вперед, держа их в поле зрения до тех пор, пока поворот дороги и мусорные кучи не скрыли удаляющиеся фигуры.              — Ты — кретин, — Джерико даже не спросил, констатировал факт. Запахло сигаретным дымом.              — Ты что, правда хотел оставить им меня?! — Брайан, только-только пришедший в себя после разговора с торговцами, с силой дернул за рукав, заставляя Зака отвести взгляд от дороги. — Ты хотел продать меня работорговцам?!              Он бессильно ударил кулаком в бок, потом еще раз. Зак поймал руку мальчишки на третьем ударе, дернул в сторону, наклоняясь почти к самому лицу:              — Нет же, это был… отвлекающий маневр, — он изо всех сил старался говорить убедительно, но понимал, что просто так успокоить не выйдет. — Я хотел узнать, на что они готовы. Никогда бы не оставил тебя там, понял?              Вранье, конечно. Он вообще особо не думал о Брайане, просто ляпнул первое, что пришло в голову, только теперь понимая, насколько идея была тупой: даже возьми они пацана как аванс, с какой бы стати им ждать? Забрали бы его и свалили, сплошная выгода.              Брайан затих, глядя огромными глазами в лицо парня, а Джерико хмыкнул, выпустив густой дым в сторону:              — Отвлекающий, твою мать, маневр. Отвлек, молодец! Так отвлек хорошо! — он сплюнул, поморщился, затягиваясь снова. — Значит, это точно твой папаня? Гениальные идеи у вас в крови, один сваливает из Убежища и бросает сына, другой собирается пиздюка малолетнего торговцам подарить — чудо, а не семья.              Зак уставился себе под ноги, ослабив хватку, и Брайан вырвался, наотмашь ударил куда-то в бок и убежал к Джерико, садясь около старика и глядя оттуда волком.              — Что же он сделал такого, что его меньше, чем за десятку, не отдают?              — А я откуда… — от нахлынувшей усталости он уселся прямо посреди дороги, будто вытащили скелет, уперся лбом в ладони, вспоминая выпуски Тридогнайта и рассказы торговца из Супермарта. — Он же «герой», разве нет?              — Ну да, — Джерико отбросил окурок в сторону. — За героев платят больше, твоя правда. Ну что? Все, доволен? Теперь эти ребята точно знают, что нам нужен твой отец. А значит, будут внимательнее в сто раз, и близко ты к ним уже не подойдешь — подстрелят на подступах.              Зак не поднимал головы, с трудом гася желание заткнуть уши руками, а Джерико продолжал:              — А еще на первом же привале твоего папку хорошенько допросят. Выбьют из него все дерьмо, пока не скажет, что за идиот так отчаянно хотел его выкупить, что аж одного из своих чуть не продал.              — Да не хотел я его продавать! — выкрикнул, не сдержавшись. Громкий голос разнесся над окрестностями.              — Хотел! — обиженно откликнулся Брайан.              — Молодцы, поорите еще, вас же пока не все услышали.              Это было обидно. Обидно то, что сам невероятно лажанулся уже несколько раз, сам сделал все хуже — надо было просто молчать, как и наказывал Джерико. Старик в который раз оказался прав.              — Что мне делать? — вопрос прозвучал беспомощно, Заку самому было тошно от себя, но он совсем запутался. Ему казалось, что в Мегатонне было сложно, но за пределами города все оказалось в сотни раз хуже. На то, чтобы собрать десять тысяч, ушло бы много времени, но теперь и этот вариант не подходил — торговцы не подпустят близко. И это если Джеймса не изобьют до полусмерти из-за его, Зака, глупости.              Джерико, долго молчавший, пожал плечами:       — Идти в Ривет-сити, как и планировалось. Вы квиты — он оставил тебя, ты его, все честно.              Хоть Зак и думал о чем-то схожем, со стороны это звучало настолько логично и жестоко, что к горлу подкатила тошнота.              — Или стрелять, — предложил другой вариант старик, не меняя равнодушной интонации. — Да-да, детка, стрелять. Выбрать место, собраться с силами и пристрелить охранников, одного за другим, не сделав ни одного лишнего выстрела. Три удара, детка, — ударил ладонью о ладонь, — три удара.              — Но я не смогу, — Зак подскочил на ноги, цепляясь пальцами за края куртки и, наткнувшись на взгляд Джерико, поправился: — Нужно подстраховать. Подстрелишь хоть одного?              — Нет, — Джерико мотивировал просто: — Я говорил тебе, что делать — молчать. Ты не смог даже этого. Сам навалил кучу, сам разгребай. Я присмотрю, чтобы со спины не выскочила какая псина, но эти ребята полностью на твоей совести. Сможешь завалить всех и освободить отца? Молодец, не зря учился. Не сможешь? Сам себе идиот. Повезет и не пристрелят, так поплачешь над трупом родственника и на всю жизнь запомнишь, что значит тормозить и не слушать приказов.              «Это не был приказ», — обиженно думал Зак, но отвлечься от короткого выговора было сложно: от слов старика все внутри покрылось коркой льда — кажется, сделаешь шаг, и рассыплешься на куски.              И все-таки Джерико помог. Изучив карту пип-боя, указал на путь, которым, скорее всего, пойдут торговцы.       — Это вольные наемники, иначе охраны было бы больше. Скорее всего только-только поймали добычу, ведут продавать заказчикам, обычно такие сделки проводились в Парадиз-Фоллз. Это подальше Арефу, в той стороне, — он провел пальцем прямо по экрану, указывая путь. — Смотри и думай. Вот дорога, где и когда устраивать засаду?              Зак пялился на карту, стараясь собрать мысли в кучу, но все отвлекало и мешало сосредоточиться: запах сигарет Джерико, демонстративно громко сопящий Брайан и ужасная усталость от насыщенной ночи, навалившаяся только сейчас.              — Вот тут? — он указал на одно из знакомых мест по пути от моста к Грейдичу. По крайней мере, ту местность он видел и знал где затаиться. — Если пойдем быстро, сможем пройти по берегу, вот тут, и опередить их, — он показал на обходной путь, и прошли бесконечно долгие мгновения, прежде чем Джерико согласно кивнул.              Они даже не шли — бежали. Наконец-то пригодились долгие тренировки, на которых старик заставлял выкладываться на полную катушку: расстояние было примерно соизмеримым, и Зак, даже с нагруженным рюкзаком, чувствовал себя терпимо. Он засомневался было, сможет ли такой марш-бросок осилить Брайан, но мальчишка, бегущий практически налегке, не отставал.              Только один раз, уже на берегу, затормозил Джерико: вдруг остановился и согнулся в приступе кашля, с силой зажимая себе рот руками. Звук был глухим, почти неслышным, но лицо наемника побагровело от натуги, заслезились глаза. Зак хотел подойти, узнать, все ли в порядке, но старик раздосадовано махнул рукой и побежал дальше, выравнивая дыхание.              Нова как-то обмолвилась, что ему что-то около шестидесяти пяти, Зак забыл о этом, а теперь цифра всплыла в памяти. Он же действительно старый, старый и больной, с еле-еле затянувшимися ранами на ноге, но об этом было так просто забыть, когда он бежал наравне и поливал супермутантов и рейдеров автоматными очередями…              Устроившись на позиции и приготовив оружие, Зак напряженно вглядывался то в горизонт, то в экран пип-боя, боясь пропустить работорговцев и вместе с тем надеясь, что они выберут другую дорогу. Чуда не случилось — меньше чем через треть часа процессия из пяти людей появилась на дороге. «Ну давай», — негромко шепнул Джерико. «Не ссы», — его же голосом додумал Зак, поморщившись от того, что слишком сильно вжал приклад в плечо. Целиться в положении лежа было проще. Он выбрал первой целью идущего с отцом мужчину — он был как раз предпоследним. Следующим нужно подбить замыкающего колонну, потом сопровождающего второго раба и, наконец, мужика со шрамом.              Они шли в достаточно ровном темпе, Зак примерился, просчитал, как и с какой скоростью будет менять цели, и как торговцы отреагируют на выстрелы. Они не должны понять, что происходит.              «Три удара».       Зак выстрелил, как и учил Джерико — в тот момент, когда не ждал выстрела и сам.              «Раз». Пип-бой отозвался писком, и он не стал проверять, попал или нет. «Два» — почти сразу, и снова писк VATS. «Три». Хлопок и отлетевшая в сторону гильза. Он боялся смотреть, все ли в порядке, но заставил себя вглядеться в прицел: двое лежат навзничь, еще одного, навалившись всем телом, душит тот раб, Жердина.              Джерико, все это время и сам почти не дышавший, отвел в землю ствол карабина:       — Молодец, парень, — если бы Зак был внимательнее, то, наверное, удивился бы, насколько непривычно мягко это прозвучало, но он не слышал. Сразу, как осознание успеха ударило в голову, Зак подорвался с места, вскрывая позицию, и понесся вперед, через поле, огибая поваленные деревья и древние кучи металлолома.              Джеймс стоял среди мертвецов, будто знал, кого ожидать, и все так же подслеповато щурился в сторону несущегося во весь опор Зака, пока Жердина торопливо обшаривал карманы работорговцев.              Он едва не упал, споткнувшись о торчащий сухой корень, чудом устоял на ногах и последние метры преодолел за секунду, чувствуя невероятное облегчение — отец был цел и невредим, ошейник не взорвался! Но мальчишеское желание сжать его в объятиях разбилось о простой вопрос:              — Ты хотел выменять меня на ребенка? — и неверящий, тихий голос.              Зак захлебнулся застрявшими в горле словами. Выменять?! Разве это он должен говорить в такой момент?              — Отдать взамен маленького мальчика? — продолжил отец.              — Я спас тебя… — в первый момент он оцепенел, не веря своим ушам. — Я же спас тебя.              Джеймс смотрел с немым укором, и Зак пригнулся, сжался, как пес, ждущий удара, бросил затравленный взгляд за спину, где к ним шли Джерико и Брайан, почему-то безумно медленно.              — Спасибо, мистер, спасибо огромное! — вмешался в разговор Жердина, и Зак увидел в его руках две маленьких то ли коробки, то ли…              — Дай сюда! Быстро! — рявкнул он, чуть ли не вырывая из рук раба то, что, скорее всего, было пультами управления. Жердина отдал все сразу, тут же подняв руки и панически глянул на Джеймса, весь его вид говорил: «Будь полюбезнее, он вытащил нас».              — Зак, — Джеймс, как и в прежние времена, не повышал голоса. — Что ты тут делаешь? Я же оставил тебя дома.              — Мне пришлось уйти, — заготовленная речь затерялась где-то в голове. Зак смотрел на отца, как на призрака, боясь спугнуть видение, как тогда, в сто шестом Убежище. Он был похож на себя прежнего, но никогда раньше не казался настолько уставшим, все выглядело еще хуже, чем на первый взгляд: такой же пыльный и исхудавший, но вблизи красные от недосыпания глаза и слегка расфокусированный взгляд было невозможно не заметить.              — Не надо было уходить, — он покачал головой, с упреком глядя на сына. — И не надо было предлагать мальчика… Зак, разве я тебя этому учил? Жертвовать людьми? Отдавать ребенка работорговцам?              Пришлось убрать коробочки с пультами в карман, чтобы с досады не бросить их о землю. В горле все еще стоял ком:              — Пап?              — Откуда это в тебе? Зак, Боже мой… — Джеймс повел плечами и потянул руку вперед, желая то ли просто коснуться, то ли притянуть к себе, но Зак одернулся, как от гнуса. — Возвращайся в Убежище. Сейчас же.              — Я не могу, — его корежило от каждого слова. «Откуда — это — во мне?!»              — Ты должен.              — Не могу! — повысить голос оказалось не сложно, куда легче, чем пытаться подобрать спокойные слова и понять, почему отец не рад его видеть. — Я не могу туда вернуться, меня выгнали! Слышишь?! Мне пришлось уйти! — он втянул воздух, чувствуя, как белеет перед глазами и плывет голова. — Спрашиваешь, откуда это во мне? Ты научил меня! Ты!              — Неправда. Мальчик мой…              — Больше не твой, — сквозь зубы. — Ты оставил меня, а я выжил и спас тебя. Какая разница, как? Мальчишка вон, живой, — не глядя, ткнул назад. — И что в ответ? Ничего! Ни спасибо, ни «я рад тебя видеть», только упреки. Снова я что-то делаю не так, да? Неправильно тебя спас? Надо было, наверное, сказать работорговцам «пожалуйста»?              Он зло пнул один из трупов по голове, краем глаза заметив, что Джерико и Брайан застыли в стороне: старик держал мальчишку, не давая подойти. Джеймс сдвинул брови, неверяще глядя на сына:              — Они были плохими людьми, и я правда благодарен, что ты застрелил их. Ты спас меня, — он шел на попятную, но Зак был слишком зол, чтобы слушать. — Я рад, что ты помог… Но тебе лучше вернуться в Убежище. Пойдем вместе, я отведу тебя, поговорю со Смотрителем…              — В то утро, когда ты ушел, — Зак сощурился, с трудом выталкивая из себя слова, — Амата разбудила меня и дала пистолет, а по общей связи объявляли, что меня надо поймать, живым или мертвым. Живым или мертвым! — снова рявкнул, вцепившись взглядом в побледневшее даже сквозь загар лицо Джеймса. — Но лучше, конечно, мертвым. Как Джонаса, о которого я споткнулся на выходе, уж с ним-то не стали церемониться, — он плевался фразами, как ядом, и вся горечь, сидящая внутри все эти дни, наконец-то нашла выход — как гной, прорвавший рану. Вид отца, бессильно приоткрывшего рот и не способного подобрать ни единого слова, только распалял злобу. — Через открытую тобой — тобой! — дверь залезли тараканы, уйма, море тараканов! Никто не был готов к этому, охрана пыталась что-то сделать, и я смог уйти только благодаря тому, что они были заняты — толпа мужиков не могла справиться с насекомыми! Тараканы ранили охранников, убили Элен Делорию, — Зак врал, он спас ту алкоголичку, потому что впервые в жизни видел, как Буч умолял помочь со слезами на глазах. Но ложь выросла сама собой — хотелось уязвить отца как можно сильнее, передать хоть часть того ужаса, что испытал сам. — А потом в меня стреляли Уилкинс и Смотритель. И я убил их обоих. А потом сбежал. И мне нельзя возвращаться, понял?! Потому что я убийца.              Он замолчал, тяжело дыша, выпалив все, что кислотой жгло душу. Джеймс тоже молчал, но это молчание было беспомощным.              — Я не знал… — почему-то в любой фантазии о встрече Джеймс обязательно говорил эту фразу, и то, что она прозвучала сейчас, делало все нереальным.              — Конечно, не знал! — его можно было остановить разве что ударом по голове, но единственный человек, способный на это, курил в стороне, молчаливо наблюдая за развернувшимся зрелищем. — Откуда ты мог знать?! Но это так, твой сын — убийца.              — Ты защищался, — он снова попытался шагнуть навстречу, остановился, когда Зак попятился, выставляя перед собой руки. — Если бы я только… Я виноват. Больше всего на свете я хотел, чтобы у тебя все было хорошо. Зак, пожалуйста, послушай меня, — он все-таки смог ухватить за плечи, сжал несильно, как-то по-особенному, как в детстве, когда говорил что-то важное. Этому прикосновению было невозможно противиться, и парень замер, завороженно глядя в осунувшееся лицо напротив. — Когда-то давно мы с твоей матерью занимались одним большим проектом тут, на поверхности. Проектом «Чистота».              — У мемориала Джефферсона, недалеко от Ривет-сити, — сам не слыша себя просипел Зак. — Большие трубы, там сейчас Братство Стали и супермутанты.              — Ты искал меня? — голос мужчины дрогнул, он огладил ладонями плечи парня, устало, тепло улыбнулся, когда пальцы уперлись в наплечники. Зак хотел возразить, но не смог. — Да, у мемориала. Представь, вода в реке, проходя через эти трубы, очищалась бы от радиации и примесей. Представляешь? Чистая вода, для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным. Мы сделали уже многое, но проект пришлось приостановить. Твоя мама умерла, и я не мог подвергать тебя риску…              — Ты сбежал, — Зак поджал губы, глядя исподлобья.              — Мне пришлось уйти, чтобы ты вырос в безопасности. Этот мир… ты видел его. Разве я мог растить тебя здесь? Убежище, конечно, тоже не рай, но безопасное и чистое, с нормальными людьми. Там ты бы жил спокойно, завел семью, вырастил детей и внуков…              — Но я все равно здесь, — Зак нахмурился, в ответ обхватывая плечи отца ладонями и внимательно вглядываясь ему в лицо. — Ты зря бросил «Чистоту», зря прятал меня в Убежище, я все равно на поверхности и все равно увидел все это.              — Не зря, Зак, — голос у Джеймса всегда был глубоким, мягким, он и сейчас будто гипнотизировал, — У тебя было замечательное детство, ты здоровый умный парень. И, раз ты тут… Понимаю, с моей стороны это слишком — просить о таком, но разреши мне искупить вину. Идем со мной.              Зак замер, вглядываясь в глаза отца — карие, с солнечными искрами на радужке. Он с трудом отвел взгляд, беспомощно обернулся на Джерико: старик только махнул сигаретой, мол, думай сам. «Так нечестно».              Джеймс давал ему возможность пойти на попятную, остановиться и не рассказывать больше ничего, сыграть «хорошего мальчика» и «жертву обстоятельств»… Только это было не так, и нечего себя обманывать. Стоит пойти с ним, все снова будет «неправильно», отец снова бросит его.              — Но это еще не все, — к горлу подкатил комок. Больше не хотелось кричать. — Это еще не все, что я делал.              — Я знаю, что ты хороший человек, Зак, что бы ни случилось. Пойдем.              В другое время это бы успокоило. Очень хотелось обнять его, вжаться лицом в пыльный комбинезон, рассказать, как было страшно и одиноко все эти дни, но именно из этого желания вновь выросла острая обида. Зак тяжело сглотнул, прежде чем продолжить, понимая, что, скорее всего, отсечет рассказом все пути к счастливому воссоединению, и вместе с тем отчаянно надеялся, что Джеймс оправдает все, что он расскажет, придумает причину, почему это было правильно.              — Я не хороший, — это ужасно напоминало разговор с другим человеком, только теперь он повторял чужие слова. — И это ты сделал меня таким. Ты сбежал, и мне пришлось научиться выживать. Пришлось убивать, чтобы не умереть самому, — теперь он говорил совсем тихо, проговаривая каждое слово. — И научил меня этому чужой мужик. Не ты, отец, а вон тот старикан, — Зак повернулся, кивая на Джерико, и скинул с плеч вдруг ослабевшие руки отца. Теперь, когда теплое прикосновение было разорвано, говорить стало проще:              — Я вышел и напился в самую первую ночь. Потом ушел из города и чуть не попался рейдерам несколько раз. Нашел старое убежище и убил там, кажется, троих, не помню точно. И потом еще троих гулей. Ты же знаешь, кто такие гули? А потом еще одну женщину, проститутку, она была должна Мориарти. С ним ты тоже знаком, так ведь? А потом я пришел к нему, — снова кивнул в сторону старика, — и он научил меня стрелять, купил оружие и броню и разрешил остаться у себя дома. И теперь при встрече с рейдерами и работорговцами я не убегаю или прячусь, а убиваю их. И вроде бы неплохо получается, да? Вот что сделал для меня незнакомый мужик из Мегатонны. В отличие от тебя.              Он закончил совсем тихо, чувствуя, как сводит кончики пальцев от холода, несмотря на раннее утро и солнце, заливающее окрестности. Голова была ужасно, обжигающе пустой, и это пугало чуть ли не больше, чем взгляд Джеймса, который было невозможно прочитать.              — Зак…              — Уходи, — Джеймс покачнулся, но не двинулся с места, и Зак снова закричал, удивляясь, как это легко оказывается, орать со всех сил: — Убирайся! Убирайся к чертовой матери!              Мужчина качнулся снова, как в тумане, рассеянно провел ладонью по волосам, не в состоянии оторвать взгляд от сына. Его подхватил под локоть Жердина, о котором Зак уже успел позабыть:              — Слушай, кажется, он не очень рад тебе. Пойдем, — Жердина испуганно, заискивающе улыбался, протягивая ладонь: — Можно забрать пульты управления?              Зак уставился на него, как на пришельца. Из оцепенения вырвал голос Брайана:              — Он же твой папа. Не прогоняй его!              — Замолчи, — нахмурился, запуская руку в карман за проклятыми пультами.              — Нельзя бросать свою семью! — не унимался мальчишка, срываясь на хныканье. — Я оставил папу, и его убили! Не делай так!              — Замолчи! Пожалуйста, заткнись! — Зак всучил пульты Жердине и тут же развернулся к Брайану, а тот и не думал успокаиваться: высокий мальчишеский голос, хлынувшие слезы — все это окончательно вывело из себя. — Как же ты меня достал! Да нахрена я вообще в Грейдич полез? Лучше бы оставил тебя там с твоими долбаными муравьями!              — И… и… или, — сквозь слезы было сложно расслышать хоть что-то, но Брайан упрямо ныл: — Пр… продал… р-работорговца-ам.              — Зак, — снова голос Джеймса, умоляющий остановиться. — Не надо, прошу тебя.              Он не видел, скорее чувствовал испуганный взгляд Жердины, вцепившегося в пульты, внимательный и жесткий — Джерико. Зак накрыл голову руками, с силой сжал пальцы в волосах и, простонав что-то нечленораздельное, ткнул пальцем в Брайана:              — Ты! Вали с ними двумя! Ты! — достал пистолет, тыкая дулом в сторону второго раба, — Удостоверишься, что этот мелкий дойдет до Ривет-сити, там его встретит тетя и… да блядь, сам все расскажет. Ты, — дуло повернулось в сторону Джеймса.              Тот даже не дернулся, не моргнул, так и стоял, с опустившимися плечами, хмурясь, но не зло, а так, будто винил себя, и это злило еще сильнее.              — Ненавижу тебя, — он не чувствовал этого, но все равно сказал, с мазохистским удовольствием наблюдая за тем, как потухает взгляд отца.              Он хотел сказать еще что-нибудь, но кончились и слова, и смелость. Зак развернулся и быстрым шагом ушел вперед, слыша, как заговорил Джерико, но не прислушиваясь к его словам.