Талион

      Зак ушел недалеко, остатки благоразумия подсказывали: вокруг опасность, он и без того привлек достаточно внимания криками… Да и скоро должен подойти старик. В том, что Джерико полностью на его стороне, парень даже не сомневался, только не знал, что теперь делать, и совершенно не был в состоянии думать об этом. Голова трещала по швам, отголоски эмоций заставляли сердце биться чаще — этот противный звук отдавался дрожью в руках, что бесило еще больше.              Он уселся с краю дороги прямо на кучу металлолома и бетонных блоков. До ушей долетали обрывки слов Джерико, высокий голос Брайана, торопливая речь Жердины… только одного голоса не было, и Зак старался не прислушиваться, думать о чем-нибудь другом, вроде пыли на ботинках или грязи, забившейся под ногти, что угодно, только бы не повернуться и не изменить решение.              Скоро голоса смолкли, стало безумно тихо. Зак испугался, что и Джерико тоже ушел, но смотреть в ту сторону было слишком страшно; иногда незнание — благо.              Когда в дорожную пыль перед носом упал рюкзак, доверху набитый добычей, Зак поднял взгляд: старик глянул на него только мельком, уставился на горизонт и махнул рукой:              — Пошли.              И Зак пошел. Молча, уставившись на ноги наемника и считая его шаги: первый, второй, третий… Потяжелевший рюкзак оттягивал плечи, становилось жарко, между лопаток тек пот, но внутри не ощущалось ровным счетом ничего. Джерико вел куда-то, и это было хорошо — Зак малодушно отпустил себя, как в детстве, когда ничего не приходилось решать, когда умные и сильные взрослые делали все сами.              Джеймс оказался не самым хорошим взрослым, но пока был Джерико, все, в общем-то, шло неплохо.              Оставшуюся часть пути Зак буравил взглядом спину старика, не особо думая, куда и зачем они идут. Пару раз приходилось пережидать в засаде, только тогда Зак отметил, что они снова в Вашингтоне, посреди развалин, и выдавил из себя вопрос:       — Куда мы?              Наемник даже не оглянулся:       — В безопасное место.              Почему безопасное место в Вашингтоне, а не дома, в Мегатонне, Зак уже не спрашивал. Старику виднее, он всегда прав.              Конечным пунктом оказалось одно из зданий на второй линии от набережной. Джерико сдвинул металлический лист, закрывающий проход в помещение с выходом на второй этаж. Внутри встретились только несколько крупных тараканов, старик расправился с ними сам, даже не сбавив хода. До третьего этажа добрались по рухнувшим перекрытиям и наконец остановились в более-менее целой комнатке. Все, как и любил Джерико: простреливаемый, труднодоступный вход, хороший обзор улицы из окон и толстые стены.              Зак неловко встал посреди комнаты, не понимая, что надо делать. Мысли до сих пор блуждали, натыкаясь одна на другую, будто сожрал какую-то химозную дрянь, и теперь кроет отходняком.              Джерико положил ладонь на плечо, заглянул в лицо и, встретив растерянный взгляд, отволок к дальней стене. Усадил на пол, снял с пояса флягу, свинтил крышку, протягивая Заку:       — Пей.              Принюхался: пахло виски, запах был куда крепче того, к которому привык в салуне Мориарти. Он качнул головой, отказываясь, но Джерико снова пихнул флягу под нос. Отпить пришлось просто для того, чтобы старик отцепился. Зак поморщился и сделал глоток, с трудом не выплюнув себе под ноги: виски и правда оказался много крепче привычной бодяги. Он незаметно утер навернувшиеся от крепости напитка слезы и глянул на Джерико, усевшегося напротив:       — Что?              — Выдохнул? — наемник вытянул раненную вчера ногу, аккуратно ощупывая. Шевельнулось беспокойство: все-таки растревожил? Засохшие пятна крови на ткани мешали рассмотреть, есть ли новые повреждения. — Упокоился, спрашиваю?              Зак вскинулся, будто только теперь услышал вопрос.       — Я спокоен.              — Не похоже, — кашлянув в кулак, наемник продолжил. — Еще минут десять тебе перерыв, и идем дальше.              — Куда дальше? — сморгнул, тупо уставившись в лицо старика.              — В Ривет-сити.              — Зачем? — Зак нахмурился, чувствуя, как вновь вскипает улегшаяся было злость. Больше не было ни одной причины идти туда. — Я же прогнал мальчишку?              Джерико фыркнул, качнул головой:       — Прогнал. Ничего страшного. Они дожидаются в условленном месте. Ты выдохнешь, возьмешь себя в руки, и мы доведем дело до конца.              — В каком еще условленном месте? — Зак во все глаза таращился на старика, плохо понимая, какого черта происходит. Он же выгнал их всех: отца, Брайана и того тощего урода, так почему Джерико говорит, что они ждут?              Наемник раздраженно выдохнул, на мгновенье отведя взгляд, и Зак чувствовал, что он изо всех сил старается говорить спокойно:       — Я присмотрел еще одно хорошее место, чтобы перекантоваться в случае чего, отправил этих идиотов туда; сидят, ждут нас.              — Какого… Почему ты вмешиваешься? Я не хочу больше видеть его, — Зак замолк. Джерико не понимал, это читалось по сдвинутым бровям, сжатым губам и напряженным плечам.              — Нет, детка, это так не делается, — попробовал старик снова, выдерживая ровную интонацию. — Мы договорились, аванс мальчишка отдал, в Ривет-сити меня ждет его родная тетка, которая хочет не хочет, а отвалит гору крышек за спасение ее заморыша. Эти слабаки не дойдут до города. Ты это знаешь, я это знаю. И мне плевать, если бы не один факт, — Джерико наклонился, не отпуская взгляда Зака, — я очень не люблю шевелиться без оплаты. Вот это, — указал на простреленную ногу, — должно быть оплачено. Начал дело, доведи до конца.              Зак просто не верил своим ушам:       — Я не пойду, — меньшее, чего он ожидал — подобного выговора.              — Пойдешь, — старик давил, низкий, уверенный голос заставлял вжиматься затылком в стену, только бы оказаться подальше. Но даже страх перед Джерико был не настолько большим, чтобы допустить мысль о продолжении пути в Ривет-сити. Зак судорожно соображал, что может заставить старика передумать, но дошел только до одной идеи, грозящей вылиться в мордобой и потоки ругательств. Плохо, но лучше, чем ничего:              — Никакая тетка его не ждет. Я соврал, она, наверное, даже не знает о его существовании, — была бы возможность, убежал бы сразу после этих слов — в моменты, когда Джерико застывал с непроницаемым лицом, переваривая услышанное, лучше находиться от него подальше.              — Но она есть, — после затянувшегося молчания процедил старик. Зак хотел отвести взгляд, но Джерико поймал его за подбородок, с силой сжимая пальцами и не давая отвернуться. — О вранье мы поговорим дома: ты кому угодно лапшу на уши можешь вешать, но не мне, — несильно, скорее обидно хлопнул по щеке и снова схватился за подбородок. — Ты же можешь быть умным мальчиком. Папаша твой — редкостный дурень, с этим мы разобрались, и донес ты это до всех доходчиво. Выплеснул злость — молодец, теперь плюнь. У нас с тобой незакрытое дело, так что давай, перерыв, глотни еще из фляги, если надо, и пойдем.              — Да никуда я не пойду, — это было единственное, в чем Зак был так твердо уверен. Схватился за запястье старика. — Джерико, пожалуйста. Пойдем домой? — он не часто обращался к нему по имени, но сейчас как раз был такой момент. — Я отработаю сорванное дело. Я же до этого дня всегда отрабатывал. Найду еще Убежище или что-нибудь такое…              — Я на Мориарти похож, чтоб авансом выдавать, а потом долги трясти? Ты только за броню и оружие расплатился. Хватит. Я же сказал, Вашингтон — вот твое обучение. Не уборка дома, не тренировки и даже не вылазки в окрестности Мегатонны. Вот это все, — старик одернул руку и обвел комнату широким жестом, — твой первый полноценный урок, и ты проваливаешь его, парень.              Зак облизал пересохшие губы, потянулся к фляжке Джерико, приложился, придумав: можно же нажраться до невменяемости, тем более такой крепкой штукой, остаться тут, и Джерико плюнет, не станет никуда идти, а те трое, устав ждать, свалят. Наемник отобрал фляжку после двух больших глотков — от резкого движения парень поперхнулся, раскашлялся, виски стек по подбородку.              — Я не… — он пытался говорить через кашель, но не смог, пока старик с силой не хлопнул по спине: — Не хочу идти туда, как ты не понимаешь… Не хочу иметь с ним ничего общего больше. Никогда.              — Хорошо, детка, хорошо, — Джерико убрал флягу на пояс, и Зак выдохнул — получилось убедить? — Никогда больше ничего общего. Но если сейчас уйдешь, будешь вспоминать о нем всю жизнь. Такие штуки не оставляют, понял? Давай, хватит ныть как девчонка, подбирай сопли и пойдем. Все не так страшно.              Джерико поднялся, посчитав разговор оконченным. Зак заторможено следил за ним: подошел к окнам, осторожно оглядывая улицу, скрываясь за стеной, обошел комнату по периметру…              — Я никуда не пойду, — Зак поднялся, опираясь ладонями о стену. — И ты не пойдешь. Это я нанял тебя, поэтому будет так, как я сказал.              Если бы в этот момент Джерико курил, сигарета бы точно выпала изо рта, а так он только встал, глядя на Зака, как на сумасшедшего. Под его взглядом было неуютно, парень поежился, в который раз с трудом погасив желание убежать, а лучше просто испариться.              — Зак, ты не понял. Это не обсуждается.              В последний раз подобное ощущение возникало в Убежище, когда он впервые нажал на спусковой крючок пистолета. Ощущение приближения к какой-то границе, если шагнуть за которую, все пойдет кувырком. Но рядом со знанием, что шаг вперед может все разрушить, была уверенность в правильности — так надо. Впрочем, в этот раз он не был так уверен и попытался сообразить альтернативу:              — Я пойду в Мегатонну.              — Или ты идешь в Ривет-сити, или на все четыре стороны, — Джерико впился взглядом в лицо Зака, отрезая пути к отступлению.              — Значит, так? — Зак выдохнул, сжал зубы, не в состоянии отвести глаза. Часто достаточно только начать, выплюнуть первое слово, остальные хлынут сами. — И катись.              — Взбалмошный мальчишка, — Джерико шагнул навстречу, Зак отшатнулся в сторону, шаркнув по стене рюкзаком и наплечником. Резкий звук металла, скребнувшего по кирпичу, отозвался болью в ушах. — Хватит скулить. А ну иди сюда.              — Ты того человека так же оставил? — Зак пригнулся, ожидая удара. Джерико явно не понимал, к чему он клонит. — Ты уже бросил кого-то однажды, я прав?              Он смутно помнил галлюцинации из сто шестого Убежища, предполагая, что привидевшийся тогда отец вполне мог быть Джерико — тогда все обретало новый смысл. И то, что считал своим бредом, было бредом общим, одним на двоих. И Джерико уходил от кого-то, кто умолял его остаться. Зак помнил, как совсем недавно, этой ночью, старик говорил о «своих, желающих пристрелить». Это была только догадка, построенная на зыбких выводах, Зак тыкал пальцем в небо, но Джерико молчал, вынуждая говорить дальше и дальше:       — Он просил тебя взять его с собой или просто не уходить? Или он, как я, не хотел идти и просил остаться? А ты его бросил, — в горле пересохло. — Все так было?              Это было даже хуже, чем с работорговцами. Сердце пропускало удары, Зак чувствовал, что начинает задыхаться от волнения, оттянул броню на груди — мешала дышать.              Джерико поднял руку, молча ткнул пальцем в сторону Зака и, резко выдохнув, сжал пальцы в кулак. Он выдержал еще пару мгновений и прорычал, тихо и угрожающе:       — Ты лезешь куда не следует. Маленький. Безмозглый. Мальчик, — и сделал еще шаг вперед с таким видом, что Зак понял, как тогда, у Супермарта — в лучшем случае получит по морде, а в худшем… Руки сами собой потянулись к кобуре. — Смелости набрался? Выгнать решил, как отца своего? Я тебе не размазня-ученый, детка. Отец невменяемый, сын в него пошел? Вроде выбил же из тебя дурь? Выпороть надо хорошенько, чтобы мозги на место встали, — он все приближался. — Тебе, детка, рано еще по Пустошам ходить. И правда, возвращайся в Мегатонну, иди к Мориарти, поломойкой устроит. Или к Симмсу обратись, может, сортиры чистить пристроит. А на серьезных делах тебе делать нечего, если так и собрался всю жизнь бегать от отца и ныть на его счет. Юбку мамкину ищешь, выплакаться надо?              Зак вскинул пистолет, опуская палец на спусковой крючок. Движение получилось резким, ствол качнулся в руках, парень вцепился в рукоятку изо всех сил. Джерико перевел взгляд на наведенное на него оружие. Их разделяло несколько шагов, промахнуться с такого расстояния невозможно.              — Вот как, мальчик мой? — наемник сделал еще шаг, Зак зашипел, вжимаясь спиной в стену:       — Не подходи, я выстрелю.              Джерико, конечно, сделал шаг. И еще один.       Выстрел в замкнутом помещении прозвучал даже слишком громко: пуля взметнула бетонную крошку у ног старика, пустая гильза отлетела в сторону. Зак снова поднял дуло, наставляя на голову:       — Не подходи.              Джерико наверняка мог уйти с траектории и выбить пистолет в те короткие мгновения, что оружие не было наведено на него, но почему-то не стал этого делать. Злость ушла с лица, обрисовались глубокими тенями морщины в уголках глаз. Зак попятился к выходу, не опуская пистолета.              — Идиот, — услышал он, скрываясь за перекрытиями нижних этажей.              Это был один из самых тупых поступков в жизни, Зак понимал это, убегая без оглядки от разрушенного дома. Если бы только Джерико окликнул еще хоть один раз… Но старика все не было слышно, а старые развалины сменяли друг друга, поразительно похожие в своем пыльном запустении.              Солнце пекло, светило в глаза, город днем казался заброшенным еще больше, чем ночью. Тараканы, собаки, рейдеры и мутанты — не было видно никого, будто вся мразь попряталась и ждала сумерек. Он сначала бежал, потом шел, потом лез, цепляясь штанами за торчащую арматуру и не сгнившие доски. Перевалив через несколько баррикад, перекрывающих улицы, скатился на землю в облаке пыли, только чудом не порвав ничего. Вокруг все еще было поразительно тихо, и именно эта тишина привела в себя. Зак сидел на открытом месте, посреди бывшего перекрестка, простреливаемого с трех направлений, и не мог сообразить, что делать теперь.              Справа, слева и впереди — череда гигантских, однообразных строений. Издалека Вашингтон был похож на сказочного зверя, а Зак словно застрял где-то в его внутренностях, выпотрошенных и грязных. Он встал, отряхнулся, с нарастающей тревогой вслушиваясь в тишину, и поспешил убраться под ближайший навес. Инстинкт самосохранения истошно выл — убирайся с улицы, прячься, уходи из города.              Зак понятия не имел где находится. Рассматривая схематичное изображение улиц на карте пип-боя, он попытался сообразить, какие из них целы, какие превращены в кучи мусора и обломков, по каким они пробирались ночью. Удалось зацепиться за знакомую метку — до того самого метро, где столкнулись с супермутантом и странным гулем, идти было в лучшем случае около получаса, но что там делать?              Судя по реальной местности, чтобы выбраться на знакомую дорогу, придется преодолеть еще как минимум один гигантский завал. Зак вздохнул и побрел в том направлении, опасаясь высовываться лишний раз. Он боязливо поглядывал на радар, но не видел ничего подозрительного.              Он озирался по сторонам, карабкаясь по завалам и скрываясь в глубокой тени от полуденного солнца. Казалось, что со времени выхода из Мегатонны прошла вечность: слишком много событий для одной ночи. Молчащий пип-бой и тихие улицы дразнили иллюзией покоя, адреналин потихоньку отпускал, наваливалась усталость. Казалось, что можно просто сесть в стороне и подремать, только воспоминания о расчлененных трупах и огромных зеленых монстрах не давали пойти на поводу у слабости.              В одном из проходов застрял рюкзак. Зак протиснулся первым, потянув его за собой, но хлам, нависающий над проходом, опасно сдвинулся и просел. Он инстинктивно дернулся, стараясь скорее выбраться из ловушки, но следом за хламом сдвинулся кусок бетонной плиты.              Во вкладке SPECIAL у него никогда не было высоких значений: средняя харизма, средняя сила и ловкость, и слишком средний (для работы в лаборатории) интеллект. Зато пункт удачи радовал красивой семеркой, и, наверное, именно это число встало на пути плиты, столкнувшейся со стеной проулка рядом с головой Зака. Взметнулась бетонная крошка, зашуршали мелкие камни, осыпая ноги. Он повернулся, тупо уставился на плиту, чуть не размозжившую голову… и задергал застрявший рюкзак с удвоенной силой.              Выдернуть удалось, но от резких движений осела еще одна куча хлама — от очередного мусорного оползня Зак с трудом спасся бегством. Он чувствовал себя настолько замученным, что впору взвыть: уставший, голодный, пыльный и растерянный.              Попробовать вернуться? В памяти сохранился вид из окон того дома, где говорили с Джерико, можно было попытаться найти похожую улицу и здание, вдруг старик еще не ушел, решил дождаться? Но даже в мыслях звучало слишком глупо, и Зак с сожалением отмел нерабочий вариант.              Возвращаться в Мегатонну? Разбитым и потерпевшим поражение? Вот бы найти какого-нибудь торговца и сплавить ему часть добычи, чтобы вернуться домой не с пустыми руками — тогда Джерико, быть может, хотя бы согласится выслушать. Вымаливать прощение придется долго, но попробовать все равно стоит.              Но для начала неплохо просто выбраться к набережной и пойти вдоль реки до дома. Следует разбираться с проблемами по мере поступления.       «Да, я провалил обучение. Ну и хрен бы с ним».              Первая красная метка за долгое время, вспыхнувшая на экране пип-боя, оказалась тараканом. Насекомое даже не обращало на него внимания, и Зак решил обойти по кругу, прижавшись к стене здания на другой стороне неширокой улицы. По прикидкам до набережной оставалось пройти всего пару завалов, это воодушевляло и дарило надежду на то, что все еще может быть хорошо.              Он как раз готовился преодолеть еще одно препятствие, когда услышал шорох каменной крошки и странный хлюпающий звук.       В следующий момент что-то огромное сбило его с ног. Удар вышел оглушительным: Зак ударился затылком о потрескавшийся асфальт, перед глазами побелело. Он инстинктивно выставил перед собой руки и тут же закричал — по ладоням, лицу и шее било что-то плотное и скользкое, будто кто-то размахивал куском мяса или связкой внутренностей. Он попытался пошевелиться, но понял, что не может — ноги и корпус оказались плотно прижаты к асфальту огромной тушей, за локти удерживали крупные пальцы, сминая кожу и мышцы с такой силой, что Зак заорал еще громче.              Существо то ли зарычало, то ли забулькало в ответ, и, когда белый туман перед глазами расплылся, он смог рассмотреть нападавшего: огромное, бесформенное тело цвета несвежего мяса, костяные наросты, торчащие из плеч. Зак с ужасом понял, что те самые руки, что удерживают его, торчат из туши, как будто урод был огромным пауком, собранным из кусков человеческих тел.              Парень забился, стараясь высвободиться, когда существо выплюнуло на лицо и шею сгусток слизи — залило глаза, затрещал счетчик Гейгера в пип-бое. «Спасибо, блять», — истерически мелькнуло в голове. Зак беспорядочно колотил руками, пока мог. Существо вдавило его в асфальт еще сильнее, не давая дышать, и длинные то ли щупальца, то ли языки обвили шею и голову, сжимая.              Мутант приподнялся, Зак судорожно вдохнул, вместе с воздухом наглотавшись слизи. Запахи тухлятины, пота, гнили и еще какого-то дерьма смешались в кучу. За коротким облегчением последовал удар — мясистая туша придавила его снова, со всей силой, выбивая из легких воздух и протяжный хрип. Мутант отпустил плечи, но теперь бил руками в нагрудные пластины брони, не отпуская щупальцами головы, и каждый удар по ребрам отдавался вспышкой боли и паники — Зак не понимал, что ему делать, не знал, как защититься. Дышать уже не получилось, рот, нос и глаза забило слизью, а проклятый урод все бил по груди.              «Пожалуйста, спасите меня».       «Кто-нибудь! Джерико!»       Но автоматной очереди не звучало, а существо утробно рычало, как пес, дорвавшийся до мясной кости.       Было больно. Безумно больно и страшно.              Сопротивляться почти что не осталось сил. Почти что… Трясло, и все-таки Зак смог протиснуть руку между тел. Мутант, заметив движение, стиснул левое плечо, и парень снова заорал, не в силах больше терпеть. Существо отвлеклось на крик, вторя протяжным звуком, не рычанием, не скулением, не бормотанием, а чем-то иным, через пару мгновений потонувшим в звуках выстрелов.              Сразу два в мерзкое брюхо. Мутант дернулся, приподнимаясь на руках, а потом снова ударил. На этот раз по голове. Слизь, вонючее дыхание, треск счетчика…              Еще выстрел, наугад, — в грудь, пуля увязла в мясе. Следующий в шею, еще один куда-то в морду. Зак стрелял до тех пор, пока не кончились патроны, а потом бил рукоятью пистолета, пока существо на нем не затихло.              Он замер и сам, отплевываясь от слизи и стараясь не проглотить еще больше, стер мерзость с лица и поднял руку с пип-боем, силясь рассмотреть на залитом кровью экране наличие красных меток, но вокруг снова было пусто. Пусто и тихо.              Все тело отзывалось болью, глаза щипало от попавшей слизи, а из свежего трупа все еще текло — и кровь, и что-то еще, заливая шею. Зак сморгнул, глядя куда-то над плечом туши: старые здания безразлично пялились пустыми провалами окон, по небу неторопливо плыли облака. Он только теперь обратил внимание, что обильно стекающая на шею жижа, кажется, была мозгом мутанта.       Впервые со своего десятого дня рождения Зак заплакал.              Он не помнил точно, как дошел до Подземелья — с перепуга вколол сразу три стима, чуть не вырубившись от вновь нахлынувшей боли, отыскал среди добычи в рюкзаке банку баффаута и, проглотив несколько таблеток, потащился вперед. До Мегатонны в таком состоянии не доберешься, а единственным поселением в окрестностях оказался город гулей — хуже, чем дом, лучше, чем ничего.              На площадь перед зданием Исторического музея Зак практически выполз. У него появился новый бог — семерка на удаче: единственные твари, попавшиеся по дороге, оказались плешивыми шавками, и те, учуяв запах слизи, поспешили убраться подальше.       К высоким дверям он ковылял как к райским вратам… и плевать, что этот рай населен ходячими мертвецами.              Надежда увидеть сразу на входе шумный многолюдный город не оправдалась. Его встретила пустая зала с разбитыми терминалами — если бы не недавний знакомец-гуль, зашедший именно сюда, Зак в жизни бы не догадался, что где-то здесь есть поселение.              В боковых комнатках обнаружились рабочие умывальники, он не удержался, кинулся к ним, плеснул в лицо радиоактивной воды, стирая засохшую слизь и кровь, остатки засохшего мозга мутанта — поздно думать об облучении. Прополоскал рот, с трудом подавив рвотный порыв — как-то неловко наблевать на входе в город, в котором собираешься провести время. Нахождение внутри здания напоминало об Убежище, а в Убежищах таких штук не ценили.              На то, чтобы отмыться полностью уже не хватало сил, баффаут отпускал, перед глазами снова плыли белые пятна. Но одежду Зак все-таки сменил, с сожалением пряча изгвазданную помятую броню в дальнюю кабинку. Подлечится и вернется. Может, можно будет восстановить… О сохранности вещей в рюкзаке и вовсе не хотелось думать.              Надо было к доку, и оставалось надеяться, что в городе гулей такой имелся. Отстраненная тошнота при мыслях о том, что доктор будет такой же облезлой тварью, как Харя, отошла на второй план — ему срочно нужна была хорошая капельница с антирадином и осмотр проклятых ребер: после стимуляторов стало легче дышать, но Зак подозревал, что словил в лучшем случае пару трещин. И если пока все еще терпимо, то стоит запустить, и на восстановление уйдет куда больше времени. О возможном сотрясении и последствиях принятия баффаута он и вовсе старался не думать.              Зак прошел дальше холла, тут же вжался в стену: на полу, у самого входа, валялся огромный скелет. Распознать существо не удалось, но, судя по всему, оно умерло уже очень давно. Знания из школьной программы не шли в голову, и Зак плюнул, стараясь не рассматривать ни кости, ни огромное чучело животного с бивнями в рост человека. Вход в пристанище гулей украшал огромный череп, надпись под ним гласила «Подземное путешествие». Не слишком располагающая картинка, но черт с ними…              Смело волной запаха. Влажный воздух был пропитан чем-то сладковатым, приторным, с легким душком гниения, от него плыла и без того больная голова. Сразу за дверями — высокая зала на два этажа, с лестницами, уводящими наверх. В отдалении бродили гули, много гулей. Они шлялись вокруг огромной черной статуи, сидели на лавках у стен, общались, спешили куда-то…              Снова замутило. Пришлось придержаться за стену и закрыть глаза.              — Эй, гладкомордый? Ты что, подыхать здесь собрался?              «Пожалуйста, просто уйди. Просто отойди и дай мне отдышаться…» Но обладатель скрипучего голоса никуда не исчез. Когда на предплечье сжались пальцы, Зак дернул рукой и нашел в себе силы открыть глаза. Мерзкая гнилая физиономия замерла в нескольких дюймах впереди.              — Где ваш док? — снова закрыл глаза, пытаясь справиться с тошнотой.              — Доктор Берроуз? Они с сестрой Грейвз отлучились, когда придут — черт знает.              — Господи… — простонал он, но постарался выпрямиться и взять себя в руки. Если упасть прямо здесь, велика вероятность, что ни один из гулей не поможет чужаку, а то и вовсе выкинут за пределы города на корм местным тварям. — Хоть кто-то, кто может помочь? Или… где можно перекантоваться до прихода дока?              — Перекантоваться… — уродец тянул, раздумывая, а Заку хотелось из последних сил схватить его за грудки и трясти, трясти, пока он не скажет хоть что-то дельное. — О, гладкомордый! Ты можешь снять койку у Кэрол, это наверху, справа. Или подождать дока за стаканчиком виски, это тебе в «Девятый круг» к Азрухалу.              От одного звучания имени «Азрухал» затошнило. Зак уставился на гуля, скользнул взглядом по клочкам рыжих волос, прикладу винтовки за плечами, и опустил взгляд на вырез футболки: чуть ниже виднелись очертания женской груди.              — Ты что, женщина? — вопрос вырвался прежде, чем Зак его обдумал, как и обычно. Но женщина только рассмеялась отвратительным хриплым голосом — что у них там гниет внутри? — и хлопнула Зака по плечу:              — А ты? Вас, гладкомордые, не разберешь. Иди к Азрухалу, выглядишь не очень, а перед смертью лучше быть пьяным.              Она ушла, посмеиваясь, а Зак зажал себе рот, чтобы не блевануть прямо там.              Все-таки пришлось выйти на поверхность, прочистить желудок, хоть после встречи с мутантом там уже не оставалось ничего. Он вернулся позже, со звенящей пустотой в голове, и пополз наверх, в «Девятый круг», не упав только благодаря поручням. Сладковатый запах наверху был еще гуще, но отвращения от этого было куда меньше, чем от встречающихся через каждые несколько шагов облезлых морд. Он старался не думать о том, что именно оказалось причиной нынешнего состояния, не вспоминать последние часы жизни, и просто перебирал ногами, пока лестница не кончилась, а перед носом не оказались массивные двустворчатые двери.              Здесь, кроме прочего, пахло алкоголем. «Хоть что-то знакомое», — отстраненно думал Зак, обводя взглядом помещение. Двое местных выпивох ненадолго замолчали, глядя на пришельца, и затараторили шепотом. Кроме них в зале был только мужчина за стойкой и какой-то верзила у бокового прохода. Зак хотел было шагнуть к стойке, когда узнал того бугая — старый знакомый, «спаситель» из метро.              — Эй, — он по стенке добрался до высокого гуля, неловко обойдя столики. — Это же ты? Помнишь: метро, супермутант…       Гуль скосил взгляд, но не откликнулся.              — Точно ты, я так и не успел сказать… Если бы не ты, мне бы хреново пришлось. Два раза спас. Спасибо.              Гуль отвернулся, никак не отвечая на излияния, зато другой, скучающий за стойкой, уперся в Зака заинтересованным взглядом.              — Не любишь болтать, хорошо. Но ты же наемник? — не в состоянии больше держаться на ногах, парень плюхнулся на ближайший стул, чуть не свалив его. — Сколько берешь? Проводить до Мегатонны.              Он уже приготовился к молчанию, но здоровяк соизволил ответить:              — Поговори с Азрухалом.       — Тебе что, слож…       — Поговори. С. Азрухалом.              «Какой сложный, а». Гуль за стойкой уже пялился в открытую, и Заку не оставалось ничего, кроме как заставить себя подняться и отковылять в том направлении.              — Хозяин ты? — он оперся о стойку, чуть ли не ложась за нее. Говорить было сложно. — Тот гуль на тебя работает?              Владелец «Девятого круга» был одним из самых мерзких типов, с которыми приходилось сталкиваться, даже светлый костюм и белая рубашка мало спасали. Зак с отвращением уставился на желтовато-зеленые пятна на воротничке — конечно, в условиях Пустошей гуль выглядел еще чистеньким, но само понимание того, что пятна, скорее всего, были гноем или сукровицей, не делало гуля привлекательнее.              — О… Харон? — и голос у него был мерзкий, булькающий, будто он никак не мог прокашляться и кусок мокроты застрял посреди горла. — Да, на меня. Преданный работник. Так что не делай мне проблем, и он не станет создавать проблем тебе.              — К черту проблемы, — просипел Зак. — Мне нужно сопровождение до Мегатонны. И врач. Но потом — сопровождение. Хочу перекупить, сколько просишь?              Это был слишком длинный монолог для уставшего тела. Парень прикрыл глаза и ткнулся лбом в руки.              — Что тебе нужно, так это выпить, гладкая мордашка.              — Звучит еще гаже, чем просто гладкомордый, — вероятность сотрясения казалась все более реальной, и, хуже всего, Зак понятия не имел, подействовали стимуляторы на голову, или все ушло на ребра и ссадины. В запасе оставался еще один стим, на самый крайний случай. Может, обойдется? — Пить не буду, что с… с наемником?              — Для меня и для всего «Девятого круга» он — очень ценное имущество, — со смешком прохрипел уродец.              — Слушай… мне очень нехорошо… просто скажи цену.              — Две тысячи крышек.              — Сколько? — Зак вскинулся, от резкого движения поплыла голова. — Две тысячи? Да я на две тысячи двух бойцов нанять могу, и меня еще в жопу поцелуют!              — За целованием тебе не к Харону, — гуль щурил водянистые глаза. — Он у нас особенный. Самый послушный из всех, кого тебе доводилось видеть.              — Да мне плевать… — лишние разговоры утомляли, но в отсутствие доктора Берроуза выбора все равно особо не было. Зак понимал, что без охраны просто не позволит себе уснуть в этом поганом месте, а доверять кому-то постороннему не сможет. Кто знает, вдруг эти ублюдки сговорятся и порежут гладкомордого во сне? Харона он хотя бы видел в деле. — За полторы сторгуемся? Крышек нет, есть товар, оружие, кое-какая дрянь…              — Только крышки, гладкомордый, ровно две тысячи. Или… — Зак уставился на мерзкую морду, гуль, видимо, поняв, насколько собеседнику безразличны долгие разговоры, перешел к делу: — Или за услугу, хотя тебе может не понравиться мое предложение. Видишь ли, я не люблю конкуренцию, — он наклонился, и неприятный запах стал сильнее. — Совсем не люблю. Я бизнесмен, и это нарушает все мои принципы. Так вот, у нас в городе есть еще одна забегаловка, и это меня беспокоит. Грета, официантка у Кэрол… Убей ее. Мне неважно, как, главное — тихо. Сделай это, и получишь контракт наемника.              — Я выгляжу как дерьмо и чувствую себя так же… Что, правда похож на того, кто сможет провернуть такое дело?              — Ты похож на человека, которому очень нужен Харон. Я хорошо знаю, как сила желания может повлиять на работоспособность, — Азрухал усмехнулся, и Заку показалось, что паршивец и не думал, что заказ пройдет гладко для Зака. А что, чужой гладкокожий убьет местную, а его самого пристрелят разгневанные жители, сплошная выгода. — Я не тороплю, гладкая мордашка, но в твоих интересах сработать быстро и чисто. Вылечишься, уберешь Грету, и награда последует.              — Почему своему верзиле не поручишь? Боишься, что местные косо посмотрят?              Гуль криво усмехнулся, обнажая желтые зубы:       — Умный гладкокожий. Люблю таких. Харон должен крутиться у всех на виду, когда Грета умрет, тогда и никаких вопросов ко мне не возникнет. Думай, гладкокожий, он стоит того, чтобы немного поработать.              «Немного поработать». Зак оттащился к ближайшему стулу, хмуро поглядывая то на Харона, то на владельца заведения, и все-таки использовал последний стим — всадил иглу в шею и затих, пока голова не перестала идти кругом. До прихода Дока должно хватить.              Идиотское задание… Впрочем, единственное место под ночевку было «У Кэрол», так что Зак решил разобраться на месте: если Грета окажется настолько же мерзкой, как Азрухал, — черт с ней, пристрелит.              После стима стало немного легче, Зак шел, уже не держась о стены, но все еще чувствовал мучительную необходимость завалиться спать. Вид коек в ночлежке не внушал доверия: поставленные в общей зале, они представляли собой идеальное место для ворья, что снова возвращало к вопросу о необходимости охраны. Он прошел вперед, надеясь найти кого-нибудь, похожего на хозяйку, смутно беспокоясь о том, что снова не сможет различить гуля-женщину от мужчины. «Как вообще? Грудь же — жир? Все уйти должно. Попутаю», — думать о гендерных различиях гулей было тошно, но однозначно проще, чем о своем хреновом состоянии.              Попутать не получилось — первый же гуль, которого Зак увидел, явно был женщиной (или мужчиной с проблемами самоопределения): пышное светлое платье, затянутое пояском на талии, смотрелось на тощей фигурке очень странно. Глубокий вырез ворота со спины «игриво» обнажал шею и плечи так, что, хочешь, не хочешь, а рассмотришь кости хребта, стыдливо прикрытые совсем тонкой кожицей, и темные лоскуты обнаженных мышц.       — Э… мэм?              Женщина повернулась как-то слишком резко, Зак невольно отступил на шаг: на лицо она была, конечно, не так мерзка, как Азрухал, но и ничуть не симпатичнее Хари:       — Доброе утро, солнышко. Что тебе?              Приветливость сбила с толку.              — Что, никаких гладкомордых? — Зак сощурился, внимательнее оглядывая девушку. Наверное, ее можно назвать молодой по меркам гулей? Или нет? К ним вообще применимы такие определения? — Ты Кэрол? Хочу снять койку.              — О, — она рассмеялась, голос оказался таким же низким и скрипучим, как у остальных. — Кэрол за стойкой, вон там. Я Грета. Захочешь перекусить — вопросы ко мне.              Зак поймал себя на том, что смотрит в лицо Греты, почти не моргая. Эта уродина ему скорее нравилась, чем нет, и, уж конечно, пришлась по душе куда больше Азрухала, а общее состояние организма ненавязчиво подначивало свалить все с больной головы на здоровую прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик:              — Грета… знаешь владельца «Девятого круга»? Он на вас зуб, что ли, точит?              — Точит, — девушка пробурчала что-то неразборчивое себе под нос. — Он на всех тут точит. А что такое?              — Cлушай, Грета, ты первый гуль, который не обозвал меня «гладкомордым», и ты мне нравишься, — выпалил, не моргнув и глазом, даже почти не солгав, разве что немного приукрасив. — Я не люблю, когда меня считают идиотом, а Азрухал, видимо, решил, что нашел дурака: он заказал мне убить тебя, — Зак предупреждающе поднял ладонь, заметив, как напряглась Грета. — Как и говорил, ты мне по душе, так что есть предложение: две тысячи крышек, и я разберусь с ним. — Соображать было сложно, но он старался говорить не прерываясь, чтобы не дать вклиниться даже словом. — Ты же понимаешь: не я, так другой возьмется за это дельце. Похоже, красавчик Азу ищет для этого чужака — не хочет сам мараться, боится слухов. И не каждый чужак окажется таким же славный парнем, как я. Как тебе предложение?              Он только теперь заметил, что Грета нервно смяла подол платья в руках:       — А Харон?              — За Харона не беспокойся, это уже моя работа. Гарантирую, все пройдет гладко. Ну так что?              — Я должна… подумать, — она хмурилась, не веря, что было, в общем-то, справедливо. Пришел какой-то бродяжка, угрожает убийством, требует денег, чтобы «уладить вопрос».              — Грета, дорогая, — Зак выдохнул и обошел женщину, скинул рюкзак под ноги и наконец-то прислонился к стене. Ребра отозвались острой болью, на мгновение перехватило дыхание. — Давай так… отлежусь у вас часа три-четыре, а ты за это время подумай и найди деньги. Можешь даже порасспрашивать народ, если думаешь, что я вру — в «Девятых вратах» видели, как мы с Азу общаемся.              — Это большая сумма, — Грета покосилась на Кэрол, возящуюся за стойкой.              — Не такая уж большая за сохранение жизни и явную выгоду для бизнеса, а? — перехватив взгляд, Зак кивнул в сторону стойки. Удерживать нить разговора и быть убедительным было чертовски сложно. — Да я же подарок судьбы: представь, как обрадуется Кэрол — никакой больше конкуренции. Куда ни посмотри, сплошная выгода.              — Я… подумаю, — в бегающем взгляде были и растерянность, и страх. Зак пересилил себя, протянул руку, осторожно касаясь обнаженного плеча, огладил большим пальцем: на ощупь твердое, сухое, с непонятной текстурой, с выпирающими венами, похожими на червей. Мерзко.              — Верю в твое благоразумие, красавица, — сейчас он был готов назвать красивым даже кусок дерьма, только бы добиться нужного результата.              Зак все-таки снял «койку», почти королевский люкс: закуток с двуспальной кроватью, огражденный полупрозрачными ширмами и даже дверью — из туалета ее, что ли, выкорчевали. Закуток был относительно чист: ни кусков разлагающихся тел, ни следов крови, но расправлять постель Зак не стал, рухнул прямо на покрывало, предусмотрительно устроив рюкзак под головой, — жестко, но безопасно. Только пришлось повозиться, чтобы найти комфортное для ребер полусидячее положение.              Пистолет остался под рукой, но даже так Зак не мог уснуть: проваливался в неглубокую дрему, не мог вздохнуть и просыпался, судорожно глотая воздух, снова засыпал и вновь подскакивал, когда казалось, что кто-то пытается открыть дверь или отодвинуть ширму. Иногда казалось, что он снова в Мегатонне — Зак искал ошалелым взглядом Джерико, пытаясь понять, что не так с их домом, и, вспоминая, чувствовал только усталость и отчаяние. Эти несколько часов не подарили бодрости, скорее выпили еще больше сил.       Когда в дверь постучали, он уже не спал.              Если бы Азрухал заподозрил неладное и подослал Харона пристрелить подозрительного гладкокожего, бугай явно бы не стал церемониться, пустил бы дробь прямо через ширмы. На пороге стояла Грета, держа в руках старую сумку, она явно боялась быть замеченной, хоть немногие постояльцы и спали носами к стенке, потому прошмыгнула в закуток, пихая сумку в руки Зака:              — Здесь все, ровно две тысячи.              Звякнули крышки. Неужели получилось? Он прекрасно понимал, что надо бы утешить Грету, сказать что-нибудь успокаивающее, может быть, снова коснуться, но моральных сил на это уже не осталось. Забрав оплату, Зак выдавил из себя улыбку, надеясь, что она выглядела достаточно обнадеживающе:       — Теперь расслабься и жди.              Он хотел уйти, но Грета схватила за руку, с надеждой заглядывая в лицо:       — Ты не обманешь? Сколько мне ждать? — От прикосновения по телу прошла волна холода, скрутило спазмом пустой желудок.              — Дойду до Берроуза, вколет мне что-нибудь покрепче, и можешь попрощаться с неприятностями, — натянуто улыбнувшись, Зак высвободил руку из слабой хватки. — Поверь мне.              На пути к Азрухалу в уставшем мозгу промелькнули варианты не самого лучшего исхода: казалось, что по закону подлости обстоятельства просто не могли сложиться выгодным образом. Красавчик Азу должен был почувствовать неладное или понял бы все, увидев крышки — Зак, конечно, если что, сможет отболтаться, мол, была заначка на черный день, девушке домой нес, что-нибудь того же порядка бредовости. Уж сделать глупый вид он сможет, даже притворяться не придется.              Если бы не Джеймс, не пришлось бы думать обо всем этом. Если бы он не встретился на пути, Зак бы сейчас пришел с Джерико, даже с Брайаном в Ривет-сити. И не было бы ни болящей головы, ни трещинах в ребрах… Хотя старик наверняка навалял бы за вранье про тетю.              Он так и зашел в «Девятый круг», глупо и горько улыбаясь: пусть избитый, этим вечером он мог любоваться огнями города-корабля, а не нюхать гниль в Подземелье.              — Ааа, гладкая мордашка, — Азрухал нашелся возле стойки, будто и не спал вовсе. — Выглядишь превосходно. Обдумал мое предложение?              От прерывающегося, булькающего голоса ощущение нехватки воздуха только усиливалось. Зак прерывисто выдохнул, изображая мучительный мыслительный процесс, и снова оперся о стойку локтями:              — Обдумал. Ваш док пропадает черт знает где, а я даже заснуть не могу без охраны. Постоянно кажется, что каждый встречный мечтает меня облапошить. Может, все-таки за полторы уступишь? Остальное докидаю оружием, а? — он старался копировать манеру Джерико — любыми способами заговаривать торговцу зубы. У старика это получалось прекрасно, но у него в сделках был другой образ — прошаренного наемника. Зак не льстил себе, на его внешность прекрасно ложилась другая роль — простоватого молодого охотника за приключениями. — Войди в мое положение.              Азрухал недовольно щурился, шумно выдыхая через рот:       — Нет, — он выдержал паузу. — Две тысячи, и ни крышки меньше.              — Ты меня убиваешь, — сокрушенно простонал Зак, нехотя выставляя сумку с крышками перед собой. — Вот, тут все, но дома меня пристрелят. Джессика засунет мне в задницу свой любимый дробовик и выстрелит дважды, за каждую тысячу, и я не шучу.              Сложно сказать, что удивило Азрухала больше: очередная попытка сбить цену, неловкая шутка или само наличие нужной суммы. Он полез проверять, заглянул внутрь сумки, взвесил в руке и спрятал под стойку от взглядов нескольких поздних выпивох, сидящих в зале:       — Попробуй только обсчитать.              — Не в том состоянии, — невесело откликнулся Зак. — Ну что, договор?              Гуль откликнулся не сразу, еще раз взвешивая все за и против, и все-таки крупная сумма была достаточной причиной согласиться:       — Договор, — на эти деньги он позже сможет нанять кого-нибудь еще. Вот только Зак собирался вернуть крышки себе, с Хароном в помощниках это не составит труда, надо будет — пристрелят. И Грете приятно, и хоть немного выпустить пар — в конце концов, Азрухал его действительно раздражал.              — Тогда скажи своему… скажи Харону, что теперь он работает на меня.              — Сам скажи, и… Погоди, — гуль выглядел странно озабоченным. Он пошарил под стойкой и протянул сложенный вчетверо лист пожелтевшей бумаги. — Его контракт.              Зак только мазнул по бумаге взглядом, сжимая в пальцах, — контракты и прочая дребедень его интересовали мало, куда как больше волновало само приобретение.              — А что насчет… что скажешь о нем в работе?              Азрухал бросил взгляд на верзилу:       — Преданный, сильный, выполнит что угодно и даже слова не скажет, покладистый как плюшевый мишка, пока у тебя его контракт. Не болтает лишнего, не выражает личного мнения по поводу заданий. Может, зря его продаю? — гуль рассмеялся, чуть не закашлявшись. — Забирай, пока не передумал.              Зак невесело хмыкнул в ответ и отлепился от стойки. Ну, дело за малым… оттащиться с гулем к доку, подлечиться, придумать, как вернуть крышки, и можно уходить в Мегатонну. Куча событий и трещины в ребрах помогли успокоиться на счет ссоры — выживет сейчас, с этим разберется. Интересно, Джерико уже вернется к тому времени или задержится в Ривет-сити? Неблагополучные варианты развития события Зак отметал — старик, конечно, не бессмертный, но слишком живучий, чтобы сгинуть где-нибудь в пути.              Харон, заметив подходящего человека, привычно затянул: «Поговори с Азрухалом». Зак махнул свернутым контрактом:       — Теперь говорить будешь со мной. Собирай шмотки, срочно нужно к доку.              — Значит, продал, — Зак попытался угадать настрой гуля, но по облезлому лицу верзилы было сложно вообще что-либо прочитать. — Подожди, пожалуйста, здесь. Нужно кое-что уладить.              — Да без про… — Зак не сразу понял, что происходит. — Эй, ты что?!              Харон быстрым шагом направился к бывшему владельцу, вскидывая дробовик. Выстрел прозвучал буквально через пару секунд — голова Азрухала разлетелась в клочья, лопнула, осколки черепа и размозженный мозг брызнули на стены. Вторая порция дроби ушла уже в мертвое тело. Обезглавленный труп завалился за стойку, а рядом закричали, немногие поздние посетители сбились в кучу, с ужасом глядя на Харона, убирающего оружие.              Тот, как ни в чем не бывало, встал перед Заком:       — Пошли.              — Хорошее начало… — парень скривился, с оторопью глядя на торчащие из-за стойки ноги. Если убрать эффект неожиданности, начало и правда было неплохим — не придется думать, что делать с красавчиком Азу. Только вот напуганные местные… с одной стороны — плевать, с другой — вдруг придется задержаться?              На звук выстрела сбежались гули из других комнат, вооруженные чем попало — кто палками, кто простецкими ружьями. Новость среди толпы распространялась даже не шепотом: Харон убил Азрухала. Поняв, что здоровяк не собирается продолжать стрельбу, местные встали, не зная, что делать, и Зак заметил среди вновь появившихся знакомую рожу с клочками рыжих волос на черепе:              — Эй, ты, рыжая! — она встретила его на входе, совсем недавно, должна помнить. — Да, ты! Что за переполох?              — Переполох? — женщина вышла вперед, держа наготове лазерную винтовку. — Он убил Азрухала.              — Я вижу, — легко согласился Зак, примирительно поднимая ладони, высматривая в толпе знакомые рожи. — Между прочим, за дело. Азрухал хотел убить Грету. Грета, радость моя, ты здесь?! — пришлось повысить голос. Толпа чуть расступилась, выпуская вперед перепуганную женщину. — Подтверди.              — Это правда? — рыжая с винтовкой подошла к Грете вплотную.              — Правда, — она взялась пересказывать вечер накануне, умно опустив детали о двух тысячах крышек и договоре.              Зак вышел вперед, вставая недалеко от Харона, и тот негромко буркнул: «терминал». Разъяснять гуль, конечно, не стал. Додуматься удалось только до одного варианта, и лучше бы он не ошибся. «Ну, Харон, жару задал», — наполовину с восторгом, наполовину с раздражением подумал Зак.              — Слушайте, эй! Я уверен, в его терминале мы найдем какие-то подтверждения. Разрешите мне посмотреть, под вашим надзором, конечно… — Зак с натянутой улыбкой смотрел на рыжую. Он отчетливо видел — местные не злятся насчет смерти хозяина «девятых врат», а просто недовольны нарушением общественного порядка и вмешательством в разборки гладкомордого. Они вообще не очень жаловали обычных людей, а это уже было опасно.              Рыжая согласилась нехотя, вместе с Заком дошла до терминала, а он шлепал по клавиатуре дрожащими пальцами и надеялся справиться, потому что одно дело — взламывать терминалы в убежище на свежую голову, а другое — с подозрением на сотряс ковыряться в компе мертвеца. Провозиться пришлось дольше привычного, часть зевак ушла, только подтвердив догадку, что всем было, в общем-то, плевать, и оставшихся держали, скорее всего, жажда зрелищ и надежда — вдруг все закончится расстрелом гладкокожего? Наверняка эту историю обсуждать будут еще много дней.              В терминале кроме счетов и списка поставок обнаружились короткие заметки с мыслями Азрухала по поводу жителей города. Зак читал их вместе с рыжей, не сдерживая довольной ухмылки: хорошо, на этот раз сработала не только семерка на удачу, но и интуиция — Азу оказался той еще дрянью. А могло не повезти так.              Закончив с чтением, рыжая подытожила, выходя из-за стойки:       — Расходимся, ребята. Тут грешков навалом. Он получил по заслугам, не на что больше пялиться.              — Эй, народ, — почему-то ситуация веселила Зака, несмотря на вернувшуюся боль в ребрах и шум в голове. Труп все еще валялся за спиной, зеваки шептались, а Харон продолжал изображать столб. — Вообще-то он спас вас всех, — такое заявление не могло не привлечь внимание. Рыжая нахмурилась, но Зак проигнорировал: — Грету Азрухал хотел убить, Кэрол — подсадить на наркотики, а доктора Берроуза сбирался грабануть на медикаменты. Кстати, вы в курсе, что он продавал наркоту и добавлял дурь в выпивку?              Кто-то из толпы выкрикнул «и виски разводил», кто-то — «и спаивал Лоскута». Это было забавно. Рыжая покачала головой:       — Хватит! Расходимся! Все вон отсюда! — и хмуро уставилась на Зака. — Надеюсь, больше никаких сюрпризов от вас двоих?              — Никаких, — серьезно кивнул Зак, и уставился вслед рыжей, отстраненно удивляясь легкому отношению гулей к смерти на своей территории.              — Могли бы и охрану оставить… А кому отойдет заведение? — молчаливый гуль и не думал отвечать, так что Зак мысленно махнул рукой. Не его дело.              — Харон? — здоровяк повернулся на голос, хоть какая-то подвижка в их отношениях. — Там за стойкой сумка с крышками, забери, и валим отсюда. Сходим к доку. И рюкзак мой забери. Черт… кажется, я все-таки сломал ребра…              Он с удовольствием избавился от ноши, только теперь ощущая, насколько легче без тяжести за спиной. Наконец-то можно хоть немного выдохнуть. Гуль легко подхватил вещи, достал из-за стойки еще одну сумку, практически пустую на вид и, судя по всему, был готов выдвигаться.              — Эй, Харон… После дока ты мне подробно расскажешь, какого хрена сейчас произошло, хорошо?              Харон неразборчиво пробурчал что-то себе под нос, и Зак решил не уточнять, что именно — на всякий случай.