Талион

      Гули и гигиена — штуки несовместимые.       Пятна крови на пороге стали первым поводом для беспокойства, вторым — само название «Разделочная», красующееся на табличке у входа в медицинскую комнату. То ли вместе с кожными покровами у гулей исчезало чувство юмора, то ли прорезалась честность, но лучше бы первое: Зак старался не думать, что название может быть и главным принципом работы.              Он заставил себя шагнуть дальше порога, с трудом гася желание сразу же выскочить обратно. Не может медицинский кабинет быть таким. У отца всегда было чисто, он не позволял себе даже оставлять грязную кружку на столе, а что здесь? Изгвазданные кровью пол и стены, повсюду грибок и грязь, наверняка ровесники Войны. Приглядевшись, на одной из коек Зак увидел дикого гуля, совершенную копию тех, что встречались в метро. Они же наверняка разносчики болезней, да и… Он жив или мертв? Если первое, то может напасть, очнувшись, если второе… Труп в одном месте с живыми пациентами?              — Не стойте на пороге, — мужчина в заляпанной кровью футболке и заношенных военных штанах оторвался от рабочего терминала и пошел прямо к новоприбывшим. Зак уставился на грязную одежду, не в силах отвести взгляд от застарелых бурых пятен на груди. — Доктор Берроуз к вашим услугам. Что привело? И покороче, я занят.              — Сотрясение привело, — ответ вышел заторможенным, Зак понимал, что не в состоянии не то что перестать пялиться, а даже просто сморгнуть. Что могло быть хуже гуля? Гуль-доктор. — И ребра. Трещина, или что-то вроде… И радиация. Почиститься… Бы.              — Кто-нибудь записал номер того брамина, который по тебе потоптался? — Берроуз криво улыбнулся. — Проходи к свету, посмотрим, что стряслось.              Оглянувшись на Харона, все это время молча стоящего в шаге за спиной, Зак неуверенно последовал за доктором, опасливо косясь на дикого гуля. Все-таки тот был мертв и неизвестно, как давно. С этими гнилыми ублюдками не угадаешь, даже по запаху судить сложно — нюх убит напрочь долгим пребыванием в Подземелье.              Стоило отвести взгляд от дикого, как на глаза попалась обычная девушка, человек, незамеченная раньше. Она лежала на самой дальней койке, носом к стене, рядом сидела, видимо, медсестра, чиркала что-то на бланках, прикрепленных к планшету, и не обращала внимания на посетителей. Зак хотел рассмотреть девушку, беспокоясь, не держат ли ее здесь насильно, под препаратами, но док перекрыл собой обзор.              — Цена какая? — Зак зашипел, выпутываясь из рубахи, а от аккуратных прикосновений к больному месту откровенно морщился, уже не контролируя выражение лица — ему никогда не было плохо на протяжении столь длительного времени.              — Ну, дорогуша, сотню за лечение и столько же за капельницу, — в свете последних доходов сумма казалась вполне вменяемой. Двести доку, и еще останется на ремонт, жизнь и задабривание Джерико.              — Харон, заплати, пожалуйста, шевелиться не хочу…              Громила пробурчал что-то вроде «телохранитель, не кассир», но спокойно отсчитал нужное количество крышек.              Сознание снова плыло, и Зак подозревал, что это из-за голода и усталости, и пообещал себе отоспаться сразу, как разберется с делами: после дока надо было проверить оружие. Не было ни сил, ни времени присматриваться, но Зак прекрасно помнил, что кровь и слизь покрывали карабин настолько плотным слоем, что наверняка забились внутрь, а прицел сидел косо и, скорее всего, разбился. Про добычу, оставшуюся в рюкзаке, было больно даже думать.              На следующие несколько минут док полностью завладел вниманием Зака. Пришлось рассказать не только об ощущениях, но и об обстоятельствах получения травм. Говорить было стыдно, главным образом перед Хароном — парень отлично помнил, как тот ловко и уверенно расправлялся с препятствиями на пути, будь то супермутант или гуль. В сравнении с этим обернувшаяся реальной проблемой встреча с неким «кентавром», как назвал его док, была дошкольным уровнем. Но громила никак не реагировал, и это немного успокаивало. Вот Джерико бы наверняка отругал — в голове очень живо звучали наказания не ходить возле пробоин и всегда быть настороже.              — Все-таки трещины, — объяснил Берроуз, вкалывая очередной стим, но таких Зак еще не видел. — Учитывая уже использованные стимуляторы, дай себе хотя бы день без нагрузок. Потом ребра береги, но не усердствуй. Знал я одного, годами донимал всех «не могу работать, ребра сломаны»… Ну что, в итоге снова поломали, потому что болтать надо меньше, а работать — больше.              — А голова? — Зак хмыкнул, уперся ладонями в края койки. В ребрах жгло, на чистые от баффаута мозги ощущения были не самыми приятными.              — Все у тебя в пределах нормы — ушибся, но мозг не вытек, — облезлая морда гуля выглядела даже веселой, но Зак держал язык за зубами — с выбором лекаря в этом городишке было скверно. — Почистим от облучения, полегчает, тошнота пройдет. Но чудо-таблетки на разбитую голову тебе еще аукнутся.              — Сам знаю, — парень поморщился. Кое-какие знания сохранились еще с Убежища, когда приходилось сидеть в кабинете отца и слушать его рассказы и наставления. Ладно. И это переживет. А пока можно будет не задерживаться в этом отвратительном месте надолго — пожалуй, еще несколько дней в Подземелье вынести будет действительно сложно.              За спиной кто-то поскребся, Зак оглянулся на автомате, без всякой задней мысли… И в следующий же момент соскочил с места, вписавшись в дока, судорожно вцепился в его руки: позади, отделенный от основного помещения прозрачным экраном, стоял живой дикий гуль, исходящий неровным зеленоватым светом.              Зак раскрыл рот, с ужасом глядя на чудовище:       — Почему он… — язык увяз в словах.              Почему светится, почему находится здесь, какого черта вообще происходит? Парень неотрывно смотрел в глаза светящегося: один темный, ссохшийся, другой ослепительно яркий, как и впадина носа, как и пасть, и грудная клетка, и почти каждый участок тела с выделяющимися темным ребрами и изогнутыми нитями вен… За первым монстром показался второй, такой же.              Но гули не кидались сквозь прочный экран, а док и Харон стояли все так же, будто это нормально — запереть в соседней комнате двух диких.              — Спокойно, — Берроуз терпеливо отцепил руки Зака от себя. — Это Этил и Мясо, не обращай внимания. Они до тебя точно не доберутся, — гули за экраном отошли в дальний угол. Они были почти идентичными, даже ходили одинаково, пригибаясь и переваливаясь с ноги на ногу. Берроуз развернул Зака к себе, заставляя оторваться от зрелища. — Что, светящихся никогда не видел? — хмыкнул. — Возвращаясь к разговору… Я бы порекомендовал месяц, ну хотя бы неделю воздержаться от принятия наркотиков и алкоголя, но подозреваю, что человек, принявший баффаут сразу после травмы, вряд ли сможет выполнить рекомендации, — Берроуз подтолкнул Зака обратно к кушетке. — Теперь ложись на капельницу и помолчи.              Док уложил Зака так, чтобы тот не видел светящихся, но парень все равно извернулся, стараясь зацепиться взглядом хотя бы за зеленые отсветы на потолке. Ошарашенный увиденным, он судорожно соображал, как такое возможно, что человек становится гулем, гуль — диким, а дикий — вот таким светящимся. Растерянные размышления отвлекали от проблем более насущных. Например, Зак больше не думал о царящей вокруг антисанитарии и не боялся, что игла, вошедшая в вену, окажется грязной.              — Эй, Харон, — он подозвал наемника, когда Берроуз отошел. Громила возник перед носом бесшумно, закрывая собой добрую часть комнаты. — Я могу доверять тебе?              — У тебя мой контракт, — звучало до безумия заучено и безлично, как будто наличие контракта было ответом на все вопросы.              — И что? Я не умею читать, — раздраженно отмахнулся парень. Упоминание этой чертовой бумажки начинало раздражать: что Азрухал носился с ней, как болотник с кладкой яиц, что сам Харон. — Я могу на тебя положиться?              Только получив согласный кивок, он затих, но все равно не смог долго лежать молча:       — Не уходи никуда, хорошо? И, если засну, а ты захочешь пожрать или отлить, разбуди обязательно.              Харон хмыкнул, кивнул еще раз, и устроился на стуле рядом с кушеткой так, чтобы хорошо видеть и комнату, и оба входа.              Капельница была противной, но терпимой. Зак то разглядывал зеленые блики, то упирался взглядом в труп гуля, лежащий на каталке, с отстраненным интересом рассматривая кажущееся таким худым тело. Он прекрасно помнил мощные прыжки тварей в метро и прекрасно представлял, какие силы должны быть заключены в этих сухих мышцах, похожих на переплетенные жгуты. Он поймал себя на том, что невольно сравнивает мертвого гуля с Хароном. На диком вовсе не было кожи, глаза навыкате только чудом не вываливались из глазниц, челюсти перекошены, морда кривая… Харон был больше, «мясистее», с клочьями волос на черепе, а оставшаяся кожа неровными кусками покрывала руки и лицо, еще сохранившее симметрию. Что должно случиться, чтобы из такого как он или док Берроуз получился сухой, сгорбленный дикий?              Он сам не заметил, как провалился в дрему, и проснулся только от глухого, хриплого голоса над головой:       — Просыпайся.              Тело отозвалось с неохотой, неглубокий сон был до того сладким, что сесть и спустить ноги с кушетки оказалось сложной задачей. Зак чувствовал себя разбитым, но все равно встал, натянул рубаху и забрал рюкзак у Харона. Мимолетный взгляд в сторону — человеческая девушка все так же лежала, не меняя позы, и можно было решить, будто она умерла.              — Эй, док! — Зак подобрался к Берроузу, занятому наблюдением за светящимся. — Док, я бы стимуляторов прикупил, штук… — а ведь теперь их двое. Джерико обеспечивал сам себя, а то еще и Заку одалживал, а как делается с наемником? Вся эта важная фигня вроде патрон, стимов, еды — кто все это должен оплачивать? Кажется, покупать контракт, не изучив все подробности, было действительно не очень умно. — Штук восемь.              Скрепя сердце, Зак отсчитал еще двести крышек. Лучше разориться сейчас, чем валяться посреди Вашингтона без стимуляторов, уж это он хорошо прочувствовал на собственной шкуре. За вычетом расходов оставалось еще тысяча шестьсот, около двухсот на двоих уйдет на койку у Греты, ремонт наверняка уложится крышек в триста, купить пожрать — мелочевка… Шляться по столице выходило дорого.              — Док, а там девчонка лежит, что с ней? Живая вообще? — Зак кивнул в сторону койки, возле которой до сих пор крутилась медсестра. Берроуз нахмурился, коротко глянув в ту сторону:       — Живая. Несколько дней без сознания, скорее всего, столкнулась с супермутантами. Контузия, рваные раны, внутренние кровотечения, сломанная нога и удар тупым предметом — чудо, что вообще до Подземелья добралась.              — А поговорить с ней можно? — за девчонку было страшно. И не столько даже из-за повреждений, сколько из-за того, что она была совсем одна, без защиты, среди полоумных гулей. Зак смотрел на Берроуза и не верил, что он решил помочь ей просто так, из любви к гладкокожим.              — Я же сказал, не приходила в сознание, — взгляд Берроуза давил. — И, предупреждая вопросы, форсировать выход из этого состояния сейчас опасно, внезапное потрясение способно привести к негативным последствиям, — он помолчал и добавил, уже более терпимо: — Готов поспорить на что угодно, ты решил, что бедную девочку тут пытают, — Зак поджал губы, отводя взгляд, буркнув неразборчивое «нет», но вопрос звучал слишком риторически, чтобы док действительно ожидал ответ. — Я был, есть и всегда буду доктором медицины. Будь она хоть супермутантом, я помогу и, если ко мне приволокут твое несчастное, простреленное тело, постараюсь спасти и тебя тоже.              — Ну конечно, «крышки вперед», — напомнил Зак. Док был странным парнем, вроде и не плохим, если опустить анатомические особенности и некроз тканей, но непонятным. И больше всего пугало это его внезапное человеколюбие.              — Не мать Тереза, конечно, — Берроуз почти весело хмыкнул. — Парень, хочешь помочь? Можешь пожертвовать денег на ее лечение, пока я делаю это за счет клиники. Или отплатить работой… Допустим, принести мне немного образцов человеческой кожи и тканей.              Вот оно! Все-таки неспроста этот интерес к людям! Док продолжил говорить, игнорируя вытянувшееся от удивленное лицо собеседника, будто объяснял прописные истины ребенку:              — Видишь ли, без ложной скромности, я большое светило в анатомии гулей. Намерен выяснить, что заставляет нас жить такими гнилушками. Вероятнее всего, ответ кроется в человеческом теле. Но не надо смотреть на меня так, будто я собираюсь живьем препарировать людей или вырывать их внутренности, как в каком-нибудь старом ужастике. Все опыты проходят в строго научном порядке, иначе стал бы я говорить о них какому-то незнакомому гладкокожему?              — У вас в городе, как я заметил, вообще любят давать странные поручения незнакомым людям, — Зак нервно потер шею. — Крышек отсыплю перед выходом, если останется. А насчет всяких там… органов и частей тел — прости, док, это не ко мне. Найди кого-нибудь с нервами покрепче.              — Жаль, как знаешь. Заплатил бы хорошо. Не думал, что для человека, так ловко разобравшегося с Азрухалом, это станет проблемой.              — Это не я, — получилось не очень убедительно. Гуль пожал плечами и отошел к медсестре, а Зак поторопился покинуть «Разделочную». Он быстрым шагом промчался мимо гулей в холле, игнорируя недовольное бормотание, выскочил за двери Подземелья, а потом и вовсе припустил, выбегая на улицу.              Бросив только один взгляд на пип-бой — чисто, — он почти швырнул рюкзак под ноги и с удовольствием вдохнул полной грудью, пока не заломило легкие. Выдохнул длинно, медленно и вдохнул снова. Воздух в Вашингтоне после города гулей казался просто невероятно прекрасным: пахло пылью, откуда-то слабым ветром сносило отголоски гари, но ни намека на спертый сладковатый дурман.              — Как же тут охрененно… — Зак уселся прямо на ступенях музея, довольно щурясь и осматривая залитую утренним солнцем площадь. Так бы и остался здесь. Какой кайф — быть живым и здоровым, дышать свежим воздухом и не ждать, что какой-нибудь урод подберется со спины. На какое-то время он просто выпал из реальности, наслаждаясь свободой. Это можно было считать очередным началом новой жизни: выжил после встречи с кентавром, смог в отвратительном состоянии перекупить дорогущий контракт и остаться в прибыли. Даже отец с его бегством позади — точка поставлена, и тема закрыта. Оставалось вернуться домой, в Мегатонну, извиниться и… Что делать дальше придумается само собой.              — Харон? — Зак покосился на наемника, стоящего столбом за плечом, будто все еще находился в «Девятых вратах». — Расскажи мне про контракт? — заметив недовольный взгляд, тут же дополнил. — Я не умею читать, говорил же. Коротко если?              На деле было откровенно лень разбиться в бумажках — всегда легче решить на словах. Да и интересно, о чем расскажет сам наемник. Может, обмануть решит, скажет что-нибудь, что не указано на бумаге — вот и способ проверить на честность.              — Контракт дает тебе право на мои услуги в бою.              — Как и у любого наемника? — Харон едва заметно поморщился. — Нет? А до каких пор? Где граница? — Зак развернулся всем телом. Что в этом громиле особенного, кроме габаритов? Он пристрелил своего хозяина после увольнения, но до тех пор выполнял все его указания — как это работало?              — Я решаю, где граница, — судя по всему, этот гуль действительно был не особо разговорчивым парнем, и не только из-за нелюбви к болтовне прошлого нанимателя — характер такой. Подумав, Харон все-таки добавил: — Я не мальчик на побегушках. И физическое насилие с твоей стороны аннулирует контракт.              — Аннулирует… Это как с Азрухалом? — смешок получился нервным, Зак невольно потер шею. — А мирно с тобой расстаться можно, или ты из тех ревнивых парней, которые «так не доставайся же ты никому»?              Судя по каменному выражению лица, шутки громила не оценил:       — Азрухал был мерзавцем и негодяем. Пока у него был мой контракт, я был связан узами чести и повиновался его приказам. Но раз у меня теперь новый работодатель, я наконец-то смог избавить мир от этой паршивой крысы. Теперь, во благо или зло, я служу тебе.              Короткий монолог оказался слишком внезапным — Зак замолчал, переваривая услышанное.       — А можно узнать параметры «паршивых крыс», чтобы не попасть в их ряды ненароком? Чем ты занимался у Азрухала?              — Не обсуждаю бывших нанимателей.              — Очень непонятно, — честно признался Зак. — Ладно, сопровождение и охрана в обязанности входят, хорошо… А если на нас нападет большая группа рейдеров, меня ранят, и у тебя будет выбор: пытаться отбить меня, твоего заказчика, или свалить, то что? — Зак щелкнул пальцами в воздухе, подбирая слова. — В смысле, ясно, что ты сейчас скажешь «конечно же я тебя отобью», а на деле в безвыходной ситуации лучше валить, но мне важно знать предел. Я не собираюсь лезть в такие заварушки, просто… Мне не понравилось оставаться без защиты с трещинами в ребрах, если захочешь меня бросить, предупреди минут за пять, чтобы я успел сгруппироваться и помолиться, хорошо?              — Я защищаю держателя контракта, — еще раз повторил Харон. — В любой ситуации.              Этот гуль, наверное, мог вывести из себя кого угодно. Зак мысленно плюнул, потянулся к сложенной бумаге, разворачивая и с явным неудовольствием скользя взглядом по строкам.              — Что? — услышав скептическое фырканье, глянул на ободранное лицо. — Ты настолько хреново формулируешь мысли, что я от безнадеги научился читать.              В контракте, по сути, было сказано то же самое, но чуть более развернуто, заодно оговаривались расходы на содержание, в т.ч. боезапаса, ремонта оружия и брони, лечения, пропитания и проживания. Дополнительные ежемесячные выплаты предусмотрены не были, что хоть немного снижало статьи расходов. Успокоившись, но не поняв толком всей этой магии беспрекословности, Зак убрал контракт в карман:              — Все равно не собираюсь долго тебя держать, — пояснил, потянувшись к карабину. — Дойдем до города, провернем пару делишек, ну, там, рейдеров обчистить или в этом роде, перепродадим, договорюсь со стариком, и пожалуйста, иди куда хочешь.              Оптика, как и предполагалось, была непоправимо разбита. Интересно, в Подземелье можно обзавестись подобной? Без нее, пусть даже самой простой, Зак боялся не справиться, стандартный открытый прицел вводил в состояние тихой паники.              — Вот блядство… — вздохнув, принялся за более тщательный осмотр. Наскоро осмотрел сменные магазины — на парочке красовались вмятины, подача патрона пойдет ко всем чертям. Пистолет сразу отложен в сторону — ему досталось больше всего, удивительно, что он вообще смог дострелять тогда. Карабину повезло чуть больше: при падении он упал рядом и не был придавлен тушей урода, только вот Зак даже не смог разобрать его — засохшая слизь и правда забилась внутрь и была настолько плотной, что он чуть не сломал ноготь, пытаясь отодрать хоть кусок. Вот что значит не почистить сразу. — Слушай, Харон… Глянь, как думаешь, с этим можно что-то сделать?              Одного взгляда хватило, гуль качнул головой:       — Можно. Выкинуть. Плохое состояние, много мороки, лучше взять новый.              — Не могу, — Зак с досадой глянул на изгвазданное оружие и вспомнил, что сразу по приходу спрятал в одной из старых туалетных кабинок грязную броню. — Это подарок. Важный. Ладно… Есть у вас в городе механик какой-нибудь? Пока крышки есть, пусть хоть пересоберет, плевать.              Громила снова неоднозначно хмыкнул.              По пути Зак все-таки завернул за заначкой, но увиденное оставляло желать лучшего. За прошедшее время броня задубела от слизи, а кое-где плотную кожу разъело. Он с ужасом представил, что было бы с организмом, не вырви его тогда несколько раз, и «любовь» к кентаврам выросла еще на порядок. Ладно грязь: были сорваны застежки, кое-где выдраны куски креплений. Кто-то даже успел погрызть — таракан какой добрался, что ли. А ведь бронька — тоже подарок Джерико. Оставлять ее было жалко, Зака почти что выкручивало, когда он откладывал испорченную вещь обратно.              — Но карабин починим, — обозначил вслух скорее сам для себя.              Механик в городе нашелся. Уинтроп занимался не только починкой оружия, но и отвечал за работоспособность местных систем жизнеобеспечения.       — Все сыпется, — жаловался он. — Запасы металлолома для ремонта на исходе, мы вычистили все, что могли из этого здания и ближайших окрестностей. Из наших далеко от города ходит разве что Квинн, но он не покрывает всех потребностей в хламе. А если учесть, что он занимается и поставками для Тюльпан и для Кэрол… — и выпучил глаза, когда Зак протянул ему оружие на починку. — И в чьей заднице это побывало?              — Судя по самочувствию, в моей, — парень поморщился, стараясь не слишком углубляться в воспоминания. Самочувствие и правда было не очень: боль ушла, а усталость никуда не делась. Зак бы сожрал баффаута, но слова дока и страх перед последствиями вероятного сотрясения делали дело: выпивка и химия подождут. — Кентавра не заметил.              Уинтроп придержал комментарии по поводу чужой боеспособности и увел за собой, в комнату. Уже там, в каморке возле «Разделочной», на рабочем столе, принялся за разбор. В дело пошли инструменты и ругательства, но в конце концов, с помощью упорства, опыта и такой-то матери, карабин был разобран. Зак отирался рядом с Уинтропом, ощущая себя по меньшей мере озабоченным папашей, бегающим вокруг больного ребенка.              — За все вместе триста возьму, с этим дерьмом повозиться придется. Новая немногим дороже обойдется.              — Нельзя новую, — буркнул Зак, потянувшись за крышками. Запас денег иссякал на глазах, а ведь еще броня, еще патроны, и что там надо для дробовика? Он покосился на оружие Харона — патроны с картечью в два раза дороже, а брать мало себе хуже. Накладно выходило, но деньги — вопрос решаемый, в отличие от простреленной головы.              — Хорошо, — отговаривать клиента гуль не стал, ему от этого выгоды никакой. — Зайди к вечеру, сделаю за это время. Посмотрим, как затвор это веселье пережил. И, гладкомордый, слушай, ты же много где бываешь, а? Может, в следующий раз как мимо проходить будешь, захватишь мне материалов на ремонт? А там сторгуемся. У нас всякого навалом, могу хоть даже стимуляторами или рад-х отдавать, нам, гулям, ни к чему, а тебе пригодится.              — Можно, — Зак сомневался, что зайдет еще раз, но зачем отказывать? Мало ли что случится, может, снова что-то в Вашингтоне понадобится. В Подземелье, конечно, изрядно воняло, но место спокойное, а что еще надо для передышки?              До магазина Зак просто не дошел. Встреченные по пути местные опасливо косились, перешептываясь за спиной, но это дистанцирование было даже приятным. Боятся, но не нападают — лучший вариант взаимодействия. Он утащил Харона наверх, к Кэрол, выкупив тот же закуток, в котором «ночевал» впервые. Грета не подходила, искоса поглядывая со стороны, и Зак даже был рад этому. В конце концов, договоренность выполнена. Каким именно способом — не важно.              — Харон, — Зак тяжело опустился на край кровати, уложив задубевший рюкзак у ног — надо бы и его тоже поменять — и наконец-то принялся разбирать вещи и остатки непроданного в Мегатонне товара. Донести до Ривет-сити, блин хотели. Донесли…              Гуль остановился в дверях, скрестив руки на груди, и выжидающе уставился на нанимателя.              — Скажи мне, — Зак старался не смотреть на лицо гуля, чувствуя неясную тревогу. Все казалось, что этот громила выкинет что-нибудь дикое. — Ты устал? В смысле, я вот не спал, — мозг, учуяв приблизившуюся возможность отдохнуть, откровенно слал подальше. — Давно не спал. Посторожи, ладно? Потом ты.              — Мне не нужен сон, — флегматично откликнулся гуль.              — Ладно, — Зак пожал плечами. Не хочет спать сейчас — отлично, меньше мороки. Только спустя минуту до засыпающего мозга дошло, что, возможно, гуль говорил о сне в общем. — Погоди. Не нужен сон…. Вообще? — удивленный взгляд. — В смысле, не нужен? Это нормально?              Зак хмурился, рассматривая наемника и пытаясь понять, является ли это очередным проявлением идиотского чувства юмора гулей или реальной особенностью гнилого тела? В принципе, ожидать нарушений с ритмами сна с такими изменениями в организме, вполне логично. Харон молчал, на лице не дрогнул и мускул, что, скорее всего, можно было перевести на человеческий язык как: «я говорю правду». Зак решил подумать об этом потом, когда отоспится и сможет нормально поесть.              Он выложил вещи из рюкзака, разложив на полу рядом с кроватью. Несколько разбитых ингаляторов, пара целых с виду десятимиллиметровых, наборы патронов (хоть на что-то можно будет не тратиться), но все их придется перебрать на предмет повреждений. Потом. Время — за полдень, пошло все к черту, сколько проспит, столько проспит.              Зак вырубился, едва коснувшись подушки головой. Снилась какая-то жуткая мешанина образов и событий последних дней, но ничего из этого не осело в голове. Проснулся он сам и долго соображал, где находится и какой сегодня день. Несколько секунд полной дезориентации и безвременья напугали до такой степени, что парень подскочил на кровати, спустил ноги и глухо ругнулся, со всей дури ударившись мизинцем о рукоять пистолета.              Вторая половина кровати выглядела все такой же не примятой, Харон маячил по другую сторону прозрачных ширм — не соврал, что ли, правда не спит?              — Харон, — Зак только чуть повысил голос, ощущая дежавю: постоянно монотонно звать наемника по имени, чтобы привлечь его внимание, было странно. Джерико обычно не надо было звать: старик появлялся сам, раздавал указания и подзатыльники, проходился по внешнему виду или умственным способностям и на пальцах объяснял, почему именно Зак дурак. Без него было странно пусто и непривычно. Молчаливый гуль ощущался слишком чужим, сильным и пугающим, как тот череп над входом в Подземелье — с такой же каменной выразительностью и заинтересованностью происходящим.              Харон повернулся, Зак уставился на него, просто смотрящего над ширмами — кое-кто был слишком высок для импровизированного деления на зоны.              — Забери, пожалуйста, шмотки и купи пожрать что-нибудь поприличнее у Кэрол. Себе и мне. Вещи соберу, подойду.              Громила молча забрал вещи и ушел, Зак проводил его взглядом, не без удовольствия отметив, как шарахаются с пути местные.              Он сам вышел из комнатки чуть позже, перетряхнув рюкзак еще раз, и мысленно наказав себе в следующий раз лучше следить за окружающей обстановкой: ни падать, ни оказываться в настолько близком бою Зак больше не хотел.              Харон нашелся в углу, Зак удивленно уставился на пустую столешницу, но не успел и раскрыть рта, как гуль пояснил:       — Готовит.              Кэрол работала за стойкой, где-то в закутке занималась едой Грета: слабо пахло чем-то знакомым, вроде бы консервы, фасоль с мясом в каком-то соусе. Верзила, сидящий напротив, упорно молчал, следя за залом и избегая смотреть на нанимателя.              — Меня Зак зовут, — прозвучало неловко. Парень сковырнул засохшую фасолину со стола. За прошедшее время он и не подумал назвать имени, заботы забили голову, и было не до таких мелочей. Да и Харону его имя было как будто по барабану, сам он не обращался первым и не изъявлял особого интереса. Зак покосился на гуля, кривовато улыбнулся. — На случай, если я потеряюсь, и надо будет добавить к описанию внешности.              Разговор определенно не клеился, а чуть позже Грета принесла горячее — и правда, разогретые консервы с чем-то вроде лапши. Выглядело как черви в опарышах, но пахло на удивление аппетитно. Зак улыбнулся девушке и, подумав, окликнул, когда та уже отходила:              — Слушай, нормально все? В смысле, такая беда, Азрухала застрелили, — парень фыркнул, указывая взглядом на свободный стул. — Не в курсе, кому «Девятый круг» отойдет?              С Гретой хотя бы можно было разговаривать, оставаться с Хароном один на один было неуютно. Заку упорно казалось, что гуль считает его идиотом, как и большую часть окружения, и грузить его попытками завязать разговор было даже совестно. Джерико вот тоже не любил пустую болтовню. Вздохнув, парень принялся за еду — не без удовольствия. Не жрать столько времени было пыткой — он до сих пор не мог отвыкнуть от того, что в Убежище стабильно питался несколько раз в день.              Грета, зажатая поначалу, но ободряемая улыбающимся и задающим наводящие вопросы Заком, постепенно расслаблялась. «Девятый круг», говорила она, пока останется без хозяина. Официально мэром города был Берроуз, тот самый врач из «Разделочной», как он решит, так и будет. Правда, обычно свободные помещения можно выкупать, и Кэрол даже подумывает о подобном, но где взять денег?              — У Кэрол все уходит на гостиницу, а я и без того залезла в большой долг, — жаловалась она. — Нужно деньги на аренду, расширение поставок… В общем, если что и выйдет, то через пару лет, если до тех пор помещение не займет кто-то другой.              Зак слушал, глядя в тарелку, и согласно кивал. Да, большие расходы и большая сумма, да, сложно найти дополнительных поставщиков в разрушенной столице, кишащей мутантами и рейдерами, да еще и если ты гуль, а гладкокожие торговцы только и думают, как тебя надуть.              — Ну, может быть, найдется кто-то, кто поможет, — отодвинул опустевшую тарелку. После еды настроение поползло вверх. Он чувствовал себя даже относительно хорошо: выспавшийся, сытый, почти чистый. Потому, на волне хорошего самочувствия, потянулся, касаясь ладони Греты: пальцы у нее тоже были облезлыми, даже без сохранившейся кожи, но и на ощупь более гладкими. Если закрыть глаза и постараться расслабиться, можно даже представить, что это обычная человеческая кожа. — Все в порядке будет. Одолжи еще, или кого в долю возьмите, с поставщиками контакты наладите, дела в гору пойдут, быстро долги раздашь.              Она замерла, Зак убрал руку сам, вдоволь насладившись растерянностью, застывшей на изуродованном лице. Харон снова пробурчал что-то совершенно неразборчивое.              У отца на работе всегда были антисептики. Зак с тоской думал о них, спускаясь за Хароном в местную оружейную лавку и незаметно вытирая руку о рубашку. Можно заменить составы простым спиртом, уж эту дрянь на Пустошах найти куда проще. Идея показалась замечательной, хоть бы и таскать с собой бутылку крепкого пойла, водки какой. Он добавил еще один пункт в заметки, прежде чем шагнул за порог магазина.              Отличать гулей мужчин от гулей женщин оказалось легче, чем представлялось с начала. Здешняя продавщица, Тюльпан, тоже оказалась на редкость гостеприимной, хоть Зак и подозревал, что дело в малом количестве клиентов и плохой окупаемости — тут любому рад будешь. Цены в Подземелье сравнимы с ценами в Мегатонне, а вот состояние товара было даже получше. Перебрав пару наборов брони, один из них он взял, подогнав под себя на месте — точную копию того, что дарил Джерико. Может, старик и не заметит, что что-то не так, и можно будет умолчать о своем позоре.              Зак пробыл в Подземелье всего ничего, а уже успел перезнакомиться с уймой народа, в то время как в Мегатонне едва знал лично несколько человек. Вот глупо, а? Ненавидеть гулей, и знать их больше, чем гладкокожих. Впрочем, говорить о «ненависти» уже не приходилось, к чему угодно можно привыкнуть, даже к таким отвратным мордам. Все-таки необходимость самому решать проблемы заставляла болтать много и убедительно даже с теми, кто был не по нраву. Захочешь жить — возьмешь себя в руки, никуда не денешься.              Карабин у Уинтропа он забрал перед самым выходом. Чистый, пересобранный, как новенький. Может, этот разваливающийся ублюдок и был гулем, но руки у него явно росли из правильного места. С ним же вышли отстрелять магазин на пробу. Шло чисто, без заеданий, мастер постарался на славу, хотя ненавязчиво намекнул, мол, еще раз изгадишь так — дороже обойдется.              Количество крышек после всех трат изрядно уменьшилось, но, подумав, Зак все-таки завернул к Берроузу, оставил сотню на лечение той девчонки, что валялась в «Разделочной», и поторопился убраться, чтобы не передумать. Этот жест доброй воли был совершенно неуместным, док даже не говорил, что она выживет, но что-то внутри не давало покоя.              А ведь он мог оказаться на ее месте: еле выползти из метро, тогда, после стычки с кентавром, потерять сознание у входа и оказаться в полном одиночестве, без денег и без сознания. Хотелось бы, чтобы нашелся добрый человек, способный подкинуть денег на лечение. Пусть это сродни чуду в условиях Пустошей, но вдруг? Вдруг, случись такая беда, повезет и ему?              Снова оказаться за пределами Подземелья было прекрасно. Зак ухмылялся себе под нос, шагая за Хароном и поглядывая на карту пип-боя. Гуль вел уверенно, какими-то известными ему одному путями, а вокруг было удивительно чисто и спокойно — пожалуй, лучшего проводника по Вашингтону и не найти.              Должно было пройти достаточно времени, чтобы застать старика дома. Шел второй день после глупого бегства, этого хватит, чтобы дойти до Ривет-сити, отоспаться там, разобраться с оплатой и отправиться в обратный путь. Возможно, Джерико даже удастся нагнать по дороге, хотя Зак надеялся избежать случайной встречи — разговор обещал быть непростым. Слишком непростым, чтобы решиться на него без подготовки.              Просто завернуть в салун? Старик всегда там ошивается. С другой стороны, характер у него что надо, и драка у Мориарти может обернуться серьезными расходами, а в том, что тот затребует компенсации в случае чего можно даже не сомневаться. Еще вариант — сразу пойти домой, и есть некоторая вероятность, что громить свое уютное гнездышко Джерико не станет. А перед этим стоит завернуть к Мойре, сплавить хоть один чертов пистолет и добить оставшийся запас крышек хотя бы до семисот. С суммой меньше тысячи идти было стыдно, но и тянуть лишнего Зак не хотел.              Правда, когда Вашингтон остался за спиной, червь сомнения вгрызся в мысли. Куча «но» могла разрушить казавшийся поначалу складным план. Джерико мог еще не вернуться, мог отказаться говорить, быть в невменяемом состоянии или, хуже того, критично раненым. А может его вообще каким-то чудом перекупил отец, и старик остался работать на хорошего парня Джеймса? Последнее, конечно, на грани фантастики, но жизнь слишком часто подкидывала неприятные сюрпризы.              Мерная ходьба и знакомые пейзажи со временем помогли вернуть шаткое равновесие. Харон остановил его лишь единожды, вышел вперед один — раздался выстрел, еще, и гуль махнул, приглашая продолжать путь. Выглядел он недовольным, Зак впервые видел, как громила откровенно хмурится, глядя по сторонам.              — Слушай, а ты давно за город выходил? — возле дороги валялись туши собак, вот на кого он отвлекался.              — Нет, — Харон смотрел по сторонам. — Не беспокойся, бывал здесь.              На этом щедрый рассказ о себе закончился, и все оставшееся время Харон не проронил ни слова. Только у дверей Мегатонны буркнул: «Не нравится мне это место», и снова замолчал. Они дошли до города с последними лучами солнца, Зак встал на входе, как вкопанный, оглядывая загорающиеся вечерние огни. Ведь совсем недавно уходил, а будто в другой жизни. Можно было подумать, что все это было сном, но ребра отзывались фантомной болью, а Харон стоял за плечом.              Шагнуть вперед оказалось непросто, Зак выдохнул и мысленно плюнул — все случится так, как надо. В лавку к Мойре он зашел, чтобы продать пистолет, да и, что греха таить, оттянуть время. Девчонка возилась, осматривая товар, и радостно улыбалась:       — Я уж думала, куда ты подевался? Ходишь тут обычно каждый день туда-сюда, — она поглядывала искоса, — и раз, пропал. А потом Джерико один вернулся, я про тебя спросила, а он, знаешь, рукой вот так махнул, — Мойра передразнила старика, дернула тонкой ручкой, и Зак поморщился, прекрасно представляя, как Джерико идет и отмахивается от дурацких вопросов.              — Злой был? — оперся локтем о стойку, постаравшись, чтобы вопрос прозвучал небрежно. Местный охранник буркнул: «Я слежу за тобой», но в сравнении с гулем выглядел чертовым малолеткой. Зак давил упорно лезущую на лицо ухмылку, наблюдая за мордой Харона: он вроде бы оставался как обычно безучастным, но не отказал себе в том, чтобы уставиться в лицо мужчины своим тяжелым, немигающим взглядом. Тот не выдержал долго, отвел глаза, и на том инцидент был исчерпан.              — Джерико всегда злой, — пожала плечами Мойра.              «Потому что вы все — мудачье». Это раздражало: она не знала старика, разговоры за торгами не в счет. Кто она вообще такая, чтобы так пренебрежительно отзываться о нем? «Да пошли они все».              — Давно прошел-то?              — Часа два назад, — Мойра глуповато улыбалась. — Я случайно заметила, и…              — Заплатишь сколько? — хотелось скорее разобраться с продажей и свалить. Начинало казаться, что девушка флиртует, как иначе назвать все эти взгляды и улыбки? Зак припомнил удивление Джерико, когда она разрешила взять оружие на стрельбы, и почти испугался догадки — вот еще ее внимания не хватало. Только вот портить отношения тоже не дело, да и… Черт бы с ней, может, продавать повыгоднее будет. — Прости, Мойра, устал как последняя сволочь. Сейчас разберусь с делами и на боковую домой. Но мне приятно, что ты беспокоилась.              Зак выдавил из себя улыбку. Мойра, в общем-то, была неплохой: милой, даже умной, но странноватой во многих вещах, так что некоторую приязнь не требовалось воображать. Он попрощался как мог тепло, но из магазинчика выскочил пулей, боясь приглашения остаться — девица еще в прошлый раз требовала дать интервью о жизни в Убежище, и сегодня явно был не лучший день для таких рассказов.              Выскочил на мостки Зак с грохотом, на мгновение забыв, что за порогом вовсе не твердая земля. Гром раздался такой, что кто-то снизу поинтересовался, «не убился ли этот кретин». «Этот кретин» подскочил к перилам и хорошенько послал умника, посоветовав заткнуться, во избежание попадания дурной головы в задницу к брамину. Снизу вяло откликнулись, со стороны посоветовали заткнуться, но Заку уже было плевать.              От магазинчика Мойры открывался прекрасный вид на город. Сияющая огнями копия бомбы, подвешенная справа, ближе к салуну, не перекрывала обзор, зато давала достаточно света, чтобы внимательный человек смог разглядеть двоих, стоящих неподалеку от нее.              Джерико вышел на порог наверняка из-за громкого звука и переругиваний, а теперь стоял почти что напротив, на другой стороне улицы, и смотрел прямо на них. Он всегда был удивительно зорким для человека своих лет, вот и сейчас его взгляд, жесткий и тяжелый, был ощутим почти физически. Стыдно сказать, Зак вцепился в перила, чтобы не показывать даже самому себе, как дрожат от волнения руки. Это был точно Джерико — курил на своем любимом месте, прожектор освещал лысую голову и профиль, когда он выпускал дым по старой привычке чуть в бок. Разглядеть выражение лица с такого расстояния не представлялось возможным, да еще и проклятый свет… Но можно было представить, что он хмурился как обычно, прежде чем сказать что-то нелестное о мыслительных способностях своего подопечного.              Надо было подойти. Заставить себя отлепиться от перил, пройти по мосткам и разобраться во всем. Что он сделает? Ну, наорет, ударит. Надо будет сказать Харону, чтобы не дергался и не пытался защитить. Старик побуянит и успокоится, может выгонит на первый раз, но можно будет прийти завтра, и еще раз… Парень сглотнул вставший поперек горла ком. Джерико докурил, бросил окурок под ноги и, искоса глядя на Зака с Хароном, сплюнул. Задержался еще на мгновение и, качнув головой, резко развернулся и ушел.       Дверь хлопнула на всю Мегатонну.              Зак уставился на пустую площадку перед домом и только теперь понял, что до сих пор сжимает перила — до побелевших костяшек.              Он рванул вниз, чуть ли не перескакивая пролеты, едва не сшиб пару зазевавшихся прохожих, промчался мимо забегаловки Дженни и вещающего Кромвеля, и вдруг застыл, глядя вверх. До дома оставалось всего ничего, пару минут неспешного пути по мосткам, Зак отлично видел свет, бьющий из мелких пробоин в стенах, даже как будто чувствовал запах курева Джерико. Старик наверняка опять плюхнулся в свое любимое кресло и сверлил взглядом стену напротив.              Черт, черт, черт. Всего несколько шагов и… Но фантазия рисовала дурные исходы. Теперь Джерико прогонял его в любом случае, швырял крышки в лицо и выкидывал с мостков вниз. Хуже того, Зак понимал, что растерял все слова и совсем не знает, что и как сказать. «Прости» будет слишком тупо, но как доказать, что понял и сожалеет?              Он растеряно запустил пальцы в отросшие волосы, стараясь заглушить растущую панику. Ничего не получится. Надо… Надо что-то еще. Серьезную добычу. Что-то, за что Джерико сразу и беспрекословно зауважает, что-то покруче отрезанных пальцев в начале карьеры. Что-то, что бы показало: Вашингтон — не проваленное задание, а Зак — не поломойка для Мориарти.              Точно, это поможет. Просто надо придумать что-нибудь. Придумать, и все поправится. А пока…              — Харон, — голос звучал, будто чужой. — Уходим.