Шестой сезон: Камино де Лас-Вегас

От дешевого мотеля, хоть они планировали пробыть в нем всего один час, Майки коробило. «Этот законченный романтик явно представлял себе все это по-другому», — сделал вывод Дэмиен по тому единственному наблюдению, что смог определить по лицу британца. Все остальные мысли того были для Дэмиена загадкой. Самому же Скотту на место, где они в этот раз оказались, было пофиг: «Секс — он и в Африке секс. И в Тае, и в Вене, и в мотеле. И в окопе. И под танком. И перед непростой операцией… Стоп. Это не операция. Это самодеятельность двух обормотов, обещавших себе и сыну зажить мирной жизнью». Майки уже разделся, а Скотт, которому было пофиг, вдруг поймал себя на том, что медлит, и, сука, его промедление чертовски заводит напарника. «Так заводит, что в руку не спрячешь», — сделал своё очередное наблюдение Скотт. Майки вообще всем своим видом доказывал, что он не только чертовски вежливый британец, но ещё и… чертовски возбужден и готов к действиям. В отличие от самого Скотта, у которого не только с одеждой, но и с возбуждением всё ещё не получалось: «Ну, и кто вышел лохом, да ещё в такой момент?» — Дэмиен… «Все слишком сумбурно и торопливо», — это сердило Стоунбриджа, искренне надеявшегося на то, что уж в первый-то раз ему удастся все сделать так, чтобы Дэмиену понравилось и захотелось повторить. А тому нравились комфортные отели с просторным комнатами и огромными кроватями, любимый Лафройг и возможность хотя бы не торопиться. «Содержимое этой дыры категорически не соответствует… всему». И расслабиться приятелю явно не удавалось, тот зависал, превращая то, что он делал, в медленный стриптиз, полный смущения и нерешительности, отчего очевидным было, что свою помощь предлагать глупо. «Прямо будит старые знакомые фантазии», — заводился он, понимая, что точно бы не обиделся, если бы тот передумал. «Давай, ляпни Скотту о страхах Скотта и получи в морду совершенно бесплатно», — да Майкл и не представлял как это делать, чтобы не случилось облома, когда он так хотел секса. Тем временем тот стащил с себя практически все, кроме любимого браслета, оставаясь наконец голым. — Только не надо давать задний ход и читать мне лекцию про тотальное понимание! — рыкнул Скотт, читая его мысли, — я уже согласился. — Можно попробовать что-нибудь… альтернативное, — Майкл все-таки решил предложить другу «обходные пути». — А что ещё может быть альтернативней обычному сексу?! — возмутился американец, которого сейчас напрягал даже разговор, быть во время которого без стояка перед, напротив, очень даже возбужденным напарником и так не добавляло ему решимости. И не то, чтобы тот раньше не видел его таким. Просто раньше трахать задницу Дэмиена у них в планах не было. — Мне нужно было захватить книжку с картинками? — подъебнул Стоунбридж. Скотт хохотнул, он мог бы нарисовать свою, только вот в его книжке точно отсутствовала бы глава с двумя мужиками, и тут же замолчал. — Это — не альтернативное, Майки, это петтинг, ласки… — он пытался выглядеть если уж не решительным, то хотя бы искушенным, — это сопутствующее… как закуски. — И это ты вот так настроился сразу к основному блюду? — чрезмерно деликатно выразил британец весь свой скептицизм. Осознание, что Майкл понимал о Дэмиене совсем не то, что тот бы предпочел, мгновенно выбесило бабника: — Только не надо обращаться со мной, как с девочкой, которая мнется и никак не решится! — Упс, — Майкл осекся, фыркнул и закусил губу. «Ему идет», — не мог не признать Скотт. Только для нормального возбуждения этого было слишком мало. — Ты уж извини, опыта маловато, — его британец был такой британец, наконец переходящий от чрезмерной деликатности к деликатной практичности, — то есть поцелуи тебе не помогут? — Сомневаюсь, — честно сообщил американец. «Ну, нет так нет», — выяснив, что хотел, Майкл решительно двинулся в его сторону. Воплощать разбуженную напарником фантазию, раз уж тот развязал ему руки для активных действий. «Значит, мне стоит расслабиться и получить удовольствие, Дэмиен?» — некстати вспомнились слова Скотта, которые тот ляпнул в баре «Миража». Стоунбридж чуть не заржал, вспомнив их, но уже отрабатывал знакомое движение. Скотт совершенно не ожидал, что прикосновения Майки превратятся в захват, отправляющий его в постель, что была мимоходом приготовлена для секса и избавлена от покрывала. Иронию произошедшего Скотт оценить не успел. Пружины плотного жесткого матраса прогнулись под ними с натужным звуком, затрещала не предназначенная для такого обращения простынь. Он вывернулся, путаясь в неаккуратно смятом тонком одеяле и стараясь не бить хорошо заученными приемами по болевым, как тут же оказался в новых тисках и ещё более неудобном захвате. От произошедшего Дэмиен задергался в поисках более удобной точки опоры, чтобы самому завалить британца. Обычно в такой тишине случаются самые отчаянные бои, насмерть, с полным напряжением всех сил из-за зашкаливающего адреналина. Но сейчас явно был не тот случай. Стараясь друг друга не повредить, они боролись не за жизнь, а за инициативу. Простая честная борьба без разговоров, монеток, ставок — вот что им было нужно, знал Майкл. Для него однозначно было одно — он не собирался делать поблажек Дэмиену и не хотел получить таковые сам. И он искренне порадовался, что тот не только понял все правильно, но и включился достаточно серьёзно — не только вырывался, но и нападал. Сопротивление Дэмиена заводило ещё сильнее — всем телом можно было прочувствовать, что тот хотел совсем его не уничтожить, как свойственно было таким тихим и отчаянным столкновениям, а просто хотел. Его. Может быть, поэтому Майкл и выиграл. Просто чуть лучше напарника представлял, что будет с этим желанием и выигранной инициативой делать. Было почти не больно и совсем не обидно так проиграть. Дэмиен с этим смирился достаточно быстро. Подумаешь, захват за шею. Дышать все равно было можно. И выкрученная за спину рука. Не до хруста — и ладно. Житейские мелочи, в первый раз, что ли? Особенно когда роняют носом в подушку, а не на битое стекло. И не пытаются сделать так, чтобы он тем или иным способом умер. Скотт немного расслабился и постучал свободной рукой по бедру Майка, мол, «сдаюсь». Захват на шее чуть ослаб, но отстраняться тот не собирался. Вместо этого дорогой супруг прикусил его за загривок, обжигая, мать его, горячим дыханием. «Полный, сука, контакт. И рукой держат, и рот применяют по назначению…» Некстати вспомнилось, каким обаятельным Майки становится, когда закусывает губу. Дэмиэн расслабился и застонал в голос от ощущения, за несколько секунд набравшего в теле некую критическую массу. Правильного такого ощущения. Майки тут же повторил, еще уверенней и удачней. И снова получил в ответ стон. — Сделай так еще… пару раз, — хрипло пробормотал американец. То, что Скотту было хорошо, Майки почувствовал сразу. Да как не почувствовать, если они практически слиплись кожа к коже? И возня, и победа только завели, но уж точно не лишили терпения. В конце концов поделенное на двоих удовольствие — это однозначно лучше поделенных на двоих неприятностей. Поэтому он приладился поудобней и потерся всем телом о свою добычу, вместо слов демонстрируя «нравишься так, что хочу выебать» и снова и снова прикусывая загривок, шею, плечо… Всё, до чего достать мог. И почему тот был уверен, что поцелуи не помогут? Эти поцелуи явно действовали правильно, Майк судил об этом по сбивающемуся дыханию Дэмиена. Когда к укусам присоединились неспешные ритмичные движения кожи об кожу, Дэмиен чуть не зашипел от нахлынувшей неловкости. Ощущение члена, трущегося об его выставленную задницу, было совершенно не лишним, а «сука-нахуй-поверить-не-могу» возбуждающим. Отчего оставалось только заерзать и устроить поудобней свой наконец реагирующий член между животом и постелью. И подавлять желание также ритмично, как Майки, двигаться. «Не трахать же, бля, матрас!» — Приятель, а знаешь, теперь стоит намертво, — начинал фразу Скотт спокойно, а к окончанию почувствовал, что нервничает. Подгонять Майки он точно не собирался, хоть и в матрас от обычного трения спустить не хотел. «Бывают же дилеммы, мать его», — изумился американец в очередной раз. Майки мимолетно поцеловал его в то же место, в какое кусал, и убрал захват с горла. Уточнение Дэмиена стало отмашкой, после которой он потянулся за презервативом, ухватив упаковку за край зубами, чтобы разорвать. На губах остался привкус смазки, пока он раскатывал резинку, который он постарался сплюнуть на пальцы. Дополнительный купленный тюбик остался в одежде, доставать который сейчас было не с руки, чтобы не дать Дэмиену отвлечься и вывернуться. На того явно действовала скорость происходящего, мешая пугаться и заставляя погружаться в ощущения. — Уже трахать будешь? — спросил Скотт с нервным смешком. Вот какие тут могли быть вопросы — всё же должно было быть понятно по движениям и звукам. Майкл быстро оглядел его снова напряженные мышцы на руках и плотно сведенные во время борьбы колени. Только сейчас уже явно был не тот момент, когда можно было действовать делом, а значит, пора было переходить к слову. — Я бы с радостью, если ты ноги раздвинешь, — ответил Майки с довольным смешком в режиме «та ещё скотина», чтобы Дэмиен ни на секунду не усомнился, что британец позволил бы ему раскиснуть и дать слабину. — Ты же так зажался, что все мои инстинкты кричат про очень застенчивую девочку. И Майк снова прикусил его за спину. — Просто заткнись, — взмолился Скотт, чувствуя, что краснеет. Собрался рыкнуть, но чуть-чуть интонацию упустил, почти ненавидя себя за этот прозвучавший беспомощно голос. Радовало, что Майки хотя бы не увидит румянца. Это было только между ним и подушкой. Впрочем, и без румянца всё было плохо, так как Майки вошел во вкус, чувствуя его скованность. И его доминирование сейчас падало на нужную почву, это самое доминирование умеющее принимать и смаковать: и крепкий захват, и несколько поцелуев в ещё чувствительные после прикусываний места, и новые укусы в нервно напряженную спину. Чем дальше, тем сильнее Дэмиен терял контроль над происходящим, потому что его забирал себе Майкл, которого вполне устраивал нервничающий любовник… сам же и попросивший, чтобы с ним не сюсюкались, как с испуганной школьницей. Впрочем, Майки не пытался добить его целенаправленно. Были в его движениях и спокойствие, и понимание того, что он делает. — Расслабься… Раздвинь колени… Сильнее… Выше бёдра… Не вертись… — команды шли одна за другой, за них можно было уцепиться, чтобы как-то вернуть себе способность влиять на ситуацию. Скотт подчинялся, просто подчинялся, чтобы донимавшая его тревожность выключилась. Трудно не успокоиться, когда напарник знает, что делает, и в состоянии проводить инструктаж. Нельзя не успокоиться. И вот уже поза скорректирована на более открытую. «Заходи сколько хочешь, гость дорогой», — Дэмиен сейчас спасался только язвительностью в собственный адрес. Скользкое давление на входе… Это было довольно неплохо, приятное такое ощущение, на своем месте. Дэмиену даже понравилось — тянущее, терпимое, вписавшееся в ожидания. И которое внезапно пропало. Внезапная догадка снова заставила залиться краской и хрипло уточнить: — Это был палец? … — Ага. Не торопись, — а вот у Майка рыкнуть вышло гораздо убедительней. Скотт от этого рыка под его рукой снова расслабился и не шевелился. Оставалось прижать головку к смазанной заднице и плавно надавить, проталкивая член. Возникающее сопротивление подсказывало, что дело было не в количестве смазки, а в любовнике. — Инструкцию потом напиши! — зашипел Дэмиэн с болью в голосе, когда приятеля понесло глубже. От сильного распирающего изнутри ощущения хотелось убежать или, как минимум, запросить пощады. Он сжал зубы, собираясь молчать, и завис где-то между «пытаться драться» и «смириться и не дёргаться». Стоунбридж, не убирая захват с заломленной руки, вторую положил ему на плечо, вжимая в постель и заставляя отмести первый вариант — тут не то, что драться, тут шевелиться не получалось. Скотт непроизвольно забился в захвате и судорожно вцепился в ладонь Майка. Теперь оставалось только смириться и не дёргаться, привыкая к проникновению и глухо матерясь в подушку сквозь стиснутые зубы. — Лучше журнал капитана заведу. Звездную дату укажу. Мы находимся в мотеле Лас-Вегаса. Я только что нанес дружественный визит на новую территорию с целью установления плотного контакта, — в голосе Майкла смешались хладнокровие и понимание. — Начало радует. Потенциал хороший. Есть, от чего убегать. Скоро будет и к чему идти. — Ты ещё что-нибудь про стыковку шаттлов ляпни, Чубака хренов, — вырвалось у Дэмиена, начинающего ржать от такого тактичного «тебе ещё понравится, дорогой» в исполнении британца, вспомнившего про один из его любимых сериалов. — Ты всё перепутал. В «Звездном пути» нет Чубаки, он из «Звездных войн», — Майкл прикусывал его за загривок, продолжая отвлекать от боли, — или я, по-твоему, большой и волосатый? Скотт рискнул подвигать задницей, получив новую порцию забористых ощущений, снова сквозь зубы выматерился и передвинул его ладонь себе на затылок: — Нет, блядь, ты — маленький и пушистый, — заставляя любовника смеяться в ответ. Ну, хоть над шуткой, а не над комичностью ситуации и позой, в которой пребывал Дэмиен: иллюстрация к «хочется» и «колется», да ещё и от члена в собственной заднице. — Как триббл? — проурчал британец прямо в ухо, обводя за ним горячим языком и подышав теплом, ощущая, как любовник возится под ним. — Ага. Всё. Начинай двигаться, триббл, а то кровать не выдержит, — в каком-то смысле примириться с происходящим Дэмиену удалось, у него бывали проникновения и похуже. За свою жизнь он успел перепробовать много разнообразных болевых ощущений, эти в разряд самых неприятных точно не попадали. — Скорее твоя задница, — британец снова быстро кусанул его в спину. «Не соглашаться же, ей-богу», — и Скотт застонал в подушку. Ни с кем другим он бы на подобное точно не решился. Но это же был Майки… Чертов вежливый британец, который никогда не давал ему пойти на попятную, когда он сам бы себе этого не простил. — Трахай уже! Чай, я — не мальчик, переживу, — Дэмиен выдохнул. Страха и паники больше не было, оставалось пытаться расслабиться и привычно довериться своей, блядь, половинке. И пальцы Майки вплелись в его короткие волосы, оставляя Дэмиену только возможность покорно подаваться назад, насаживаясь и помогая в нелегком деле равномерных фрикций, и вместе с ним материться на каждой из них. Вбиваться в него, горячего и подставляющего, до невыносимой остроты от накатывающего волнами возбуждения хотелось всё сильнее и чаще. Чистое животное возбуждение сносило крышу и самообладание, фантазии в подметки не годились реальности. И все происходящее между ними казалось наконец правильным, подстегивая прижимать любовника всем телом и по-звериному прикусывать — Майк не помнил, чтобы ощущал такое безумие раньше. Кровать под ними скрипела, спинкой ритмично ударяя в стену и приставленные тумбочки, шатая стоящие на них светильники. Дэмиену это казалось невыносимым, пока Майки не застонал глухо, утробно, довольно и прямо в чертову искусанную спину. Это были те ощущения, на которых удалось сосредоточиться, и Скотт дернулся под ним, расслабился и наконец вошёл во вкус происходящего. Вернее вкус наконец вошёл в него правильно и хоть немного удовлетворяюще, добавляя к болевым новые и прошивающие возбуждением от всего происходящего сразу. Пальцы в волосах не давали перехватить контроль, подавляя и заставляя подчиняться. Любое сопротивление любовника Майки гасил на корню. Скотт, любивший страстных и властных партнёрш, возбуждался от того, что делал с ним британец: — Я… не понял… мы… ебемся… или… деремся.? Нервное напряжение превратилось у Скотта в эмоциональный восторг такой силы, что тот уже не матерился, а порыкивал-постанывал в подушку на каждом его движении и двигался сам, выгибаясь. Майку явно нравилось выбивать из него эти стоны и втрахивать его в кровать. Сдерживаться и быть аккуратным британец перестал совсем. — Похуй. Как же… Мне… Хорошо… — слова слетали на каждом движении, пока он не разрядился и не обмяк прямо на Скотте, почти отрубившемся от резко накатившего чувства удовлетворения и усталости. К его собственному удивлению оказалось, что он так и не кончил, а возбуждение никуда не делось. И тело жадно требовало продолжения. «Блядь… Такого ещё со мной не было». Майкл изловчился и поцеловал его в уголок рта холодными от частого дыхания губами: — Ты как? Жив? Ходить будешь? — Сука… — довольно протянул Скотт вместо ответа, ерзая под ним. Рука наконец была свободна, отчего он с удовольствием потянулся, пытаясь стряхнуть с себя вспотевшего любовника, — а хорошо я тебя сделал. — Ты меня? Мне казалось, что это я тебя отодрал… — лениво уточнил Стоунбридж, посмотрев на время на часах. Двигаться не хотелось, как и пытаться думать, как и ослаблять объятия, как и отпускать свою добычу. Дэмиен ухмыльнулся, косясь на него как получалось: — Правильно я решил. А ты все «проиграю-проиграю»… Ещё куча времени, я дважды успею кончить. — Так двадцать минут осталось, — сообщил британец, пытаясь добавить реализма в голову супругу. — А то. Проверим? Или слабо повторить? — хрипловато уточнил Скотт, почти дыша ему в ухо. — Задницу твою жалко, победитель, — улыбнулся Майки, наконец скатываясь с него и быстро стягивая резинку. Безумно хотелось обтереться, но идти за полотенцем было лениво. Он обтер руки о простынь и устроился рядом с любовником, только, в отличие от того, на спине. — А что, там осталось ещё что жалеть? — получив наконец свободу, Скотт ощутил легкую досаду и бесцеремонный шлепок по заднице вместо ответа, — закончил аргументировать, ленивец? Стоунбридж положил руки себе под голову, косясь на Скотта. Неиспользованная часть постели была приятно-прохладной и сухой, в отличие от той, на которой лежал Дэмиен и которую они напрочь пропотели вдвоем: — Весь в твоем распоряжении. Заводи быстрее, Скотти. — Намекаешь, что у тебя тут «Энтерпрайз»? — съязвил Дэмиен. — Нужен варп девять, мистер Скотт, — Майки закрыл глаза и расслабился. «И вот как такого валить и трахать?» — мысленно возмутился Скотт и навис над ним. Возбуждать мужика ему ещё не приходилось, но от того, как возбуждать женщин, это же не должно было сильно отличаться? Дело оставалось за малым: представить, что его любовник — это новая баба, только с легкими отличиями в конструкции. И Дэмиен приступил: потерся щетиной о грудь и поцеловал в губы. Поцелуй вышел долгий, неспешный и напрочь выбивающий все мысли из головы. В том числе и о накаченных бабах с необычной конструкцией. Он целовал так увлеченно, что даже не заметил в какой момент пальцы Майки коснулись его волос, массируя затылок и теребя прядки. Тот уже выгибался и подставлял шею, хрипло дыша: — Круто начал, давай ещё. Скотт прикусил кожу на шее, из-за чего Майки дернулся под ним: — Больно. — Чувствительный какой, — и, поймав на это сердитый взгляд, улыбнулся, — учту, мисс Дейзи. — Заткнись и продолжай, — скомандовал Майки. Дэмиен закатил глаза, старательно обрабатывая ему шею и вырывая довольное урчание: — А с девчонками в постели ты так же командуешь? — Пошёл нахер, — Майкл впервые за долгое время был расслаблен и доволен настолько, чтобы положить на такт и деликатность. Да и в постели с ним оказалась далеко не нежная леди. — О, маты меня тоже заводят, — признался американец. Что и продемонстрировал, потершись о него своим все ещё торчащим членом. В отличие от Скотта несколько минут назад, Майкл не только не покраснел в подушку, а даже выглядел довольным и дернул уголком губ. — Тоже? А что ещё? — британец закрыл глаза и лениво выгибался под ласками и поцелуями. — Команды, — Скотт не был смущен. Ну, ни разу. Вообще ни капельки. Ведь об этом же уже нельзя было не догадаться, особенно после только что произошедшего между ними? — Это у вас семейное? — не удержался и подъебнул британец, открывая глаза и встречаясь с ним взглядом. — Похоже, — заржал Скотт, пряча неловкость. Его довольный и смеющийся вид стал последней каплей: Стоунбридж сначала хотел уступить, но опрокинул его на спину и, упираясь руками с обоих сторон и проминая матрас, навис над ним, прикусывая нижнюю губу — командовать любовником заводило. Тот не сопротивлялся, испытующе смотрел в ответ и усмехался, готовый слушаться. — Всё, теперь точно хочу тебя трахнуть ещё раз. Переворачивайся, — просить дважды Майкл не собирался. Тем более, что этого явно не требовалось, достаточно было потереться своим членом о его. — Не хочу ещё раз мордой в подушку, Майк, — если бы Скотт знал, что в его голосе появятся умоляющие нотки, то вовремя бы прикусил себе язык, — хочу тебя видеть. Стоунбридж улыбнулся, легко поцеловал в лоб, прижался к его лбу своим, потом поцеловал в губы — полное согласие. Почти лениво уточнил, не скрывая то, что действительно его интересовало: — Точно лишаешь себя возможности представлять какую-нибудь доминатрикс? Скотт расслабился, выдыхая неловкость: — Будто с тобой мне нужно кого-то ещё представлять… Признание, вырванное случайно, прозвучало более чем убедительно. Майки отбросил свои неуместные сомнения и глянул на часы на правой руке: — Два раза не выйдет, нам бы один успеть. — Ну, так двигай давай, — фыркнул Дэмиен. Он посмотрел вдоль тела Скотта, вниз к бедрам. В этот раз с возбуждением все было отлично, коленями тот касался его бедер, не пытаясь закрываться, как в первый раз. Оценив фронт работ, Майки внес дополнительный штрих — подтянул рукой подушку: — Бедра подними. Скотт закатил глаза, но послушался, приподнимая задницу и чувствуя, как его раскладывают поудобней. И пропустил момент, когда любовник, устроив подушку у него под поясницей, раскатал новый презерватив: — Шустро, — восхитился он, подставляясь под проникновение, и, уже готовый к дискомфорту, чуть не взвыл от боли, дергаясь — ощущения стали в разы болезненней. И, хотя Майки тут же убрал член, ничего не закончилось: тот быстро вжал его в постель, чтобы не вырвался, и зафиксировал предплечьем левой руки через грудь. — Лежи. Дыши. Все нормально, — британец явно не собирался отступать и планировал попробовать его трахнуть ещё раз. С чем Скотт был совершенно не согласен после испытанного. — Пошёл нахуй, Майк! — коротко, резко и очень эмоционально выдал Дэмиен, сливая в пожелание остаток боли, но все же пытаясь не сопротивляться. — Сам хотел второй раз. Замри и дыши. Тон у британца был спокойный, что наводило на мысль, что тот знал, что делает. И напоминание, что сам хотел, так пригвоздило к постели, что Дэмиен слушался — лежал и дышал, успокаиваясь. И косился на то, что делал Майки, который, все ещё упираясь левой рукой в него, потянулся и правой рылся в горе одежды. — Пистолет мне к башке приставишь? — Скотт не удержался, съязвил. Только Майки его вопрос не пронял, тот хмыкнул, наконец выудив из кармана своих штанов небольшой тюбик. Громко щелкнула крышка, и любовник выдавил на пальцы прозрачный гель, после чего начал смазывать многострадальную задницу. И этот ебаный гель был чертовский холодным, будто Майки его не пальцами, а льдом растирал: — Нахуй, что это? — выдавил Скотт, пытаясь справиться с новыми забористыми ощущениями. — Смазка. Охлаждающая, и с обезболивающим. — Майки улыбнулся, — я же помню, как ты их любишь, эти самые обезболивающие. Подумал, что может пригодиться, когда презервативы брал. Скотт уже пожалел, что дернулся, получая в комплекте к обезболивающему нежную заботу и ласковые, даже кроткие поцелуи. От того, что Майки к его проблеме подошел со всей своей британской основательностью, стало совсем неловко. Тот растягивал его на несколько пальцев и втирал гель, будто Дэмиен был чувствительным, как жеманный пидор или нежная девочка… И хуже всего было то, что Скотт машинально подмахивал на пальцы и постанывал, не узнавая свой собственный голос. Мучительное ощущение отразилось на лице, которому сейчас очень не хватало подушки, чтобы в ней спрятаться. Он даже несколько раз успел пожалеть, что Майки не достал пистолет и не начал его высмеивать, как обычно. Они снова встретились взглядами, после которого однозначно стало понятно, что любовник все это видел: — Ещё раз скажи что-нибудь про девочку… — Дэмиен не договорил, не дали. — Дурак ты, — Майки накрыл его рот своими губами, убирая руку с груди и перемещая её под затылок любовника. Со смазкой дело пошло быстрее. Подобрали темп и угол, матерились, стонали друг другу в губы, не сдерживаясь, громко и порыкивая. Пальцы Майкл сплел с пальцами Дэмиена на члене того, помогая надрачивать в такт своим толчкам, из-за которых второй рукой Скотту приходилось упираться в спинку кровати, чтобы не прикладываться о неё башкой. Раздался стук в дверь — кто-то активно то ли предлагал полицию, то ли хотел оказать помощь. Кровать билась в стоявшие рядом тумбы, светильники раскачивались на них, пока один не упал с грохотом. Следом полетела ваза, засыпая пол осколками. Стоунбридж глянул на часы, показал Скотту. — Опаздываем! — Блядь! Они кончили быстро, раскатились по разные стороны кровати, натянули штаны и обувь, посмотрели друг на друга и заржали. Майк, натягивая футболку, пошёл открывать дверь. Скотт проверил номер, не забыли ли они что из своего оружия, но на рубашку уже не было времени — захватил, чтобы надеть в машине. Под дверью стояли администратор и, видимо, жилец соседнего номера, очень возмущенный шумом. Администратор, увидев злое лицо англичанина, решил добавить в свой голос побольше вежливых интонаций, привстал и глянул через плечо Стоунбриджа, увидев разбитую вазу: — Что у вас там? Жилец, коренастный мужик в шортах, явно готовый к драке, тоже вспомнил про вежливость: — Прекратите шуметь и ругаться, у нас в номере… Майк протянул администратору купюру и завел машину брелком: — Простите за светильник. Этого хватит? — …дети, — жилец тоже заглянул в комнату. Увиденного хватило для того, чтобы удивиться и не разбрасываться вопросами. А он был готов поклясться, что в номере должна была быть третья участница — девочка, про которую доносилось из этого номера, и чью честь он и собирался защищать полицией. Но на смятой постели валялись всего лишь пара сбитых подушек, черные квадратные этикетки и красный тюбик. Одеяло было скинуто на пол горой, а на стене, где было изголовье кровати, прослеживалась начинающаяся трещина. Администратор машинально взял протянутую купюру. Скотт сунул ему в нагрудный карман карточку от номера и прошёл к машине: — Едем? — У тебя надпись так до конца и не оттерлась, Дэмиен, — флегматично сообщил Майкл. — В следующий раз потрешь мне спинку, — ухмыльнулся Скотт. Они опаздывали. От резкого разворота взвизгнули шины, оставляя следы на парковке. Администратор проверил номер и развел руками, мол, третьей не обнаружил. Жилец посмотрел им вслед, достал сигарету и закурил: — Вот же пидоры! — воспользовался он тем, что адресаты скрылись из зоны слышимости. Скотт уже натянул рубашку и теперь возился с пуговицами, довольно информируя напарника: — У тебя на шее засосы. Стоунбридж повернул зеркальце: — О, черт… Нихуя ж себе роспись. — Горжусь своей работой, — улыбнулся Скотт, наслаждаясь истомой в теле и уже остаточной болью в заднице.