Stop asking me to describe

      Это утро началось подозрительно спокойно. Я встал за десять минут до будильника, залез под теплую струю душа и наслаждался ею на пять минут дольше обычного. Руки, ноги целы. И даже кипятком не окатил чайник. Соседка вежливо поздоровалась. Машина оказалась на месте, никто не попытался украсть ее. Документы с собой. Ключи в кармане. Я вальяжно натягиваю на себя солнечные очки и смотрю в зеркало заднего вида, в котором блистает моя безупречная улыбка.       В мыслях проносился вчерашний день. Забавная мимика Пола, растерянный взгляд Мистера Беллами, ошарашенная моим появлением Рейчел. Бен, испугавший меня до смерти и… Романтичные смс-ки Эммы. Боже, порой она казалась мне безобидным одуванчиком, но я знал, что такого рода «забота» проявлялась у женщин лишь на первых порах отношений. «Доброе утро, занятой мой. Не проспи работу. Будь умничкой. Целую.» Да, это было очень мило, но… После таких слов я ощущал себя отцом пятерых детей, примерным мужем и паинькой, у которого ладони стерты в кровь от ежедневных занятий мастурбацей. Ведь в таких семьях, счастливо живущих за белым забором с аккуратно подстриженным газоном, секс являлся лишь процессом для зачатия детей. А в данной ситуации их пятеро. Зачем еще столько же? Жена с розовым ободком на голове, застегнутой доверху рубашке. Муж с прилизанной челкой и тонкими усами под носом. Черт возьми, я совершенно к этому не готов. «Будь умничкой» — нет, ты серьезно? Я и так прекрасно справляюсь со своими обязанностями по работе. «Доминик, она прекрасная девушка, прекрати сейчас же» — внезапно заговорила во мне совесть, которую я терпеть не мог. Пошла на хер, мозгопромывалка. Уходи. Оставь меня хоть на один денек в покое. Я прекрасно себя чувствую и не собираюсь анализировать такого рода домыслы… — Доминик, я не собираюсь обсуждать с тобой личную жизнь. Это слишком, — да, сегодня я буду мозгоебкой своего босса, чтобы мой ангелок правосудия меня не трогал. Мы зашли в его кабинет, и он тут же отправился за свое любимое рабочее место. На часах было около девяти утра, но небо было затянуто серыми тучами, которые заставляли жителей нашего города огорченно вздохнуть. Однако меня не посещали мысли ни о дожде, ни о тяжелом будничном утре. Мои обязанности сегодня были куда интереснее. — Я считаю, что Вам нужно прекратить встречи с Рей, сэр… — без зазора совести продолжал я. — Ты решил учить меня? — Мэтт сосредоточенно посмотрел на мой высоко поднятый нос и поставил стакан с остывшим кофе на стол. — В следующий раз я не буду Вас вытаскивать, мистер Беллами… — трагично произнес я, вглядываясь ему прямо в глаза. — Тебя никто и не просил, солнышко. Это не входит в твои обязанности. Я не маленький мальчик, и… — А ведете себя именно так, словно Вам пять лет, сэр, — перебил я босса, садясь напротив него. Он усмехнулся и отодвинул папку с документами. — Хорошо, и что же будет лучше для меня и Рэй? — он свел брови к переносице и состроил серьезный вид. — Попробуйте ей объяснить ситуацию… — начал, было, я, устроившись поудобнее в кресле. — Хорошо… — он одобрительно кивнул. — Постарайтесь ее не обидеть, но и подавать надежды на последующие встречи не стоит, — я задрал руки и подложил ладони под голову. Так я чувствовал себя свободнее. — А если она мне действительно нравится, Доминик? — Беллами опустил глаза и глубоко вздохнул. — Зря Вы не слушаете моих советов, сэр, — покачал головой я. — Почему же? — снова улыбнулся он, — Мне важно твое мнение… — задумчиво сощурился Мэтт. — Вы не спрашиваете моего мнения… — обидчиво надул губу я. — Перестань. Просто стараюсь не затруднять тебя вопросами… Но, поверь: когда я что-то делаю — то обязательно думаю о твоей реакции. Например, иду в магазин, и не могу выбрать между соевым и натуральным молоком. Где — то в глубине души я понимаю: Доминик выберет соевое молоко. Но, я хочу, черт подери, молоко с большим процентом жира. И мне, конечно, стыдно, но соевое молоко я кладу обратно на полку. А ночью я просыпаюсь в поту, потому что меня мучает совесть в виде твоей светлой головы. А потом я ложусь на мягкую подушку, и, извини, кладу хер на твое мнение, — он улыбнулся и пожал плечами. Я приоткрыл рот, для того, чтобы ответить ему что — нибудь обидное, но в дверь громко постучали. — Войдите, — громко и строго произнес Мэттью. На пороге оказался человек из отдела кадров. Он держал в руках небольшое количество бумаг с различными заявлениями, которые принес на подпись мистеру Беллами. Кажется, это принятые в разные магазины новые сотрудники, а также уволенные из фирмы бедняги. Мэтт сосредоточенно рассматривает один лист за другим, перечитывая каждый из них, и, убеждаясь в достоверности информации, отдает их худощавому мужчине в очках. — Спасибо, мистер Беллами, — кивает тот и уходит. Беллами смотрит ему вслед, а затем снова утыкается в кипу бумаг. Я молча наблюдаю за этим темноволосым измученным деспотом и пытаюсь придумать достойный ответ на его замечание. Но, как обычно, в голову совершенно ничего не лезет. — Даже не старайся, — усмехается босс, не отрывая глаз от бумаг. ***       Невыносимое продолжение дня настигло меня именно в тот момент, когда у Мэтта начал трезвонить мобильный телефон, и половину звонков он перевел на мой номер. — Я не справлюсь без твоей помощи. Будь добр, обговори с ними время встречи, — выдохнул Мэтт и скрылся среди толпы сотрудников. Так уж и быть. Моя участь секретаря не покидала меня пять дней в неделю. Сам так хотел, Доминик… Радовался, когда утвердили приказ о зачислении, смотрел на мистера Беллами, словно на бога, вслушивался в каждое его слово… С другой стороны, не многое изменилось. Конечно, Мэтт оказался не таким уж и приветливым, каким я его видел в первые дни. Всю его добродушность унесло волной длительного общения. Теперь он не стеснялся увольнять меня несколько раз в день. Теперь он не учил меня всему и не знакомил с каждым встречным, кто попадался ему на глаза. Теперь я просто участвовал в его жизни. Всегда знал о том, где и во сколько он мог оказаться. В каком настроении он пребывает и надолго ли. Но даже сейчас он мог как и приятно удивить меня, так и заставить почувствовать себя никчемным идиотом. И в эту же секунду, прерывая мои мысли, он подбегает ко мне, и, запыхавшимся голосом, ярко жестикулируя, пытается мне что-то объяснить. — На производстве проблемы, надо ехать, — взволнованно кричит Мэтт и снова исчезает. Чертов день.       Я снова беру на себя основное руководство компанией на ближайшие три часа. Толпы кричащих друг на друга сотрудников. Бумаги, бумаги, и еще раз бумаги. Голова разрывается от количества звонков. До своего кабинета я иду около получаса. На каждом шагу ко мне подбегают новые и новые люди. Мелькают все разные и разные лица. А внутри горит желание спрятаться под стол где-нибудь в углу пустой столовой.       Мэтт возвращается через пару часов и ловит меня возле входа в офис. На циферблате, который красовался в коридоре, стрелка, указывающая на время, касается отметки «17:55», и мы, не говоря друг другу ни слова, быстрым шагом покидаем здание. — Хватит с нас на сегодня, — произносит босс, зажимая губами сигарету. -Вам действительно стоит отдохнуть, сэр… — я смотрю на его измученный вид. — Наоборот, Доминик. Мне нужно отвлечься… — он поднимает глаза в небо и выпускает дым изо рта. Мы медленно шагаем на парковку. Молчим и изредка поглядываем друг на друга. — Хорошо водишь? — прерывает тишину брюнет, когда мы подходим к нашим средствам передвижения. — Нет, сэр, — пожал плечами я, жадно наблюдая за тающей в его губах сигаретой. Безумно хотелось курить. — Новенькая? — интересуется он, рассматривая корпус машины. — Нет, сэр… — снова вздохнул я. — Не хочешь прокатиться до центрального парка? — я сразу понял, что босс на самом деле имеет в виду и… Я не успокоюсь, пока Беллами не оставит меня с этой глупой затеей. Слегка приоткрытый рот. Глаза, полные азарта. Легкий румянец на щеках. — Доминик, я хочу посмотреть на твои навыки вождения, — слегка подпрыгивая, Мэттью крутится вокруг моего автомобиля, заглядывая через окна в салон. Словно глупый ребенок, мой босс загорелся желанием поиграть в «гонки — наперегонки». А я хотел поставить его в угол за идиотскую затею, или вовсе проигнорировать. Но не таким уж и простым оказался этот «сэр — придурок». — Мистер Беллами, — откашлялся я и укоризненно посмотрел на взъерошенного брюнета, — Вы просто хотите утереть мне нос и довольным уйти домой. — Всегда ценил тебя за твою догадливость, Доминик, — Беллами слегка сощурил нос и впился в меня умоляющим взглядом. — Нет, сэр, — настойчиво повторил я (уже в какой, блять, по счету раз?) — Пожалуйста, — он приподнял брови и шмыгнул носом. — Ладно, — выдохнул я. Спорить было бесполезно, ибо Мэтт был весьма настойчивым ублюдком. На его лице растянулась счастливая улыбка, глаза заблестели еще ярче, и он, ни сказав ни слова, рванул к своему любимому черному мерседесу. «Секретарь — нянька миллионера» — будет указано в моем резюме на случай увольнения из — за очередной истерики богатенького карапуза.       Я сел за руль и медленно перевел дыхание. Меня не интересовала победа над этим темноволосым детиной. Пускай наслаждается своим превосходством и самолюбием сколько хочет, только бы меня оставил в покое.       Мэтт внимательно посмотрел на меня и, ярко жестикулируя, показал свою готовность к старту. Я спустил тормоз и резко надавил на педаль газа. Автомобиль взревел, а я слегка вжался в сидение. Беллами стартовал первым, но я не сильно отставал. Я вздохнул полной грудью, и время как будто остановилось. За окнами быстро пролетали достопримечательности. Я не останавливался, лишь только набирал скорость. Быстрее и быстрее, навстречу яркому закату. По коже побежали мурашки, я слегка улыбнулся и почувствовал истинное наслаждение. Чертов Мэттью. Ты и правда заставляешь меня вытворять вещи, на которые я едва ли бы решился без твоих дурацких идей. Сейчас мне было хорошо. Спокойно, но волнительно. Словно под кайфом. Я аккуратно сбавлял скорость на поворотах, газовал на прямых и гладких дорогах. К черту все. Я приду первым. Выкрутив руль до конца, я резко свернул на перекресток и неожиданно для себя обогнал черный мерседес, а затем сквозь стекло взглянул на ошарашенное лицо босса. Тот мне что-то начал кричать, но я не слышал его. Стрелка спидометра перевалила за 86 мл/час, а затем за 93 миль. Сердце громко стучало в груди. В висках начало гудеть. Черт возьми, мне точно выпишут штраф. В правом зеркале заднего вида показался нос знакомого автомобиля. Он быстро набирал скорость, постепенно меня обгоняя. Я снова увидел Мэтта с разъяренным взглядом, который мне продолжал что-то кричать. Нет-нет, даже не думай. Я не сдамся. 99 миль, 105… На мгновение мне стало по-настоящему страшно. Голова кружилась, вспотели ладони. Осталось совсем немного до финиша. Резкий поворот, свист тормозов. Я выскакиваю на встречную полосу и выворачиваю руль до упора, чтобы вернуться обратно и зажмуриваю глаза, когда со всей скорости съезжаю с дороги в кювет. Режущий слух звук, словно огромная смятая консервная банка падает о железный пол. Калейдоскоп из деревьев. Красиво, но до безумия ужасающе. Я кричу, в панике вжавшись в кресло и нажимая педаль тормоза. Сильный толчок. Вылетающая навстречу подушка безопасности. Резкая боль. Трудно дышать. Темно. Пусто. Тихо. *** — Доминик! Доминик! — где-то вдалеке слышу я, пытаясь открыть глаза. Звук открывающейся двери. — Очнись, гребаный ты придурок! — удар по щеке. — Ховард, блять! — знакомый голос. Просто знакомый голос. — Держись, блять, пожалуйста, держись, я вытащу тебя отсюда… — голос становится более четким. Мэттью, это ты, мать твою… Он аккуратно вытаскивает меня из салона, нашептывая мне что-то вроде «все будет хорошо, Дом, обещаю, ты только держись». — Пожалуйста, — тихо произносит он, крепко держа меня за руку, одновременно набирая номер "911". — Ну, очнись же! — он опускается на колени, нащупывает пульс, обнимает мое обмякшее тело. С ужасом рассматривает окровавленную ногу, которую я совсем не чувствую. Во рту ощущается привкус крови. Гребаная подушка безопасности хоть и спасла мне жизнь, но вдребезги разбила половину лица. От боли по всему телу наворачиваются слезы, и я не могу ни открыть глаза, ни дышать. Мэттью осматривается вокруг в поисках хоть какой-то помощи, но видит только разбитый о дерево автомобиль. Точнее то, что от него осталось. Слышит приближающийся звук сирены скорой помощи и кричит: «Сюда, сюда! Прошу, помогите!». — Тише, все будет хорошо, — Мэтт крепко обвил меня руками и притянул к себе, уложив мою голову на свои колени, — Какой же я идиот… Очнись! — тепло его рук было единственным, что хоть как — то меня согревало. — Доминик, умоляю, скажи что — нибудь… — его голос кажется робким и беспомощным. Мягкие ладони касаются лица, и я чувствую, как он слабеет вместе со мной, крепче прижимаясь к моему обездвиженному телу. — Не умирай, Дом… — сквозь слезы произносит он и утыкается холодным носом в мое плечо. А затем я слышу чьи — то приближающиеся шаги и голоса. Меня поднимают на носилки и надевают узкую кислородную маску. Вокруг происходит какая — то суматоха. Противный писк дыхательного аппарата. Я хочу спросить у врачей, почему в машину не пустили Мэтта. Хочу открыть глаза и понять, что все еще жив. Но и боли я уже не чувствовал. Я был не в сознании… *** POV Мэттью       Я еду за орущей машиной скорой помощи… Ноги немеют, руки совершенно не хотят ощущать поверхность руля. Я вспоминаю бледное лицо Доминика. Ледяные ладони и еле ощутимый пульс. Окровавленное тело. Разбитая вдребезги «Мазда». Дым из-под капота. В голове рисуется яркая картина того, как он выехал на встречную полосу. Как его машина со всей скорости влетает в дерево… Помню, как остановился на обочине и побежал вниз. Как мечтал о том, чтобы вот — вот он сам открыл дверь и вылез из салона, слегка ошарашенный, но целый и невредимый. Как накинулся бы на меня со словами: «Мистер Беллами, какого, простите, хрена, блять, Вы все это затеяли?» И я бегу к автомобилю, продумывая на ходу слова извинений. Готовлюсь к тому, что Доминик вот — вот врежет мне по лицу… Но он лежит с закрытыми глазами. Не дышит. Не говорит ни слова. Словно мертвый, неподвижный. Помню, как он начал набирать бешеную скорость, чтобы прийти первым. Я тогда ему кричал: «Остановись, идиот! Сбавь скорость!» Самодовольный, непоколебимый. В чертовой машине скорой помощи. Кричащая сирена. Огромные стены больницы… Хоть бы ты выжил, Доминик… Хоть бы ты выжил…