Stop asking me to describe

***       Обожженный горячим американо язык свело всего за пару секунд. Я сижу (точнее, лежу, прислонив лицо к локтю) в своем кабинете и рассматриваю пар, который сочится из стаканчика утреннего кофе. Документы разбросаны по всему столу. Пиджак валяется на тумбочке возле стола, шарф украшает подоконник, сменная обувь так и не убрана в шкаф, ровно как и пальто. На правой щеке, скорее всего, есть следы мятой рубашки. Я пока их не рассматривал — нет сил подойти к зеркалу. Мэттью еще не появлялся на рабочем месте, поэтому я сейчас должен быть кем-то вроде начальника, который даже с кресла встать не может. Я указательным пальцем отодвигаю от себя стаканчик и громко зеваю. Видел бы меня сейчас Кирк — на мою голову свалилась бы туча вопросов. — Мистер Ховард? — Эмма заходит в кабинет, предварительно постучав. — Заходи, — безразлично отвечаю, потягиваюсь, протирая заспанные глаза кулаками. Она выглядела превосходно: классический женский черный пиджак, юбка-карандаш обрисовывает округлые бедра, рубашка расстегнута на пару пуговиц, черные туфли на высоком каблуке, в которых ее ноги казались еще длиннее и, как обычно, собранные в пучок темные волосы. — Джеки сегодня не вышла на работу, взяла больничный. Нужен кто-нибудь на замену… — она не успевает договорить. Замолкает, глядя мне прямо в глаза. — Ты в порядке? — меняет тему. Все еще переживает за меня. — Да, — я откашливаюсь, прикрывая рот кулаком. Мне бы кого-нибудь на замену. — Неважно выглядишь… — Эмма, послушай… — я перебиваю ее. Беру за руку. — Присядешь? — придвигаю к ней кресло. Она кивает и садится напротив стола. — Мне нужен анализ данных по точке «А», а также сделай пару звонков на производство. Сегодня полный завал, а я ни черта не соображаю. Хорошо, что-нибудь еще нужно? — Да, что у нас с конференцией на пять часов? — Я подготовила все необходимое. — Прекрасно, наша задача сейчас поднять оборот на 10 процентов, иначе Ричардсон сожрет нас с потрохами. Контроль над издержками, Эмма, мы вылетим к чертям в оптовых продажах, если потеряем филиал, черт подери, нужно стимулировать спрос засчет скидок и распродаж, — я и сам не замечал, что говорю с полузакрытыми глазами. — Доминик, послушай, Доминик! — Эмма щелкает пальцами перед носом. — Мне нужны отчеты о скупках за прошлую неделю. — Тебе нужно прийти в себя, Ховард. Боишься, что не справишься? — брюнетка положила холодную ладонь мне на лоб. — Я не могу дозвониться до Мэтта, — выдыхаю я, словно сознавшись в том, что меня действительно беспокоило в данный момент. — Его нет всего пару часов, а ты уже с ума тут сходишь. И, если ты не заметил, мистер Беллами каждый день работает так… — Как? — я скорчил недовольную гримасу и скрестил руки на груди. — На краю пропасти, Ховард. Компания каждый день рискует мелкими или крупными сделками, и в этом нет ничего удивительного. Где-то мы можем не окупаться, но где-то доход течет рекой, так что… Хватит, Доминик, — она поджала губы. — Ты на меня злишься, — сделал вывод я, не отрывая глаз от ее острых скул и весьма симпатичного курносого носа. Было-бы здорово, если бы я к ней что-то чувствовал, кроме осознания того, что она безумно красива. — Злюсь, Ховард, — она гордо задрала подбородок и протянула ладонь к моему лицу, — Господи, ты постоянно ноешь, — фыркнула она. Я усмехнулся. Сказать, по правде, было нечего. Она бесспорно права. Тебя это раздражает? — первое, что пришло мне в голову. — Ты не представляешь как, — она подошла ближе, запустила холодные пальцы мне в волосы. Обняла, словно чувствуя во мне какую-то слабость. Поцеловала. Мягко и трепетно, словно в первый раз. А я стоял неподвижно, заключив ее в объятия. — Нам стоит поговорить после работы, — тихо произнесла брюнетка. Через пару минут она ушла из кабинета. О теме разговора не трудно было догадаться: она собиралась спросить меня о том, что между нами происходит. Или о том, что происходит со мной. И в том, и в другом случае я не хочу говорить ей правду.       Мэттью появился через час, но это не помешало ему названивать мне каждые пятнадцать минут и упрекать меня в «некомпетентности». Беллами точно сведет меня с ума. В будни — моральный урод, в выходные — ласковый котенок. Если бы среди работников крупных фирм проводили соревнования под названием: «Как разделять личную жизнь и работу», «Как довести секретаря до белого каления», «Как закрутить служебный роман и остаться в стороне», то мой босс во всех трех номинациях занял бы первое место.       Лично у меня все падало из рук. Мысли сбивались в кучу. Когда — же, блять, закончится этот ад? Я глубоко выдыхаю насыщенный будничной суетой воздух и кладу папки на стол. Пора выпить кофе, или… — Доминик, все в порядке? — за спиной появляется Мэтт. — Более чем… — я тру кончиком указательного пальца закрывающиеся глаза. Боюсь уснуть где-нибудь по дороге, или, еще хуже — задремать на сегодняшнем охуительно важном совещании. — Ты мне нужен через пять минут в конференц-зале, — босс хлопает меня по плечу. Мы находимся в моем кабинете, пропитанном моей головной болью, огромными списками дел и кипами бумаг. Сюда почти не попадал солнечный свет, хоть окна и были довольно большими. Я громко зевнул и повернулся к Мэтту, который все еще стоял рядом. Мы взглянули на друг-друга: его волосы были взъерошены, рубашка немного помята, как и пиджак, на лице появилась очаровательная улыбка, а я просто чесал затылок, заполняя возникшую тишину жестикуляцией. — Больше ничего мне не скажешь? — наконец спросил я, не выдержав молчания. Всегда чувствую себя неловко в таких ситуациях. — Я соскучился, — шепотом изрек Мэттью. Я поджал губы, чтобы сдержать улыбку и эмоции, нахлынувшие на меня теплым, но резким разрядом тока. Давайте я прямо сейчас ему признаюсь в том, что чувствую. Точнее… Думаю, что чувствую. Или начинаю чувствовать? Сложно, блять. Сейчас я радуюсь тому, что он проявляет мне такие знаки внимания, а потом буду мучиться в агонии ужаса и страха из-за новых «нетрадиционных» чувств.       Однако, наплевав на собственные доводы и пробегающих в коридоре людей (коих было много, но дверь была закрыта), наплевав на сомнения и предстоящие собрания, на дела, на время, на принципы, я просто поцеловал его. Вот так. И, умоляю, не стоит думать, что я — гей. Мэттью Джеймс Беллами — не какой-то хер с горы, которому можно просто так отдаться, чтобы попробовать что-то необычное. Он мне, кажется, сильно нравился. *** POV Крис       Я не тот, кем меня видят многие, не тот, кем представляешь меня ты. Я субстанция из мыслей других людей, ведь беру всего понемногу с каждого из них. Позвольте мне выбраться из круга сплетен, формирующих мою двойственную личность. Позвольте рассказать о себе… Окей?       Меня зовут Крис. Также меня называют друзья, так называет меня мама, папа, девушка, даже собака, живущая по соседству, приветствует меня лаем, созвучным с моим именем. Меня любят коллеги по работе, потому что в моем гараже работаю лишь я один. Бизнес, на который я сам же и заработал барменом в различных забегаловках и на побегушках у отца, стоит прямо возле моего дома.       Там есть все необходимое для ремонта и тюнинга вашего автомобиля: здесь и различные инструменты, запчасти, отвертки, винты, шины, канистры с бензином, пару шлангов, аккумуляторы, разбитые фары, Marshall на хер знает сколько В, и другой различный хлам. Это местечко оснащено вытяжными трубами, чтобы ни одна железная корова не заржавела, и подогревом, чтобы пить пиво с Домиником холодными вечерами. В углу валяются тряпки для рук, сменная грязная футболка, кронштадт, а также несколько новеньких лобовых стекол и боковых зеркал. Возле стены стоит мягкий диван, напротив которого висит телевизор. Еще у меня можно помыть машину во дворе. Здесь я могу продать вам какой-нибудь коврик. Лишь я на этой улице могу рассказать вам о правильном уходе за автомобилем. О, нет-нет, не надо смотреть на меня сверху вниз, словно я идиот немощный. Я могу с вами говорить на трех языках: на языке автомобилестроения, на английском, а еще на языке программирования. Крис Уолстенхолм — чертовски гениальный разработчик Java игр и может удивить кого угодно новеньким приложением в GoogleMarket и AppStore. В основном, я зарабатываю на прыщавых задротах. А они и рады докупать своим мистическим героям «зелья» и различные «рубины».       Вам, наверное, интересно, насколько я многогранен. Нет? Наплевать. Я еще не рассказывал о своем увлечении спортом. Итак, в возрасте шести лет меня записали в школьную команду по футболу, чем я болею до сих пор. И если вы не считаете «The Pensioners», основанный в тысяча девятьсот пятом году, семь раз выигравший Кубок Футбольной Ассоциации и пять раз Кубок Футбольной Лиги, достоянием, вам со мной не по пути. Моя девушка считает меня сумасшедшим болельщиком и старается спокойно относиться к моей навязчивой идее пожать руку Антонио Конте и выпить пива в компании Диего Коста.       Конечно, сейчас игра стала намного мягче, как однажды сказал Рон Харрис (жаль не смог уже попасть на матчи с ним, ведь старик уже ушел на пенсию): «Если бы я носил бутсы розового цвета в те дни, когда я играл, то люди подумали бы, что я, по крайней мере, „забавный“. Но не буду отрицать, что этим способом в настоящее время зарабатывают хорошие деньги. Если бы кто-то заплатил мне миллион фунтов, то, возможно, я и надел бы такие бутсы, но в то время когда играл я, всё, что мы получали на спортивную обувь, равнялось субсидии 50 фунтов в год. Да и, наверное, я бы не носил белые бутсы. На них слишком заметна кровь», но это не мешает продолжать мне всей душой любить Челси.       Каждую пятницу я участвую в матчах, где собирается половина нашей улицы. Часто по вечерам отрабатываю тактику. Это помогает мне расслабиться и отвлечься от компьютера.       И, последнее из моих хобби: я играю на бас-гитаре. Не удивляйтесь, пожалуйста, что в таком типичном мужском характере может зародиться капелька романтизма. Я люблю AC/DC и Queen, в целом — хард-рок. Частенько беру с них пример, когда пытаюсь что-нибудь изобразить. Раньше мы играли дуэтом с Ховардом (чьи барабаны стоят у меня в разобранном виде рядом с диваном в гараже), но моего лучшего друга у меня отобрал один богатенький придурковатый офисный планктон, сделав Доминика своим секретарем. Думаю, вы его уже знаете.       Я почти живу со своей девушкой, которую, опять же, хочу познакомить с Домом, но ему сейчас абсолютно не до меня. В моей небольшой, но светлой комнате иногда можно заметить признаки частого появления Келли: пробник духов, тушь, еще какая-то хрень, топик, еще какая-то хрень, рубашка, и еще что-то…       Я люблю Келли, как и она меня. Мы оба знаем об этом и по-настоящему доверяем друг-другу. Я уже думаю о том, как лучше сделать ей предложение, только ничего не лезет в голову… Может, Тома спросить? Хотя, что может посоветовать инфантильный художник-дизайнер, у которого и девушки-то нет?       Я усмехнулся, когда подумал об этом. Он ведь обаятельный загорелый паренек с добрым сердцем. Если бы не Келли — уже сделал ему предложение. Шутка. Келли — самая красивая и умная девушка на свете…       На улице сегодня было холодно. Такую погоду я не переносил на дух: она заставляла меня самого хмуриться и думать о плохом. Только лишь о плохом. Поэтому я предпочитал оставаться дома и ждать, пока приедет Келли, чтобы крепко ее обнять и вместе поиграть в XBox. Мы любили отрабатывать друг на друге супер-удары героев Injustice, а потом различные позы камасутры, забывая напрочь о понятиях «стыд» и «совесть». Затем мы ели начос и смотрели Top Gear, разные видео с YouTube, выбирались в боулинг или бильярд, предпочитали смести с тарелок закрытую пиццу в «Papa John’s» и запить ее какой-нибудь отравой. Вся прелесть в общении с моей девушкой заключалась в абсолютном взаимопонимании между нами. Представьте себе на минуту: ты жуешь чипсы и пьешь крафтовое пиво, смотришь очередной матч в «London Beer House» на 24 Charles II Street, где рядом, буквально через дорогу, находится «Университет Нотр Дам ин Лондон» (возле него мы часто проходим мимо, когда идем пешком к набережной), всей душой болеешь за Аристократов, а твоя девушка (невероятно сексуальная, между прочим) с набитым ртом восклицает: « — Блэкмен недоросток, Крис, ему до Дэниэла Бентли (вратарь Брентфорда на этот сезон. Они были одного возраста, но Келли считала, что Дэниэль играет „взрослее“)… Как тебе до моего нижнего белья, если не признаешь, что Челси хуже отыграли в этом сезоне…» — а потом она закусывала нижнюю губу и впивалась в меня ненавистным взглядом. Конечно, я, по ее словам, «слишком болен Челси», но ее желание сходить на свидание с Андреасом Бьелланном — это чересчур. Я брал ее за руку, пытаясь согреть вечно холодные ладони, и находил противоположный тому аргумент. Но только Келли могла заставить меня признать свои ошибки, и тогда я получал свое: горячее голое тело любимой женщины. — Когда ты познакомишь меня с Домиником? Иногда мне кажется, что он - твой воображаемый друг, — девушка продолжала жевать кусок пиццы, устроившись поудобнее на моем диване. Она забралась на него босыми ногами и завернулась в плед: ей не было холодно, но любовь к уюту — превыше всего. — Он есть на фотографиях, Кэл! — я фыркнул. — Фотошоп? — она приподняла бровь. — Томас его знает лично, — я вздохнул. — Сговор? — она вцепилась в следующий кусок пиццы. — Познакомлю, когда этот придурок освободиться от работы хотя-бы на день, — я сел рядом и крепко ее обнял. — Да ну, человек физически не может столько работать, — заметила Келли. — Он даже про Эмму забыл, о чем ты… — Я думаю, что у него кто-то есть, малыш, — она положила мне голову на плечо и укусила за подбородок. — Ай! — я резко дернулся, но обнял ее крепче. — Он забывает про выходные из-за работы… Это странно. Про тебя, про Тома… — она продолжала монолог, не обращая внимания на мою реакцию. — Появилась бы у него еще одна особа — я бы об этом узнал. — Может он — гей? — Эй! — я пихнул ее в бок. — А что, все сходится… Пропадает неизвестно где и неизвестно с кем. Депрессует, не общается с друзьями, забывает про секс со своей девушкой. Кстати, он вообще с ней спит? Если нет — точно. Гей. — Я его всю жизнь знаю, и не могу про него такое сказать, — я тоже залез под плед. Мы с трудом умещались на не разобранном диване. В комнате уже было темно, лишь работающий телевизор освещал некоторые предметы быта. Рядом с ней было тепло и комфортно, а ее волосы вкусно пахли шампунем со вкусом манго. Она была маленькой и худенькой, словно куколка-балерина. — Ты переживаешь за него, я это чувствую. Поэтому верю, что он существует, — я не видел, но чувствовал, что она улыбнулась. *** POV Доминик       Конечно, я был конченым ублюдком. Я смотрел на безумно красивую девушку, совершенно ничего не чувствуя к ней. Да, я готов был признать свое моральное уродство перед всеми, кто находился вокруг нас: посетителями кофейни, официантами, прохожими, теми, кто просто забежал в уборную или погреться. Я готов был встать ногами на стол и громко сказать: « — Да, я эгоист, не заслуживающий внимание роскошной Эммы. Да, я сплю со своим начальником, забываю про друзей, поэтому моя совесть не дает мне спать. А теперь снова уткнитесь в меню и допивайте свой противный кофе, вам все равно насрать на мою жизнь, ведь она настолько никчемна, что мне хочется блевать от самого себя.» Голова и правда кружилась до тошноты. Противный пронизывающий звук, словно ультра дерьмо, заставляющее твое тело покрыться мурашками. Я ненавижу тебя, Эмма, за то, что ты - идеал, выбирающий меня. За то, что ты — секс-символ, желающий ублажать меня в постели. За то, что ты красива и умна, но я тебя не достоин. И не хочу тебя. За то, что ты сидишь передо мной, грациозно поправляешь свои ухоженные распущенные (как и ты со мной однажды) волосы и, прекрасно понимая, что мы, возможно, расстанемся сейчас навсегда, пытаешься надеяться на наше совместное светлое будущее. Такие девушки как ты… Они — наивные дуры, Эмма, пытающиеся изменить таких сволочей как я в лучшую сторону. Подумай логически: мы не можем быть вместе. Пожалуйста, пошли меня на хер во успокоение своей души и услади мою совесть. Я зажмурил глаза, потому что снова услышал стук стрелок часов где-то неподалеку. Черт, здесь нет и намека на ненавистный циферблат! 20:21       Я словно знаю точное время, потому что в подсознании вырисовываются цифры. Стрелки, механизмы часов. Я схожу с ума? — Попробуем сначала, хорошо? — брюнетка, наконец, посмотрела на меня. Она теребит салфетку. Нервничает. — Эмма, послушай… — я пытаюсь дышать глубже. Пиздец. Блять. Боже. Помогите. — Да? — у этой девушки красивые глаза. — Прости меня… — я касаюсь кончиками пальцев ее лица. Она сидит напротив, не отрывает от меня взгляд. — З-за ч-что? — она сглатывает волнение. Чувствует, что это не слова прощения за мои прошлые проступки. Это слова, сказанные «не законченной» интонацией… Я прошу прощения за то, что сейчас сделаю: брошу тебя. Нет, не плачь. Блять. - Доминик, я люблю тебя… — она прячет глаза за ладонью, но я вижу, как по щеке пробегает блестящая капелька сожаления. — Пожалуйста, Эмма, так будет лучше. — Нет, будет лучше, если ты объяснишь мне… — Я не смогу объяснить, нет, послушай… Тебе нужен сильный человек… — Ты был сильным, но что-то произошло, что-то случилось… Тебе просто нужно помочь справиться с этим, отдохнуть… — она всхлипывала так, что мое сердце сжималось от боли. Хотелось сорваться и сказать: «Ладно, чего ты, я пошутил…», а потом снова ей начать морочить мозги. Нет, я собрал всю свою волю в кулак, крепче сжал ее руку, и тихо произнес: — Прошу, прости меня, но… Я не люблю тебя, — в эту секунду пол рухнул под ногами. Нет, я любил ее. Как друга. Искренне. И чувствовал на себе всю ее невыносимую боль. Ненавижу себя. — Пошел ты… — прошептала она сквозь слезы. Затем Эмма схватила свою сумку, плащ, и выбежала на улицу.       Именно в этот момент пошел дождь. Холодный, осенний. Пронизывающий до дрожи костей. Шумный, проливной. По небу рассекала молния. Вокруг был слышен гром. Люди натягивали на головы пакеты, улицы украсились разноцветными зонтиками. И я, оставив официанту чаевых, вышел из кофейни, не застегнув пальто. Не хотелось укрываться от холодных капель. Сейчас они помогают мне остудиться, вдохнуть свежий воздух полной грудью…       Здравствуй, осень. Холодный ветер, слякоть под ногами, недовольные лица прохожих… Я откинул голову назад, чтобы видеть, как дождинки стремительно летят мне в глаза. Я снова зажмурился. На этот раз — от удовольствия. Похоже сегодня вечером я все-таки продал свою душу этому беспощадному ливню, который на мгновение мог остановить поток мыслей в моей голове. Сегодня вечером я попытаюсь начать свою жизнь заново, не впутывая невинных людей в свои бесконечно запутанные сети. Хотя, чего я вру сам себе… Пиздец необратим, Доминик. Живи с этим. *** POV Эмма       «Эмма, послушай…», «Послушай, Эмма…»... — пошел вон из моей головы. Пускай твой образ не всплывает в мыслях. До жути хочется напиться… В моей руке уже бутылка виски, но этого, будто, не достаточно. Нужно что-то еще… Да, девочка? Воу, надо быть поаккуратнее, когда шатаешься. Так и в лужу грохнуться можно. На каблуках идти неудобно… Тааак, открой дверь, открой! Я жму на звонок. — Томас! — кричу я и колочу по деревяшке кулаками. — Боже, Эмм! — Кирк выходит на порог в одном халате, — Ты пьяна? — Оу, Томми, я в хлам… — нет, не стыдно. Утром стыдно будет. Но… Сейчас… — Что с тобой? — он беспокоится за меня, серьезно? Ах, точно… — Томми, давай переспим, — я еле-еле выговариваю слова, но нагло вваливаюсь внутрь.