Локи все-таки будет судить асгардский суд?

      Первый снег уходящего года растаял в тот же день, что и выпал, но даже если бы он покрыл толстым слоем лавовые поля, долины гейзеров остались бы верны себе. Издалека путник видел бы белый пар, то стелющийся по земле, то рвущийся к бескрайнему небу, а вблизи земля оказалась бы девственно серой и безжизненной. По долине, расположившейся неподалеку от погоста, Раиду гулял ежедневно по нескольку часов, несмотря на разъедающий легкие сероводородный запах. Ведь именно повысившаяся гейзерная активность уничтожила всё, к чему он стремился, отняла жизни множества асов и почти добралась до его собственной. Гейзеры, которые еще недавно казались друзьями и помощниками, в одночасье превратились в злейших врагов и предателей. И Раиду с упоением ходил среди них в одиночестве. Окрестные крестьяне избегали долины и только иногда собирались у самого большого гейзера — единственного во всём Асгарде, выплевывавшего раскаленную воду каждые несколько минут. Он казался абсолютно спокойным до того мгновения, пока вверх не устремлялись прозрачные струи, обдавая близлежащие камни паром и брызгами. Соседи-подражатели — гейзеры меньших размеров и более спокойного нрава — либо бурлили кристально чистой голубой водой, либо плевались редко и невысоко, представляя собой большую опасность: никто не знал, когда именно они взорвутся калечащим потоком горячей воды.       Раиду давно наблюдал за ними и успел выучить, какой гейзер образует фонтан в воде конуса, какой в виде чаши или купола. Вариантов было не так и много, а природная наблюдательность и превосходная память в очередной раз сыграли злую шутку со своим хозяином: Раиду хотел погрузиться в страдание, похоронить все мечты об ошеломительных успехах в естественной науке, но у него не получалось. Вместо желанного забвения он подмечал мелочи, связанные то с одним гейзером, то с другим, и мысленно составлял подробные описания.        Даже если бы он захотел бросить науку и вернуться к нормальной жизни, наука не бросила бы своего безропотного раба — только сейчас Раиду оценил весь ужас своего положения. Из интереса попытался вспомнить какие-нибудь простые сведения о большом, заворотном Асгарде. Вспомнил, что вся страна делилась на четыре четверти, каждая со своим тингом, которые не то раз в год, не то два раза в год собирались на альтинг. Вспомнил, что решения, касающиеся жизни конкретного рода, принимал глава клана. Но не вспомнил, кому подчинялся сам, кто был главой его семьи. Он даже не мог толком сориентироваться, в какой стороне жил, откуда пришел в поселение. Из своей семьи он уже почти никого не помнил. Вроде как ходил у него в родственниках врач, блестяще проводящий криотерапию… Или такие операции проводили только в поселении? А страховая касса, выделяющая деньги в случае пожаров и прочих стихийных бедствий, — существовала в реальности или только в бумагах Локи? Раиду с каким-то отрешенным ужасом понимал, что вся информация, касавшаяся большого Асгарда, постепенно стерлась из памяти, уступив место новым порядкам и наукам. Он не смог бы вернуться домой, даже если бы захотел, даже если бы его приняли. Да и кем там быть? Врачом, ремесленником, служителем культа, законоведом? Не сравнятся профессии заворотного Асгарда с поселенскими. Так что покаянно уйти, дабы не мозолить глаза богу, Раиду не мог. Мог только ненадолго отлучаться за пределы поселения в жадном стремлении к смерти.        Ему нравилось ходить по долине гейзеров в ожидании опасности и разрабатывать так до конца и не восстановившуюся левую руку. Ведь именно гейзер, пускай и подземный, стал причиной трагедии. Раиду страстно жаждал разделить участь погибших. Это было гораздо проще, чем исправлять собственные ошибки и оправдываться перед богом и софелаговцами. Однако инстинкт самосохранения обмануть не удавалось: большой гейзер, взрывающийся каждые несколько минут, был слишком банальным орудием смерти, а малые не спешили взрываться прямо перед носом естественника. Около одного из них он простоял, по ощущениям, не меньше часа, но не добился ничего, кроме недовольного фырчания подземной воды. В тайне Раиду надеялся на то, что к гейзерам придет кто-то из окрестных крестьян и убьет его, отступника. Но окрестные крестьяне в последнее время забросили долину гейзеров. У них не было времени: они, не покладая рук, трудились на благо поселения и сына Одина. По Асгарду уже поползли слухи о воскресшем царевиче, возглавившем проклятую деревню и очистившем ее от смрада и сброда. Организовав подводы провизии, Локи быстро превратился из сиятельного царевича в народного героя. По крайней мере, так утверждали крестьяне из окрестных деревень, которые поддерживали связь с вечно голодными восточными и южными землями. Поставки из других миров пришлись очень кстати в неурожайный год, когда скупая земля не дала практически ничего, а Эгир не благословил рыболовецкий промысел. На одной баранине и водорослях долго не проживешь. Наконец-то простые асы признали величие истинного бога. Не случись трагедия, в которой некого было обвинить, кроме самого себя, Раиду бы искренне радовался за кумира. А так получалось, что он сам сконструировал водопровод, сам допустил ошибку, хотя до сих пор не понимал, где именно. Ночами он видел сны, где раз за разом что-то исправлял, но что именно — не мог вспомнить по пробуждении. Замкнутый круг и чувство вины давили чересчур сильно на того, кто считал себя истинным непогрешимым гением.       — Я так и знала, что найду великого Раиду именно здесь, — послышался знакомый сладострастный голос, на который ученый даже внимания не обратил. — Ищешь, к какому гейзеру подключить новую, усовершенствованную систему отопления?       Фену была одета не по погоде прохладно: свободное, пускай и шерстяное, платье, оголявшее шею, лодыжки и локти, не прикрывала даже легкая накидка; длинные волосы разметались по плечам, и только на ногах красовалась зимняя обувь с драконьими орнаментами.       — Больше не будет никаких зловредных водопроводов, — невнятно пробормотал Раиду. Он смотрел с безопасного расстояния на небольшой кратер, мерцающий всеми оттенками голубого и синего. Один прыжок в раскаленную воду решил бы все проблемы.       — Великий Раиду все еще не может пережить, что оказался не таким великим, каким себя считал, — усмехнулась Черная Вдова, подходя сзади и нежно обнимая свою вечную жертву. Она могла бы осуществить давнюю мечту здесь и сейчас, но беспомощная жертва не вызывала желания и не дарила удовольствия. — Кстати, ты в курсе, что своей жизнью обязан вовсе не блистательному и обаятельному Локи, а… — она сделала драматическую паузу, но всё в пустую — с таким же успехом она могла обнимать дерево и шептать ручью.       — Ты обязан своей жизнью… хозяину моего бедного мастера. Was sagst du dazu?       — У асов нет хозяев, — безразлично откликнулся Раиду.       — Не цепляйся к словам, — промурлыкала Фену в самое ухо. Ее жаркое дыхание контрастировало с холодным телом, дрожащим из-за неподобающей одежды. Черная Вдова надеялась хоть так расшевелить давнего знакомца, но уже начинала терять терпение.       — Я опробовала, — она едва слышно причмокнула губами, — всех рабов нашего маленького царевича. Они такое мне порассказали! Ты только вдумайся! Якобы воскрес кто-то из совета нашего умалишенного царя. Шедевральная чушь, не находишь? Причем именно тот советник, к которому у меня пара родственников из большого Асгарда имеет непосредственное отношение. Говорят, что Хагалар тоже… Ты меня слушаешь?       Раиду молчал, не выказывая никакой заинтересованности в беседе. Фену не видела его лица, но была уверена, что на нем застыло презрительное равнодушие.       — Раиду, sei doch nicht so dumm. — Черная Вдова с трудом развернула его к себе и предприняла последнюю попытку: — Тебе даровали жизнь, иди напейся хотя бы, сложи какую-нибудь песнь в честь своего бога, наори на кого-нибудь, в конце концов, только не изображай немоту и немощь. Никогда не поверю, что тебе откусили самую ценную часть твоего организма — язык! Хотя твои софелаговцы отдали бы многое, чтобы получить его в заспиртованном виде.       Все попытки Фену вызвать хотя бы привычные вопли ярости не возымели никакого эффекта. Раиду молчал. Должно быть, впервые в жизни. Раньше он чуть что огрызался, нападал на словах и на деле, даже если окружающие не видели никакого повода к драке. Фену представить не могла, что взрыв может довести его до апатии и бессмысленных взглядов в пространство. Впрочем, это было вовсе не её дело. Если милого Раиду не интересуют бесценные сведения о ненавистном мастере, это его проблемы, менее ценными сведения от этого не станут.       — Сходил бы в соседнюю деревню к названой жене своего братца, развеялся бы, — бросила Фену через плечо, явно показывая, что собирается уходить. — Или ты уже и на это не способен?       Она сняла с шеи семейную гривну — единственное напоминание о заворотной жизни — и надела на молчаливую жертву. Но даже на такое нахальство не последовало никакой реакции. Впрочем, если Раиду утопится с горя, почти все поселенцы вздохнут с облегчением, а гривну всегда можно сделать новую. Или снять с трупа старую.              Бывают такие дни, когда очень любишь скучную жену-красавицу, которая не может выразить свою мысль чем-то большим, чем два десятка прилагательных; радуешься будильнику, который звонит в пять утра и требует вылезти из-под теплого одеяла; и даже не можешь припомнить места лучше, чем пробка, которую проводишь в личной машине с последними джазовыми новинками. Особенно радуешься всем этим мелочам, когда чудом избежал смерти от рук разъяренного бога и вернулся в ставший почти родным Мидгард целым, невредимым, а главное, с гарантиями!       По крайней мере Дагар надеялся на гарантии, выходя с подземной парковки и здороваясь с коллегами по работе. Вот уже шесть дней он обожал Норвегию, из которой раньше думал сбежать при первой же возможности. Как и почти любой логист Мидгарда, он не любил доставшийся ему мир. Не любил загрязненный воздух, химические продукты, жуткую спешку, необходимость постоянно за что-то платить и с кем-то встречаться, вести активную социальную жизнь, особенно в социальных сетях, и прочее. Ему повезло жениться на в высшей степени хозяйственной почти коренной норвежке, родившейся в Дании, но проведшей в Осло всю жизнь — найти такую женщину в эмансипированной Норвегии было сложно, но ему повезло. Возможно, потому, что он сразу предложил взаимовыгодный обмен: она не выходит на работу, налаживает быт и занимается хозяйством, а он отдает ей карточку и позволяет вести жизнь любой степени распущенности. Тора, бывшая тогда серой и невзрачной мышкой при ревнивом муже — давнем приятеле Дагара, — почти сразу согласилась. Дагар был мужчиной страстным, неприхотливым и со своими пикантными странностями. К примеру, мастерил мебель, вместо того, чтобы ехать за ней в ближайшую ИКЕЮ, умел руками делать то, что уже несколько поколений норвежцев покупали в магазинах. Несмотря на шестичасовой рабочий день, он был готов пропадать на работе сутками, пить самые крепкие местные напитки и не пьянеть и заниматься прочими чудачествами. Ему с трудом удалось найти себе друзей и жену под стать. Тора, как и большинство норвежек, мечтала переехать в частный дом из-за обилия в Осло мусульман, туристов, нищих и прочего городского отребья. Стоило пройтись по центральным кварталам, чтобы оценить всю мерзостность бывшего поселения викингов. Из десяти детей блондином был только один, а большая часть женщин носила на голове платки или даже паранджу и чадру. Жить в столице было невыносимо, причем не только для того, кто почти всю жизнь провел на хуторе в окружении голубоглазых блондинов, но даже и для самого норвежского народа. Местные жители бежали в пригороды, и Дагар с Торой тоже собирались в скором времени прикупить домик с садом на расположенном неподалеку от столицы острове — Мальмёйа или Ормёйа — не имело особого значения. Прекрасные виды, тихий уголок, рядом детский сад для будущих детей. Тишину нарушают только редкие автобусы, машины да кемперы. Красный двухэтажный дом с чудным садом давно ждал своего покупателя, и Дагар уж было совсем собрался заключить сделку, как тут началась промышленная революция, стало не до того, и он ограничился покупкой яхты, на которую супруга давно положила глаз и которая на некоторое время увлекла ее настолько, что о переезде забыли, а Дагар смог сосредоточиться на облагодетельствовании родного мира. Он и раньше работал с реактивами, необходимыми Асгарду, сейчас же завел несколько близких знакомств в тех областях, которые Локи отмечал как наиболее перспективные. Он приносил огромную пользу своему миру, хотя это было и непросто: часто приходилось встречаться с деловыми партнерами из других стран, и для них приходилось выглядеть прилично и богато. Дагар ничего не понимал в мидгардских дорогих вещичках. Для него богатство выражалось в оружии, ткани, земле, скоте, украшениях и, безусловно, в жене, украшенной теми самыми дорогими украшениями. Но в мире людей были свои правила роскоши, которым приходилось следовать и которые хорошо знала Тора, не раз выручавшая мужа в сложных ситуациях. Именно она подбирала ему гардероб, часы и прочие мелочи, необходимые для успешных переговоров. Она ничего не знала об Асгарде, но работала на него, не покладая рук.       В последнее время Дагар и сам был вынужден очень много работать. По телефону, скайпу и фейсбуку он постоянно связывался с прочими логистами Мидгарда. Они обсуждали поставки в Асгард тех или иных полезных вещичек, часто даже не ставили в известность своего мастера. За что и поплатились. Им хотелось как можно быстрее провести интернет и телевидение, но начали-то они с оружия. Когда пистолеты и автоматы сломались при телепортации, решили попробовать что-нибудь другое. Попробовали… Получилось настолько плохо, что Дагар готов был выйти из проекта, забыть о промышленной революции и лечь на самое дно. Он до сих пор не мог понять, каким образом удалось убедить Локи отпустить логистов по домам и связываться, в случае чего, по скайпу. В поселении их держали три дня и продержали бы еще дольше, если бы не благоразумие бога. Каждому логисту пришлось придумать и подстраивать себе хоть какое-то алиби и объяснение своему странному исчезновению. Повезло, что на Земле они якобы не были друг с другом знакомы, и заподозрить их в совместном проведении досуга никто не мог. Тора благосклонно приняла рассказ мужа о трех шикарных днях в Бергене с любовницей (выписка из отеля прилагалась), друзья только фыркнули на очередной странный шаг чудаковатого друга: какой смысл увозить любовницу в какой-то отель, когда есть собственная квартира? Начальник долго рассматривал справку о внезапной госпитализации в одну из клиник, расположенную неподалеку от отеля. Быть может, он попытался бы позвонить в клинику или отель и узнать подробности, но рядом с Дагаром стоял маг и направлял мысли человека в нужную сторону. Ментальная магия работала на основе эмпатии и у асов была развита очень слабо, однако на таких неразвитых существ, как люди, действовала, хотя и не всегда так, как того хотели маги. Смертные, изучающие «восточные практики» и прочие энергетические течения, сами того не зная, экранировали вмешательство в мозг. Но у Дагара на работе все поголовно интересовались рыбалкой и лыжами, а не духовным совершенствованием, поэтому он смог избежать больших проблем и вернуться в офис к любимому компьютеру, кофемашине и прочим современным штукам, к которым, как показал асгардский плен, успел привыкнуть.       Просыпаясь каждое утро подле жены, он благодарил протестантского бога за то, что он начинает новый день в уютной квартирке со всеми удобствами, едет в комфортабельном автомобиле на приличную работу в удобной одежде, ест пищу из немногочисленных съедобных ресторанов и пьёт пиво в любых количествах. Благодарил за то, что живет в мире, где все решается деньгами, а не ограниченными природными ресурсами, где за лишней булочкой надо съездить в ближайшую булочную, а не пойти на кухню, узнать, что булочки еще не готовы, и долго ждать, умирая от голода и выслушивая сплетни. Одним словом, он благодарил бога за то, что тот создал людей, которые, в свою очередь, создали своими руками такой совершенный и удобный для аса мир.       Однако комфортабельное счастье длилось недолго, всего шесть дней и три часа. Дагар сидел с женой в тайском ресторане, куда давно обещал ее сводить, и пил что-то странное с непроизносимым названием. Есть что-то не менее странное он побоялся, хотя Тора поглощала одно блюдо за другим, расхваливая повара на все лады. Порции были маленькими, тарелки большими, так что женщина средних размеров вполне могла попробовать четыре-пять блюд. Дагар наслаждался спокойным вечером, как вдруг на телефон пришло уведомление из скайпа. Он открыл приложение и чуть не подавился коктейлем. Супруга, заметив его смятение, вежливо поинтересовалась, что случилось, и невежливо попыталась посмотреть в телефон. Дагар спокойно повернул к ней экран. Да, Локи согласился работать со скайпом. Безусловно, он знал, как пользоваться человеческими изобретениями и клавиатурой. И имя в скайпе он себе выбрал совершенно неприметное, по которому его нельзя было заподозрить. Однако же его методы вызывали удивление. На восьми языках, то есть на языках всех стран, где работали логисты Мидгарда, было написано следующее: «23 часа по Гринвичу». И всё. Никаких подписей, пояснений, только указание времени, даже без места.       — Hvor trenger du å være så sent? — спросила Тора, выводя мужа из задумчивости.       — Skal tro om… — пробормотал он и написал Ингвару и Фену: может, кто-то из них знает, что случилось и почему их вызывают так срочно. За шесть дней от Локи не было ни слуху, ни духу, логисты успели обрадоваться, что от них отстали. Перед отъездом царевич сказал только, чтобы они и думать забыли о новшествах и не смели ничего таскать с собой. И вот теперь это.       После десятка сообщений все сошлись на мнении, что, раз не указано место, их ждут в Асгарде, спасибо хоть, что ночью, а не посреди рабочего дня.       — Hva så? — Тора доела десерт и отчаянно скучала.       — Jeg skal dra av sted for natta, — осторожно ответил Дагар. — Det er unntakstistand.       — Ikke glem å komme tilbake til morgen or kunne du skrive meldning hvis du vil bli igjen med Ingrid.       — Viss du skal komme til Tobi ikke glemt å bringe denne vin flaske fra Frankrike som vi ikke kan å drikke opp for et måned, — в тон ей ответил Дагар.       — Det er god idé.       Тора набрала знакомый номер и пару десятков секунд сладеньким голоском беседовала со своим основным любовником. Дагар прикидывал, что ему делать, что брать с собой и надолго ли его вообще вызывают. Что Локи понадобилось от них так срочно, что они вновь должны лететь в Асгард да еще и чуть ли не ночью?       — Det er bra, — Тора убрала в сумочку смартфон. — Dra meg hjem, jeg skal ta den flasken og skifte klær. Så dra meg til Tobi.       — Det kan jeg, — кивнул Дагар и велел принести счет.       Тору ужасно радовало, что официальный муж не просто знает о ее любовниках, но даже готов привозить и увозить ее от них, вовсе не ревнует и дает огромные деньги, в том числе и на подарки им. А Дагар иногда прикидывал, как Тора отреагирует, если узнает, что в его клановом мире женщина не просто может, а обязана проводить ночи с гостем, если он по положению выше мужа? Для Торы и всего ее окружения, воспитанного в странном сочетании гламура, эмансипации и протестантской морали, Дагар был язычником, смотрящим на вещи упрощенно и перекошено. Его собственный мир славился достаточно жестокими нравами, и, конечно, ему трудно было привыкнуть к тому, что конфликты нельзя решать с позиции силы. Хотя еще в поселении пришлось как-то осознать, что женщины и слабые соперники — не объекты для насмешек и побоев, а равноправные жители. Но в поселении драки и избиения таки случались, особенно среди новичков, а в мире людей они были вовсе недопустимы. И Дагару пришлось смириться, что собственных жен — а за последние шестьдесят лет он успел сменить семерых — бить он не может, как и вообще воздействовать на них с позиции грубой силы и доминирования. Благо, скандинавки, в отличие от тех же француженок, столь любимых Ингваром, отличались глупостью и спокойным нравом. По большому счету всё, что требовалось Дагару от супруги, — это умение вести дела в современном мире и владение всеми современными гаджетами. Асы не успевали за развивающимися технологиями: пока они осваивали одну, ей на смену приходила другая. Приходилось постоянно учиться, и проще, если учителем выступает жена. Пускай сумасбродная и не чтящая никаких традиций. Будь современная Европа по-настоящему религиозным континентом, Дагару да и прочим асам было бы проще — выучить некие догмы и следовать им было не так и сложно, но в Мидгарде царствовала некая свобода, ограниченная бесчисленным количеством моральных и юридических законов, поэтому Дагар, как и многие другие логисты, выбрал политику невмешательства. Он быстро понял, что миром и людьми правят деньги. Причем не золото или серебро — истинно драгоценные металлы, а хрустящие бумажки с водяными знаками, которые в последние десятилетия превратились в кусок пластика. Если давать женщине много таких бумажек или карточек и не требовать с нее практически ничего, то женщина останется при мужчине, и сама будет настаивать на браке, для свершения которого не надо ни разрешения родителей, ни приданного, ни выкупа, ни свидетелей — вообще ничего. И после простого обряда, закрепляющего проживание двух людей на одной территории в некой книге и электронном каталоге, мужчина и женщина оказывались в одной квартире, пользовались одним холодильником и одной стиральной машиной, а также совместно решали бытовые проблемы.       В свое время понять это Дагару было очень сложно, сейчас же он только смеялся над собой и окружающими и жил на полную катушку, пользуясь всеми доступными нехитрыми развлечениями и доставляя в домой необходимые реактивы с прочими мелкими заказами. Следующая партия реактивов должна была прибыть только на следующей неделе, и раньше этого срока Дагар в поселение не собирался, но его никто не спрашивал, поэтому, завезя Тору к любовнику и наказав ей в случае чего вызывать такси, он выехал за город и поехал по широкой асфальтовой дороге вдаль. Направление его не волновало, надо было просто отъехать как можно дальше от Осло, свернуть на какую-нибудь мелкую дорожку, бросить машину у леса или у моря и затеряться в ночной тьме, чтобы без лишнего шума телепортироваться в родной Асгард. Чтоб ему пусто было!              Ночи в поселении были темными — хоть глаз выколи. После фонарей Мидгарда Дагар с трудом привыкал к темноте, разгоняемой только светом звезд. Личный осколок Тессеракта он благоразумно вмонтировал в нательный крест, который имел право нигде не снимать. Люди снисходительно относились к тем немногим безумцам, которые истово верили в единого бога и были готовы ради него носить, не снимая, нательное украшение. Дагар видел, что это была единственная жертва, которую люди были готовы принести своему богу. Знали бы они его языческие обряды с обязательными кровавыми жертвоприношениями в честь Одина…       — Не знаешь, зачем нас, логистов, вызвали из Мидгарда, и куда надо топать? — спросил он у проходящей мимо целительницы. Узнавать, как там дела у пострадавших и у отопления, он постеснялся.       — Привет, знаю, — кивнула та. — Мы все на главную площадь идем, где качели летом стояли. Там собрание. Хоть и холодно.       — А кого хоть в корзинку собирают? — спросил Дагар, но быстро понял, что целительница шутки не оценит. — Всех?       — Неа, — покачала головой девушка. — Логистов из нескольких миров, естественников, магов, которые с естественниками в одних фелагах в последнее время работали, врачей. Я не очень поняла. Там какой-то сложный список. Но я знаю, что в него вхожу, вот и иду. И тебе советую поторопиться… Пока место в корзинке не закончилось       — У Локи наверняка корзинка рассчитана до последнего аса, — поддержал игру Дагар. — А как у вас тут вообще?       — Да ничего, потихоньку, — ответила медичка, и не было похоже, что она хочет рассказывать подробности. — А у тебя как дела?       Дагар ответил что-то несущественное. Так в ничего не значащей беседе, прерывающейся неловкими паузами, они и дошли до поляны, освещенной несколькими кострами, расположенными причудливой змейкой. Недавно выпал снег, но в Осло он лежал уже давно, так что Дагару в мидгардской одежде вовсе не было холодно. Он заметил своих и приветливо помахал им. Его подозвали жестами. Целительница присоединилась к прочим врачам. Поселенцы уже привыкли, что при Локи лучше стоять по функциональным группам. Все знали, что у сына Одина отменная память и что он уже успел выучить абсолютно всех, а кого не выучил, тех все равно знал по профессиям благодаря разноцветным ленточкам, но злить божество зазря никто не хотел, и проще было встать группами, чем наблюдать за новым удушением.       Дагар с трудом протиснулся к своим и только тогда заметил царевича, беседовавшего с мастером магии. Это было, по меньшей мере, странно. Впрочем, наличие боевого мага подле неуравновешенного Локи внушало некоторый оптимизм. Дагар попытался тихо выяснить у своих, что происходит и зачем их позвали, но никто ничего не знал. Ученых становилось всё больше, полянка заполнялась все новым асами, полуневидимыми в ночной мгле. Местные говорили, что собрание устроено ночью из-за логистов Мидгарда, чтобы им было удобнее на нем присутствовать. Дагар сомневался, что Локи есть дело до них или их удобства.       Наконец, все собрались. Локи вышел вперед, а Хагалар занял свое место подле группки магов, подобно наседке, защищающей цыплят. Хагалар был сильным, Хагалар был находчивым, и Дагар жалел, что мастер логистики — старая развалина, ни на что неспособная и обзывающая всех «солнышками».       Локи поднял руку, призывая к молчанию, и подозрительные шепотки тут же смолкли. Бывшие преступники затаили дыхание, приготовившись внимать богу. Дагар усмехнулся — о «боге» он очень многое слышал в Мидгарде. Во имя этого самого бога в прошлом совершались великие дела, а в настоящем — ничтожные, но не менее корыстные, чем в прошлом. Сейчас в честь Локи — истинного бога — тоже творились великие дела. Правда, пока только в поселении.       — Прекрасная ночь, не правда ли? — начал Локи, и тут же наступила абсолютная тишина, даже снег прекратил падать, словно понимал всё величие момента. — Друзья мои, все вы в последнее время тяжело работали, но никто из вас не знает, что происходит. Я расскажу вам. Я, признаться, очень удивлен.       Локи подошел ближе к логистам Мидгарда, и те едва не попятились от него: костер позади бога разгорался всё сильнее, делая фигуру Локи внушительной, пугающей и черной, как небо над головой.       — Одна брошюра в тридцать страниц. Ровно столько потребовалось мне, чтобы убедиться, что людей и асов отравляют одинаковые яды, кислоты и щёлочи. Одна маленькая книжка, доступ к которой есть у каждого, содержит всю информацию. Почему я прочитал ее, а вы — нет? — Локи сделал паузу, а Дагар почувствовал, как во рту у него пересохло. Не он должен отвечать, а мастер логистики, но с Локи станется прямо сейчас сломать им шеи, как давеча Раиду. Дагар много раз пересматривал тот эпизод и очень хорошо понимал, насколько силен тщедушный с виду Локи.       — Как же так получилось, что вы привезли человеческие яды и пребывали в полной уверенности, что они безвредны для асов, если нет ни одного вещества, которое было бы вредно для человека, но безвредно для аса?       Глаза Локи заблестели злым зеленым пламенем и опасно сощурились, а сам он походил на хищника, готовящегося к прыжку. На его лице играли разноцветные всполохи пламени. На мгновение даже показалось, что он сам охвачен пламенем.       — Я не требую от вас немедленного ответа, — продолжил царевич, а по толпе ученых пронесся вздох облегчения. — Он ничего не изменит. Но мы все должны сплотиться на благо Асгарда. Подобные ошибки недопустимы, поэтому мы с мастером естественной науки отобрали книги для вас, логисты. Изучите их, чтобы не поступать вновь столь же безрассудно и опрометчиво. Иначе вы будете по колено в крови своих же друзей.       Огонь, словно в подтверждение его словам, приобрел красные оттенки. Или так показалось мнительному Дагару, который очень хотел позвонить прямо сейчас в 911 и попросить немедленной помощи. Но тут Локи вернулся в центр поляны, позади него вновь вспыхнуло пламя, а у Дагара от сердца отлегло. Кажется, бог успокоился и сегодня казнить не будет. Как же хочется попасть в Норвегию с ее правовыми нормами, прекрасными тюрьмами и отсутствием смертной казни!       — Вернемся к недавней трагедии, — продолжил Локи. — Уже двадцать ваших друзей погибло. Четверо проходят лечение в Етунхейме, и скоро дочери Лафея нанесут нам официальный визит. Остальные раненые идут на поправку благодаря нашим целителям.       Это была первая радостная для Дагара новость. Хоть кто-то выжил! Да еще и царевич согласился отправить пострадавших в Ётунхейм.       — С прискорбием сообщаю вам, что глава отопительного фелага — Наутиз — мертва, причем не от моих рук, — Локи вздохнул, и столько горечи было в этом вздохе, будто ему и правда жаль. — Она стала девятнадцатой жертвой этой страшной трагедии. В произошедшем есть вина каждого, в том числе и моя. Мы должны объединиться и сделать так, чтобы трагедия не повторилась. На время прекращаются поставки заведомо опасных и неизвестных предметов и веществ из всех миров Иггдрасиля. Запомните: из всех!       Локи выделил интонацией последнее слово, а огонь в ближайшем костре коротко вспыхнул, словно соглашаясь с божеством. Это было завораживающе красиво.       — Все силы должны быть брошены на присмотр за вторым проектом отопления. Первая трагедия не должна повториться. Я уверен, что вы извлечете уроки на будущее и избежите, по крайней мере, жертв, если случится взрыв.       — На этот счет можешь не волноваться, сын Одина, — вперед вышел Хагалар, и вид его был чрезвычайно серьезен. — За установкой Урура с завтрашнего дня будет установлено магическое наблюдение-сканирование.       — Очень хорошо, — кивнул Локи. — Спасибо, Хагалар. Что же касается остального. До летней половины года мы замораживаем почти все наши текущие проекты. Приоритетные задачи таковы, — Локи выдержал паузу. Поселенцы навострили уши, а кто-то даже приготовился записывать.       — Борьба с голодом. В этом году мы отправили обозы с едой из Мидгарда, Ванахейма и Юсальвхейма, но на «гуманитарной помощи», как ее называют люди, можно выжить, но не жить. Теплицы, удобрения, поиск плодородной почвы в Асгарде и перевоз ее из других миров могут быть не единственными решениями проблемы. А если и единственными, то их надо внедрить с минимальными потерями. Я жду от каждого из вас горячего участия в этом вопросе. Обо всех идеях докладывать лично мне. Прежде, чем собирать фелаг и что-то делать. Никакой пагубной самодеятельности, — его голос стал походить на шипение змеи. Дагар вздрогнул — это было слишком неожиданно.       — Вторая наша проблема — это деторождение, — продолжил Локи как ни в чем не бывало. — Недавно мне предложили ее решение, — царевич выразительно посмотрел на группу медиков, но на кого именно, определить было невозможно, поскольку огонь в ближайшем к медикам костре стал слишком ярким.       — Мне предложили снизить женское совершеннолетие. Это полумера, хотя я, безусловно, расскажу о ней отцу. Вы все должны понимать, что пока не найдена причина, мы не можем считать, что проблема решена, ведь ситуация может усугубиться. Я предполагаю, что дело в кровосмешении, но мне нужны доказательства и статистические данные.       Локи снова сделал паузу. Толпа едва слышно зашумела — попытки решить проблему деторождения были настолько бессмысленными и безрезультатными, что все давно бросили их.       — Третья наша проблема — это люди, — Локи сделал выразительный жест рукой — огонь заискрил во всех кострах одновременно, хотя сын Одина вовсе не пользовался магией. — Вы должны продолжить разработку вируса против человечества. Ситуация ухудшается, поэтому я готов рассмотреть предложения по выкрадыванию людей.       Дагар очень удивился. Локи ведь в прошлый раз категорически запретил воровать людей, во многом из-за Фену. Удалось привезти только органы и ткани. А теперь он говорит о человеке целиком. Когда это ситуация успела ухудшиться?       — Вытекающая из этого проблема — мидгардские технологии, которые мы хотим повторить в Асгарде. Я слушаю твои соображения по данному вопросу, логист.       Дагар ожидал, что сейчас выйдет кто-то из них: Ингвар или Алгир, но с задних рядов протиснулся Соулу — логист Хельхейма. Это было неожиданно.       — Ваше высочество, я вижу три пути, — произнес он, явно нервничая, — либо пригласить ученых к нам, либо отправить наших учиться к людям, либо скопировать какой-нибудь человеческий механизм, да хоть машину, не вдаваясь в детали и не привнося ничего своего.       — Позволь! — вперед с молчаливого согласия Локи вышел Фену. — Ты логист Хельхейма и плохо знаешь Мидгард. Чтобы учиться в человеческих институтах, где готовят инженеров и прочих, надо сначала сдать школьные экзамены, выучить курс наук за двенадцать или чуть меньше лет школы, иметь соответствующие документы, хорошо знать современные языки.       — Мидгардский учебный год начинается осенью, — заметил Локи. — Сейчас середина зимы. Мы наймем людей, которые объяснят нашим будущим инженерам школьный курс наук. А если получится, то и дальнейший курс, который дают в университетах.       По толпе прошел ропот: где это видано, чтобы боги учились у людей? Самые ретивые спорщики даже порывались возразить Локи, но тот столь величаво стоял в самом центре нескольких костров, притягивающих взоры и сигнализировавших об опасности, что асы воздержались.       — Мы уже потеряли двадцать друзей, — скорбно произнес царевич. — И потеряем больше, если не прислушаемся к доводам рассудка, если не отбросим гордыню. Люди были созданы, чтобы служить нам, вот они и будут служить, обучая наших ученых. И это будут не естественники, закостеневшие в наших научных представлениях, противоречащих земным. Первыми асами в университетах Мидгарда станут те, кто доселе не имел к науке никакого отношения. Они станут первооткрывателями!       Локи говорил столь восторженно, что толпа даже не заметила, как согласилась с ним. И Дагар не заметил, просто вдруг понял, что царевич во всем прав и что даже у него — логиста, есть шанс стать первооткрывателем.       — Последняя отрасль, которая требует скорейшего пересмотра, это обучение, — Локи чуть повысил голос, а от ближайшего костра во все стороны полетели искры. — Причем это беда не всего Асгарда, а наша, локальная, так что ее надо решать в первую очередь, ведь от нее зависят остальные проекты. Личное обучение длительно и неэффективно. Ему на смену должно прийти групповое. Новичок будет ждать, пока наберется новая группа по интересующему его направлению. Пока же ее нет, пусть занимается крестьянской или рабочей деятельностью. Ведь она ничем не отличается от того, что он делал в большом Асгарде. Нам нужны учебные программы, позволяющие выпускать ученых в короткие сроки, нам нужны учителя! Не те, которые занимаются своими делами и что-то объясняют новичку, а те, кто посвятят жизнь преподаванию. Всего, начиная от чтения и письма и заканчивая мидгардскими технологиями. Я назначу ответственную комиссию по этому вопросу, и я уверен, что совместными усилиями мы сможем разработать новую систему, которая будет работать!       Огонь разгорался всё сильнее, освещая фигуру истинного бога. Локи еще что-то говорил. Кажется, требовал сосредоточить внимание на ростках елки и дуба, которые асы собирались весной высадить на украденную етунхеймскую землю — Дагар не слушал. Ему дико хотелось спать, а еще — стать одним из тех первооткрывателей, которых отправят в Кембридж и Сорбонну. Это было что-то совершенно новое. У нескольких его жен были дети, они учились в школах, потом некоторые пошли в вуз. Дагар неплохо знал науку Земли и был уверен, что сможет пригодиться родному миру. Он хотел было подойти к Локи, но того обступила толпа, вразнобой предлагающая разных людей в качестве экспертов по асгардскому оборудованию, а также варианты обучения. Дагар засыпал на ходу, поэтому не стал ждать своей очереди. Собрание закончилось, логистам милостиво разрешили вернуться домой. Он заснул прямо в машине, даже не попытавшись доехать до дома. На сон и так оставалось немного времени: часы показывали два часа ночи.              Локи был очень доволен и собой, и Хагаларом, и поселенцами, которые пришли на собрание. Все шло как по маслу, как они с Хагаларом и задумали. Точнее, как он задумал, а Хагалар подсказал, как осуществить. Хотя Локи и не выпускал бразды правления из своих рук, он не забывал по сто раз на дню вслух благодарить Вождя за ценные идеи или помощь — от него не убудет, а старик радуется и работает с удвоенными силами.        Когда поток самых интересных идей иссяк и поселенцы начали повторяться, Локи сослался на неотложные дела и покинул поляну, велев записать все новые ценные идеи и передать ему через рабов. Он направился к себе в компании ужасно довольного собой Хагалара.       — Трюки с огнем получились отменные, — отметил Локи. — Как раз то, что нужно для управления толпой.       — Скоро сам так научишься, — с чувством собственного достоинства ответил маг. — Ждать осталось недолго. У тебя хорошо получается заговаривать асам зубы.       — В бездне я многому научился, — Локи улыбнулся. Раньше они с Хагаларом посыпали друг друга оскорблениями и источали ненависть, теперь, напротив, осыпали друг друга комплиментами, ходили вместе и делали вид, будто они не разлей вода. Но по сути ничего не изменилось. Локи жаждал повесить Хагалара лично и лучше прилюдно, но пока до него было не добраться, да и полезным он оказался в большей мере, чем все друзья вместе взятые. Энергию Вождя стоило с самого начала направить в правильное русло, а не противостоять ей, и царевич корил себя за то, что далеко не сразу это понял. Зато теперь мерзкий старик принадлежал ему целиком и полностью и работал на него.       — Спокойного утра тебе, Локи, — чуть ли не нежно пропел Хагалар, останавливаясь у дома царевича. — Добрых снов!       — И тебе добрых снов, — с не менее приторной улыбкой ответил Локи. — И пусть тебе приснится лучшее, что было в твоей жизни.       — Боюсь, моё «лучшее» для многих — «сущий кошмар», — усмехнулся Хагалар. — Пусть же тебе приснится твой любимый Ванахейм.       — Спасибо.       Они перебросились еще несколькими ничего не значащими репликами и расстались в самом добром расположении духа. Локи долго смотрел вслед старику и лелеял планы мести. Он убьет его. Не сейчас, конечно, но однажды, счастливо заснув в своей постели, старик не проснется.              Грагас* — сборник законов Древней Исландии