Оголодавший

Думаю, мы просто привыкаем. Конечно, это чувствуется менее странно, после целого-то дня. В корзине оказался большой пирог с мясом со знаменитой золотистой корочкой, картофельный салат, спелые томаты и пара хрустящих зеленых яблок, плюс, две бутылки тыквенного сока, столовые приборы, тарелки и салфетки. Гарри проигнорировал тарелку, вместо этого взяв щедрый кусок пирога голыми руками. Он сделал укус, и крошки посыпались на колени и траву вокруг. — Ты просто варвар, — Малфой смотрел, как Гарри восторженно кусал пирог. — Я правда проголодался, — пояснил Гарри, невнятно из-за набитого рта. — Не знаю, как ты столько ешь и все еще не размером с Булстроуд. — Квиддич, — самодовольно ответил Гарри, — я весь состою из мышц, — он продемонстрировал свободную руку. Малфой поднял брови, затем, повозившись в корзине, достал салфетку и кусок пирога. Они ели в молчании, и Гарри заметил, что Малфой ел с большим аппетитом вдали от пристального внимания Гриффиндорского стола. Оба закончили свою трапезу яблоками. Фрукты были терпкими и сочными, и в тот момент, когда Гарри откусил, он вспомнил умопомрачительный запах волос Малфоя, который, кажется, вполне счастливо хрустел своим яблоком. Он, опираясь о дерево, отгрызал большие куски своими ровными белыми зубами и запрокидывал голову, любуясь ярко-зелеными кожистыми листьями, сыпавшимися на них сверху. Гарри прислонился спиной к прочному стволу, покрытому шершавой корой, и смерил Малфоя взглядом приоткрытых глаз. Рубашка слизеринца была расстегнута почти наполовину, и его горло, когда он сглатывал, внезапно привлекло внимание Гарри. Он почувствовал тепло руки слизеринца… во рту Гарри пересохло, и он положил яблоко на траву. — Это лучше, чем Трансфигурация и Зелья, — объявил Малфой. Гарри кивнул. Малфой прикончил свое яблоко в три звонких укуса и выбросил огрызок в кусты неподалеку, а потом порылся в своей мантии. — Если это то, что я думаю, то… — он вынул маленькую посылку, полученную им на завтраке, и использовал палочку, чтобы ее вскрыть. Аккуратный деревянный ящик, сдвигающаяся крышка с инкрустированным гербом на поверхности. Он улыбнулся со смесью любви и ожидаемого удовольствия, но и с оттенком печали. И Гарри вдруг подумал, как странно и неожиданно привлекательно его лицо, когда он не носит свое обычное выражение насмешки или неодобрения. — Вот оно где, — Малфой открыл коробку и предложил Гарри содержимое. Шесть маленьких, темных, грубо упакованных конфет лежало внутри на подушке из красного бархата — Шоколадные конфеты? — спросил Гарри. — В самом деле? — Именно они. Так ты будешь или нет? Гарри взял одну и положил в рот, и тут же потрясающая сладко-горькая терпкость разлилась по языку. Он слегка надавил на трюфель и застонал от удовольствия, накрывшего с ощущением божественно вкусного шоколада во рту. Малфой, тщательно следивший за его реакцией, взял свою порцию и закрыл глаза от наслаждения. — Мерлин, Малфой, как вкусно! Слизеринец улыбнулся и кивнул. — Лучше, чем в Сладком королевстве, а? — В сотню раз. Малфой снова протянул коробку. — Еще одну? У Гарри во рту в предвкушении скопилась слюна, но вежливость заставила его засомневаться. — Ты уверен? Их тут, кажется, не очень много. — У меня еще есть. Бери. — Как они называются? Никогда не пробовал ничего подобного, — признался Гарри. — Авторства кондитера Лефевры. Сделаны из лучших ингредиентов, скручены вручную на бедрах чистокровных дев, — Малфой фыркнул. — Я шучу, Поттер! Видел бы ты свое лицо! Гарри покраснел и взял еще конфету. Эта была такой же вкусной, как и предыдущая, и он не смог сдержать стон удовольствия. — Ничего себе, — выговорил он в конце концов. Малфой посмотрел на него с довольно необычным заинтересованным выражением лица. — Итак. Кто любит тебя настолько, что прислал тебе эти конфеты, а, Малфой? Слизеринец напрягся. Гарри вспомнил библиотеку и другие причины, заставившие их покинуть замок, и прикусил язык, желая вернуться на мгновение назад и заткнуть себя. Малфой отвернулся. — Моя мать, — ответил он с видимым равнодушием. И что теперь? Кажется, грубо будет спрашивать, но он на самом деле хочет знать, как у нее дела. — Как она? — У нее… у нее все так, как и должно быть. Разве тебе не все равно, Поттер? Гарри возмутился. — Она помогла мне! Тогда… она была там, когда… когда Волдеморт… Малфой снова повернулся к нему. Его лицо было бледным, а на болезненного цвета щеках расцвели алые пятна. — Я помню. Ты говорил об этом на суде. Гарри смешался. И почему он об этом заговорил? — Я вряд ли вообще когда-нибудь забуду то, что ты тогда сказал, — с горечью продолжил Малфой. — Во время суда над ней и над отцом. — Я ответил на их вопросы, — Гарри нахмурился. — Что ты хотел, чтобы я сказал? — О, ничего, кроме правды, конечно, — выплюнул Малфой. — Правосудие должно было восторжествовать. И теперь мой отец умирает в Азкабане, а мать тоскует, страдая каждый день. Но, по крайней мере, ты ответил на все их вопросы, так что все в порядке. — Как думаешь, Малфой, мне нравится то, что с ним случилось? — Гарри в недоумении покачал головой. — Я свидетельствовал за твою мать… для тебя. Но Люциус… то, что он сделал… — Я знаю, что он сделал! Но факт остается фактом, он — мой отец! — И что? — Я и не ждал, что ты поймешь, — губы слизеринца неприязненно искривились, но рука, соприкасающаяся с рукой Гарри, дрожала. Гриффиндорец почувствовал, как закипает. — Хочешь сказать, я не понимаю, потому что у меня самого нет отца? Ты действительно так низок, чтобы дразнить меня за то, что Волдеморт убил моих родителей? Малфой вздрогнул и досадливо покраснел. — Нет! Я имею в виду, ты никогда не поймешь, потому что вся твоя семья такая святая. Геройские Поттеры! — он наморщил нос. — Знаешь, каково это, слышать, что о твоей семье говорят, как о низшей форме жизни? Каково это — избегать людных улиц, потому что твой отец выбрал не ту сторону? Гарри подавил опровержения и извинения, грозящиеся сорваться с губ. Едва ли сейчас было время для спора. Люциус Малфой был приговорен к пожизненному заключению в Азкабане, и этого должно было быть достаточно. Сейчас он представлял из себя лишь жалкое подобие человека — только наполовину в здравом уме и слаб физически. Дрожь пробежала по спине Гарри, несмотря на теплую весеннюю солнечную погоду. Малфой кусал губы, отводя глаза, полные жалости к самому себе. Он увидел, как Гарри смотрит на него, и сердито глянул в ответ. Гарри медленно выдохнул. — Хорошо, Малфой. Ты прав. Я не понимаю. И я сожалею о твоей матери. Если это еще чего-то стоит, то я просто завидую, что у тебя есть мама. Та, кто любит тебя достаточно, чтобы присылать сладости, — он показал на маленькую коробочку, позабытую на траве. — Все нормально, — Малфой бережно спрятал посылку обратно в мантию, как будто она была чем-то невероятно ценным. Он говорил сухо, но его голос был не таким сердитым, как раньше. — У тебя есть твои драгоценные Уизли, они, кажется, все равно наполовину усыновили тебя, а теперь, когда ты женился на одной из них, это перешло на официальный уровень. Гарри выдохнул. — Я не женился на ней. Малфой поднял голову. — Что? — Мы больше не вместе. Я не женился на Джинни. Если ты не имеешь в виду Рона, конечно. — Ты… замужем за Роном? — Нет, тоже нет, — Гарри рассмеялся. — Это была шутка. Я не женился ни на каких Уизли. Хотя Чарли бы подошел, — он подвигал бровями. — Это тоже была шутка, если что. Малфой оперся о дерево. Выглядел он повеселевшим. — Так… что произошло? Мне казалось, у Героя всегда есть девушка. — Не в этот раз. Как думаешь, я могу получить какую-то компенсацию из-за того, что меня заставляли так думать очень долгое время? — Я заметил, что вы двое… — Малфой наклонил голову, — больше не проводите столько времени. — Так и есть. Она была не очень довольна, когда я ушел… когда я пытался победить Волдеморта. И потом… она, как ты сказал, не хотела быть просто подругой Героя. Она хотела, чтобы ее саму признавали как личность. Малфой поднял бровь. — Неужели? Тебя бросили, потому что все было слишком хорошо, чтобы быть правдой? Гарри уставился на него. — Ну, спасибо за сочувствие. Что насчет тебя? Что с Паркинсон? Я видел ее в начале года, а потом она куда-то исчезла. — Панси? Она не справилась с бесчестием. Все помнят ее только как человека, предложившего отдать тебя Волдеморту. Она пыталась не подчиняться ему, но это, знаешь ли, походит на самоубийство. Ты, наверное, обратил внимание, что половина слизеринцев моего возраста просто не вернулась, — он вопросительно посмотрел на Гарри. — Все хитрые ублюдки, которые опозорились не полностью, правят балом в подземельях, а вы, гриффиндорцы, — ну, я знаю, что вы о нас думаете. Даже не считаете нас достойными сидеть с вами за одним столом. Желудок Гарри сжался на этих словах, которые Малфой говорил деланно равнодушным тоном. — Панси работает флористом в Париже. В последний раз я виделся с ней в январе. — Ну, видишь, у нас есть что-то общее. Мы оба потеряли наших девушек из-за войны. — Она не была моей девушкой, Поттер. Она была всего лишь одной из немногих настоящих друзей, которые когда-либо у меня были. Малфой наклонился и взял одну из бутылок сока. Он долго пил, и его адамово яблоко дергалось в такт глоткам, а потом он хитро посмотрел на Гарри. — Тыквенный сок, — протянул он. — Видишь, я пью его, когда больше ничего нет. Гарри почувствовал, как краснеет. — Вспомни их лица на обеде! — Малфой рассмеялся. Потрясающий хриплый звук. — Не беспокойся, я тоже всегда наблюдал за тобой. Через несколько лет становится привычкой, да? — он сделал еще один глоток. — Я думаю, что, возможно, мы понимаем друг друга лучше, чем нам кажется. Сегодняшний день полон сюрпризов, подумал Гарри. Малфой собрал остатки продуктов. — Будешь? Гарри смахнул крошки с колен. — Нет, я наелся. — Неужели твой легендарный аппетит имеет свои пределы? — слизеринец накрыл корзину крышкой. — Пойдем? Жаль, не можем играть в Квиддич с этим, — и он кивком головы показал на их руки. Гарри понял, что он почти забыл об этой неприятности. — Но мы же не хотим, чтобы мышцы заплыли жиром? Гарри рассмеялся и хлопнул его по руке. — Скорее, жира прибавится у тебя, если ты будешь все время есть шоколадные конфеты. Малфой ответил ему полуулыбкой. — Малфои не толстеют. Я бы отрекся, если бы так было. Готов? Они встали вместе. Гарри использовал дерево для поддержки, но двигаться в унисон, определенно, было все легче с каждым часом. Их движения дополняли друг друга, каждый предсказывал действия другого. И они больше не падали и не сталкивались, как в первое время. — Куда пойдем? — спросил Гарри. — О, куда угодно. — Малфой беззаботно махнул рукой. — И, может, оставим ее здесь? — он показал на корзинку. — Она довольно тяжелая, даже с учетом того, что ты съел больше половины пирога. А домовые эльфы всегда смогут призвать ее назад, да? Они медленно шли вокруг озера. Теплый ветерок обдувал их лица, и было неожиданно приятно гулять вот так. — Что это за запах? — Гарри принюхался. — Кажется, он всегда здесь. — Сирень, — отозвался Малфой. — Куст растет рядом с его могилой. Гарри не нужно было спрашивать, чью могилу он имеет в виду. Он помнил невысокое фиолетовое деревце, росшее позади памятника из белого камня; он не понял, что именно оно так пахло. Гарри проглотил ком в горле. Оказалось, думать о мертвых гораздо больнее, когда солнечный свет танцует в озере, ветер играет бликами, и все вокруг, кажется, пышет жизнью. — Она зачарована, чтобы цвести круглый год, — продолжил Малфой. Гарри, наконец, понял, что кажется ему странным. — Часто ходишь сюда? — Почему нет, — Малфой пожал плечами. — На берегу озера довольно тихо. — И… ты ходишь на его могилу? Малфой покосился на Гарри, а потом кивнул. — Зачем? — гриффиндорец остановился. — Мне… есть, что сказать, — Малфой отвернулся. — Ты говоришь с ним? — Гарри в замешательстве поднял брови. — Да. — О чем? Малфой слегка улыбнулся. — Как ты понимаешь, Поттер, одним из преимуществ разговора с мертвыми является то, что темы обсуждения никому не известны. Гарри замер. — Да. Полагаю, что так. Хорошо. — Звучит так, как будто ты дал мне разрешение. — Ну. Может быть. Может, мне не нравится мысль, что люди, которые приходят сюда… беспокоят его. — Ага, — Малфой помрачнел, — я не достаточно хорош, чтобы поговорить с твоим любимым директором школы, да? Гарри вспомнил свои визиты к могиле Дамблдора. Он знал, что другие люди тоже к нему ходили, конечно. Он видел цветы… буквы… один раз бумажный пакет, заполненный лимонными дольками: желтые пятна рассыпались по бесчувственному камню. Что, если все это осталось после Малфоя? Однажды там была записка со словами «Простите меня», написанная изящным почерком. — Нет, — Гарри провел рукой по волосам, приводя их в еще больший беспорядок. — Нет. Конечно, ты можешь прийти и поговорить с ним. Я был просто… удивлен, вот и все. Они пошли дальше, а аромат сирени наполнял воздух вокруг них, медовый и успокаивающий. Солнце ярко светило, и Гарри на миг причудилось, что это словно сам Дамблдор улыбался им с небес.