***
Слова Морганы все ещё звучали у него в ушах, когда он вышел из больницы. Её осведомленность об их с Мерлином отношениях поражала, причем не лучшим из вариантов. «Откуда она могла знать?» — Артур был уверен, что Мерлин не сказал бы об этом никому… «Или это было так очевидно, что только мы с ним не замечали?» От количества вопросов голова раскалывалась, он все ещё не мог поверить, что Мерлин отослал ту запись его отцу. Вспоминал потрясенный вид любовника, который не позволил довести начатое до конца: руки опустились, и он не смог хорошенько врезать ублюдку. Он сел на первую свободную скамейку и вздохнул. «И что дальше, Артур?» Достал бумажник и в очередной раз сдержал порыв выкинуть его сразу к чертям. Наличных у него практически не было, необходимость в них обычно не возникала. В кармашках лежало несколько разных карт. Парень извлек их все и сломал по очереди. От этого простого действия он ощутил то, насколько легка стала его жизнь. Оставалась только одна карточка, которую он так и не вернул Мерлину, а тот больше ни разу и не вспомнил, будто это было само собой разумеющимся. Нужно было швырнуть её вместе с ключами, но Артур забыл о ней. Это была соломинка, за которую он мог сейчас ухватиться, чтобы выплыть. Поискав взглядом ближайший банкомат, Пендрагон встал со скамейки и направился к нему, вспоминая пин-код. После пары простых манипуляций парень оценил выданную ему сумму. На это можно было жить. Это было соблазнительно… и совершенно гадко. Гадко брать деньги у человека, который сломал ему жизнь. Он не стал вынимать карту и быстро ушёл от банкомата, чтобы не было соблазна снять эти деньги. Вот только идти было некуда. Артур прислонился к столбу и достал телефон, пролистывая список контактов. Куча «полезных» знакомств среди богатой тусовки явно сейчас была не тем, что нужно, эти помогать будут только из соображений выгоды, старые одноклассники и одногруппники тоже шли мимо, оставались совсем неизвестные контакты в результате случайных знакомств, последние из которых работали на… чертового Мерлина. — Артур! — знакомый голос за спиной донесся со стороны дороги. Тот обернулся и увидел высунувшегося из окна своей машины Гавейна: — Садись, тут нельзя надолго парковаться… — Да там вообще нельзя парковаться! — возмутился Артур, перепрыгивая через ограждение и садясь в машину. Гавейн дернул свою тачку, и они поехали. — Как ты узнал где я? — удивился Артур. — Не рад? — ухмыльнулся Гавейн, резко поворачивая на перекрестке. — Очень рад… — признался Артур и резко замолчал. Его трудности были не теми, о которых он хотел трепаться. Хотя и понимал, что без этого не получится. — Мне написал Персиваль, рассказал, что ты устроил драку в офисе «Экскалибура». Кстати, очень на тебя обижается. — Гавейн глянул на него, проверяя реакцию на свои слова, — ты ему глаз чуть не подбил. — Угу, — согласился Артур. О том, откуда Персиваль мог знать где он, он даже не подумал. — Что случилось? — настырность Гавейна в разы превосходила настырность самого Артура, что не делало их общение легче, — ты бледный, будто призрака увидел… А я думал, что, когда найду тебя, ты будешь просто огонь. — Помнишь ту девушку, к которой ты подкатывал у Мерлина? — Артур решил, что лучше поделиться. — Ага. Она меня вчера бросила, — кисло улыбнулся Гавейн. — Просто сучка. Сказала, что достойна большего, чем такой оболтус, как я. Прикинь, она назвала меня оболтусом! — А ты разве нет? — удивился Пендрагон. — Высажу, — фыркнул приятель, — будешь знать. Артур сглотнул. — Да шучу я! — несмотря на то, что Гавейн был трепачом, дураком он не был, в людях мгновенно разбирался, не мог не признать Артур, — просто неприятно, когда так правду в лицо… — Это точно, — у Артура сегодня было в этом много нового опыта. И он был полностью согласен, даже если и не собирался пояснять приятелю ничего из него. — Так что с ней? — Оказалось, что она — моя сводная сестра. Гавейн присвистнул: — Так это я зря про сучку?.. Извиняй, приятель… — Да не, я полностью согласен… — воспоминания о разговоре с новой родственницей вызывали все больше отвращения, — отец лишил меня наследства. В её пользу. — Эээ… — офигел приятель, — всего? — Да. — В этом месте я, как твой друг, просто обязан предложить тебе хорошенько надраться… «Мне сочувствует Гавейн… — вяло подумал Артур, — вот я дожился». — Только, если ты платишь. У меня нет денег, — Артур запрокинул голову, хихикая. — В смысле? Совсем-совсем нет денег? — решил уточнить тот. — Ну… Если ты займешь мне пятьдесят фунтов — у меня будет пятьдесят фунтов, — Артур устало потер лицо и поежился, ощущая внизу весь ужас ситуации, в которой оказался. — Не займу, мне они самому нужны, — кажется, до Гавейна дошла вся печальная истина его положения, — и… кстати, ты мне всё ещё должен штаны… — Здорово, — откликнулся Пендрагон, — у меня появились первые долги… Гавейн заржал, Артур тоже постарался улыбнуться. Пока получалось плохо.***
Всего лишь месяц прошёл, а Мерлин так прикипел к виду светлой макушки где-нибудь поблизости, что теперь рядом с ним постоянно ощущалась пустота, которая требовала, чтобы её заполнили. Вести с полей донесли подтверждение, что Моргана не просто ушла, а сыграла ва-банк, забрав себе то, что должно было принадлежать Артуру. «Вот и ответ что случилось с записью. Ищи кому выгодно? Да тут и искать не нужно». Мерлин уже неделю просыпался и тер лицо в надежде на то, что он придумает, как решить эту непростую ситуацию. С одной стороны, помощи от него Пендрагон явно не примет, это стало понятно, когда из банка позвонили, чтобы вернуть кредитку, которую он ему когда-то давал. С другой, было не похоже, что Артур вообще собирался действовать и что-то менять. Уже неделю Гавейн присылал короткие отчеты одинакового содержания: «Сидит в углу и страдает». Мерлин вздыхал. Восьмое сообщение было более… многообещающим: «Перемены. Подъеду на обычное место». — Ну, как он? — первым делом спросил Эмрис, садясь в машину Гавейна. Тот закурил. Эмрис достал свою пачку и неспешно прикурил от его сигареты. — Не помню, чтобы ты курил, Мерлин. — Редко, Гавейн, — полупустая пачка не согласилась бы с Мерлином, но кто её спрашивал? — Ну, я тебя знаю-то всего тройку лет… И ты меня снова удивляешь. — Ты рассказывай. Что там за перемены? — Мы поругались, — коротко сообщил Гавейн. — И? Не заставляй из тебя вытягивать, — Мерлин затянулся и приоткрыл окно со своей стороны. — Точнее я на него наорал. А он ушёл, — весельчак опять сделал паузу, — а потом вернулся и сказал, что нашёл работу. Я охренел. Дважды охренел, когда узнал какую. Мерлин больше не торопил и просто слушал. Поняв, что беседа выходит односторонней, его собеседник продолжил: — Он у нас теперь сортировщик на почте. Артур Пендрагон. Прикинь? Артур Пендрагон — сортировщик на почте. Завтра начинает, — Гавейн заржал, не обращая внимание на молчание мужчины, — а ты чего такой кислый? — Я не кислый, — отрезал тот. — Где именно? Гавейн назвал адрес. Потом помедлил, словно догадался о чем-то, что ему не хотели говорить, и улыбнулся: — Чего ты так о нем печешься? — Я виноват, — подробней Мерлин пояснять не стал, достал несколько купюр и сунул на приборную доску, как это делал обычно. — Спасибо, Гавейн. — Что-то не нравится мне твой подход, Мерлин. Он мне друг все-таки. Да и ты… — Гавейн посмотрел ему в глаза, — ты мне тоже друг. Забери. — Ты отказываешься от денег? Все как обычно: ты приносишь мне информацию про Пендрагонов — я плачу. Разве что-то изменилось? — искренне удивился Мерлин. — Ага. Черт, тут вдвое больше обычного. Какой соблазн… — Гавейн свернул купюры и засунул ему в карман, — и ты это… Курить бросай. Здоровью вредит. — Сказал курильщик, затягиваясь, — ухмыльнулся Мерлин. — Так я же сейчас тоже брошу, — ухмыльнулся в ответ Гавейн и затушил окурок. Он уехал, а Мерлин задумчиво смотрел ему вслед. Полученная об Артуре информация удручала. На следующее утро он припарковался неподалеку от обозначенного адреса. Просматривал скопившиеся документы на планшете и следил за входящими в здание, спешащими на работу людьми, пока не мелькнула уже знакомая светлая макушка. Артур выглядел осунувшимся и каким-то… неживым. Эмрис разглядывал его, пока тот не скрылся, а потом уехал. На следующий день все повторилось. И на третий. На четвертый день Артур посмотрел в его сторону, остановился и, видимо, узнал. Мерлин выкинул сигарету, закрыл окно и тут же уехал. «С дурными привычками мне стоит завязать», — сказал он себе. И завязал — смял пачку вместе с сигаретами и выкинул. Если Артур не хотел ничего делать для себя, то это мог попробовать сделать Эмрис. Когда он подъехал к «Авалону» и вышел из машины, то заметил, как следом за ним припарковалась другая машина, которая показалась ему знакомой. Она уже не первый раз бросалась ему в глаза, он помнил и эту царапину на бампере, и надпись на грязном боку. Мерлин решительно направился к машине, распахивая дверцу водителя: — Ты следишь за мной? — простой вопрос видимо показался слишком сложным для сидевшего в ней амбала, который тупо посмотрел на него, не успев вовремя уехать. — Свали, — голос был спокойный, даже ленивый. — Закрой дверь и свали. — А то что? — Мерлин был не из пугливых, — ты не похож на того, кто может подумать сам. Кто тебя послал? — Чё ты сказал? — завелся бык с полоборота, — я чё? Я тупой? — Кто тебя послал? Я жду. Амбал вышагнул из машины. По своим габаритам он мог соперничать с Персивалем: — Ты чё ща ляпнул? Жить надоело? Будь это какой-то другой день, Мерлин бы не стал делать такую глупость, как связываться с первым встречным дебилом один, но видимо сегодня был тот самый день, когда его голова работала не на высоте: — Что мне интересно, так это кто тебя, такого баклана, прислал следить за мной. Повторить по буквам? Амбал замахнулся и попытался врезать ему. Такой большой неповоротливый дебил, от удара которого Мерлин легко ускользнул: — Ну? По буквам? Я ведь номер твоей машины могу пробить. Все равно всё узнаю, — типичная попытка запутать качка с одной извилиной не сработала скорее всего потому, что у качка не было даже одной. Мерлин ускользнул от ещё пары ударов, просто перешагивал за секунду до встречи с лопастями этой махающей мельницы. Это даже приносило какое-то облегчение. А вот амбал наоборот, перешел от лености к бешенству и вытащил ствол, направляя на Мерлина: — От этого увернись, сука!.. На парковке прогремел выстрел.***
Дверь в небольшую квартирку Гавейна распахнулась, впуская первыми Ланселота и Тристана, а уже следом захлопнувшего дверь Гавейна, который нес пакеты. Хозяин квартиры, в отличие от своих гостей в деловых костюмчиках, был одет проще: в широкую рубашку и джинсы. Впрочем, его это явно не смущало. А вот самого Ланселота, который был у него дома впервые, собственный вид не устраивал. С другой стороны, прямо с работы, переодеться не успел, а домой заезжать — тратить и так небольшой, выдавшийся свободным вечер. И он продолжил рассказ с того места, где остановился: — Так вот… Выбегаю я, а он там лежит. И Мерлин рядом, руку зажимает. Я скорую вызвал сразу, а этот амбал вскочил и уехал. — А он что тут делает? — Тристан удивленно смотрел на сидящую на подоконнике фигуру. — Привет, Артур, — сразу поздоровался Ланс, получая в ответ еле заметный кивок. — Он здесь живёт, — пояснил Гавейн, распаковывая пакет и запихивая часть продуктов в холодильник. — Временно. На что Артур снова выдал кивок. Вроде и тут, но даже статуя была бы живее. Тристан с Ланселотом переглянулись, прихватили по бутылке пива и устроились на диване: — Гавейн, у тебя открывалка есть? — У меня есть, — Ланселот извлек ключи с брелком и открыл им обе бутылки. Тристан вернулся к предыдущей теме: — Так этот амбал что? Напал на него? — Ага. И выстрелил. Хорошо, что в руку и из травматики. — В Мерлина стреляли? — эти слова раздались так внезапно, что Ланс с Тристаном посмотрели на фигуру на подоконнике. Тристан осведомился у Гавейна: — Он так и будет там сидеть? Гавейн рассмеялся, распечатывая один из принесенных контейнеров с едой и устраиваясь за столом, чтобы поужинать: — Ну, вы заняли диван, где он спит. А он любезно вам его освободил, чтобы мы здесь посидели. Даже не взглянув на хозяина квартиры, Артур пилил взглядом Тристана и Ланселота. Тристан сдался: — В Мерлина стреляли. Какой-то тип на парковке следил за ним, а потом затеял драку. Ланселот выбежал на выстрелы. Вопрос «как он?» так и не прозвучал, Пендрагон многозначительно хмыкнул, снова выключился и перешел в режим статуи. Ланселот и Тристан переглянулись и тоже про него забыли: — Так вот, — продолжил Ланселот, — я потом посмотрел записи, когда полиции их передавал… Вообще непонятно было, что он сделал. А амбал рухнул, как подкошенный. Я и не знал, что он так может… — Да он вообще кладезь разных сюрпризов, — буркнул Тристан, — я-то надеялся, что раз его скорая увезла, он от меня хоть на пару часов отстанет. А он прямо из больницы столько поручений накидал, что я весь день бегал. И как Моргана его выдерживала… Ланселот пожал плечами и глянул на Артура в углу, тот безмолвствовал. «Не протестует, значит можно и о Моргане…» — Не знаю, как выдерживала она, приятель, — Ланселот глотнул пива, — а вот Мерлин о ней сейчас и слышать не хочет. Сказал, что это нападение — её рук дело. — Да? Это с чего он взял? — удивился Гавейн, который наконец отлип от порции принесенного ужина и освободил рот для общения. — Да мы тут обнаружили, что после её ухода много что накрылось или пропало. Мерлин заставил меня проверять все, к чему она имела доступ, и изменить всё, что только можно. Подозревает, что она многое слила перед увольнением. У неё был высокий уровень допуска… почти как у него. А ещё сказал, что она что-то у него украла. Артур внезапно слез с широкого подоконника и подошёл к Гавейну, говоря недостаточно тихо: — Ты не писал, что эти твои знакомые будут из «Экскалибура». Мог бы предупредить, я бы ушёл. — Так уйди сейчас, Артур, — Гавейн прищурился, — погуляй, развейся… Вали, короче. — Съеду при первой возможности, — процедил Пендрагон, накидывая куртку. В этот момент в дверь постучали. Гавейн распахнул дверь, где на пороге, занимая практически весь проем, застыл Персиваль, держа в руках бумажный пакет. — О, Персиваль, проходи. Не думал, что ты освободишься сегодня… — Гавейн пообнимал здоровяка, чему тот явно был рад, и сразу избавился от принесенного пакета. — Я тоже, — коротко отрапортовал он. Гавейн заглянул в пакет и ухмыльнулся, вытаскивая из него две бутылки виски: — Ну, все как я люблю… — Ты к Гавейну с джентельменским набором? Там ещё небось и конфеты? — поддел Тристан, салютуя Персивалю бутылкой с пивом. Здоровяк явно смутился. — Заткнись, — оборвал его Гавейн, — он хотя бы что-то с собой в гости приносит в отличие от вас. А ещё друзья называется. Персиваль широко улыбнулся, пока не заметил стоящего за спиной Гавейна Артура Пендрагона. Улыбка у него сразу пропала, накаляя этим и так нервную обстановку. Ланс и Тристан переглянулись, мол, вдруг придется разнимать, такое напряжение повисло в воздухе: — Эээ… — выдавил Персиваль, косясь на Гавейна, которого, похоже, такая обстановка не напрягала вообще. И тут Артур шагнул из-за спины Гавейна и встал перед Персивалем: — Я, похоже, совсем не в себе был, когда с тобой драться полез. Извини за то, что произошло. Ты крепко меня тогда скрутил. Персиваль смотрел на него, явно размышляя и взвешивая его слова, потом протянул ему руку: — Почти королевское извинение. Принято. Я сначала принял тебя за ту ещё самовлюбленную задницу, — такой длинный ответ явно сходил за признание. Здоровяк вообще редко говорил длинными фразами, за что Мерлин и любил брать его на разные встречи, знал Ланселот. Не ляпнет ничего случайно, произведет нужное впечатление и будет достаточно дипломатично выглядеть с этой его немногословностью и вежливостью. Сравнение Артура с задницей слегка резануло, судя по его лицу, но уже через мгновение тот улыбнулся и пожал протянутую руку. Персиваль улыбнулся в ответ, отчего напряжение, висевшее в квартире, тут же ушло: — Выпьем вместе? Это было явно не то предложение, которое можно было отклонить. Артур кивнул и снял куртку. Гавейн довольно рассмеялся.***
В особняке Пендрагонов было необычайно тихо. Куда-то пропала прислуга, в комнату к Утеру уже давно никто не заглядывал. Он знал, что может нажать кнопку и вызвать кого-нибудь, но появившиеся медсестра или медбрат будут неразговорчивы. Дочь наняла профессионалов, совершенно не приспособленных к тому, чтобы его развлечь, когда забрала его из больницы. Вставать ему все ещё было нельзя, а чтобы он не волновался, Моргана убрала из его комнаты все доступы к внешнему миру, даже телевизор. Утер лежал и смотрел в потолок, изредка поглядывая на лежавшую рядом с ним книгу, заложенную на середине. Философствование какого-то теолога его совершенно не развлекало, мысли снова и снова возвращались к Артуру. Сколько ещё обидного он мог сказать сыну, вправить ему мозги. «Это надо же… Надо же было ему связаться именно с Эмрисом. Ну ладно, когда с теми парнями, молодой, глупый, протестовал как мог против такой удачной партии. Поэкспериментировал и бросил, спасибо Всевышнему. И слухи я тогда замял сразу, как узнал…» — Утер не собирался волноваться, но мысли, они такие: приходят сами, уходят сами. «Но позволить Мерлину себя…» На приборах сразу отразилось участившееся сердцебиение, пики кривых выросли. «Разволновался… Опять…» — Утер посмотрел на потолок снова и попытался успокоиться. Успокоиться не получалось — на потолке он снова видел лицо Игрейн. Женщины, которую он безумно любил и столь же безумно ревновал. Женщины, которая так быстро покинула его. Сын был так похож на неё… «Сын…», — мысли Утера вернулись к проблеме, которая никак не отпускала его. «Какое унижение… Почему он на него согласился?.. И на что ещё он согласился?..» — вопросы роились, а ответов на них не было. Сердце сжималось с болью. «Неужели Артур не понимал, что его могут этим шантажировать? Будут. Не могут. Будут! Чертов Мерлин не упустил бы такой возможности!» — Утер вздохнул, пытаясь снова унять сердцебиение, вспоминая, как враг ловко увел у него фабрику. Мерлин не знал пределов, творил всё, что только ему вздумается. И вредил Утеру при любой возможности. Старый Пендрагон представил, что мог бы запросить Эмрис за это видео и все те другие, которые могли бы быть, чтобы имя их семьи, репутацию его сына не вываляли бы в грязи в каждой желтой и не только желтой газетенке. И как этот скандал подорвал бы позиции его компании на рынке, бери готовенькой за бесценок. Сердце снова сдавило. Утер дышал тяжело — не волноваться не получалось. Между «Камелотом» и сыном он выбрал «Камелот», потому что в первый момент от сына было отказаться намного проще. От сына, который так подставил его. Утер вспомнил, что кричал ему в гневе, а тот стоял — ни жив, ни мертв. Сопляк. Дурак. Слабак… Предатель. Сейчас, когда прошло время, все казалось намного сложнее. Оставить компанию на внезапно возникшую дочь было хорошим решением, но сын… Моргана сказала, что о нем не было ничего известно. Пропал, сгинул… «Где Артур?» Моргана обещала, что отправит детективов и найдет его. И вестей пока не было. Утер старался не думать о страшном, надеясь, что тот просто где-то у друзей. Просто жив. Дверь приоткрылась, и на пороге показался человек, которого Утер ожидал сейчас увидеть меньше всего. Злейший враг собственной персоной. — Как ты вошёл? — спросил Утер, потянувшись за пультом вызова медсестры и охраны. — Не нужно никого звать Утер… — Мерлин прикрыл за собой дверь. — Во-первых, никто не придет, твоя охрана оказалась сговорчивой, а во-вторых нам нужно поговорить. — Пришел добить меня, Мерлин? — Утер отпустил бесполезный пульт. Кто бы ни был на другом его конце, он явно не появился на пороге, чтобы прекратить это безобразие. — Пришёл помириться, — Мерлин прошёлся по комнате неспешно, осматриваясь и разглядывая помещение. Утер удивился. Так сильно, что несколько минут молчал, просто наблюдая за ним. Тот вырядился, словно юрист на встречу — костюм, кейс, лощенный вид. Ни разу не вид взломщика, который был бы сейчас ему под стать. — С чего вдруг, Мерлин? — сказал Утер наконец. — С того, Утер, что я не знаю сколько ты ещё проживешь. Хочу изменить то, что изменить ещё можно. — Это что же? Хочешь отобрать у меня «Камелот»? Его вопрос явно был мимо. Мерлин тоже удивился: — Зачем он мне? У меня достаточно собственных творений, чтобы отбирать у тебя твои. Хотя. Не отбирать. Ты уже сам все отдал. Моргане. — Моей дочери. Я не отдал, я просто передал ей руководство. — И вычеркнул своего сына, Утер. — Он — идиот. Повел себя… — боль прокатилась по телу, Утер замолчал, переводя дыхание, — зачем ты сделал это с ним? — Выпорол? — Унизил. — Задал трепку твоему щенку, — фыркнул Мерлин, — он влез ко мне за документами. Это было наказание за то, что я не сдал его полиции. — И поэтому ты вел запись? — Утер расхохотался, — так я тебе и поверил. Отсмеявшись, он ответил: — Нет, Мерлин, так у нас мира не выйдет. Говори, зачем ты притащился сюда. Или проваливай. Я не собираюсь тратить на тебя своё время. — И чем ты собираешься заняться вместо этого, Утер? У тебя, — Мерлин обвел взглядом комнату, — здесь довольно скучно. И пусто. — Моргана не хочет, чтобы я волновался. — Теперь у тебя новая любимица? А как же Артур? — Он исчез. Видимо, не хочет показываться мне на глаза. Мерлин молчал, что заставляло нервничать. Мерлин что-то знал. Знал то, о чем Утер не был в курсе. — Ты знаешь, где он? Мерлин кивнул. — И где? Это ты его спрятал? Мерлин мотнул головой: — Нет. Он живет у друга. Это знают все, кто с ним знаком. Устроился на грошовую работу и очень переживает из-за тебя. — Ты врешь!!! — Утер боялся, что ему говорят то, что он хотел услышать. Приправляют ложь тем, что бы он хотел. Верить в это… Его враг сел на кресло рядом с кроватью Пендрагона и открыл кейс, доставая конверт с фотографиями его сына. Артур, идущий по улице утром, Артур, заходящий в дом, Артур среди каких-то коробок… Утер оттолкнул фотографии: — Это подделка. Артур пропал, никто не знает где он. — Позвони, Утер. Позвони его другу. Позвони сюда, — Мерлин ткнул на здание, в которое заходил Артур. — Спроси сам. Ах… Тебе же не оставили даже телефона. Тебе дать телефон, Утер? Чтобы ты наконец пришёл в себя и поверил мне? На старого Пендрагона накатила усталость. Мерлин сумел пронять его, пробить его броню: — Ты хочешь, чтобы я поверил, что ты радеешь за судьбу моего отпрыска? Сына твоего врага? — губы Утера дернулись, кривясь. — Радею за судьбу сына Пендрагона? — Мерлин улыбнулся, — нет. Из-за него я бы и пальцем не шевельнул. А вот из-за сына женщины, что поверила мне, что помогла мне в нужде… Поддержала меня в трудную минуту… Ты бы помог сыну такой женщины, Утер? Утер смотрел на своего врага, понимая, что уже поверил ему, но отчаянно не принимая этой веры. Верить врагам было нельзя. Враги не могут говорить правду, они могут только оплетать тебя своими сетями. — Игрейн умерла из-за тебя, Мерлин. Ты заявился к ней, заставил её нервничать. Ты пришёл к ней, чтобы поиграть на её чувствах, как сейчас играешь на моих. — Я пришёл к тебе, Утер. Пришёл в час нужды. Но мне встретилась она. И… Мне жаль, что она умерла. Утеру так хотелось поверить в ту искренность, которая звучала в словах Эмриса. — Так что ты хочешь сейчас от меня? — Утер перевел тему, понимая, что не выдержит говорить о жене и сорвется. — Я хочу, чтобы ты отдал «Камелот» Артуру. Оставь ему хоть что-нибудь, Утер. Чтобы он знал, что отец не выбросил его. Я хочу, чтобы ты поддержал своего сына. — Моргана не оставит его… — это звучало жалко. От этих слов Мерлин поморщился, что только усилило сомнения, что он принес старому Пендрагону по поводу новообретенной дочери. Но Утер не сдавался, — а Артур… Если он пошёл в меня, он справится сам с тем, что она даст ему. Выгрызет себе дорогу наверх. — Хорошо, если Моргана просто оставит его в покое. Уверенность Мерлина заставляла сомневаться в собственных словах. «Чертов интриган!» — Вспомни, Утер, как тяжело пришлось тебе, когда ты создавал «Камелот». У тебя были деньги твоих родителей, были связи и поддержка. Мне тоже было непросто, хотя у меня был только один противник — ты. И, будем честны, ты слишком поздно спохватился. Если бы ты сообразил раньше, раньше заметил меня, ты бы задавил наше с Уиллом дело на корню. Утер кивнул. «Задавил бы вовремя — сейчас не о чем было бы жалеть». — Но Моргана… Она ненавидит всех. И Артура в первую очередь. Из-за того, что он был любим тобой, был опекаем. Поэтому она соврала тебе. Поэтому оставила тебя здесь, словно пленника. Пленника в собственном доме. Она не даст твоему сыну той жизни, для которой ты растил его. Ты хочешь этого, Утер? Хочешь Артуру такой судьбы? Это звучало… убедительно. Утер вздохнул: — И что ты предлагаешь, Мерлин? Что я могу сейчас сделать? Из кейса появилось несколько предметов: ручка, бумаги, видеокамера. Мерлин улыбнулся Утеру: — Многое, если ты действительно этого хочешь. Но у нас осталось, — он посмотрел на часы, — не слишком много времени.***
Вернуться домой в особняк Пендрагонов и обнаружить, что охраны нет на своих местах, было более чем неприятно. Отсутствовали оба охранника на воротах особняка: хоть те и не были распахнуты, но ощущение было именно такое. Уже давно Моргана так не психовала, узнав, что её приказы не выполняются или всё делается спустя рукава. Она перешла на бег, направляясь в комнату охраны, где стояли камеры. Те были выключены, запись не велась, а человек, обязанный следить за аппаратурой, тоже отсутствовал. Моргана была в ярости. Что бы ни происходило, оставаться невооруженной явно не стоило. И она сняла с одной из стен изукрашенный нож, который, как часть коллекции старинного оружия, просто украшал стену особняка, и направилась по коридору в сторону апартаментов Утера, перед которыми была комната, отведенная для нанятых дежурных медбрата и врача — тот не должен был умереть внезапно. Обоих медработников не было на местах, как и охранников, что заставляло стиснуть зубы и клятвенно пообещать расправиться с негодяями. Моргана щелкнула тумблером, включая изображение на установленной в комнате отца камере. Увиденное взбесило её ещё больше, заставив выбежать из комнаты — Мерлин разговаривал с Утером. — Мерлин! — она распахнула дверь и запнулась. Утер совсем не был зол или сердит, это казалось ей невероятным. Что бы ни наговорил отцу этот человек, сейчас явно стоило быть внимательней со словами, — что ты здесь делаешь? И где врач? — Добрый день, Моргана, — прозвучала безукоризненная вежливость в адрес разозленной хозяйки дома, и Мерлин порадовался, что успел убрать камеру и забрал у Утера записку для Артура, складывая её во внутренний карман пиджака, — кажется, он решил выпить чашечку кофе. Я обещал позвать его, когда мы закончим. — Думаю, вы закончили, — отрезала девушка, обеспокоенно рассматривая мизансцену и пытаясь понять, что произошло. Она обратилась к Утеру, — отец, мне кажется, что тебе нужно отдохнуть… Тебе нельзя нервничать… — Всё нормально, — произнес Утер, кивая Мерлину и улыбаясь ей, — Эмрис уже уходит. Она сверкнула глазами: — Тогда я провожу его. Сама. Мерлин направился к двери, улыбаясь ей, а она чувствовала гнев и желание его уничтожить, как никогда сильное после этого проникновения. И только чтобы не беспокоить отца, она улыбалась и делала вид, что всё в порядке. Но только ровно до того момента, пока Мерлин не переступил порог, а она не захлопнула за ним дверь. А потом прижала нож к его животу: — Что он дал тебе, Мерлин? — в её голосе звенели сталь и холод, — зачем ты приходил? Что ты делал здесь? Глаза Мерлина расширились, когда он увидел блестящее лезвие, направленное на него, и касающееся одежды: — Ты угрожаешь мне? Убьёшь меня за то, что я был здесь? — он не верил ей, разговаривая чуть насмешливо, словно думал, что она играет с ним в какую-то игру. — Ты проник в мой дом, неужели ты думаешь, что теперь, когда я здесь, я так просто дам тебе уйти из него? — сталь ножа подкрепляла её уверенность, — нет, Мерлин. И не смей шевелиться, моя рука может внезапно дрогнуть. И поверь, я найду, что рассказать полиции о твоём вторжении в мой дом. Он смотрел на неё в упор, практически не узнавая одну из тех людей, кто был к нему близко, кто успел врасти под кожу за годы общения и совместной работы: — Ты изменилась, Моргана… Изменилась сильно. Я не думал, что в тебе теперь столько ненависти… — Ты для меня больше никто! — она выплюнула слова ему в лицо, приказывая. Она могла теперь приказывать ему, а он должен был знать своё место, — заткнись и не зли меня! — Кого ты ненавидишь, Моргана? Меня? Утера? Артура? — мужчина перечислял имена неспешно, ловя реакцию на каждое из имен, — нас всех? За что, девочка моя? — Я! Не! Твоя! Девочка! — она тихо цедила слово за словом, — какого черта ты пришёл к Утеру? И что он написал тебе на этой бумаге? Мерлин смотрел холодно, явно не собираясь пугаться её угроз: — Ты же не думаешь, что я отдам тебе записку? Она предназначена не тебе. Рука Морганы, что была свободной, скользнула ближе к ножу раскрытой вверх ладонью: — Отдай немедленно. И, может быть, я отпущу тебя, а не сдам полиции, Мерлин. — Или что? Правда вызовешь их? — это явно был не тот вариант, понял мужчина, крепче сжимая в руке ручку кейса, который был вероятен. Вызвать полицию Моргана могла бы, если бы играла по правилам. Но она на правила явно забила, и это произошло уже давно. Он попробовал ещё раз: — Или воткнёшь в меня свой ножик? Мерлин смотрел на неё уверенно, продолжая лихорадочно размышлять о происходящем, и стараясь не выдать растерянно скачущих мыслей и идей: — То ты подсылаешь ко мне слежку, а теперь собираешься меня убить? Что я тебе сделал? Может, ты и к смерти Уилла приложила руку? Прищуренный взгляд той явно подтверждал страшную догадку. Мерлин замер, окаменел, а она воспользовалась моментом, быстро достала бумагу из его кармана, пытаясь проглядеть её мельком. Она отвлеклась на мгновение, этого хватило уже ему, чтобы выпустить кейс и схватить её руку с ножом, стараясь отвести от себя клинок и вырвать его у неё из рук. Они молча боролись, глядя друг другу в глаза, пока Эмрис не толкнул девушку к стене, так и не отобрав нож. Та, отлетев, вспыхнула яростью и бросилась на него снова, сминая порванную бумагу в руке. Клинок скользнул по телу Мерлина, застряв в боку, да так, что рукоять выскользнула из ладони Морганы, но тот, даже застонав, выдернул записку, запихивая её в карман и медленно пытаясь отступить назад: — Ты спятила, Моргана! Оставшись безоружной, Моргана дышала и зло смотрела на него, пытаясь придумать, как остановить его. Ещё никогда она не чувствовала себя такой сильной и живой, готовой бороться за свою жизнь до последнего: — Я тебя ненавижу, Мерлин! — она наступала, наблюдая за тем, как он отступает от неё спиной вперед по широкому коридору к входной двери. Шаги тонули в ковровой дорожке, выстланной на полу. — А за что ты ненавидишь Артура? Он-то ничего тебе не сделал! — Эмрис хотел услышать ответ, хотя и догадывался, что тот ему не понравится. — Вот именно. Ничего. И не только мне! Он вообще ничего не делал! Он — слабак, — процедила она в ответ. «Будто это все объясняет» — эта мысль читалась на лице Мерлина. Клинок все ещё был в нем, когда мужчина подхватил кейс, держа руку в кармане. Моргана попыталась приблизиться, когда тот угрюмо смотрел на неё, даже не пытаясь выдернуть из себя нож: — Это ты убила Уилла? — выдавил он, доставая из кармана небольшой пистолет, — стой. Не приближайся. Девушка замерла, испугавшись при виде пистолета, увидеть который не ожидала: — Эмрис! — голос Утера за спиной, покачивающегося в дверях и неизвестно когда появившегося там, но явно привлеченного криками и шумом. — Просто дай мне уйти, Моргана, — Эмрис отступал все дальше в коридор, слыша за спиной шаги, и глядя на побелевшего и явно заваливающегося Утера, — на помощь! Врача! Он закричал, шаги явно стали намного быстрее. Моргана распахнула глаза шире, бросаясь к Утеру. По коридору бежал медбрат, возвращающийся на свой пост точно через час, как и пообещал Мерлину, принимая деньги за эту небольшую услугу. Медбрат и дочь вдвоем подхватили Утера, стараясь помочь ему не упасть. Следом бежал врач, который бросил на заплатившего ему человека неодобрительный взгляд, но останавливаться не стал — ему платили не за то, чтобы его пациенты умирали. Им удалось переместить Утера на постель, когда девушка услышала взвывшую сирену скорой помощи, раздавшуюся возле особняка. Она выбежала встретить врачей, понимая, что Мерлина в доме уже нет, и что она не успела ничего выяснить у него.