***
— Значит, тебе нужен костюм на похороны, — мягко резюмировал дядя Винни, выслушав Артура. Иногда вестниками смерти могут быть не сообщения, а нарисовавшиеся на пороге родственники, которых не видел чрезвычайно долго. Артур кивнул, он пришёл в дом дяди, когда узнал от Морганы о том, что второй сердечный приступ его отец не пережил. Та, на его просьбу дать поговорить с отцом хотя бы по телефону, быстро и язвительно сообщила о втором приступе, но слушать не стала — бросила трубку. Об этом ещё почти никто не знал, включая дядюшку Агравейна. Самому Артуру уже очень давно ни о чем не думалось, но подходящий костюм вскоре и правда будет нужен. И даже несмотря на то, что теперь Артур работал, на покупку подходящего к случаю облачения ему бы не хватило. — Костюм нужен… Но я пришёл не совсем за этим, — Артур растерялся, а потом все-таки вспомнил о том, что хотел сказать. — Я бы хотел узнать, смогу ли я рассчитывать на твою поддержку. — Ты вырос, Артур… Сильно вырос с нашей последней встречи, — дядя Винни вообще весь был мягким. Даже его крепкое и плотное телосложение напоминало не подтянутость, а округлость. Дядя Винни был двоюродным братом матери и одним из акционеров корпорации «Камелот». И это были две веские причины, чтобы оказаться у него на пороге. — Ты уже разговаривал с Морганой обо мне? — Артур не собирался играть в эти тактичные и вежливые реверансы, затягивая разговор. — Боишься, что она не будет рада тебя видеть на похоронах? — все также вежливо и аккуратно уточнил родственник. — Я этого не боюсь, — отрезал Артур, — а вот то, что она будет не рада — это просто так и есть. Она меня ненавидит, дядя. И поэтому я спрашиваю тебя: ты говорил с ней? Делать вид, что его не волновало отношение родственника к нему, Артур не собирался. Одно дело, когда ты — сын Утера, а другое — бедный племянник без копейки за душой, который просит помощи. «Дядя ведь не мог подумать, что я пришёл бы к нему за костюмом? Или это уже влияние Морганы?» — У нас был один небольшой разговор на эту тему после последнего совещания, Артур, — Агравейн был как никогда вкрадчив, он накрыл ладонью руку племянника, — и из того, что я узнал… Я тебе очень сочувствую, мой мальчик. — Я спрашивал у тебя… «Как же мучительно, — осознавал Артур, — слушать его слова и разговаривать с ним». — Не спеши. Я тебе сочувствую, мой мальчик, но воля Утера была выражена столь однозначно, что я не тот, кто будет ей противиться даже после его смерти, — доброта в голосе была такой обволакивающей, что юный Пендрагон не нарушал молчания, давая возможность закончить мысль. — Но это не означает, что я сам не хочу помочь тебе. Ты все-таки мой родственник, Артур. И я с удовольствием вспоминаю то время, что ты проводил со мной в детстве. — Ты хочешь помочь мне? — Артур сам слышал в своем голосе полное безразличие. Ему ещё было слишком больно, слишком тяжело, чтобы смиренно воспринимать всё, что с ним произошло. Но вот бессильно говорить насмешливые фразы получалось легко, — и это означает, что ты купишь мне костюм? Он горько рассмеялся, а потом стиснул зубы. И посмотрел в добрые внимательные глаза: — Зачем мне нужен костюм на похороны человека, который отказал мне в праве называть себя его сыном? — это была вымученная язвительность — единственная провокация, на которую он был сейчас способен, чтобы получить наконец ответ на свой завуалированный вопрос. — Артур, — дядя Винни был слишком мягким, — зачем ты пришёл ко мне? Что ты планируешь делать? Может быть, тебе стоит просто поговорить со своей сестрой? — Ничего не выйдет! Как ты не понимаешь! — Артур заорал, просто чтобы наконец его услышал хоть кто-нибудь, — она не пустит меня похоронить отца так же, как не пустила к его постели, пока он ещё был жив! Хоть в костюме, хоть без него! — Не ори на меня, — Агравейн встал и прошёлся по комнате, — ты хочешь, чтобы я поговорил с ней? — Меня она слушать не станет… — в голосе Артура появилась усталость. — Хорошо, — Агравейн кивнул, — я позвоню ей. Прямо сейчас. Но… Я должен поручиться за то, что ты не устроишь сцены, Артур. Ты должен мне обещать. Эта мягкость все больше и больше становилась невыносимой. Дядя обращался с ним, Артуром, как с инфантильным ребёнком. — Я не собираюсь устраивать сцен на похоронах собственного отца, — выдавил Артур, — пусть делает всё, что хочет. Мне ничего не нужно. Я просто хочу увидеть его в последний раз. Пока Агравейн разговаривал по телефону с Морганой, Артур стоял у окна и смотрел вниз на то, как машины скользили по проезжей части. Было очевидно, что Агравейн не станет тем, кто будет помогать ему в борьбе против Морганы… И был ли он, Артур, вправе бороться за то, что ему не принадлежало? Каждый раз, как он думал о своих правах, он слышал голос отца, настаивающий на том, что «Камелот» принадлежит исключительно Утеру. «Нет, мне и правда ничего не нужно», — решил он. Он не мог с ним больше поспорить об этом… Особенно теперь, когда его отец умер. — Я поговорил с ней, Артур. Я поручился за тебя, и она согласилась, — оповестил его Агравейн, — тебя внесут в список и оповестят, когда и куда ты сможешь подъехать. Артур кивнул, все ещё стоя у окна. — Кстати, если тебе интересно… — Что? — парень выпрыгнул из своих мыслей, с трудом фиксируясь на лице родственника. — В моей фирме есть вакансия младшего юриста… Ты же закончил Кембридж? Почему бы тебе не попробовать пройти собеседование? — дядя Винни снова улыбался ему. Артур сглотнул, потом заметил, что тот протягивает ему визитку. — Я подумаю, — отказываться от визитки после того, как родственник помог ему, Артур счел невежливым. — И, Артур… — слова впились ему в спину, Пендрагон замер в дверях, — если у тебя нет денег на костюм — звони. Я помогу тебе с этим затруднением. Агравейн ему улыбался. — Это — не затруднение. Нет, спасибо. И благодарю за твоё предложение, — Артур был тактичен, кивнул родственнику и закрыл за собой дверь, торопливо выбегая из дома. И сам не понимал, почему отказался от того, что ему было очевидно нужно. Уже идя по улице, он вспомнил улыбку дяди. Теперь последнее предложение совсем не ощущалось заботой доброго милого дядюшки, а казалось голой костью, брошенной бродячей собаке. Но с костюмом ему действительно что-то стоило предпринять.***
Белый тонкий батистовый платочек с кружевной оторочкой идеально подходил к образу дочери, столь скоропостижно потерявшей любимого отца. Моргана подносила его к глазам, чтобы стирать капли слёз, которые появлялись при словах священника, проводящего службу. Очевидное преимущество женщины перед мужчиной — умение выражать свою скорбь и страдание. Артур с темными кругами под глазами выглядел скорее как осунувшийся алкоголик или наркоман, был замкнут, резок и молчалив, поэтому выглядеть на его фоне милой любящей дочерью было легко. «Гениальная идея, Агравейн, чтобы он сам надел поводок и выполнил нужный нам трюк», — она вспомнила, как они с её новым родственником обсудили этот момент за чашечкой кофе после совещания. — Мои искренние соболезнования, мисс Пендрагон. Она любезно кивнула в ответ кому-то, вставая со скамьи и следуя за гробом. Хмурый братец шёл рядом, чуть шатаясь, и с заметным выхлопом перегара. Она позаботилась предупредить официантов, чтобы ему предлагали спиртное почаще. Уже на улице он отошёл в сторону и привалился к стене. «Надеюсь, ты выжрал достаточно, чтобы ноги тебя не держали», — зло подумала девушка, отвлекаясь, когда к ней приблизился Агравейн. — Винни… — Да, моя милая? — он галантно придержал её под руку, Моргана улыбалась ему. У них намечался роман. «Выгодная партия», — так решила Моргана, — «если кто-то будет сомневаться в моем праве. И пусть Мерлин подавится той запиской». — Меня очень интересует… Ты уже нашёл подходящего человека для ответного визита? — Моргана не собиралась оставить визит Мерлина без внимания. — Да… Ты хочешь поговорить об этом здесь? — удивился Винни. — Нет, мы же все уже обсудили. Передай, пусть начнет с дома. Важные документы у него обычно бывают там, — Моргана бросила взгляд на «дорогого братца», — а он уже согласился на твоё предложение? — Ещё думает. Но я напомню ему… Возможно, даже в ближайшее время, — порадовал свою даму Агравейн. — Хорошая идея, — согласилась она, — держать его под контролем. Я очень надеюсь на тебя, — она ему слабо улыбнулась и отошла. Гроб уже опустили в землю, когда среди присутствующих произошло пополнение. «Словно явление Панча», — Моргана уставилась на Мерлина, который дерзнул появиться, вызвав этим нездоровое оживление. «Жаль, что не сдох вслед за своим дружком. Впрочем, это даже к лучшему, мне не нужна лишняя огласка. Так месть будет даже слаще», — она прикрыла лицо платочком, дожидаясь, пока тот проявит себя, а он не заставил себя ждать и подошёл прямо к ней. — Мои соболезнования, Моргана, — сухо и скупо произнес Мерлин, встав рядом с ней, — или мисс Пендрагон, если желаешь. — Благодарю, Мерлин, — она улыбнулась ему и положила руку на плечо, — от тебя это слышать особенно приятно. Мерлин убрал руку со своего плеча, но она не дала ему её выпустить. Тот прищурился: — Чего ты пытаешься этим добиться, Моргана? Артуру на это наплевать, ты уже поссорила нас. Она перевела взгляд на братца, который явно был взбешен: — О да, Мерлин, ты так прав, — растянула она фразу с переполнявшей её язвительностью, наблюдая за тем, что и он заметил бешенство юного Пендрагона. — Ну, допустим. Ты хочешь скандала? Это нелогично, не твой стиль, — отмел Мерлин её аргумент. — Ты не понял, — сообщила ему Моргана. Как же ей нравилось дразнить его и мучить загадками. В этом была своя особая прелесть, особое удовольствие, — мне всё равно, устроит он скандал или нет. Как и то, появился бы ты здесь или нет. Она помолчала, а он выгнул бровь, с интересом её слушая, но вопросов задавать не стал, выжидая. Наконец, поняв то, что он не собирается подыгрывать ей, задавая глупые вопросы, она продолжила: — Я просто благодарна. Ты сделал всё, чтобы Утер умер вовремя. Я получила всё так легко… И это все сделал ты, Мерлин, — она наклонилась к нему, переходя на шепот, — большего бы не получилось даже у меня. — Не боишься меня больше? — Мерлин явно прощупывал почву, теряясь от её поведения. Моргана глянула на присутствующих — к ней направлялся Агравейн со всей своей мягкостью и плавностью, видимо, чтобы спасти от Эмриса. Будто это её нужно было спасать. — А чего мне бояться? Если даже ты попытаешься что-то изменить в моей жизни или повлиять хоть на что-то, Мерлин, то когда Артур узнает, что именно твоё появление убило Утера, он окончательно возненавидит и тебя, и «Камелот». Он не будет бороться ни в одном из вариантов, — Моргана наконец выпустила его руку и повернулась к Винни, — а теперь позволь познакомить тебя с моим женихом, Мерлин. — Счастья вам, — Эмрис отсалютовал им бокалом, подхваченным с подноса, и отошёл подальше. Темные мягкие волосы задели ей щеку, когда Агравейн склонился к её уху, уточняя: — Что он здесь делает? — Он… помогает. Всё отлично, Винни, — она снова поднесла платочек к глазам. Большинство гостей уже направлялись в особняк, где были организованы напитки, закуски и обслуга. И ей следовало быть там. — Поехали? — понял Винни её намерение. — Да, конечно, — и они направились к её лимузину.***
Уйти с похорон, так и не поговорив с Артуром, Мерлин не мог. И подойти и заговорить после пойманного взгляда Артура не решился, молча коря себя за это. Просто статуей застыл неподалеку от могилы, наблюдая за тем, как Артур, не в силах оставаться на месте, перемещался, но потом все-таки подошёл к последнему месту упокоения отца. Его любимый ни с кем не разговаривал, слегка шатался и двигался неровными линиями, явно сильно надравшись, отчего и желающих пообщаться с ним не было. При его приближении от него отстранялись и бросали неодобрительные взгляды. «Словно он не пьян, а заражен проказой», — Мерлин поджимал губы, наблюдая за этим. Медленно растворялись в легком тумане последние скорбящие, оставляя кладбище тишине и умиротворению. Они не смотрели друг на друга, пока наконец Мерлин не подошёл и не встал рядом. Артур не ушёл, и это уже было неплохо, но начать разговор Эмрис так и не решился. Наконец, сын отвернулся от могилы отца, бросил взгляд на Мерлина и направился прочь. Эмрис шёл рядом с ним, наблюдая искоса. — Мне больно, Мерлин, — Артур был все ещё нетрезв и говорил невнятно. — Я понимаю, Артур, — мужчина смотрел на него, замершего от этих слов. «Ирония судьбы, — отметил про себя Мерлин, — что он точно также ждал меня, когда я хоронил Уилла…» И видимо это сыграло свою роль — лёд между ними начал таять, а они начали переглядываться. — Ты теперь дружишь с Морганой? — прищурился Артур, рассматривая его, — я видел, как вы общались. — У нас взаимные… сложные чувства, — бросил Мерлин, не пытаясь объясняться, — я бы точно не назвал это дружбой. Скорее… страстью. Моргана сделала свой ход — протянула ему веревку, когда у него уже были мыло и табуретка. И хотя ещё один Пендрагон щедро поделился своим безумием с ним в простом разговоре, вешаться Мерлин не собирался, даже если комплект у него в руках собрался подходящий. Артур был слишком пьян для серьёзного разговора, но именно сейчас, именно в этот момент Мерлин видел выход: ему нужен был тот Артур, который смог его очаровать. Артур — охотник. Артур — воин. Артур, который не отступал и был готов рискнуть. Такому Артуру легко можно было бы помочь справиться с Морганой. С таким Артуром он бы договорился даже с этим непростым раскладом. — Страсть… — Пендрагон рассмеялся почти истерично, — ни за что не поверю, что ты с ней спишь, Мерлин. Или хочешь переспать. — А разве это обязательный пункт, чтобы хотеть уничтожить друг друга? — усмехнулся Мерлин, срезая его выпад. — Не обязательный… — парень осекся, — кажется, я понимаю тебя… Мерлин усмехнулся и открыл свой Бентли, доставая из бардачка припрятанную на всякий случай новую пачку сигарет. «Вот тебе и завязал с дурными привычками, да? Идиот», — он почти ненавидел себя за эту слабость, закуривая. Артур гипнотизировал его взглядом, а потом протянул руку и забрал сигарету, затягиваясь. Мерлин наблюдал за тем, как тот поперхнулся, когда дым попал ему в горло, и закашлялся. Он забрал свою сигарету назад, сделал вторую затяжку и затушил окурок. — Дурная привычка. Пора завязывать с ней, — буркнул он. Наблюдать Артура пьяным и пытавшимся курить определенно был удручающе неправильным, все равно что смотреть на начинающий жухнуть от болезни цветок. — А мне понравилось, — дерзко отрезал Пендрагон, явно хорохорясь. Мерлин не удержался, дернул его на себя и поцеловал. После сигарет и спиртного тот на вкус был горьким, податливым под руками и послушным, как кукла. Ответил на поцелуй и замер: — Мне больно, Мерлин. И то, что эта боль была не физической, было очевидно. В отличие от Пендрагона, тот не стал повторяться, после чего кивнул на машину: — Тебя подвезти? Поговорим? Артур не шевелился, явно сомневаясь перед тем, как спросить: — А ты с кем-нибудь спишь сейчас? Снова ходишь в тот твой клуб? «Простой непосредственный мальчишка», — только сейчас узнаваемые черты приносили Мерлину боль и разочарование. — Нет, — лаконично сообщил Эмрис, кивая на машину, — садись. Тот послушно плюхнулся на переднее сидение, Мерлин скользнул за руль, заводя машину и выезжая с парковки. Артур сидел рядом, задумчивый и косящийся на него. Оставалось только догадываться, как тот может отреагировать на ту же записку Утера. «Моргана, чертова Моргана, была права. Если это преподнести Артуру неправильно, он не простит меня». Сейчас Мерлин начинал это понимать. — Куда тебя отвезти? — спросил он. — Я хочу попробовать… — тот застыл, явно не решаясь продолжить, — ты рассказывал как-то про то, как ты… Я хочу, чтобы было больно, Мерлин. Ещё больнее. Может быть ещё больнее? Ответ Артура удивил и ошарашил его, из-за чего Мерлин снизил скорость и постарался уточнить: — Что именно ты хочешь, Артур? — Я хочу, чтобы ты сделал мне больно… Жестко… Как ты любишь… — Артур с трудом подбирал слова, — хочу ни о чем не думать и просто слушаться. Оставалось признать, что сегодня был не день Мерлина, поэтому он покривился: — Даже не спросишь, хочу ли я делать все это с тобой? Артур замолчал, погружаясь в свои мысли. Меж тем машина скользила по городу, который начинал темнеть. — Так что ты молчишь? — Эмрис потряс его за руку, которую тот отбросил от себя. — Отвези меня в тот клуб. Не ты, так может кто другой. Мне как-то без разницы, — бросил Артур ему, — или тут высади. Первый встречный меня тоже устроит. — Артур… — Мерлину совершенно не нравился этот настрой. Но ещё больше ему не нравилось то, что мальчишка манипулировал им тем, что собирался натворить глупости, вил из самого Мерлина веревку, на которой тому уже хотелось повеситься. «Эти Пендрагоны сводят меня с ума», — констатировал Эмрис, принимая решение. — Я довезу тебя до клуба, — он был уверен в том, что мальчишка пойдет на попятный, когда окажется в атмосфере, полной соответствующей атрибутики. В клубе «Темная башня» была самая подходящая для этого публика, и в это время он как раз должен был уже работать. Артур кивнул и закрыл глаза, явно настроенный совершенно серьёзно. А оказавшись в клубе с неприметной и почти нечитаемой вывеской, сразу прошёл за стойку бара, будто выпитого до этого ему было мало. Мерлин мысленно выругался, когда понял, что второй раз наступил на те же грабли — недооценил его отчаянность. В памяти сразу всплыл прошлый образ: голый, смущенный, горячий и доверчивый. Послушный в руках. Это было как безумное наваждение, такое же горькое и дурманящее, как губы Артура на вкус. Мерлин быстро нашел себе администратора: — Отдельная комната для сессии. Мою обычную. На всю ночь. Он заплатил сразу, а тот забрал деньги и кивнул, слишком хорошо запомнив его предпочтения ещё в предыдущие посещения: — Хорошо. Что-нибудь ещё? — Нет, — скользя взглядом по фигуре любовника, Эмрис начинал осознавать, что его дурной привычкой были не сигареты. Это был Артур. И Артур не был похож на пачку сигарет, которую можно было бы решительным жестом смять и выбросить в мусорный бак. Взгляд Мерлина впился в красивый профиль. Если парень хотел, чтобы ему сделали больно и решали за него, вместо того, чтобы взять себя в руки… «Почему бы и нет?», — и он набрал номер Джорджа, озадачив своего дворецкого небольшим поручением.***
Когда Мерлин положил руку ему на плечо, заставляя повернуться от стойки бара, Артур Пендрагон понял по его взгляду, что тот никуда не уйдет и где-то в глубине души порадовался этому. Он не лукавил, когда говорил, что ему подойдет кто угодно. Даже Мерлин, которому он больше ни черта не доверял. «Это было даже лучше — потому что страшнее». Будь Артур трезв, он бы сам счел свой вывод неправдоподобным. «Хорошо, что я достаточно пьян для этого», — хихикнул он. Мерлин устроился рядом и заказал себе виски: — Ты слишком много пьёшь, Артур. — У меня был тяжелый день. Мне нужно расслабиться, — тот подпер голову рукой, разглядывая посетителей клуба разной степени раздетости и явно разной степени свободы, судя по ошейникам, поводкам и позам. — По тебе не скажешь, что ты напряжен, — фыркнул Мерлин, — ты скорее похож на пьяное тело. — О, оскорбления входят в комплект? — Артур ёрничал как мог. Эмрис усмехнулся. — Я что, похож на того, кто предоставляет услуги комплектом? — он отхлебнул виски, после чего положил руку на голову Артуру, ероша пушистые светлые волосы, — лучше расскажи, как дальше жить собираешься? Что делать будешь? — В душу лезешь? — Артур дернул головой, пытаясь сбросить руку, но, когда не удалось, просто потерся о ладонь, — не твоё дело. Ты мне больше никто. — Отлично, Артур, — Мерлин почесал его за ушком, — я тебе никто. Мог бы просто сказать, что планов нет, денег нет, работы нет, дома нет. Да и мозгов… как у задницы. — Иди ты, — начал сердиться он, все равно заводясь от прикосновения, — Мерлин, со своими наблюдениями. Кстати, про работу ты не прав, работа есть. Эмрис усмехнулся, отвлекаясь от светлой макушки и отхлебывая виски: — И какая же? Неужто юристом заделался? — А то, — Артуру понравилось, что тот гладил его на глазах всех этих людей, и очень хотелось, чтобы тот повторил ещё, — дядя Агравейн предложил работу у себя. Так что… Скоро первая зарплата, а значит деньги тоже будут. Ты ошибаешься дважды, Мерлин. — И ты ему доверяешь после всего? — у его собеседника явно было полное непонимание, это читалось по глазам. — Не твоё дело, кому мне доверять, Мерлин, — отрезал Артур и признался с пьяного языка, — я и тебе тоже не доверяю. — Мистер Эмрис, Артур, — поправил его тот, — в таком случае. Только предупреждаю, что, если так, сессия — не лучшая идея. Не стоило начинать. — Мистер Эмрис, — послушно повторил тот, и судорожно дернулся, оглядываясь. Некоторые пары явно наслаждались эксгибиционизмом, а неподалеку вообще начиналось небольшое шоу, которое Артур раньше счел бы исключительно приватным, — а мы уже начали? — Можешь так считать, Артур, — Эмрис забрал у него бокал и стащил со стула, перемещаясь ближе к начинающемуся шоу: на большом кресте закрепили парня, после чего две девушки начали по очереди его пороть. Пендрагон силился не отворачиваться, доказывая, что он готов, уж слишком насмешливо смотрел на него Мерлин. Зафиксированный не дергался, только постанывал и выгибал поясницу, отчего между его ногами отчетливо были видны яйца. Артур словно снова ощутил удары ремнем на себе и прикусил нижнюю губу. Эпизод, который обошёлся ему намного дороже, чем он ожидал, но… сейчас ему было нечего терять, потому что у него ничего не осталось. Он не рассказал Мерлину про работу, которая у него уже была, и не углублялся в детали той работы, что теперь его ожидала. Ему уже приходилось нелегко, и легких дней впереди не предвиделось, но он не собирался жаловаться Мерлину на жизнь. Только не Мерлину. — Будешь меня там?.. — Артуру хватило бы безумства повторить. Он надеялся на то, что хватило бы. — Нет, — Мерлин хмыкнул, — я предпочитаю быть единственным зрителем. То, что Артур выдохнул, его явно позабавило: — Так все-таки не совсем без разницы? Ты ещё можешь сказать «нет» и просто уйти. — Совсем, — отрезал Артур, — делай всё, что хочешь. И хватит задавать мне вопросы и пытаться со мной разговаривать. Мне это не нужно. Особенно от тебя. Мерлин кивнул. Просто кивнул и замолчал, словно и правда принял условия навязанной игры. Не так Артур представлял себе доминирование. — Чего мы ждем? — Артур прищурился. — Заткнись, — откликнулся Мерлин, — я не разрешал тебе говорить. — Да, мистер Эмрис, — нахал встал к нему поближе и прошептал на ухо, поддерживая игру так, как представлял её себе, — всё, что прикажете. Тот рассмеялся, потом посмотрел на какого-то типа с бейджиком и кивнул ему. Администратор подошёл и передал Мерлину карточку и небольшой черный пакет. — Благодарю, — человеку с бейджиком явно дали на чай больше, чем была теперь дневная зарплата Артура. Оставалось только угадывать сколько стоило остальное развлечение, которое запросил Пендрагон, впрочем, любовник явно готов был получить за это удовольствие сполна. Мерлин потащил его за руку к лестнице в глубине зала, ведущей на следующий этаж. Они шли по узкому коридору с дверьми, в которых были проделаны прозрачные окна. Большинство окон были открыты. Пендрагон явно не ожидал, что столь многое может его смутить, подглядывая в них. Мерлин завел его в одну из таких комнат и закрыл дверь. Та слишком сильно походила на смесь пыточной времен инквизиций с каким-то подвалом. От второго ей явно достался дизайн стен и пола, а от первой — разнообразнейший инструментарий, рассматривать который ему не хотелось. После такого наручники на прутьях кровати его бы уже не испугали. Оставалось только сглотнуть и уточнить: — А за нами тоже будут наблюдать? — Я же сказал — заткнись. И раздевайся. — Мерлин явно собирался следовать его требованиям неукоснительно точно. Артур кивнул и растянул галстук своего траурного костюма. Гавейн настойчиво попросил не испортить тот, так как занял его у кого-то. Артур аккуратно избавлялся от своей одежды, но не потому что опасался случайно оторвать с рубашки пуговицы, просто медленность его движений позволяла скрывать дрожь в руках. Мерлин смотрел на него, выбирая кожаные браслеты с кольцами и пряжками. «Эстет какой», — подумал Пендрагон, подставляя руки под браслеты. При виде браслетов для ног он сглотнул, но не дернулся, когда те обхватили лодыжки. От того, что Мерлин взял в руки один из ошейников, Пендрагон залился краской. Длинные пальцы его любовника пробежались по шее, лаская, пока замок ошейника плотно не обхватил его горло. Молчание Эмриса тоже начинало пугать, но парень не успел его нарушить сам, как тот сказал: — Вон тот станок, Артур. Ложись на живот, — прежде чем повернуться и посмотреть, Артур закрыл глаза. Кожаная двухуровневая скамья с упорами для коленей, и множеством колец, явно предназначенных для этих самых браслетов. Пендрагон сглотнул, укладываясь и чувствуя, как его придавливает решимостью Мерлина, с которой тот лишал его подвижности, защелкивая крепкие карабины. Это был не пуфик, который позволял отстраниться и вывернуться. Широкий ремень, обхвативший поясницу, притянул его к скамье плотно, заставляя отставить задницу так, будто Артур сам приглашал ему вставить. — Нравлюсь, Мерлин? — он попробовал дерзить, чтобы хоть что-то контролировать в происходящем. Его выдала истерика в голосе, которую он не смог удержать. Не смог скрыть. Отчего-то молчание и шлепок, отвешенный будто походя, стали унизительными. Артур дернулся: — У тебя на меня уже стоит? По звукам зашелестевшей ткани можно было предположить, что тот начал раздеваться. Собственная беспомощность совсем не возбуждала его самого. Артур ерзал, дергался и старался не спрашивать больше ни о чем. У него не получилось: — Что ты делаешь, Мерлин? Вместо ответа по телу пробежали руки, оглаживая его. Это было слишком невыносимо для парня — прикосновения, от которых он не мог увернуться: — Отпусти меня, слышишь? Пальцы переместились со спины на волосы и оттянули голову назад, цепляя за ошейник цепочку, холодными звеньями касающуюся его кожи. Артур почувствовал горячее дыхание возле уха: — Ты снова забываешь, что я тебе не слуга, Артур, а ты — не принц, и ты сам отказался выбирать и разговаривать. Теперь твои желания здесь не имеют никакого значения. Можешь представлять на моем месте кого угодно. — Нет… — от слов Мерлина он словно тонул в глубокой темной воде, не чувствуя ни воздуха, ни дна. Он хотел бы закричать, но плотно натянутый ошейник сжимал горло. Мерлин заткнул ему рот какой-то штуковиной, лишая возможности говорить. Артур тяжело сопел носом, восстанавливая дыхание. Оставалось прислушиваться к ощущениям того, как Мерлин гладил и протирал его спину. Все уже давно не походило на милую порку ремнем с последующим сексом. Даже когда Эмрис погладил его по заднице, это не ощущалось, как раньше, заводяще, заставляя поджать ту, насколько позволял ремень на пояснице, чтобы уйти от его касания. Он ощущал, как Мерлин крепкой рукой прижал его голову и обмотнул цепочку вокруг лавки, цепляя и второй конец к ошейнику. Теперь он не мог шевельнуть и головой. Полная неподвижность пугала, он заставлял себя не думать о том, зачем она была нужна Мерлину. Тот водил по его плечу чем-то мягким и слегка щекочущим, словно рисуя на нем. Артур закрыл глаза, чувствуя, как слезы стекают по лицу. И не только потому, что эта странная ласка пугала его. Он ни разу не позволил себе ни слезинки с того момента, как увидел кадр из той записи и лицо отца, но ощущаемая сейчас беспомощность стала для него последней каплей. Он плакал от охватившего его ощущения неизбежности, а вскоре услышал, как что-то загудело, перемещаясь и приближаясь. Неизвестный приборчик в руках Мерлина шумел, напоминая ему инструменты стоматолога. За его спиной Мерлин наконец заговорил: — Надеюсь, это будет достаточно больно, Артур. Именно так, как тебе хотелось. И я надеюсь, что ты хорошо запомнишь этот день и свою просьбу. Не дергайся, я не так часто это делаю. Но я постараюсь не оставить на тебе шрамов. Когда до Артура дошло, что делал Эмрис, он попытался заорать и вырваться.***
Мерлин гладил любовника по голове, наблюдая за тем, как тот бьётся и пытается освободиться. Как мышцы от усилий напрягаются и переливаются под блестящей от выступающего пота кожей. Татуировка должна была получиться неплохой: прямо на правой лопатке, заходящей на плечо и чуть-чуть касающейся позвоночника. Если бы сопротивляющийся Артур не мешал наносить контуры, намеченные ручкой. Впрочем, Эмрис и не ожидал другого, поэтому останавливался, гладил Артура, а потом снова натягивал перчатки и продолжал наносить контур рисунка: изящное переплетение черных линий. Мерлин не был художником, но изобразить простую графику ему было вполне под силу. Почти все свои татуировки он делал и подправлял сам. «Если бы он не сопротивлялся и не напился, крови было бы меньше», — с сожалением думал Мерлин, а затем опять останавливался и обтирал его. Смывал кровь антисептиком и следил, чтобы соленые капли собственного пота не попали на израненную игольными уколами кожу и не испортили набросок. Черной краски на большую, чем эта, татуировку у него не хватило бы. И уже в процессе оставалось признать, что это было даже неплохо: Пендрагон явно переносил происходящее мучительно. — Ты не оценишь то, что я делаю, Артур, сейчас. Судя по мычанию, тот явно был с ним полностью согласен и даже пытался перечислить ему все маты, с которыми был знаком. Мерлин прижимал его рукой к кожаной скамье и продолжал своё черное дело — так четкие линии медленно складывались в изображение. Его любовник выглядел настолько красиво в этот момент, что Мерлин, заканчивая каждую из линий, медленно его целовал в те части тела, где кожа оставалась целой, смакуя вкус его пота. Пендрагону явно не нравилось ничего из происходящего, включая поцелуи. Будто бы то намерение трахнуться с первым встречным должно было устроить Эмриса и осчастливить самого Артура. Будто Эмрис должен был просто проглотить эту манипуляцию и сделать вид, что ему все равно. «Моя дурная привычка», — каждый раз смирялся он, прекращая целовать, и возвращался к своей кропотливой работе. — Но может быть, когда-нибудь ты поймёшь меня. А вот с этой фразой Пендрагон явно не согласился. Но спустя час биться в путах он перестал, как и плакать. Растратил все силы на сопротивление и безразлично обмяк, позволяя перейти к более тонким деталям рисунка. Мерлин и правда не пытался с ним разговаривать, хотя именно сейчас больше всего испытывал желание вправить Пендрагону мозги. Но некоторые уроки, знал он по себе, нужно было прочувствовать на собственной шкуре. И Мерлин просто ускорял то, что должно было произойти. «Либо выживет, либо сломается», — надеялся он. Ему самому оставалось только надеяться, что выживет. Тем временем запасы черной краски убывали. Было уже под утро, когда он наконец закончил все, что было нужно, и сплетение линий наконец обрело задуманную в самом начале форму. Он обработал татуировку напоследок и наложил тонкую повязку. От кровопотери, борьбы и явно накатывающего похмелья Артур практически не шевелился, вяло и равнодушно реагируя на то, что Мерлин его освобождал. Расправив рукава рубашки и надев пиджак, мужчина уже успел убрать все принадлежности, а парень все ещё голым сидел на скамье, приходя в себя. — Одевать тебя я не собираюсь, — Мерлин распечатал одну из стоявших в углу комнаты бутылок с водой и протянул ему, — пей. Вода явно привела Пендрагона в чувство. На губах алели следы от зубов и кляпа, на запястьях остались менее заметные следы стертой кожи. Он начал натягивать на себя одежду, когда Мерлин вышел из комнаты. Холодный уличный воздух казался влажным от утреннего тумана. Первые лучи солнца показались на улицах города, но фонари ещё не погасли. Он положил машинку в бардачок и не выдержал — достал из подвернувшейся словно случайно пачки ещё одну сигарету, закуривая и опираясь задницей на капот. Вскоре двери клуба толкнули изнутри, Артур вывалился на улицу и увидел его. По взгляду серо-голубых глаз читалось что угодно, но только не безразличие — так они сверкали. Мерлин дернул уголком губ, наблюдая за приближением Пендрагона: — Что? Что ты там сделал?! Я хочу знать что! — Артур явно подбирал вопросы, вкладывая в каждый максимум оставшихся сил, — а главное — какого хрена, Мерлин? Как ты мог, Мерлин? — А что не так? — удивился тот, — кстати, мочить не рекомендую, чтобы не воспалилось. — Это твоя хренова башка сейчас воспалится! — Артур явно собирался с силами, — я думал, мы будем трахаться! И он попытался врезать Мерлину. Тот сделал шаг в бок и затушил сигарету: — Только ты забыл об этом сказать, Артур. Ты хотел больно, молча и беспомощно. Надеюсь, в следующий раз ты будешь думать о том, что просишь. И у кого. И действительно ли для тебя нет разницы с кем. — Пошёл ты, Мерлин! Это моё тело! — кулак Артура слегка прошёлся по скуле Эмриса. Вот только тот не собирался быть боксёрской грушей и врезал в ответ тяжелее и точнее, заставляя парня растянуться на тротуаре, восстанавливая дыхание и стирая с разбитых губ кровь, — мой отец был прав, когда ненавидел тебя! Я тоже хочу тебя уничтожить! Ублюдок! Мерлин молчал, рассматривая его и понимая, что делать ставку на то, что ему удастся помочь вот такому Артуру против Морганы, не стал бы сам. Да и вообще помогать этому балбесу ему больше не хотелось. Из-за этого осознания его надежды договориться с ним рухнули окончательно, тот был не способен понять… ничего. — Прежде чем решать, в чем был прав Утер и что именно он хотел, мой милый юный Пендрагон, — фыркнул он, — подумай о том, хотел бы твой отец видеть тебя таким, каким ты был сегодня. Да ему повезло, что он умер раньше, чем узнал о том, какой тряпкой стал его сын. Удар словами явно выбил из Артура остатки дыхания. Тот больше не пытался подняться и не смотрел на него. — Ты — самый обычный человек, Артур. И ты для меня никто, — Мерлин сел в машину. «И в какой момент я решил, что не могу избавиться и от этой дурной привычки?» Уже отъезжая, он разозлился и выбросил пачку сигарет в окно. Для начала стоило поесть и хорошенько отоспаться. Взять Джорджа дворецким было удачной идеей — тот заботился о быте и жизни Мерлина больше, чем он сам. Особенно теперь, когда на Мерлина легло втрое больше обязанностей, что было хорошим поводом не думать больше о Пендрагонах.***
«Достань из нижнего левого ящика секретера коробку и привези её в клуб. Адрес я скину в сообщении», — сказал мистер Эмрис Джорджу по телефону. Тому оставалось только выполнять, даже если иногда поступающие распоряжения выглядели совсем странными. И клуб был странным. «Какой же это клуб, когда вывеску не прочитать, а внутрь не попасть?» И все проходящие внутрь и наружу посетители были своеобразные — то ли тем, что были смущающе одеты, то ли тем, что были слишком погружены в свой мир и игнорировали реальность более, чем полностью. Отдав нужную коробку администратору, клятвенно пообещавшему передать ту мистеру Эмрису, Джордж отправился домой. Машина у его работодателя была не одна, но сегодня Джордж водил не Бентли, а простенький зеленый Сааб. Джордж сел в машину, но только подъехав к своему дому, вспомнил, что с этой коробкой так и не забрал костюмы мистера Эмриса из химчистки. А это означало то, что окончание его рабочего дня откладывалось. «Зато он платит неплохо», — утешил себя Джордж, досадуя на то, что забыл о запланированном. С одной стороны, мистер Эмрис и правда не требовал с него быть Дживсом и костюмов имел в достатке, с другой — Джордж слишком не любил, если в его работе обнаруживались несовершенства, не говоря уж о таких косяках. Уже забрав костюмы и поднявшись на нужный этаж, Джордж хлопнул себя по карманам в поисках ключей от квартиры. Вот только тех не было при нем. Он точно помнил, как положил их в карман, когда выходил, но с пачкой футляров с костюмами проверять карманы было чертовски неудобно. Он добрался до двери квартиры, хлопая по карманам и оперевшись плечом на дверь, которая неожиданно оказалась открыта. — Неужели я забыл закрыть дверь? — буркнул он и шагнул в темноту помещения, собираясь освободить руки от своей ноши, сложив её на диван. Почему-то автоматика при его появлении не включила свет, отчего идти пришлось наугад, лишь в дорожке света из коридора. Он наклонился, чтобы положить костюмы на диван и, почувствовав боль в затылке, провалился в темноту и упал на мягкий ковер… …Приходить в себя, лежа в светлой палате, ему ещё не приходилось. Джордж удивился. Удивился так сильно, что голова заболела. Он задвигался, случайно потеряв какой-то прилепленный к пальцу датчик. Появившаяся медсестра поправила датчик, возвращая его на место, и улыбнулась: — Вы уже пришли в себя? Отлично. Я передам ординатору. — Как я здесь оказался? — с трудом выдавил парень, удивленно осматриваясь. Потом поднес руку к голове, трогая повязку. — Аккуратней. Пока вас не осмотрит врач, — сообщила ему медсестра. — Что произошло? Как я здесь оказался? — Джордж не верил в происходящее. Все было чертовски неправильно. Он не мог быть болен. — Вам очень повезло, — сказала ему девушка, — вы почти не пострадали при взрыве. — Каком взрыве? — с недоумением уточнил секретарь мистера Эмриса. — Вроде бы утечка бытового газа… Да вы включите новости, там все ещё крутят про это происшествие, — она щелкнула пультом. Джордж впился в экран, где корреспондент, стоя на фоне дома мистера Эмриса, из окон квартиры которого валил дым, рассказывал о том, что при взрыве нашли неопознанный пока труп. — Вы уже очнулись? — появившаяся врач отвлекла Джорджа от передачи, — давайте я вас осмотрю. — А что с мистером Эмрисом? — моргнул Джордж, — он жив?