"Графиня де Монсоро": ебала жаба гадюку.

             Никак не получается у меня, дорогой читатель, начать складный рассказ о великой любви Дианы де Монсоро к графу де Бюсси, и графа де Бюсси к Диане де Монсоро.        История этого большого и чистого чувства погружает меня в хандру и уныние, потому я и не верю в эффективность этого самого чувства как ответа на все поставленные вопросы и своеобразной «оправдалки» для любой подлости, какую бы ни сотворили эти самые влюблённые господа, будь то измена, бесконечная ложь, нарушение церковных обетов или прелюбодеяние.       И Диана де Монсоро последовательно была виновата во всех этих грехах, от первого до последнего.       Это я всего лишь напоминаю о её небывалой чистоте и высоком целомудрии.        Хорошо, что есть у меня свойство доверять не пустопорожней болтовне персонажей, а отслеживать их поступки; иначе бы мне никогда не понять, как могла чистая, непорочная голубица, которая паче всего, на словах, печётся о собственной чести, а так же о том, чтобы не покрыть позором благородные седины родного отца, а на деле, что ни день бегает в парк с одной простой целью: помять меридорские папоротники — трахнуться с любовником по-быстрому, пока мужа нет дома.       Выходит, что изменять, нарушая обет верности, нельзя, но если очень-очень хочется, то можно.       Я помню, что бедную страдалицу принудили к браку и что мужа она не любила, и бла-бла-бла, и что Диана де Меридор прелюбодействовала и валяла имя мужа в грязи исключительно по большой-чистой любви.       Я не морализаторствую, дорогой читатель, я всего лишь отслеживаю поступки персонажа.       Мне не остаётся ничего другого, кроме как последовательно перебрать грехи и грешки прекрасной Дианы, ибо моё воображение — универсальный рабочий инструмент, — поджало губы и на словосочетание: «большое и чистое» выдаёт образ хорошо отмытого слона, и только.       Итак, в девичестве прекрасная Диана де Меридор не отличалась особой разборчивостью в выборе средств, брала первое, что попадалось под руку, а когда нужно было честно расплатиться за содеянное — начинала кочевряжиться, как курва на болоте.       Мне так и хочется спросить: «А не кисло ли тебе, девица, было сидеть в Париже, на всём готовом, на графских харчах?»       Да, да, помню, в Париж её сам граф привёз, конечно, но привёз на определённых условиях, которые это непорочное, честнейшее существо сразу же принялось нарушать.       Принимая покровительство графа, его защиту, она тут же стала водить его за нос с женитьбой, и у неё ни разу не защемило в области совести.       Жить при этом, ни в чём себе не отказывая, бросать золото пришлому лекарю, — да, граф Монсоро был весьма щедр; только принимать всё это от человека, которого ты презираешь, ненавидишь и боишься до смерти, как-то не очень.       Щемило ли хоть иногда у честнейшего создания в области совести? Конечно же, нет, о чём вы? Напоровшись на принца и поняв, что дело запахло жареным, Диана снова пытается продинамить потенциального мужа, выступив с нелепым предложением сменить дом и улицу.       Конечно, Монсоро был слишком хорошо воспитан, чтобы спросить вслух: «А в каком качестве вы там собираетесь проживать, сударыня, бесконечно прячась от принца, и на какие средства?»       На вопрос: «А что же бедной девочке было делать, расскажи, раз такая умная!», — я отвечу, что. И ключевое слово в решении этой проблемы — честность. Абсолютная, безусловная честность, с самого начала и до конца.