»Оц-тоц-перевертоц, бабушка здорова Оц-тоц-перевертоц, кушает компот Оц-тоц-перевертоц, и мечтает снова Оц-тоц-перевертоц, пережить налёт»
народная песня
Итак, дорогой читатель, наши герои прямиком помчались-понеслись к своему возвышенному, небывалому, такому большому и чистому счастью, правда, разными путями. Диана уехала из Парижа в Анжу, ни капли не сомневаясь, что сияющий столичный принц, вздрюченный донельзя видением её белоснежных, гостеприимно распахнутых ляжек, не замедлит догнать её в пути и увезёт, прикрыв полой плаща. То есть, доехать до дома Диана явно не планировала, как и не думала о том, где окажется после столь дерзкого похищения, и о том, что будет дальше. Высматривая своего принца, Диана так вертелась в седле, что даже папенька, отбросив обычную неадекватность, что-то там заметил на этот счёт. Тешиться такими мечтами Диане де Меридор — буду называть её так, ибо она никогда не была женой своему мужу — позволяла уверенность в незыблемости своих чар и та высокая цена, которую она, привлекшая внимание неукротимого Бюсси, заплатила, чтобы это внимание на себе максимально зафиксировать. Девица пошла ва-банк, поставив на кон девственность, а удачным ли был её ход, мы узнаем позже, хотя Диана твёрдо рассчитывала на выигрыш. Почему бы и нет, и если тебе с детства вдалбливали, что ты прекрасный и душистый цветок на грязной обочине жизни, и мужчины, добиваясь твоего внимания, падают на колени, спотыкаясь друг об друга, то почему бы Мирозданию не переписать пару-тройку Основных Законов Бытия? Исключительно ради твоего персонального счастья? Тут же мы можем заметить,что к судьбе слуг и животных, существ, целиком и полностью зависимых от хозяйской воли, новоиспечённая графиня была совершенно равнодушна. Да что там, разве эти двуногие и четвероногие, на которых возложены все тяготы пути, способны уставать, когда ей так не терпится быть увезённой блистательным красавцем? Как и старик-отец, израненный с ног до головы? Зачем им всем отдыхать, вот глупости какие, если вот-вот за своей спиной прекрасная Диана должна услышать долгожданный галоп лучшей лошади графа де Бюсси? Ну-ка, поднялись, бездельники, и в путь. При полной луне. Удивительно добрую и заботливую хозяйку планировал посадить на шею своей челяди граф Монсоро. Далее, дорогой читатель, я буду рассказывать, а ты меня поправь, если я ошибусь. Значит, Диана де Меридор мечтает — это влажные фантазии наивной барышни, и ничто другое — что Бюсси её похитит? Вот так подъедет, сгребёт, как мешок с трухой, прикроет полой плаща и увезёт, оставив старика-отца сидеть посреди дороги с открытым рОтом и выпученными глазами? Тот самый Бюсси, который ещё совсем недавно, по дороге из Анжу в Париж подлизывался всяко к этому самому старику, вернее, заботился о нём с сыновней преданностью, как называет это Дюма. Это так, по мнению Дианы, должен вести себя Настоящий рыцарь? Влюблённый? В таком случае, я не понимаю её претензий к графу Монсоро. Если Диана считала чем-то обыденным увоз чужой жены и дочери на глазах старого, немощного отца, и это было для неё в порядке вещей, то на такой пустячок, как немилый девичьему сердцу похититель, можно было и вовсе не обращать внимания. Девица, значит, как та бабулька в песне, после того, как её один раз похитили и она ужасно, по её утверждениям, настрадалась, снова мечтает пережить налёт? Причём мечтает вовсе не о том, чтобы её перевезли в карете из пункта А в пункт Б, а о похищении в форме тесного тактильного контакта. Чтобы её увезли, скрыв полой плаща. Как какую-то вещь. Монсоро, видимо, промчав девицу сквозь ночь и мрак на могучем вороном жеребце, подарил ей незабываемо-яркие ощущения и так её при этом впечатлил, что баронской дочке теперь очень хочется повторить. До такой степени, что бедняжка даже слегка перепутала своих графов: ждёт решительных действий от млявого столичного хлыща, не понимая, что он из-под одеяла-то вылез и зашевелился только после того, как получил все возможные гарантии. Девицу Меридор можно понять, ведь похищение, как таковое — это акт, в котором в творческом ритме слиты воля, умение повелевать и недюжинная физическая сила, а Дюма и вовсе описывает сие действо как мечту любой адекватной женщины. Когда лошади пущены сквозь мрак неистовым галопом, и вас, дурёху этакую, сильная мужская рука, как пушинку вдруг выдёргивает из седла, то вы зависаете над бездной. Единственная опора для вас в этом стремительно несущемся навстречу водовороте из тьмы и чёрных деревьев, это всё та же рука, которая держит вас со спокойной, уверенной силой, и мощная спина лошади, с которой всадник слит в одно целое, и которому животное, подчиняясь беспрекословно, отдаёт всю свою силу, энергию и скорость. А если похититель ещё и зажимает вам рот рукой в кожаной перчатке, ну, или без неё, так это вообще часть древнего любовного магического ритуала, после которого ваша песенка будет спета. Ибо верхние губы и нижние — простите, но про руку, зажимающую рот, написал Дюма — находятся друг от друга в сильнейшей, непрерывной зависимости. Вот так стоит прокатить девицу по лесу туда-сюда, зажав ей ладонью рот, и после этого она, сетуя на вас неустанно, будет рассказывать, какое вы чудовище, и тут же не к месту вспомнит, как прижав её к своей груди, вы осторожно опустили её в лодку; словом, граф Монсоро оставил в… душЕ, назовём это так, в душе нашей девственницы широкий и глубокий след, как и неистребимое желание снова проехаться на лошади. Только похищенная графом Монсоро Диана ехала за ним верхом и добровольно, что подтвердила сама, хоть и ныла безостановочно, что её принудили, а в случае с влажными мечтаниями по дороге в Меридор, Бюсси, оставивший посреди дороги остолбеневшего старика-отца и увозивший под плащом чужую жену, выглядел бы скорее удачливым ярмарочным вором, чем счастливым возлюбленным. Бюсси, получив все возможные гарантии и не на шутку распалённый картиной гостеприимно раздвинутых ног и девственного лона, ринулся в Меридор, не раздумывая. Ему, впрочем, было не привыкать, и он ехал соблазнять чужую жену, учинять воровство в чужом доме и бесчестить дворянскую жену и дочь инкогнито, скрываясь и стараясь не светиться. Опытный был ходок. Дельце, замаскированное ворохом возвышенных фраз, было мутным и скользким, но шпага графа была очень быстрой и очень острой, сам он — мечтой любой женщины чуть моложе девяноста по эту сторону от Ла-Манша, и жизнь, в общем, удалась. Девица надавала ему серьёзных авансов, а подслушав разговор закадычных подруг, он убедился окончательно, что приехал не зря, что быть солдату генералом. Если бы Диана знала, чем для неё обернётся тот самый разговор с Жанной, подслушанный Бюсси, она бы мигом прикусила язык… впрочем, может быть и нет. Кто знает, на что способны эти фарфоровые девицы с паклей в голове. К тому времени, когда на горизонте появились башни Меридора, все мечты и надежды баронской дочки окончательно увяли. Дюма утверждает, что обитатели Меридора зажили райской жизнью, но он дурачит нас, дорогой читатель, потому что вполне очевидно, что устав скрежетать от злости зубами в подушку и периодически рыдать белухой от жалости к себе, Диана, выбрав уголок поукромнее, закатывает госпоже де Сен-Люк форменную истерику. Ой, не стоило ей этого делать…