***
Спустя час Джейс приходит в норму и спокойно лежит на узкой кровати. Клэри уходит, сославшись на то, что ему нужно отдохнуть, и оставляет их наедине. Алек бродит кругами, так и не решаясь задать другу волнующий его вопрос, но тот сам подает голос: – С Изабель всё в порядке. Мы услышали крики и решили разделиться. Она осталась на посту и вернется утром, – несмотря на ужасный вид, его голос волне здоров. По пути Клэри уже начала лечить парня, так что когда они пришли в институт, дела были не так плохи, как показалось на первый взгляд, хотя, судя по количеству крови, раны всё-таки были глубокие. Алек увидел только царапины, но был полностью уверен, что ещё недавно это были зияющие следы ударов. – Во что вы опять вляпались? – В вампиров, – сдавленно смеется Джейс, – они решили устроить себе ужин из примитивного. – И сколько их было? – Почти двадцать. – Что?! – Ладно, двадцать пять, – пожимает плечами блондин и виновато смотрит на Лайтвуда, – как нефилимы, мы обязаны были вмешаться. – Это была верная смерть! – раздраженно бросает ему Алек, – ты мог погибнуть! – Но не погиб же. – Если в следующий раз такое выкинешь – я лично тебя прикончу, – уже мягче говорит брюнет и садится на край постели. Ему хочется отругать брата, но он замолкает. Его пальцы находит сильная рука и доверительно сжимает. Джейс смотрит на него как-то печально, – что-то ещё случилось? – Нет… – Вэйланд мотает головой, – я просто вспомнил, как этот вампир несся на меня с кинжалом. Знаешь, о чем я подумал тогда? – он сглатывает и ловит взгляд голубых глаз, – ведь если я погибну, что от меня останется? Моё тело сожгут, вещи отправят куда-то на склад, а у тебя не будет ничего, чтобы вспомнить меня. У тебя?! У моего брата, у моего парабатай не будет ни одной ценной вещи, которую бы я передал тебя, в знак нашей связи, понимаешь? Я уйду в прошлое, будто меня и не существовало. – Не думай так, Джейс! – от его слов у Алека мороз по коже, – ты не умрешь, я не позволю, сам знаешь. – Нет, не в том суть. Я же нефилим, а нефилимы могут пасть в битве в любой момент. И ты не всегда будешь рядом, чтобы спасти меня, – он вдыхает и крепче сжимает ладонь парня, – я хочу оставить тебе вещь, которая бы была знаком того, насколько ты мне дорог. Непростую вещь… – Тогда я тоже? – Признаюсь, я бы хотел… – на секунду блондин отводит взгляд, и шарит где-то под покрывалом, – но это не обязательно, – он достает сверкающий боевой нож и кладет его себе на живот, – этим кинжалом меня ударил предводитель вампиров. На нём было много моей крови. Пусть он будет у тебя. Забирай. Его длинные пальцы слегка подталкивают оружие к Алеку. Тот, как завороженный, смотрит на лезвие и сглатывает. Ему нужно дать что-нибудь взамен, но тот осознает, что у него ничего нет. Ничего столь ценного, что не стыдно будет оставить в подарок столь близкому, любимому человеку. За всю свою жизнь он не приобрел ничего, кроме личного склада оружия и кучки растянутых свитеров. Абсолютно ничего, что можно было бы преподнести в качестве талисмана. Округлившимися глазами он смотрит на то, как собственная рука сжимает бронзовую рукоять ножа, и замечает голубой перстень. Наверное, это единственное, что подходит для такого случая. Может, стоит расстаться с ним и не мучить себя? Ведь по большей части, он ничего не значит. Ни для него, ни для Магнуса, так? Была бы это вещь так ценна, маг бы не отдал её? Алек, не глядя, стягивает кольцо. Где-то далеко внутри он чувствует какую-то неправильность, но не придает этому значения. Быстро, резко, почти не думая, парень перекатывает украшение между пальцами и кладет в ладонь брата. – Не знаю, сможешь ли ты это принять, но больше у меня ничего нет, – он обеспокоенно вглядывается в лицо Джейса, но не может прочесть его эмоции, – раньше это принадлежало магу, но теперь перстень мой, и я хочу отдать его тебе. Пусть он будет у тебя, как этот нож у меня.Часть 7
8 мая 2016 г. в 15:10
Институт никогда не был уютным. Как бы Изабель не старалась разбавить сухой интерьер комнат, они всё равно оставались похожими на квадратные коробки, заставленные скудной мебелью, оружием и множеством встроенных сенсорных экранов. Длинные белые лампы только усиливали ощущение тюремно-больничной обстановки, улетучивая хорошее настроение за секунды. Многие помещения пустовали, отчего шаги эхом отдавались далеко позади, и Алек даже потянулся за стило, чтобы нарисовать руну бесшумности, но потом выдохнул и снова выпрямился. Была почти полночь, но спать не хотелось. Кровать в последние время стала слишком скрипучей, комната – холодной, а подушка противно кололась перьями в лицо. Лайтвуд долго ворочался на твёрдой поверхности, складываясь в самые невероятные позы, но никак не мог устроиться удобно и хотя бы задремать. Надоедливые размышления настигали его на полпути, смешанными образами то медовых, то карамельно-зелёных глаз, не давая освободить разум и наконец заснуть.
Алек слонялся между этажами института уже почти полчаса, но так и не нашел ничего, что можно было починить, помыть, передвинуть или перевесить, чтобы хоть как-то убить время. Джейс, Иззи и Клэри отправились в патруль, Ходж сбежал от него около десяти вечера, и даже Черч куда-то испарился, словно устав от его откровений. По телевизору шли одни фильмы примитивных, кричащие своей абсурдностью и неправдоподобностью даже больше, чем шутки про Джейса-балерину. Они бесили его своей глупостью и упрощенным пониманием сущности демонов, ангелов, магии и волшебства в целом, так что Алек бросил идею что-нибудь посмотреть. Сейчас он просто ходил кругами возле своей комнаты, беззвучно общаясь с собственной тенью.
Её черные очертания притягивали взгляд, будто отражение какой-то неизвестной грани его натуры; спрятанной, запретной жажды, которая таилась внутри него. Что-то чувственное, хрупкое, настолько волнующе-трепетное, отчего его хочется заточить в самую глубокую расщелину, прочь от мира и его соблазна. Наверное, это тоже в некоторой степени соблазн, даже своеобразное искушение, что он сам воздвиг как запредельное. Опасное. Порочное. Преследущее по пятам, с низким голосом, мелодично шепчет ему отнюдь не пошлые признания или идеи всевластия. Скорее, какие-то пафосные истины о ценности жизни, красоты или любви – до безумия нелепые, но в то же время настолько очевидные, что щеки алеют, от осознания своего восхищения. Кисло-сладкая тягучая дымка очарования жизни, словно тёрпкий аромат утреннего кофе, как горькое удовольствие, которого Лайтвуд сам себя лишил, теперь восстала с глубин. Неотделимо, шаг за шагом она следует за ним, уже почти умоляя разбить сковывающие цепи долга, ответственности и губительного самопожертвования. И вроде бы всё правильно, но ему становиться не по себе. От одной этой мысли: наплевать на всё - желудок скручивает в тугой узел. Тошно. Неужели он настолько слаб, что не может отказаться от таких желаний? Неужели он не понимает, что ему нужно выбросить это из головы? Сколько сил было вложено в его воспитание? Не для того его назначили старшим. Ответственным за всех. Если он подведет свою семью – они станут ещё более далёкими друг от друга. А Алек не мог этого допустить. Он не мог стать для чужаком. Хотя, кем как не им Алек и являлся?
Его пробил озноб. И правда, не чужой ли он? Сколько раз на него смотрели как на незнакомца? Сколько холода было в обращенных к нему карих глазах Маризы Лайтвуд? Какая сталь была в её приказах? Не просьбах, не в инструкциях, а именно в приказах, которые она швыряла ему, словно отступнику. Грозная, статная и властная. Другую её Алек просто не помнил. Возможно, если поднапрячь память он бы и отыскал её нежную улыбку или ласковый голос, но это было настолько мизерно и нереально, что он сомневался, не выдумал ли сам эти воспоминания. Жалкие обрывки, которые он хранил. Ничего существенного для них. Да они были не способны исцелить его.
Горько. Словно глоток крепкого вина. Его горло обожгло, и Лайтвуд с шумом втянул воздух. В памяти возник образ Магнуса Бейна. Пьянящего одним своим присутствием, блистательного, яркого, загадочного мага, который наслаждался бесконечностью жизни. Как же его влекла эта аура свободы вокруг него! Как птицу, запертую в клетке, манила радость полёта. Он даже ощутил, что сейчас должен позавидовать колдуну и его вечности, но взамен почувствовал нечто иное. Потребность в нём. Быть с ним, узнать его, его душу и то, что скрыто за внешним гламуром. Спросить его как это, ни от кого не зависеть? Окунуться в омут его стремительной, но не опасной, а наполненной приключениями жизни, провести день в компании того, кто не обязан отчитываться о каждом шаге, и просто понять, можно ли жить иначе, чем ему было сказано. Было в этом столько лёгкости и головокружительного счастья, что сердце начало биться быстрее. Магнус стал для него якорем, за который хотелось ухватиться и держать, не отпуская ни на мгновение. Ошеломляющий своей переменчивостью вихрь, в коем хотелось кружиться до потери сознания, до ярких звездочек в глазах, до огня по венам или льда в каждой клеточке. Бурлящий, но иногда спокойный и расслабленный, скрытный, воздвигнувший вокруг себя прочный занавес, редко серьёзный, открывающий свою мудрость океан, волной которого хотелось стать. И он – мечтатель, отрешенный от мира и собственной души, полностью противоположный тому, к чему так тянуло. Чёрный силуэт, что случайно попал в палитру ярких красок. Несуразный. Лишний.
Алек резко дернул ручку двери и ввалился в комнату. Смятая постель также ждала его в углу, и он с шумом упал на неё. В висках гудело, но охотник стряхнул это ощущение и сел, опершись на подушку. С прикроватной тумбочки он выудил мобильник. С треснутого экрана в глаза ударил яркий свет, отчего парень инстинктивно зажмурился. Номер Бейна был первым, так что он не глядя нажал на кнопку вызова и прислонил телефон к уху.
Лайтвуд первый раз звонил Магнусу сам.
– Не то чтобы я спал, - послышался хриплый голос, – но не пора ли маленьким, игнорирующим сообщения нефилимам нежиться в мягких постелях? Демонов удобнее убивать бодрым.
– И тебе добрый вечер, Магнус, – усмехнулся Алек. Он был бесконечно рад, что по какой-то случайности маг не спал. Ведь когда в голову пришла идея позвонить колдуну, он даже не подумал, что может его разбудить. Наверное, случись всё так, Алек бы уже начал заикаться от смущения или же вовсе молчал в трубку, покраснев до кончиков ушей. Не лучшее развитие событий.
– Как твои дела? – Магнус старался говорить как можно непринуждённее, но волнение таки проскальзывало наружу, – почего не отвечал?
– Работы много, – врёт Алек, – да и в последнюю встречу ты выставил меня за дверь.
– Ты обиделся?
– Нет, – всё=таки краснеет Лайтвуд и немного медлит, – я был в смятении оттого, что ты оставил мне подарок, а потом попросил уйти. Это странно.
– Не пытайся понять магов, - хохотнул Бейн, – они такие скрытные.
– Особенно ты.
– Разве?
Алек словно почувствовал, как маг сверкнул глазами, и замялся. Разговор шёл не туда. Определённо не в ту степь. Хотя он сам не знал какого диалога хотел, да и вообще, на что надеялся, подчинившись спонтанному порыву чувств.
– Мне так показалось, – просто отвечает Алек, так и не находя более изящной фразы. Он не умел красиво говорить, тем более о чём-то личном.
Пауза. Магнус выдыхает, и нефилиму даже кажется, что он пытается справиться с мыслями, но ровный голос ничего не выражает. Наверное.
– Александр, мне казалось, ты должен был понять: с тобой я был откровенен. Меня самого вводит в замешательство этот факт. Тем более, что меня уже тошнит от остальных членов твоего отряда спасателей-бурундучков.
– Бурундучков?
– Ну не знаю, тот очкарик точно на него похож.
– Боюсь предположить, на кого похож я, – выпалив это, Алек даже прикрыл рот рукой.
Щеки мгновенно стали пунцовыми, и охотник мысленно застонал. Похоже, он переставал здраво мыслить, и ему определенно нужно на воздух. Он начинает нести какую-то несуразицу. Что вообще это было?
Магнус заливисто смеётся. Неуклюжий флирт. Робкий, несмелый намек на игривость, от которого ему хочется сорваться с любимой кровати и взлететь к потолку. Он будто видит, как щеки охотника покрывает румянец, как он в замешательстве перебирает складки на одеяле и прикусывает нижнюю губу. Чёртовски мило. Один этот жест заставляет кровь вскипеть. Насколько он невинен! Чист! Насколько контрастируетс это с его распущенностью и смелым образом жизни? И в тоже время, как гармоничен Александр с этой обстановкой обузданного желания, что так кстати пришлась ему сегодня по вкусу. Багровые занавески и низко поставленные светильники создавали вокруг него томительно-романтичную ауру, мягкие, чуть дрожащие ниточки пламени отбрасывали извивистые тени на стены, шелк постельного белья блестел в полумраке и сливался с тканью его рубашки. Магнус лежал на постели, устремив взгляд на усеянное звездами небо, что было видно сквозь слегка затемненное стекло на потолке, и прижимал телефон к щеке. На нём не было косметики, и скорее всего маг уже собирался спать, когда позвонил Алек.
– Александр, я прям вижу, как ты покраснел, – поборов смех отвечает маг, – и не надо закатывать глаза.
– Я и не собирался, – упрямо говорит Алек и краснеет ещё сильнее, – лучше расскажи что-нибудь.
– Ты звонишь – ты и рассказывай.
– Ну… – мнется охотник, – мы пытались отследить Валентина через отречённого, что напал на институт, но ничего не вышло. Конклав поставил это как первостепенную задачу для нас, так что кроме этого заняться нечем…
– Ох, я же не просил усыпить меня? – Магнус перебивает его, чуть раздраженно. Это не то, что он хотел услышать, – скуки и на работе хватает.
– Чем ты вообще занимаешься на своей работе?
– О, это как придётся… Ну, спасаю жизни, лечу смертельные болезни, веду переговоры между заклятыми врагами, могу ещё маникюр магией поправить, а что?
– Всегда было интересно, почему услуги магов так дорого стоят, – пожимает плечами Алек. Он тихо радуется, что удалось перевести тему, и теперь они говорят о не смущающих его вещах, хотя румянец всё-таки остался на щеках.
– Ты просто не видел меня во всём великолепии. Одна картинка стоит целое состояние.
– Хотелось бы оценить, – губы нефилима расплываются в широкой улыбке, но он тут же настораживается.
Внизу слышна какая-то возня. Что-то тяжело падает, и по институту разносятся тревожные вскрики. Джейс с остальными должен вернуться только к утру, но крики уж больно напоминают голос Клэри. Испуганный голос Клэри. Алек вскакивает с кровати и бросается в коридор. Он быстро говорит что-то наподобие «Прости, поговорим в другой раз», и несется по лестнице вниз. Тревога отступает, как только он спрыгивает с последней ступеньки.
На её место приходит ужас.
Джейс сидит на полу, опершись о стену, и судорожно стонет. От него тянется тонкая кровавая цепочка следов к выходу, стена тоже перепачкана кровью, как и одежда бьющейся в истерике Клэри, которая склонилась рядом с парнем. Её рыжие волосы липнут к спутанным светлым прядям, и Джейс отталкивает её, хрипя что-то неразборчиво, но девушка не отпускает его. Сквозь разорванную штанину просвечивают исцеляющие руны, и Алек выдыхает, зная, что кровь уже останавливается. Быстрым шагом он пересекает холл и садится рядом с братом, убирая волосы со лба. Секунду они смотрят друг к другу в глаза. Молча. А потом Джейс нащупывает его ладонь и сжимает, будто в поисках немой поддержки. Клэри пытается что-то говорить, но Алек жестом велит ей умолкнуть. Он взваливает парабатая себе на плечи и тащит в лазарет.
Примечания:
Вот он, коварный автор :)