***
— Удивительно… — задумчиво протянула она, сидя на его постели, вместе с ним. — Мы уже столько времени вместе, и ты ни разу не прогнал меня. Эрик не хотел с ней ссориться, и считает чудом, что за эти месяцы они ни разу не поссорились, но не в этот раз. — Я до сих пор считаю, что тебе было бы лучше оставить меня навсегда. — твёрдо и отстранёно, словно о посторонних, пробормотал Эрик. — О, верно! Ты же всегда знаешь, что для меня лучше, Ангел! — прошипела Кристина. Увы, но здесь нельзя было повышать голос, потому приходилось изловчиться, иначе все свидания с Эриком ей будут запрещены. — Со дня, как я покинула Оперу, задавалась вопросом: ты любил меня? Хотел ли быть со мною? Я чувствовала себя такой оскорблённой! Я выбрала тебя, тебя поцеловала, а ты… сказал, что отпускаешь… Как будто я просила! — она до побелевших костяшек сжала подол платья. — Ты хотела сбежать, — без единого намёка на деликатность, напомнил он. — С мальчишкой, от меня украдкой, будто между нами не было ничего. — Ты первым сделал вид, что между нами ничего и нет! — снова прошипела она. Эрик хотел что-то сказать, но не сумел. Он ведь действительно, после того, как она впервые сняла с него маску, больше не приходил к ней, подумав, что она и знать его после этого не захочет. — Я подумала, что больше тебе не нужна… Кристина хотела, чтобы это звучало более твёрдо, но на самом деле, это прозвучало так по-детски, а окончательно всё испортил её всхлип. Эрик долго смотрел на неё, поникшую, но, как всегда, прекрасную, и, в какое-то мгновенье послал к дьяволу и обиду и боль, внезапно крепко прижав её к себе. — Никогда, никогда не думай так, Кристина! — горячо воскликнул он. — Ты всегда нужна мне, Ангел мой! Но я — гений во многом; в отношениях, к сожалению, не смыслю ничего. И мой характер в этом совершенно не помогает, как ты знаешь. Но я никогда не хотел обидеть тебя… мне не хватает смелости сказать, что мне лучше уйти. Я не могу думать ни о чём другом, когда чувствую твоё дыхание. — Эрик, а если бы я не приехала к тебе, как ты представлял себе жизнь дальше, после того, как вышел бы отсюда? — спросила Кристина. А что он мог ей ответить? Да и не было у него никаких особенных планов. А ещё хотелось умереть буквально каждый час вплоть до встречи с ней, но не говорить же ей об этом? Что-то ему подсказывало, что Кристина догадывалась о таких мыслях и хотела услышать всё, что угодно, кроме этого. — Не знаю. Не задумывался. — уклончиво ответил он. — А теперь? Когда мы вместе, что ты хочешь делать, после того, как выйдешь отсюда? — У меня написано несколько арий, продам их в издательство, а там решим, что делать дальше. Разумеется, это были не все его планы, но хотя бы часть.***
Прошло ещё пять месяцев. Он что-то пишет на листке бумаги, а Кристина сидит совсем рядом. — Я тебе не говорила, но уже долгое время я переписываюсь с Мэг и мадам Жири, — поведала она. — Они обе беспокоятся за нас, но, думаю, это лишнее, верно? Эрик сквозь платье погладил её ногу. — Не знаю. В том смысле, что это место похоже на гостиницу, но это лишь фасад, а формально это тюрьма. Разве не так? — Так, но… — И формально, примадонна парижской Оперы встречается с преступником, — мрачно заключил он. — Вряд ли мадам Жири и её дочь могут представить себе всю эту обстановку.