Под сенью небоскребов пусть завянет слабость

Я проснулся и, открыв глаза, уставился в белоснежный потолок. Под подушкой настойчиво трезвонил телефон, точнее будильник, неосмотрительно поставленный на телефоне. Вставать, естественно, не хотелось. Это, наверное, обычное состояние среднестатистического школьника. Мягкая вибра не раздражала, а напротив, успокаивала. Но звук все нарастал и нарастал, а я, мнительный человек, боялся, что сейчас вся квартира на уши поднимется из-за столь громкой… кхм… музыки. Мне думается, что наш 21 век является низшей точкой падения культуры, в частности музыки. Про живопись сказать ничего не могу, так как не особо в этом разбираюсь. Зато не могу не заметить резкие изменения в архитектуре. Что там архитектуре! Раньше воздвигались дворцы, пирамиды, мавзолеи, как знаки почтения и уважения. А что сейчас? С одной стороны небо, невидное за небоскребами, а с другой протекающий потолок трущоб. Ниже падать некуда… Отогнав навязчивые мысли, я таки выбрался из-под одеяла, а затем долго рылся под подушкой в поисках телефона. Увы, он долго не желал попадаться в руку. На то, чтобы поднять подушку и собственными глазами увидеть раздражающее чудо техники, скудных запасов мозгового вещества мне не хватило. Тихо красться по коридору уже давно вошло в привычку. Я сторонюсь родителей. Отец, как все нормальные отцы, не признает моей ориентации, но чтоб выгнать меня из дому – рука не поднимается. А мать не родная, поэтому ей вообще глубоко наплевать на серое создание, тенью скользящее вдоль стен. Лишь когда она, откровенно говоря, наталкивается на меня, то брезгливо морщит нос и, поджав губы, демонстративно отворачивается. Я не не люблю её, не ненавижу, просто отношусь к ней как к пустому месту. Даже не воспринимаю её как замену моей матери. Давно, когда моя мама умерла, отец долго не находил себе места, а потом нашел себя в алкоголе… Это было страшно, так что я ей отчасти благодарен. С её появлением в нашей мнимой семье отец забыл об алкоголе и переключился на создание семейного очага, который, причем, совсем недавно пополнился ещё одним маленьким угольком, а если быть более точным, то настоящим исчадием ада. Сказать, что я не люблю это существо неопределенного пола – не сказать ничего. Вот кого я реально ненавижу, так это ЕГО. Насчет неопределенного пола – сущая правда. В частности, я не знаю, к мальчикам или девочкам принадлежит данный объект, меня с ним не знакомили, не удосужились сказать имя или хотя бы показать, а ведь я сводный брат. Но, честно говоря, мне до фонаря, я даже рад такому раскладу, ведь ОНО меня дьявольски бесит своим ором. Надеюсь, что никогда не придется иметь дело с подобными тварями… Стараясь особо не шуметь, открываю холодильник. Привычно-страдальческим взглядом окидываю пустые полки. Я, конечно, подозреваю, что мачеха прячет от меня еду, но ведь не настолько откровенно. Они же тоже должны чем-то питаться и вообще, я здесь сын! Надо поставить её на место! В другой раз как-нибудь… Беру с полки йогурт, в сроке годности которого я слегка сомневаюсь, но стараюсь не думать об этом. Слегка кисловат, но нормально, думаю, не умру. *** -Девушка, можно с вами познакомиться? – прошептал над ухом тягучий голос. Я в ужасе обернулся, готовый в любую минуту выхватить нож из кармана и дать по роже уроду, непонятно, как вообще какой-то маньячина забрел в нашу тихую школу. Видя вселенский ужас, охвативший мои глаза, а ведь я не успел его прикрыть, когда понял, в чем дело, Норт громко и весьма непристойно засмеялся, точнее, заржал. -Новый прикол? – сузив глаза, поинтересовался я. -Ага! – радостно заверил парень, он был выше меня на голову, пошире в плечах, со смуглой кожей, к тому же очень красив, но никогда не вызывал у меня особого страха, скорее, отвращение. И то! Мне ещё повезло! Раньше он меня со своими дружками в школе вообще не трогал, а только пугал за её пределами. Потом в школьных коридорах стал иногда прикасаться, в свободное время просто избивать где-нибудь в подворотне. А я всегда молчал, тихо глотая слезы и вынашивая планы ужасной мести. Именно в момент, когда прозвучало последнее «а», а точнее в тот момент, когда он с силой ударил меня по плечу. Нет, скорее в тот, когда я полетел носом в пол, а из открывшейся сумки полетели различные листки и пару учебников, я понял, что хочу его убить, но сам, однозначно, не могу этого сделать. Значит, надо сказать Марату, что да, я согласен, пускай убьет эту суку! Только… Как я с ним смогу переговорить? Он же не сказал ни своего номера, ни адреса, ничего, только то, что его зовут Марат… Уже давно прозвенел звонок, а я сидел на полу, бездумно сгребая учебники в одну кучу вокруг себя и размышляя. Такой естественный процесс для моего мозга, в последнее время. Я постоянно думаю, почему я такой и почему окружающие так ко мне относятся? Неужели я такой… мерзкий? Вздохнув, я складировал вещички в сумку, встал, повесил её через плечо и с крайне мрачным видом направился в сторону кабинета, уже ожидая грандиозный втык от учителя. -Опять опаздываете, Реднайт? – хмуро вопросил учитель. -Простите… — Так хотелось сказать: «Такого больше не повториться», но я ведь не глупый парень, умом понимаю, что пока я буду учиться в этой школе, травля будет продолжаться, усугубляться. -Что ж, садись, — вздохнув, устало сказал мужчина. Я удивленно посмотрел на него, но переспрашивать не стал. Обычно за многократные опоздания меня делали дежурным по классу или, в крайнем случае, оставляли после уроков, а тут ничего подобного. Под неудовлетворенные смешки одноклассников, я прошел к своему месту и сел, не заметив буквально зубами выгрызенных из стула опилок. *** Еле-еле пережив ужас, связанный с порванными на пятой точке штанами, я выбежал из школы, пугливо озираясь по сторонам. Уже через мгновение следом за мной выскочила тройка парней, которые нагло последовали за мной. Я бежал, время от времени оглядываясь назад, чтобы убедиться в том, насколько быстро сокращается расстояние между мной и моими преследователями. В одно мгновение у меня резко пропало чувство погони, я в последний раз оглянулся и заметил, что парни остановились. Однако бежать не перестал, по привычке ноги несли дальше. Как показала практика, зря. Я просто не мог ни во что не врезаться. Наткнулся я на довольно твердый предмет, оказавшийся поперек моего живота. Дыхание сбилось, я хотел было поднять голову, дабы знать, кому принадлежит, как я понял, рука. Однако эта своевольная конечность мигом обхватила меня, затаскивая куда-то в сторону. Тяжело дыша и чувствуя, как бешено колотиться сердце, я стоял, прижатый спиной к чьей-то сильной груди. Взгляд был направлен на троих парней, с маской ужаса на лице уставившихся куда-то повыше моей головы. Я запрокинул голову, на щеки и лоб тут же упали сухие волосы, однако я успел заметить тускло блеснувшие желтые глаза. -Марат, что ты здесь делаешь? – забыв, в каком нахожусь положении, спросил я. -Ты подумал? – одним движением разворачивая меня к себе лицом, в свою очередь поинтересовался парень. Когда его острый кошачий взгляд впился в мое тело, сразу стало не по себе. Захотелось съежиться, а ещё лучше забраться под одеяло, чтоб никто не видел, не слышал, не мог навредить. На несколько секунд я забыл о своем жгучем желании вырвать ключицы тому уроду, которое подкрепилось порванными штанами. Закрыв глаза, я сосредоточился. Разум тут же вернулся ко мне, позволяя вспомнить все беды в мельчайших деталях. Уже не помня себя, я заорал, как резанный, на всю улицу: -Хочу! Хочу! Да! Да! Уб… Договорить ненужное слово Марат мне не дал, резко ворвавшись языком в мой рот.