Под сенью небоскребов пусть завянет слабость

Первая ночь на новом месте прошла просто незабываемо. Было зверски неудобно, а ещё холодно. Я долго не мог уснуть, кутаясь в тонкую куртку и стараясь найти удобное положение в углу, радушно принявшем меня. Часам, наверное, к двум я все-таки провалился в беспокойный сон, все время метаясь и периодически просыпаясь. Посреди ночи я, с трудом что-то соображая, выпотрошил рюкзак, достав пару свитеров и маек. С каким-то диким удовольствием я натягивал на себя ворох одежды, чувствуя, как заметно толстею. Однако, это принесло свои плоды: стало ощутимей теплее, да к тому же более мягко и комфортно спать на бетонном полу. Наутро я проснулся с первыми лучами солнца. Телефон показывал, что ещё всего лишь половина шестого. Состояние было просто ужасное: все тело ныло и болело, голова раскалывалась от экстремального сна, который я вряд ли когда-нибудь забуду. Глаза опухли, шея не поворачивалась, руки как будто стали ватными. Кажется, так плохо мне ещё никогда не было. Я с трудом что-то соображал, шатко балансируя на тонкой грани между созданием и сном. Даже когда я, собрав вещи, вышел из своего укрытия и пошел вдоль дороги, умудрялся засыпать на ходу. Свежий, ещё не обремененный газами воздух приятно ласкал лицо. Было странное ощущение, будто я нахожусь в грязном коконе. Не покидало неумолимое желание помыться. Я забрел в некий сквер и замостился на чистенькой лавочке. Надо было прийти в себя, начинать соображать, что-то думать. Именно с этой целью я пару раз ударил себя по щекам. Достав из рюкзака оставшуюся со вчерашнего дня минералку, вымыл ею лицо, а остатки вылил себе на голову. Как ни странно, это слегка отрезвило. Мозг стал собираться в свою округлую форму из той массы, в которую он превратился. Потрясши головой, я уложил её на сцепленные пальцы. Надо было хорошенько все обдумать, а эта поза благоприятствовала процессу, как мне всегда казалось. Значит, деньги у меня ещё есть, но надолго их не хватит. Я вчера зря устроил себе праздник, сократив таким образом время своего проживания. Мне нужно где-то жить, но снять гостиницу или квартиру – дело слишком дорогостоящее. Домой возвращаться я не могу, в школу ходить не имеет смысла. В принципе, можно податься в приют, где меня и накормят и ночлег предоставят. Но смутное предчувствие подсказывает, что ни к чему хорошему это не приведет. Какой же я болван. Зачем выбросил бумажку… Нет, ну правда. Иногда я просто восхищаюсь собственной тупостью, ибо мне всегда казалось, что настолько тупым быть невозможно. Так, ладно, надо собраться. Я ещё раз стукнул себя по щеке – на всякий случай, чтоб не раскисать. Но что-то мне ничего в голову не приходит. К Марату что ли податься. Эта мысль уже граничила с истеричным отчаянием. Конечно, я попытался её сразу отмести. Те душевные и физические травмы, которые нанес мне Марат, были ещё чересчур свежи. Хотя теперь я все же мог обмозговать все произошедшее более хладнокровно. Нет, конечно же, я не одобряю его поступка, точнее я ненавижу его за это, но с другой стороны… Я сам согласился. Возможно, если бы я отказался, он бы меня не трогал. Да, точно. Хотя я вообще не понимаю, зачем он помогал мне, пусть даже на таких условиях. Если его изначально интересовало лишь мое тело, он и так мог бы себе его взять – силой. Я не смог бы ничего ему противопоставить. Осознание собственной слабости и ничтожности меня просто убивает. И лучше бы убило окончательно, ибо выхода из сложившейся беспросветной ситуации я не вижу. Где-то в глубине тела уже изначально зародилась паника, которая все разрасталась и подпитывалась скачущими мыслями… «…ты никому не нужен…» «…у тебя ничего нет…» «…тебе некуда идти…» «…ты сдохнешь под забором, как бездомная шавка…» У меня бежали мурашки по коже. Я сжал голову руками, впиваясь ногтями в кожу, пытаясь отогнать все эти мысли. Никакого просвета. Ничего положительного. Мне действительно ничего не осталось. Разве что пойти броситься под машину, чтобы жизнь была окончательно сломленной. Ахахх, логически завершенной. Я ничего не сделал, ничего не добился. У меня нет ни денег, ни друзей, ни нормальной семьи… Да что там, нормальной, у меня никакой семьи нет. Нет дома, нет образования, нет перспектив. Моя жизнь обречена. Аккуратно выпутавшись из шлейки рюкзака, я понуро поплелся в ту строну, откуда пришел. Казалось, что мне плевать абсолютно на все. Я шел, ничего не видя перед собой. Я плохо соображал из-за депрессивных мыслей, застилающих рассудок. Как я выпал на дорогу, так и не понял. А дальше все происходило как в замедленной съемке… Резкий визг тормозов. Истошный вопль. Жуткий хруст собственных костей. Все звуки доносились как через толстый слой ваты. Уже лежа в чем-то теплом, я широко распахнутыми глазами взирал на серое небо. «…ты ведь сам этого хотел…» Какой до боли знакомый голос в голове, разразившийся диким хохотом. Чей он? Не помню… Перед глазами на мгновение успели мелькнуть какие-то расплывающиеся тени. «…теперь все закончится…» «…да…»