Под сенью небоскребов пусть завянет слабость

Я шел по грязному асфальту, намеренно шаркая кедами по нелицеприятной поверхности. А когда передо мной внезапно оказались несколько ворон, теребящих банку из-под кока-колы, я демонстративно пнул емкость, отчего она отлетела, а птицы взвились в воздух, возмущенно хлопая крыльями. Какое странно чувство. Предчувствие. Предвкушение. Сразу два в одном. У меня ощущение, что сегодня должно что-то произойти, чему я буду несказанно рад. Это приятно. Такое необъяснимое тепло разливается по телу, когда думаю о чем-то подобном. Хотя знаете, нет… ***Я остановился, посмотрев на уже, в столь ранний час, успевшее высоко подняться солнце. Глаза начало резать, а потом они заслезились и я резко опустил голову, будто бы закрываясь фиолетовыми волосами не только от небесного светила, но и от всего мира в целом. Спросите, почему у меня фиолетовые волосы? Вчерашнее происшествие с Маратом и наш с ним короткий диалог побудил меня к жизненно важным изменениям, если не характера, то хотя бы внешнего облика. Именно поэтому я вчера сразу же поплелся в парикмахерскую, невзирая на запутывающиеся ноги, которые явно были против. Сначала слегка постригся, ибо надоели секущиеся кончики, а потом, немного подумав, ещё потребовал от молоденькой девушки состричь сзади всю лохматую копну, спускающуюся ниже плеч. Поняла она меня буквально, поэтому от затылка до самой шеи шел коротенький ежик (теперь я снова ращу волосы), однако челку я запретил трогать. Хоть какое-то счастье в этой жизни. Получилась несколько неординарная прическа, учитывая тот факт, что на затылке был небольшой вихор, а сама челка, сплошной полосой, сужающейся книзу, спадала на правый глаз. Самые кончики были выкрашены в черный цвет, а сзади я запретил портить уже и так испорченную шевелюру, поэтому ежик остался белым. По правде говоря, сначала мне волосы выкрасили в иссиня-черный, сделав несколько прядок белоснежно-белыми, потом я походил по улице с часик, вернулся и заявил, что хочу перекраситься. Помню, как девушка перекрестилась, глядя на меня, а затем, будто вспомнив о своих обязанностях, улыбнулась, приветливо махнув в сторону кресла. Вот тогда и выродился этой фиолетовый цвет, хотя некоторые пряди были очень темными, почти черными, какие-то более дружелюбно переливались светло-сиреневым. Но это было ещё не все! Я также поперся в салон и проколол себе губу. Теперь под нижней губой с левой стороны у меня блестит крошечный шарик и, по правде говоря, я счастлив! Пусть этот прилив счастья недолог и скоро от него не останется от следа, но пока он есть, я наслаждаюсь!*** …у меня чувство, будто что-то экстраординарное уже произошло, но я, подтверждая свою истинно-тормознутую натуру, узнаю об этом обязательно позже всех. Даже, знаете, не экстраординарное, а просто… странное, что ли? Не могу разобрать своих ощущений, может быть, я экстрасенс? *** Открываю пластиковую дверь, ведущую в обитель знаний, придерживая свободной рукой сумку, как меня сбивает с ног какая-то мелочь. Я успел заметить, как блеснули в электрическом свете испуганные карие глаза, а оно уже юркнуло мне под руку, норовя выскользнуть наружу. Не тут-то было! Я даже сам не ожидал и не совсем понял, как внезапно схватил за шкирку крохотного мальчика, останавливая его порывы, услышал легкий треск серой ткани его миниатюрного пиджачка. Приблизил лицо к крохе, пристально смотря в огромные глаза. Малыш вжал голову в плечи, кажется, ещё сильнее испугавшись, а я вдруг пришел к выводу, что надо бы ещё и линзы фиолетовые купить. Тяжело дышал я на малолетку довольно долго, наверное, а потом, облизнувшись, улыбнулся, отпуская его, и неожиданно для себя произнес: -Больше так не делай. Мальчик ничего не ответил, лишь юркнул мимо меня на улицу, я обернулся, смотря ему вслед. Вдруг почувствовал, как тонкая струйка чего-то теплого скользит по подбородку. Задумчиво поднес ладонь к лицу, вытирая жидкость и все ещё смотря вслед малышу. Ну, кто бы сомневался, что я обнаружу на пальцах кровь. Видимо… Черт! Я даже не знаю, что могло вызвать кровотечение из вчера проколотой губы! Провозившись в туалете с кусочком бинта и пластырем, как всегда опоздал на урок. Вдохнув поглубже, приоткрыл дверь, из-за которой не было не единого шороха, ступил внутрь. -Извините за опоздание, - вполне внятно пробормотал я. Учитель, седой старичок, в огромных круглых очках обернулся, потом отложил указку и скрестил руки на груди, пристально смотря на меня. Невольно весь сжался, ожидая чего-то крупномасштабного, но учитель лишь вздохнул. -Ну сколько можно опаздывать, Реднайт? – вполне спокойно вопросил он, буравя меня маленькими бесцветными глазками, которые за стеклами очков казались просто огромными. -Простите, - тупо повторил я, опуская голову. Вы не поверите, но меня не к месту начал разбирать смех. Это было ужасно, я поднял ладонь к лицу, стараясь закрыть рот и в очередной раз благодаря свою челку. -Что вы делаете? – удивленно осведомился учитель. Мне показалось, или в его голосе действительно промелькнула нотка волнения? Хотя я его, в принципе, понимаю – звуки, которые я издавал, вряд ли могли служить признаком нормальности. -Простите, у меня кровь идет, - соврал я, все ещё не поднимая головы. -Кровь? – голос старичка поднялся на половину октавы, что меня несказанно обрадовало. -Не волнуйтесь, это я просто вчера губу проколол, - удовлетворенно выдохнул я, радуясь прекратившемуся приступу хохота. -Ясно, а почему вы не перекрасили волосы в цвет, скажем, «рэд»? Чтобы соответствовать своей фамилии. Не знаю, как я у себя в голове выстроил длиннющую логическую цепочку, выводом которой служило осознание того факта, что мужчина считает меня шлюхой. Я и так ненавижу, когда кто-то заикается по поводу моей внешности, считая это полной прерогативой моей фантазии и желаний, а тут ещё так нагло. По кабинету прошел смешок, а следом раздались шепотки из разных частей класса. Я поднял голову, обведя аудиторию злобным взглядом и остановив гневный поток на учителе, из-за чего он попал в его эпицентр, прошипел: -Учитель, какой пример вы подаете своим ученикам! Если уж завидовать, то молча, верно? Не вы ли нас этому учили? Я на секунду замолчал, закатывая глаза к потолку и чувствуя опять зарождающийся хохот прямо внутри легких. А потом, театрально вздохнув и прикрыв рукой глаза, прошептал: -Я вам даже сочувствую. Вашу лысину во что ни перекрась, девушки все равно липнуть не будут… Одиноко, наверное, в холодной постели, да? Я несколько склонил голову, смотря на старичка и улыбаясь. Совсем просто и открыто, не ухмыляясь или рисуя на лице торжествующую улыбку, а просто искренне. Но учитель явно не разделял моих благих намерений по отношению ко всему, что меня окружает, он лишь смотрел мне прямо в глаза, не моргая, широко распахнув веки и судорожно открывая рот, но так и не находя, что сказать. Продолжая созерцать беспомощность старика, я осознавал простую истину. Мне было абсолютно плевать на все, на школу, на учителя, на заебавших одноклассников. Говоря столь мерзкие слова в адрес старичка, я вполне трезво оценивал ситуацию, понимая, какие последствия может за собой повлечь подобная фривольность. Именно из-за этого я чувствовал какую-то внутреннюю свободу, казалось, что душа хочет вырваться наружу. И она вырвалась, диким хохотом, сотрясшим затихнувшее помещение. Я смеялся, запрокинув голову и трясясь всем телом, чувствуя неприятное жжение в животе, осознавая, что я медленно, но верно превращаюсь в истеричку. -Вон! Вон из моего кабинета! – вдруг завизжал учитель. До сих пор он все так же, как завороженный, продолжал пялиться на меня, а потом вдруг, будто бы осознав происшедшее, предпринял радикальные меры. -Правда всегда будет колоть глаза, этого не изменить… Ни мне, ни вам! – сквозь смех заверил я мужчину, разворачиваясь спиной и почти уверенный, что старикан сейчас бросит чем-нибудь в меня, открыл дверь. -ВОН! – перейдя на ультразвук, побудил меня к действиям учитель, нет, теперь просто старик. -Учитель! -Учитель? -Учитель!!! Послышались тихие оклики одноклассников, которые в одночасье стали казаться не больше чем серой лужей. Грязной лужей, из которой я будто бы смог выплыть. Я услышал за своей спиной громкий стук, вздох, а после девчачий крик и визг. Громко хохоча, как обезумевший, выскочил в коридор.