Отношения

Микки ахуевал. Быстро и безвозвратно ахуевал от блядского Галлагера в ужасно, просто кошмарно, мерзко прекрасном смокинге. Гребанная ткань обтягивала каждый изгиб идеального тела, скрывая белоснежную кожу, белая рубашка просто ахринезно контрастировала с черными штанами, но больше всего, ебать ее дважды, притягивала шея. Единственное не прикрытое тканью место, слишком, блять слишком бледная, на ней точно должны красоваться ярко-красные пятна, засосы оставленные им. Микки. Милкович громко выдохнул, привлекая к себе ненужное внимание, и словил на себе понимающий взгляд какого-то пидора. Скривил лицо, и показал фак, на что тот лишь хмыкнул и отвернулся. Будто что-то понимает. Пф-ф. Пидорас дранный. Его взгляд вновь упал на бойфренда. Йен стоял по стойке смирно, как и следует солдату. Рыжие волосы трепетали на ветру, как бы ванильно это не звучало. И еще, блять, переливались в лучах заходящего солнца. Но лучи и правда предавали волосам яркости, делая их чуть ли не бордовыми, но огненно-рыжими. Рыжий пидорас, ебанный в рот. Йен скосил глаза на парня, и заметил, что тот увлечено его разглядывает, останавливая взгляд на шее, и опускаясь все ниже. Галлагер тихо хмыкнул, мягко улыбаясь. Микки скривился и отвернулся, показывая этим своё пренебрежение к тупым попыткам Галлагера пофлиртовать с ним. Милкович ухватился за галстук, оттягивая удавку, которая как петля впивалась в шею, не давая даже вздохнуть полной грудью. А может это и из-за бледной шеи Йена, его грёбанных рыжих волос, или из-за глупого смокинга, так некстати надетого на идеальное тело солдата. Внизу живота медленно затягивался узёл, а подростковые гормоны резко били в голову, будто молотком забивая гвозди, и Микки, слетевший-с-катушек-Микки начал повторять, как грёбанную мантру: «Блять, блять, блять. Блять. Блять.» Он повернулся, и грубо расталкивая столпившихся идиотов направился в туалету. Ему срочно. Срочно надо освежиться. А ещё лучше, хорошенько себе подрочить. На это не уйдёт много времени. Стоит лишь представить перед глазами Галлагера, в этом смокинге, а лучше без, как он наклоняет голову чуть в сторону, и нежная кожа натягивается, слегка поблескивая от пота, представить как дерзко хватает его за запястья и оттягивает их назад, за спину, и шероховатой поверхностью губ впивается в эту шею, подставленную для него… Он готов кончить прямо здесь. — Хей, ты куда? — сильная рука сомкнулась на его плече, удерживая и немного поворачивая назад. Удивленно уставившись, на него смотрел недавняя «мечта девичьих грёз», Йен Галлагер собственной персоной. Микки грубо скинул его руку, и недовольно нахмурившись, отвернулся и быстрым шагом пошёл по направлению к уборной. Выйдя, даже выбежав, из толпы Микки остановился, переводя дыхание. Эта свадьба, глупая лесбийская женитьба Светланы и Ви, суть которой убедить правоохранительные органы в том, что они любят друг друга, казалась теперь самой дурацкой идеей на свете. Если Микки решит когда-нибудь женится, по-настоящему, не на русской бляди, а на «родственной душе»(блять, что за нахуй! даже звучит противно.), человеке, которого реально будет… к которому будет чувствовать настоящие чувства, то они просто распишутся. Никаких гулянок и по-минимуму затрат. Можно будет просто попить пиво, посмотреть телик или потрахаться, как это делают они с Галлагером. Находясь уже на достаточном расстоянии от расшумевшейся толпы, Микки наконец-то смог вздохнуть спокойно. Там было слишком громко, слишком потно, слишком, слишком, слишком. Нагромождение звуков сильно давило на мозги, будто силясь разорвать в клочки черепную коробку, а Микки просто хмурился и яростно сжимал виски. Голова после этого начинала болеть ещё больше, но зато боль перекрывала громкость, отвлекая от неприятных ощущений, приходя им на замену, но ставая спасением. Это всегда было ужасно. Не то что тихие (не всегда, конечно) посиделки с Галлагером, когда они часами могли молчать, не чувствую неловкости или дискомфорта, выкуривая одну сигарету за другой, в который раз бессмысленно пересматривая какой-то старый фильм, бессильно развалившись на потрепанном и провонявшем наркотой диване. Бля, эта хуйня(Микки просто не знал, как назвать все это. Не свиданием же.) была намного лучше громких вечеринок и гулянок. Микки чертыхнулся и отдернул себя. Последнее время он слишком часто начал думать о гребанном Галлагере. Любая мысль, не важно о чем, пусть о пивке с братьями после очередного убийства, или об недавно ограбленном банке (не им, прошу заметить), даже о грёбанной сраке отца, которая мельтешила перед глазами, когда этот старый пидорас голышом расхаживал по дому, напоминало о блядском Галлагере. И это пугало. Очень. Ведь Микки не знал что делать с этой одержимостью. Это было ненормально. Это выходило за рамки обыденного. Галлагер в мыслях, Галлагер перед глазами, Галлагер в заднице. Чертов Галлагер по-блядски везде. Ёб, Микки в полнейшем дерьме. Схватив ручку двери, слегка мокрую от начавшего накрапывать дождя, который видно перерастёт в огромную грозу, Микки потянул её на себя и вошёл в, к счастью, чистую уборную, с приятным запахом освежителя. Не зря эти сучки отвалили такие бабки за липовую свадьбу. Хотя они казались реально счастливы. Ну или просто хорошо играли свои роли. Милкович подошёл к большому зеркалу, и уперевшись в раковину, рвано выдохнул, стараясь подавить судорожный вздох, который так и рвался наружу. На лбу появилась маленькая капелька пота, спускающаяся по вискам, щекам, оставляя влажный след. Микки резко включил кран, огромный поток ледяной воды ударился об стенки раковины, распыляясь и попадая на костюм парня. Соединив руки лодочкой, Милкович подставил их под сильный поток, вздрогнув от мгновенного холода, и, наклонившись, облил лицо. На волосы тоже попало большое количество воды, и поэтому теперь пряди, потемневшие ещё больше, неприятно липли ко лбу и лезли в глаза. Взглянув на себя в зеркало Микки даже стушевался. Парень из отражения выглядел растерянно и мокро. Рубашка вытянута из штанов, галстук висит на нём, как петля, а тупая бледность придаёт лицу ещё большую схожесть с трупом. М-да. Просто прекрасно. Справив нужду, так и не подрочив, Милкович на последок ещё раз взглянул в зеркало и печально вздохнув, что получилось уж слишком удручённо, сделал шаг к выходу, но в этот миг в довольно таки просторную для одного человека кабинку влетел ещё кто-то. При детальном осмотре можно понять, что это Галлагер, но сейчас рыжие волосы намокли из-за дождя и потяжелели, рубашка прилипала к телу, а ботинки смешно и мокро хлюпали при каждом шаге. Как кот, Йен потряс головой, пытаясь высушить голову, брызгая во все стороны. Потом заметив парня стоявшего рядом с ним, усмехнулся. — О, Мик, — Галлагер взял свой пиджак, насквозь промокший, и отведя руки в сторону, попытался выжать из него воду, — можно было съебаться, но. Дождь. Все отменили. Новость не удивила, но все равно приятно. Йен повесил пиджак на крючок, и снял с себя рубашку, повторяя процедуру, которую провёл пару секунд назад. — Ты похож на мокрую крысу, — видимо, этот комментарий Галлагер решил проигнорировать, потому что он просто продолжил заниматься своими делами. Раздевшись до трусов, Йен закрыл дверь туалета, что по глупости забыл сделать Микки. — Переждём дождь здесь, — Йен дотронулся спиной до стены, вздрагивая от холода, и сползая по ней вниз, садясь рядом с Милковичем, который был полностью сухой. Между их плечами оставалась пара сантиметров, но никто не спешил преодолеть их, продолжая сидеть в… отдалении друг от друга. Минут десять они сидели в тишине, лишь прислушиваясь к сильным постукиваниям капель по крыше, дождь становился все сильней, громы все раскатистей, а ливень, по ходу, в ближайшее время заканчиваться не собирался. Убаюкивающее сопение рядом, легкий запах дождя и освежителя воздуха, и спать хочется безмерно. Но ещё чертовски холодно, но Микки — наглый ублюдок, который не может заметить, что его трясёт от мороза. — Мик, — Галлагер повернул голову к парню, который увлечённо рубился в какую-то игру на телефоне. У него было четкая цель — отжать хотя бы одну вещичку, а то он тут просто задубеет. — Ммм? — не отрываясь от экрана, Микки слегка повернул голову в сторону парня, не удостаивая того даже взглядом. — Бля, Мик, — Йен недовольно хрустнул пальцами, — я же сейчас задубею. — А меня ебёт вообще? — фраза, по-видимому, дошла до него не полностью, и он ответил тем, что первым пришло в голову. Полным бредом, проще говоря. — Блять, Мик, — разозлившись, Йен не сильно, но довольно весомо ударил парня в плечо, и Милкович сразу оторвался от телефона, уставившись, хмуря брови, на рыжего. — Ну че бля? — закатив глаза, Микки в привычной манере нахмурил брови и слегка толкнул Галлагер в ответ. — Я задубею. Дай свой пиджак. Микки, вроде бы, хотел начать спорить, или скорее даже драться, но заметив посиневшие губы и пугающую бледность парня, лишь недовольно вздохнув, начал снимать чёрную ткань, в душе ликуя. Он просто обожал, когда рыжий носил его вещи. Они после этого так бесподобно пахли, что он мог часами сидеть и нюхать их, как сентиментальная сучка, но он ловил дикий кайф от этого. Микки хотел кинуть ему жакет, но почему-то почувствовал резкий укол нежности. Расправив плечики у пиджака, он аккуратно накинул его на продрогщую спину Йена, и наконец преодолевая эти два сантиметра, он приобняв парня за плечи, попытался согреть его. Большая ладонь нашла его, и Микки поразился какая она холодная. Йен положил голову ему на плечо, и почувствовав, что брюнет не собирается его отталкивать или скидывать, глубоко вздохнул его запах, пороха и сигарет. Смесь проникла глубоко в лёгкие, и на секунду задержав дыхание, Йен через совсем короткое время беспокойно посапывал, теребя дыханием волоски, уткнувшись в густую шевелюру, слегка зарывшись в волосы, касаясь носом ушной раковины. Перед тем как уснуть Йен отчетливо почувтвовал, как Микки приподнялся и дотронувшись до немного горячего лба от поднявшейся температуры, провёл по нему губами. Поцеловал. Легко, мимолетно, но след поцелуя горёл огнём. Все получилось так мило, так чрезмерно по-гейски. Всего было слишком. Но клянусь, в тот миг они были счастливы.