Доверие. Невозможно.

      Они вдвоем сидели в местной корчме, где Бьянка доедала вторую порцию пшенной каши со шкварками и салатом из редьки. Командир задавал вопросы, интересуясь ее приключениями после того, как они с Геральтом оказались в засаде белок. Бьянка больше не хотела недомолвок с Роше и отдернула весь занавес. Рассказала о некрополе скоя’таэлей; о Малене, которую заставила провести к нему; о Инит — несчастной женщине, которую использовали в плотских удовольствиях паршивые эльфы; о пробудившихся призраках; о черном кристалле, предназначенном Однокрылому, и об истинной причине вступления в ряды Полосок.       Взамен командир поведал о несчастной доле Темерии, которую прижала к себе Редания. Будучи женатым на дочке покойного короля Фольтеста Адде, Радовид V со своей королевой предъявили права на полное владение государством, уготовив ему судьбу своего протектората. Учитывая то, что Свирепый, ко всему прочему, пригрел юную Анаис — внебрачную дочь короля — то ни у одного из ненасытных темерских баронов не оставалось и шанса надеть корону — в Лок Муинне они возмущались громче всех. Гражданская война была успешно задавлена в зародыше.       Таким образом, за один день Редания увеличила свою территорию вдвое, а государство Темерия теперь числится лишь во всемирной истории.       — И кому теперь подчиняются Синие Полоски? Разве не считается предательством то, что мы так скоро сменили сторону? Отныне мы странники без Родины и правителя, — Бьянка терпеть не могла политику, но к этой новости не могла отнестись спокойно.       — Мы дали присягу королю Радовиду. Поверь, я, как и ты, не в восторге от этого, но уж лучше законная наследница Фольтеста будет распоряжаться Темерией, чем та будет разодрана на куски голодными дворянами. Голова теперь другая, но земля и жители те же, порядки похожие, и Синие Полоски продолжат свою войну со скоятаэлями.       — А что с отрядом случилось? Вижу, ты новых ребят набрал, а где остальных подевал? Фенна, Тихого, Силаса?.. До жути соскучилась по ним — в тылу белок я остро осознала, как мне не хватает их идиотских шуточек.       Вернон посерьезнел и поднялся из-за стола. Получив утвердительный кивок на вопрос «Закончила ли ты с едой?», он спустился на нижний этаж таверны. Молчаливо следуя за ним, Бьянка понимала, что ее ждут новости похуже положения Темерии. И боялась их.       Они вошли в комнату с широкой кроватью, красными драпировками, розами и бадьей посреди помещения — работница как раз вылила в нее последнее ведро, и поднимающийся пар прямо-таки манил блондинку окунуться в сей океан блаженства. То, что ее просьбу о купальне выполнили незамедлительно, было весьма приятно и кстати.       — Сейчас отдыхай, Бьянка. Я послал за травницей — медиков отправил к ребятам, у тебя положение ведь получше будет. Пусть осмотрит тебя на всякий случай. Отпарь свои шрамы, а завтра поговорим.       — Ну уж нет. Ты же знаешь, что я всегда ценила твою прямоту и умение говорить правду в глаза. Скажи, что случилось с отрядом: почему ты заменил всех его членов, что ты утаиваешь? Чем больше ты меня жалеешь, тем больше бесишь! Я думала, эту мою черту ты отлично выучил!       Сдавшись перед натиском вопросов, мужчина сел на скамью и потер лоб, — все еще хуже, чем она думала. За те несколько минут, пока Роше собирался с мыслями, Бьянка стянула одежду и залезла в горячую воду — перед командиром ей раздеваться не впервые, хоть она ни разу с ним и не спала. Только услышав блаженный стон подчиненной, он очнулся:       — Ты слышала, что Хенсельт осадил Верген?       — Ты о новой стране в Долине Понтара? Об этом стрекочет каждая белка, — омыв плечи, подметила та.       — Какое-то время он вынужден был выжидать из-за призрачной мглы, возникшей по вине одной из чародеек. Еще при живом Фольтесте я создал группу шпионов, которые обязывались докладывать мне все известные каэдвенские тайны. Никому не нравилось, что Хенсельт шептался с нильфгаардским послом, и я являлся основным звеном заговорщиков против "Единорога". Только я и никто из моего отряда, — он сделал паузу, с изнурительным сожалением опустив голову. — Возвращаясь с одной из таких сходок, я застал свой опустевший лагерь и узнал от одной шлюхи, что мерзавец Детмольд допросил парочку попавшихся, которые под пытками сдали весь отряд Синих Полосок.       Парализованная страшными догадками, Бьянка даже не моргала.       — Их убили?..       — Хенсельт повесил всех до единого, даже не допытываясь правды об их причастности.       Дыхание перехватило, в голове зашумело, мир вокруг понесся словно на волнах страшнейшего шторма: сметая все на пути, срывая крышу, оставляя за собой руины. Оставляя чистую, щемящую, всепоглощающую боль.       — Ты знаешь меня, по части правосудия я никогда не остаюсь должником. Я заставлю ответить за моих людей, как этого ящера Детмольда, так и Хенсельта Каэдвенского.       — Да ну… Словно в будничном регламенте, заявишься в дворцовые покои и предпримешь покушение на короля?!       — Я обязательно что-нибудь придумаю! — перебивая друг друга, они уже говорили на повышенных тонах — у обоих сдали нервы. Роше встал и собрался уходить, открыв, было, двери:       — Здравствуй, господин, — выход ему преградила молодая брюнетка. — Я травница, мне сказали тут кого-то подлечить нужно.       — Но сам-то ты остался жив. Это ты виноват! Из-за тебя их убили! — безрассудно бросила Бьянка, рассчитывая, что на этом разговор будет окончен. Но ее командир неожиданно развернулся.       — Что ты можешь понимать? Это часть нашего с Фольтестом плана, технические составляющие качественной разведки. — Желваки на лице Роше заиграли, рот перекосило злобой.       — Фольтест в могиле, а теперь и наши ребята! Или, найдя им замену, ты считаешь, что проблема решена?       Судя по всему, такой наглости командир стерпеть не мог. Бесцеремонно закрыв перед целительницей двери, он приблизился к девушке и навис над ней, опершись о край бадьи.       — Поведай лучше, что ты рассказала Йорвету, мученица моя? — его смуглая кожа в этом освещении казалась коричневой, а хмурые над глазами брови — двумя пугающими плетями.       — О чем ты? Их интересовали лишь мертвецы — призраки их былых полководцев.       — Да что ты. А о живых не допытывался? О Чазнере, например?       Сидя вот так, голой, перед главнокомандующим, она ощутила себя на допросе, который он неоднократно проводил с представителями иных рас.       — Я… — речь давалась с трудом, — понятия не имею, о ком ты…       — Красный Коготь!       И тут, несмотря на горячую воду и жарко натопленную комнату, ее тело практически покрылось скорлупой льда. Кровь в жилах замерзла, легкие затвердели, сердце дало трещину. Та пытка скоя’таэльского лидера дала свои плоды, да только не в пользу Вернона.       — Черт… Что он с ним сделал? — Бьянка спрятала глаза, стыд не позволял смотреть на командира, чувство вины закипело кислотой.       — А ты как думаешь? — твердый голос отливался презрением.       — Как ты узнал?       — Остроухие в качестве вести подбросили мне его голову, когда я возвращался из Лок Муинне. Вместе с головой его жены и даже гончей, с которой он ходил на охоту. Все в одной связке.       Тяжелое молчание длилось вечность, в воздухе витали острые осколки доверительных отношений... пока в дверь не начала ненавязчиво постукивать лекарка.       — Он поджарил меня, как праздничную свинину… — попыталась объясниться она, уже осознавая, что никакие слова здесь не помогут.       Протяжный вздох Вернона заставил поднять на него взгляд. На лице читалась горечь, сожаление, но больше всего цепляло отчетливо читаемое разочарование.       — Я до последнего надеялся, что это не ты, — с этими словами он обернулся к ней спиной.       Хотелось схватиться за нее, крикнуть: «Не уходи. Пойми почему так. Ты ведь для меня все!». Но она просто следила, как он уходит, с силой сжав ладони в кулаки и чувствуя, что с каждой минутой серая метель заметает воспоминания: спасение, обучение, признание, миссии и все теплые связи с этим человеком. Дверь скрипнула. Глядя вперед, на ту самую суетливую травницу, но обращаясь вовсе не к ней, он закончил:       — В моей работе дело редко обходится без пыток и я прекрасно понимаю, что у каждого есть свой предел. Пусть тебя также заставили через это пройти и, не сомневаюсь, что держалась ты до последнего. Но ты пренебрегла служебными обязанностями и дисциплиной ради достижения личной цели. По собственному безрассудству ты попалась в лапы белок, поставив свои интересы выше устоев команды. Мы тебе дали новую жизнь, чтобы без оглядки идти вперед, но взамен ты пренебрегла нами, отвернулась, когда на горизонте замаячил проблеск твоего прежнего гнилого пути. Из-за желания мести и из-за твоей оплошности пострадали другие. В этом действительно имеется твоя вина.       Бьянка задыхалась, словно в горле застряла здоровенная кость. Ее собственная.       — Оставь меня, — на грани истерики бросила она травнице, вошедшей в комнату на смену Вернону.       — Ваши ребята сказали, что дело срочное…       — Я сказала, оставь! Меня! Одну!       Молодая девушка, фыркнув и хлопнув дверью, выскочила из помещения. А Бьянка дала волю слезам. Все новости скопились в горле щербатым комом, отбирая возможность даже полноценно всхлипывать. Темерия, Синие Полоски и конкретно Вернон Роше — все дорогое пеплом осыпалось в руках. Не так она представляла себе столь ожидаемый разговор, не о том мечтала все это время. Перед глазами стояло его лицо. Она всегда из шкуры лезла, чтобы никогда не вызвать этого выражения. Не озвученного, но, в то же время, такого оглушительного.       Разочарование.       Рыдая за погибших «братьев» и за отношения с уважаемым командиром, который выстроил меж ними, казалось, непробиваемую стену, Бьянка в итоге забылась и заснула прямо в деревянной посудине. Разбудила ее какая-то незнакомая женщина, возможно, официантка таверны. Сжалившись над ней, она отмыла блондинку и отвела в постель.       Проснулась Бьянка ближе к полудню — время сообщил один из солдат Полосок, попивающий пиво в одиночестве на верхнем этаже таверны. Как и все остальные, был он ей незнаком, даже не входил в число той тройки, которая буквально вырвала ее из рук смерти. Оказалось, что прежде он работал наемным убийцей, прикрываясь каким-то кодексом. Бьянка скривилась: перемена состава отряда меняло самих Полосок.       Неужели, это лучшее, что ты нашел, Роше?       Командира она нашла на площади Флотзама: выглядел он более умиротворенно, чем ночью и давал конкретные указания своими людям.       — Выполняйте, — сказал он им, кивнув в сторону — их оставили наедине.       Прекрасный повод извиниться.       — Вернон, я пришла попросить прощения за то, что сдала твоего друга… — очень редко она обращалась к нему по имени, предпочитая больше «командир», но сейчас дело обстояло иначе.       — Успокойся, Бьянка, — перебил он обыденным столь знакомым тоном. — Эмоции имеет каждый, и я не исключение. Сам знаю, что вчера перегнул планку, давя на тебя. Ты — единственная, кто остался от прежнего состава. Мертвых уже не вернуть, но виновники к ним обязаны присоединиться. Ты мне в этом поможешь.       — Что от меня требуется? — Бьянку охватил энтузиазм. Быть может, все не так плохо. Не зря говорят: «Новый день — другие взгляды».       — Ты знаешь, где их лагерь? То есть все скопление этой падали, их склады, припасы?       — Какое-то время они держали меня там. Думаю, смогу найти дорогу.       — Отлично, тогда завтра будь наготове, мы выступим на заре.       — Так скоро?! Может дать солдатам зализать раны? У нас мало людей…       — Ты задаешь вопросы? Я командую операцией и в ответе за каждую утраченную жизнь. У меня есть план, не переживай. Группа изобретателей оснастила нас отличными бомбами, у остроухих не будет шанса. Старый Лис ответит за все.       От последней фразы стало сразу на пару градусов теплее, словно месть уже осуществилась. Хотя этот садист заслуживает более мучительной смерти — и если его удастся взять живым, Роше уж постарается.       Обменявшись еще парой фраз, они расстались. Бьянке непреодолимо хотелось прогуляться по городу, который при первом знакомстве отчего-то не полюбился. Но дело было не в самом Флотзаме: было желание пройтись улицами, меж каменными домами, людской общиной, подле защитных стен. В безопасности.       Жизнь здесь, как и прежде, кипела: какой-то кмет в типичных для них подвернутых штанах пинал под зад теленка, что не спешил идти пастись; мясник потрошил подвешенную свинью, периодически ругая свою дочку за то, что та медленно подает посуду для требухи; женщины щипали кур; торговцы руководили погрузкой товаров на судна; пара полуголых мужиков спарринговались на мечах. Но, вопреки всему, в воздухе витал аромат мрачного уныния, безмерной обреченности и глубокого несчастья.       Вернувшись к площади, Бьянка вытянула из стражника возмутительную правду: Флотзам переходит под власть Хенсельта — как оказалось, расположенная на стыке нескольких государств фактория больно удачно подходила для роли каэдвенского военного форпоста. На днях Лоредо публично приказал гражданским собирать свои вещи и выметаться из собственного жилья. В течении нескольких недель, максимум через месяц, шумный торговый город обязан опустеть.       — Чего расхаживать здесь, — услышала она, когда завернула за один из торговых лотков, — раз тебя уже ждут.       На лице Бьянки отразилось недоумение: в паре шагах от нее стояла разукрашенная женщина и курила. По одежде и возрасту смахивала она на мадам местных шлюх. Но самое интересное состояло в том, что собеседника у нее не было, а на представительницу Полосок она не смотрела.       — А? — не понимала блондинка, оглядываясь по сторонам.       — У кузнеца, в квартале нелюдей, стоит молодка, не с каждым желающая разговаривать.       — Это ты мне?       Выпустив струю дыма, яркая женщина глянула на Бьянку так, словно именно она сейчас выглядит полоумной, а не наоборот. После чего поднялась по лестнице к верхнему этажу борделя и скрылась.       Недолго мучаясь сомнениями, Бьянка бросилась к воротам, нашла район нелюдей и подбежала к кузнецу — тот весьма обыденно бил молотом по наковальне. В поисках той, что передала послание, девушка обошла пару домов и рассеянно осмотрелась, пока ее жестко не прижали к стене.       — Полоска, послушай меня, ты должна вернуться.       — Малена? Уж не думала, что у тебя столько силы. Отпусти меня.       Эльфка, с безумными глазами, отступила от той на шаг, но частое дыхание недвусмысленно говорило, что она на взводе.       — Ты должна вернуться, — словно душевнобольная, она проверила, не следят ли за ними. — Йорвет не отпустит тебя, пока с проклятием не будет покончено.       Баэлир, вот готов был «отпустить», хотелось упрекнуть.       — Да ну. И что он сделает? Заявится ко мне, пока я буду спать? — кольнула Бьянка сарказмом. — Нет, он будет вынужден слушать вой этих покойников и грызть пальцы, скрипеть зубами, царапать лицо. Передай ему, что это не самое страшное, что я с ним собираюсь сделать. А Баэлиру… что его новый стиль просто сногсшибателен.       С минуту эльфка тупо пялилась на нее, пытаясь осознать комичность ситуации. В конечном итоге она улыбнулась и толкнула блондинку в плечо.       — Ты самоубийца, знаешь? Он теперь так необычно выглядит и, если Йорвет хочет вернуть тебя ради общего блага, этот уже с десяток мучительных истязаний для тебя придумал. Никому ранее он не позволял касаться своих волос, они для него были чем-то вроде идола для монаха.       — Идол укоротили, и что-то я не вижу грусти в твоих глазах.       — Я не затем искала тебя. Понимаешь, теперь Йорвет станет вылавливать и убивать невинных жителей города.       — То есть, ничего не изменится?       — Ты разве не понимаешь? Раньше скоя’таэли ловили тех, кто совался глубоко в лес, теперь же Йорвет объявил охоту на каждого флотзамского жителя, будь то случайный странник или ребенок. И меня послали образумить тебя, чтобы ты добровольно сдалась нам.       — Ты серьезно?! — Бьянка почти крикнула, чем привлекла внимание. — Я не настолько глупа, чтобы купиться на шантаж Йорвета. Никто меня не заставит вернуться к вам, слышишь? Своими же руками затянуть петлю на шее, пусть даже это касается жизни детей. Я тоже ребенком была, когда мою семью сжег Однокрылый и трахнул на их пепле. Все это я должна забыть ради кого-то другого? У меня есть цель и я должна ее достичь, так что с жизнью расставаться не собираюсь.       — Я уверена, что Йорвет не убьет тебя, а Баэлир… я поговорю с ним.       — Замолчи, или я тебе сейчас дам по зубам. — Бьянка толкнула эльфку, но та прилипла вновь.       — Помоги снять проклятие, и он тебя отпустит, — не отступала она.       — Мы обе знаем, что нет. Лучше убирайся. Ты хотела в Долину, так проваливай скорей. Чтобы к завтрашнему утру вас с Луканом в лагере не было, слышишь? И прихвати с собой Ворчуна.       — Почему? — эльфка в момент уловила логическую цепочку и ошарашено посмотрела на девушку.       «Потому что не хочу убивать тех, кто мне дорог».       — Потому что ты забыла, кто я есть!       — Что произойдет завтра? — она затормошила Бьянку за плечи, словно таким образом сумеет вытряхнуть ответ.       — Не смей предупреждать Йорвета, — только сейчас блондинка поняла, как от этого разговора может пострадать операция Роше.       — Что вы задумали?!       «Расплату!»       — Эй? — к псевдопротивостоянию подошел стражник Лоредо. — Что за лесбийские домагательства, отроухая? А ну отошла от нее!       Вспылившая и уже изрядно покрасневшая Малена очень многозначительно переглянулась с Бьянкой и послушно опустила руки.       — А теперь проваливай, шлюха. — Оскорбление было пропущено мимо ушей, такое обращение не было в новинку: после недавнего городского бунта против нелюдей, к ним относились, как к мусору.       Обе девушки смотрели друг на друга, ведя зрительную беседу, но, в итоге, Малена прервала контакт и ушла. Бьянка с испорченным настроением направилась к таверне. Вернется к Йорвету она по одной причине — чтобы насадить его на пику.       Приглушенный треск веток и смачное чмоканье потревоженной грязи — весь комплект звуков, которые издавал пробирающийся сквозь дебри отряд. До первых петухов они вышли из Флотзама — при дневном свете дикая местность гораздо безопаснее, так утверждал начальник. Ночью же на факторию обрушился жуткий вой некогда погребенных и ныне проснувшихся Aen Seidhe; женщины кричали, дети плакали, мужчины бранились. И лишь одна особа довольствовалась этим воистину волшебным звуком и временем суток. Зажав меж зубов соломинку и развалившись на кровати, Бьянка глядела в потолок, но видела на нем лицо взбешенного и свирепого Йорвета. Довольно улыбаясь, она в открытую наслаждалась истошным далеким ревом, словно его издает сам одноглазый. Отголоски вызывали чувство комфорта и почти наркотического удовольствия.       Разбудил ее один из солдат спецотряда и, облачившись в свою выстиранную прачками форму, она вошла в отряд Роше, чтобы отвести его прямиком к лагерю мятежников. За это трехчасовое путешествие им попалась парочка гулей, обвешенных ошметками звериных трупов, и несколько мгляков, когда солдаты пересекали мрачные болота. Эти препятствия не помешали планам, и в конце пути командир приказал разделиться на три команды, чтобы быть менее заметными.       Казалось, задача ясна: подобраться к лагерю, обойти или обезвредить ловушки, установить бомбы с ядом. Бьянке же была поручена самая важная роль, и она готова была расцеловать своего командира за то, что он не утратил веру в нее.       Будучи нынешним объектом внимания белок, она обязана сдаться в плен и отвлечь врагов от вторжения Роше. Когда яд окутает лагерь и начнется массовая гибель эльфов, девушка останется невосприимчива к отраве благодаря принятому утром противоядию. Только вот до сих пор он отдавал отвратительным послевкусием — Роше сказал, что у каждого зелья имеются побочные эффекты и терпеть их не так неприятно, как сам яд.       С полчаса назад отсеялись остальные члены команды, и теперь она шла в одиночестве. В голове уже начали появляться сомнения касательно правильной дороги, как впереди послышались эльфийские возгласы — похоже ее заметили и в данный момент наставляли луки. Подняв безоружные руки она требовала встречу с Йорветом — Вернон дал четкое указание, чтобы он всегда оставался у нее на глазах.       А эльфы… Пусть думают, что весть Малены произвела на нее должное впечатление.       Ее привели вглубь «поселка». Голова от употребленного зелья начинала кружиться, но не настолько, чтобы не распознать подошедшего одноглазого уродца, как и еще с пару десятков противников. Взгляд остановился на Лукане, жующем кусок поджаренной крольчатины и также обратившем на нее внимание.       Черт! Малена не убралась отсюда, и теперь они с Луканом в большой опасности.       — Мне стоит беспокоиться о твоем добровольном появлении? — обратился к ней высокий лидер, вздернув подбородок. Сейчас его плечи казались еще шире, а темная броня более непробиваемой, хотя незащищенная шея оставалась открытой для острия стали. — Или Роше сейчас таится у ближайших кустов и роет мне могилу?       — Не думаю, что ты заслуживаешь собственную могилу. Возможно, помойная яма будет в пору, под стать испорченной начинке.       — Язвительное насекомое — редчайший феномен, знаешь? Все вы сладко язвите, пока не прихлопнут…       В ответ ей хотелось подметить, что в данный момент он заинтересован в ней больше, чем она в нем, но внимание привлек явившийся Баэлир. С такой укороченной прической он был почти неузнаваем — светлые растрепанные волосы едва доходили плеч, а передние прядки укрывали грозные, с переливом огня, глаза. В них прятался дьявольский гнев.       — Все же пришла? — подметил он, усмехнувшись левой частью рта и приоткрыв, тем самым, ровные зубы. — Хорошо, что твои геройские порывы взяли верх, хотя смотреть на тебя — не очень приятное занятие.       — Не могу ответить этому чувству взаимностью. Ведь ты стал прямо редким красавчиком.       Бьянка игриво оглянула его с ног до головы и для большей иронии прикусила губу.       На лице Баэлира невооруженным взглядом стало заметно, как он мысленно уничтожает ее, причем очень мучительным способом. Шумно выпустив воздух, он глянул на Йорвета, словно спрашивал у него разрешения, но тот охладил его пыл одним строгим взором.       — Из-за нее убиты еще двое наших отважных воинов, — словно про себя рассуждал одноглазый, производя свои расчеты и делая выводы: — Баэлир, отруби ей ноги. Ими она лишь создает нам проблемы. А если вновь кого-то поранит — лишится и глаз. Только проследите, чтобы она не откинулась от кровотечения.       Жестокий приговор прогремел в голове девушки громом среди ясного неба. Хотя, не совсем ясного — самочувствие оставляло желать лучшего: зрение туманилось, щеки и глаза горели жаром, кожа покрылась холодным потом. Неожиданная слабость изнуряла, из уха вытекала какая-то жидкость.       Нет! Они не сделают этого с ней. Не успеют. Вернон на подходе, уже с минуту на минуту преступники вдохнут яд, начнут валиться с ног и не смогут противостоять Синим Полоскам. Но все шло наперекосяк: пока что она — единственная, кто хочет свалиться и уснуть под каким-нибудь старым кленом.       — Домыслы о твоей лютой кровожадности не являются ложным слухом, Уродец.       — С вами иначе никак, — ответил Йорвет и кивком дал указ приступать.       Баэлир выхватил из-за спины одного краснолюда топор, подошел и замедлил.       — Не трогай меня! — осознавая, что путей отступления нет, а единственный меч у нее отняли, девушка в панике выставила перед собой ладони, словно они могли защитить от предначертанного ужаса.       Где же ребята спецотряда? Почему эльфы не поднимают тревогу? Где, черт возьми, Вернон Роше?       Но на помощь вышла та, от которой это ожидалось меньше всего.       — Не трогай ее, если хочешь жить! — Своей маленькой спиной Бьянку загородила тихоня-низушка, которая неоднократно обрабатывала ее раны.       — Что? — учуяв запах предательства, Баэлир уставился на медика.       — Что?       Вначале Йорвет поддался сомнению в верности лекарки, но его рассудительность вскоре взяла верх — когда товарищ собрался применить против нее силу, он его опередил.       — Стой! — остудил лидер блондина и уперся своим серьезным требовательным взглядом в низушку. — Говори.       — Посмотри на Полоску: она едва держится на ногах, ее бьет дрожь, а белки глаз покраснели. Такие серьезные симптомы характеризуют тяжелую инфекцию, и с каждой секундой она явно прогрессирует. Какая бы зараза в ней ни сидела, я уверена, что болячка эта нехилой силы и способна погубить всех нас. Девчонка намеренно принесла ее сюда, в наш лагерь, в центр, в ядро, и чем дольше она здесь находится, тем меньше у нас шансов остаться здравыми.       — Что-то наподобие биологической атаки? — уточнил Йорвет.       — О чем вы говорите?! Вернон, что за дрянь со мной происходит?! — Заорала блондинка в небо и тут же коснулась правой ноздри — в подтверждение догадок по пухлым губам и почти невидимому шраму на подбородке из нее текла густая кровь.       — Чертов Роше! Hel'cwelle a soith! (Убью суку!) — ругнулся лидер. — Через что может передаваться эта болезнь? Какова скорость распространения? Возможно, многие из нас уже подцепили болячку. Знаешь, как с ней бороться? — он навис над несчастной женщиной, словно она оставалась единой надеждой на спасение.… Но, в действительности, так и было.       — Я… я не знаю. Я веду дело с прямыми физическими ранами, с эпидемиями ранее не боролась. Ее нужно срочно убрать отсюда, даже ее труп будет источать болезненное начало. Это смерть. Ходячая смерть.       Йорвет бросил ненавистный взгляд на dh’oine, а затем посмотрел на своих подчиненных — на кого он возложит бремя увести ее подальше от лагеря? Поручив кому-либо эту задачу, он, таким образом, вынесет ему смертный приговор, ведь близость с инфекцией погубит его. Назрел вопрос: какова цена его командования, раз его воины должны пойти навстречу гибели… когда он может сделать это самостоятельно.       — Я выведу ее. — К нему выступил один смельчак.       — Нет, — думать было некогда, он уже принял решение. — Баэлир, ты за главного. Следи за Киараном! Следи за Долиной!       — Йорвет… — в ответ выкрикнул друг, но лидер скоя’таэлей уже схватил за запястье человечку и утянул в лес.       Эльф спешно держал путь вперед, таща за собой Полоску, как вор волочит по улицам тяжелый мешок зерна. Спотыкаясь на каждой кочке и требуя объяснений она, будто не знала грядущего поворота событий, создавала ему уйму проблем.       — Отпусти меня, тварь! Как же хреново, — возмущалась девица, постоянно замедляя его скорость передвижения. Если она продолжит также тормозить его, ему нипочем не спасти отряд от организованной Роше подставы.       — Если упадешь, тащить тебя буду за волосы, — пригрозил он, давая той весомую мотивацию быстрее перебирать ногами. Судя по виду, она уже мертвец. Если верить лекарке, возможно, он тоже.       Немалое время он гнал настолько, насколько позволяло состояние зараженной, надеясь, что никто из подопечных не подцепил неизвестный недуг и проклиная коварный план командира Синих Полосок. Такой ход событий он не предугадал, и эта огромная ошибка теперь могла стоить ему жизни. Если не его воинам.       Они выбежали на просторную поляну, в центре которой стоял белый обелиск выше любого замка северных королевств. Пронизывающий небо — так его все называли.       Йорвет остановился, чтобы пару секунд поразмыслить: останется ли опасность, если именно здесь он ее прикончит и закопает труп. Вопрос со склепом уже отошел на второй план — неразумно заботиться о мертвых, когда дело прямым образом касается живых.       — Не могу, — промямлила Полоска, прижимаясь к обелиску. — Не могу больше. Если собираешься меня убить, делай это сейчас.       Скрипнув зубами, Йорвет оценил немалое расстояние до лагеря, но глубокая тревога и опасение упрямо требовали продолжить путь, ведь если бросить здесь источник болезни, то ее могут подцепить другие органические носители и доставить прямиком в его лагерь — этого он позволить не мог.       — Еще рано. Пошли, — он уже привычно схватил ее за запястье и рванул вперед, но Полоска не поддалась.       — Иди к черту. — Ее заплывшие кровью глаза страдальчески посмотрели на него. — Что происходит? Куда делись Синие Полоски?       Судя по тому, что она ожидает набег своего отряда, ее провели не меньше его самого.       — Заткнись, dh’oine, — выплюнул он и, подняв больное тело на руки, торопливо направился вперед.       Еще около получаса он тащил свою не шибко тяжелую ношу, которая начинала бредить и постоянно звала Вернона Роше. В итоге он выскочил к скалистому отвесному обрыву. Стоило лишь оглядеться, как им овладело странное удивление: впереди расстилалась широченная впадина, по сей день неизвестная ему ни по собственному опыту, ни из карт или сплетен. Точнее, это было похоже на огромный кратер потухшего вулкана, заросший в глубине всеми богатствами растительного мира.       Искать объяснение времени не было — надежда на собственное спасение все еще тлела в сознании. К тому же, неожиданный феномен природы оказался для него лучшим способом решения проблемы. Свалив Полоску на голый каменистый край, Йорвет обнажил один из клинков и коснулся им неподвижного тела.       — Вот теперь пора сдохнуть, охотница на нелюдей.       Следующий момент явственно обескуражил лидера, потому что почти мертвая, как казалось ранее, Полоска схватила голой ладонью лезвие и со стоном полного изнеможения увела его в сторону. Ногой она ударила по рукоятке — дугообразный меч прорезал воздух и приземлился в паре ярдов от них.       — Только после тебя, милый, — наверняка догадавшись о своей бесспорной кончине, мерзавка схватила Йорвета за шиворот и, удивительно ловко для своего состояния, перевалила через край.       В поисках опоры панически размахивая конечностями, обе фигуры с пугающей высоты полетели вниз. Навстречу неизвестности, смерти… и древностям.