***
Ощущая невыносимый жар и катастрофическую нехватку кислорода, Бьянка резко вскочила с очумелыми глазами и задышала так, словно ее в последний момент спасли от повешанья. Прикрыв рот лодочкой из рук, она качала головой и изо всех сил старалась остудить свой пыл, понизить значимость странного сна и найти для него объяснения. Один раз она засмотрелась на купающегося эльфа, а рехнувшееся подсознание уже слепило в голове такое абсурдное изваяние. Бьянка попыталась избавиться от тревоги шуткой, но смех получился каким-то истерическим — ведь ей действительно нравились его ласки и даже пару секунд после пробуждения на губах ощущался его странный вкус. Вкус красной черешни. Какого дьявола с ней происходит? Сразу после того, как Бьянка оглянулась, в мыслях молниеносно возник другой вопрос. В памяти всплыли отрывки последних воспоминаний — тогда она была здесь с Йорветом и видела… существо. Нет! Ну не мог же это быть вран, правда? Опираясь на кристаллические камни, девушка выбралась за пределы ямы и поплелась лесом, сама не зная, чего ищет. Может она убила скоя’таэля своей подозрительной силой? Потому он и снился ей, как явление из нематериального мира. Хотя, в таком случае он бы скорее свернул ей шею, а не целовал. Когда девушка все-таки нашла своего остроухого спутника, первым делом решила, что он мертв. Но, приложив запястье к ноздрям эльфа, ощутила легкую щекотку: дышит. «Моих рук дело?» — озадачилась она, глядя на половину стрелы, торчащую из плеча раненого. Как бы там ни было, приводить в чувство и спасать эльфа она не собиралась. Нужен он ей был лишь из-за наличия снаряжения. Свое мастерство она привыкла демонстрировать с арбалетом в руках, но раз его нет, сгодится и лук — он валялся невдалеке от тела. А вот с колчаном дела обстояли сложнее. Мало того, что вещь размером с накерового детеныша, так еще на нем, как сторожевой пес, восседал сам владелец, придавив к земле своим задом. С максимальной осторожностью она перевалила эльфа на бок и взялась за ремень. На этом миссия усложнилась: крепление, словно знало, что ее намерения противоречат безопасности хозяина, и отказывалось поддаваться. Где же нож Йорвета, когда он так нужен? Ну не нести же стрелы в охапке, когда на руках имеется удобная сумка для них? Решив последний раз попытать счастье, Бьянка пустила в ход зубы, принявшись грызть неподатливый ремень чужого пояса. До чего она докатилась? Пару месяцев назад они с командой Синих Полосок рассказывали неприличные истории и заливали горло элем в трактире «Рыбий глаз», празднуя очередной успех операции. А теперь она, словно помешанная, ерзает на бедрах известного скоя’таэля и пытается зубами сорвать с него атрибут одежды. Вопреки всем стараниям, действие не увенчалось успехом; помимо этого воздух вдруг отяжелел, а все звуки на пару тонов стали тише. И причиной тому был пронзительный взгляд — возмущенный, злой и ошеломленный. Все же последнего было больше всего. — Что ты делаешь? Бьянка так и замерла в до безумия кретинской позе, подняв на лежащего одни глаза. Она всего лишь пыталась спереть его боеприпасы — отчего же ей так не по себе? Выражение его удивленного лица переменилось на хмурое и решительное, дав ясно понять, что цель ее намерений стала понятной. Стоило ему метнуться к ней, как Бьянка тут же вскочила и, несмотря на то, что к колчану доступ закрылся, вооружилась луком. Йорвет откинулся на локоть и насмешливо взглянул на спутницу. — И что дальше? Без стрел он бесполезен. — Ну не скажи! Я могу сделать так, — Бьянка подскочила и концом оружия стукнула его по темени. В зеленом глазу вспыхнул дикий пожар, а рот перекосило до неузнаваемости. — Моим луком! — шипя, словно гадюка, разгневанный эльф ринулся к спутнице, но та не позволила ему реализовать свои намерения, явно не дружелюбные, жестко толкнув в грудь. Едва поднявшись, он свалился обратно. — Я еще не закончила. Нога в полосатых штанах ступила на плечо, неслабо задевая торчащую стрелу. От полоснувшей боли Йорвет рассвирепел и попытался избавиться от главного раздражителя, но блондинка перехватила его руку и склонилась к лицу. В нем читалась ярость, страстное желание мести, холодный расчет и затем уже приглушенная боль. — Foile geim! (Полоумная коза!) — не намереваясь оставлять такую дерзость безнаказанной, эльф освободил кисть и сильно сжал женский подбородок. Пока девушка отвлекалась на то, чтобы смахнуть его руку, Йорвет одним рывком бросил ее на землю и навалился сверху, но, прежде чем он смог что-либо сделать, меж ними втиснулся его лук. Прижав ребро оружия к неподатливой груди, ей удалось несколько мгновений продержаться на расстоянии. Но осознав, что даже с раной он превосходит ее в силе, Бьянка втиснула ступню ему в живот и с силой оттолкнула от себя. Подобно двум раздутым петухам, они отпрыгнули друг от друга, с безудержным намерением сцепиться снова. — Без меня тебе живой не выбраться! Это громкое заявление дало хороший пинок под зад самооценке Бьянки — очередной воитель, недооценивающий женщин. — Я готова рискнуть, — тихо прорычала она, не меняя позы «на стадии рывка». — Оставь мой лук и проваливай. — Его голос казался убедительным и пугающим, словно в данной ситуации у них обратные роли. — Разве ты не заметил, что твое положение не позволяет больше диктовать условия? А лук я заберу. Конечно же, заберу. Хотя бы для того, чтобы разломать его на части — эта мечта живет во мне с тех самых пор, как я увидела тебя. Ну а огрызки отдам твоим верным щенкам, дабы было, что возложить на пустую могилу с надписью «Йорвет — бесследно исчезнувший болван». Сквозь приоткрытые искривленные губы она заметила плотно сжатые зубы. Попытка разломать вражеский предмет вооружения увенчалась полным крахом. Йорвет, не только не пытался помешать этому процессу, он с насмешливой гримасой наблюдал, как девица пытается сломать неподатливую древесину о колено. Надменный сдавленный смех привлек внимание к эльфу, и Бьянка впервые увидела его улыбку. Амбициозную и оскорбительную. — Он изготовлен из прочного материала. Не так-то просто его сломать. — Да подавись ты им, — сдалась она, отшвырнув лук и со словами «счастливо оставаться» скрылась за кустами можжевельника. От мерзавца она избавилась, осталось лишь выбраться наверх и отыскать лекаря, а уж после выследить проворного Роше, который с каждым днем казался все большим гадом. Интересно, как же он будет оправдываться. — Идиотка! Я тебе нужен больше, чем ты мне! — поток мыслей прервал крик надоедливого компаньона. Бывшего компаньона. Не обращая внимания, Бьянка продолжила путь. — Ты обманываешь себя! Строишь иллюзии, что это обычная царапина! Но правда в том, что яд маарника ослабит тебя уже к вечеру, а следующего рассвета тебе уже не увидеть! Его слова подтвердили самые тревожные опасения, собирая складки меж бровей и заставляя слюну напряженно прокатиться по горлу. Спешно выбравшись из разлапистого кустарника, девушка требовательно уставилась на него. Йорвет оставался на том же месте. Оперение стрелы он уже отломил и теперь пытался стянуть с себя тяжелый нагрудник. — Пришла помочь? — без сарказма их разговоры не получались. — На кой черт мне помогать тебе? —нетерпеливо зарычала девушка. — А ты поройся в своей голове и нащупай мозги, они-то тебе и раскроют тайну того, что тебя повернуло назад. Скривившись, Бьянка так и стояла на пути отступления и с кучей сомнений за плечом. Положение каждого из них она видела достаточно ясно — и ни одно из них не было удачным. Глаза растерянно метались из стороны в сторону: вдруг он ведет очередную игру и все не настолько плохо? Но подсознание — упрямое и рассудительное — приводило свои нерадостные, но убедительные доводы. — Ты знаешь о моем состоянии? — сквозь горечь спросила она, позабыв приправить фразу желчью. — Давай. Показывай уже, насколько все плохо. За то недолгое время, когда она шагала к недавнему попутчику, ей на плечи опустилось неожиданное чувство скованности и безысходности. Пальцы сжали край льняной рубахи и потянули вверх, обнажая плоский живот и рваную линию царапины. Но угроза таилась не в ней самой, а в бордово-фиолетовом рисунке, который паутиной тянулся по розоватой коже. На увиденную картину Йорвет снисходительно издал протяжное «хммм». — Ты знаешь, как вывести яд? — Как его обезвредить у нас знают даже дети. — А ты относишься к их числу? Бьянка поняла, что ее колкость неуместна. — Если заметила, сейчас твоя проблема меня мало заботит. — Как бы эльф ни старался выглядеть стойко и непреклонно, вблизи девушка все же заметила выступивший на коже пот и неровное дыхание. Осознав неприятный факт и взвесив неозвученное условие, Бьянка решила отмахнуться от собственной гордыни ради выживания. — Твоя взяла, диктуй. Цинично-изогнутые губы и раздувающиеся ноздри ясно говорили, что Йорвет сам не в восторге от необходимости просить ее о помощи. — Сними кольчугу… Только без фокусов. Бьянка подсела к нему и неуверенно коснулась чужой одежды. Мужчина сбросил все аксессуары амуниции и расстегнул застежку пояса с простейшим крюком. Брови девушки поползли вверх, когда пришло осознание собственной тупости. А она, дура, грызла его своими несостоявшимися клыками. — Ты издеваешься! — Дефицит ума жесток, не так ли? — потянув уголок губ, Йорвет открыто потешался над ней, но Бьянка глумливой назвала бы саму судьбу, потому что начала привыкать к его издевкам. — Кому, как не тебе знать об этом, — блондинка завернула край кольчуги и аккуратно стянула ее через голову и задранные руки. Одной рукой он бесцеремонно расстегнул, если не порвал, верх стеганого камзола, стащил рукавицы, рукава — когда приходилось потревожить раненое плечо, его губы не проронили ни звука. Все это он делал с такой непоколебимостью и точностью, словно исполнял неотложный приказ с идеальной военной дисциплиной. Когда одежда была отвернута до пояса и он вновь предстал перед ней полуобнаженным, Бьянка нервно перевела дух. Все же, первое впечатление не оказалось помрачением разума, и это сухое, но необыкновенно сильное тело действительно впечатляло. Широкая грудь эффектно вздымалась, натягивая кожу на ребрах; ниже впалый живот притягивал взгляд рельефом мышц и сухожилий; справа от пупка виднелся круглый шрам от клыков какого-то хищника. Кончик стрелы выглядывал из левого острого плеча, как раз из центра ветвистой татуировки, тянущейся почти от локтя до середины крепкой шеи. Откуда этот несносный жар? На вопрос ее ли вина в данном увечье, Йорвет лишь хмыкнул, будто она в гигантских масштабах переоценила собственные возможности. — Нужно протолкнуть до конца. — Что? В смысле? — Стрелу. У нее всего два пути. Проткни насквозь, чтобы вынуть наконечник. Неуверенно нависнув над красным пятном, Бьянка ощупывала воздух в паре дюймов от раны, не зная с чего начать. И загвоздка состояла не в том, что ее действия могли кому-то создать неприятные ощущения — ведь она не раз копалась в распоротых мышцах ребят, в неистовстве орущих от раздирающей боли — нет, проблема не в этом. Ее тревожила мысль самого прикосновения к коже эльфа. Она не готова была узнать, что она теплая и мягкая, а не высечена из холодного камня; не хотела снова ощутить странную тягу к ней. Черт возьми, это ведь Йорвет! Самый грязный сукин сын, как любил выражаться командир. Все это простое глупое наваждение, последствие дурного сна с яблонями, белыми лепестками и исполосованными шрамом губами со вкусом черешни. Получив утвердительный кивок на вопрос «готов ли он», девушка вдавила древко в податливую плоть и с виноватым видом взглянула на лучника, который хоть и не заблокировал болезненный стон, держался очень достойно. Выудив смертельно-острый наконечник, а после и остатки стрелы, она приняла из рук Йорвета темную ткань, которой он некогда опоясывался, и туго замотала плечо. Лишь закончив эту операцию, заметила странное выражение лица пациента, который беззаботно следил за ней своим единственным глазом, переливающимся сейчас десятком оттенков лесной зелени. И никакого ехидства, злорадства и скрытых мотивов — лишь безукоризненная пустота. Перемирие? Бьянка покосилась на заостренное нечеловеческое ухо, чисто по-эльфийски выступающую скулу, дерзко впалую под ней щеку и отвернулась, смущенно накрыв ладонью губы. Мужчины этой расы ей всегда виделись жестокими ублюдками. Мудрость и опыт постоянно выступали советниками в вопросах симпатии и отсекали даже саму мысль о добровольных утехах с представителем старшей расы. И что же теперь? Откуда это легкое очарование и невнятный стыд? Банальный голод по мужской ласке? Да, определенно. Ведь желание жгло еще на барке, когда они плыли из гавани Ла Валетт и перед глазами постоянно мелькал могучий Геральт. Но Йорвет — не Белый Волк и не достоин ее внимания, он беспардонно влез в ее фантазии и сны. Бесчестный разбойник, искусный мясник, бездушный палач и истинный псих — не стоит забывать те мучения от ожогов, когда она гнила в смрадной пещере после пытки. Последний довод не только вытеснил весь пыл и благорасположенность, но и взбаламутил всю ту ненависть, что пылью осела на болоте ее души. «Горячий трон» остужает, с иронией подумала она и отняла руку от лица, только сейчас заметив на пальцах кровь. Его кровь.***
Йорвет свалил последнюю связку дров и стал чиркать кремнем. Скрестив руки на груди, его спутница стояла над душой. — Может, скажешь на кой черт нам костер? Снова надумал сжечь мою форму? — Суть не в этом, но я готов исполнить твою просьбу. — Это не просьба! Эльф хитро усмехнулся, а после недолгой паузы ответил: — Прижжешь мне рану. Отодвинув шутки в сторону, Бьянка нахмурилась и уставилась на темную повязку, уже почерневшую от беспрерывно сочащейся крови. — Не смей подыхать, У… — назвать его Уродцем у нее язык не повернулся, — эльф. — Странно это слышать от тебя. — Почему мы это делаем только сейчас? — Раньше было небезопасно. Все эти розовые камни, синий туман со странными снами и, cuach op arse (ругательство) враны... они беспокоили. Одна Дана знает, чем нас еще удивит такое окружение. — То есть, нам правда явился вран? Я, было, подумала, что у меня галлюцинации, — с растерянным видом, словно что-то упустила, девушка присела рядом и оперлась о гриб размером с молодое деревце. А затем всплыло неприятное осмысление, и за чужое запястье она схватилась уже автоматически. — Постой. Сон? Что за сон ты видел? Йорвет замер, глядя на схватившую его руку так, словно еще мгновение и он отсечет ее. Но тонкие пальцы не спешили разжиматься, добиваясь ответа. Веко резко поднялось и зеленый глаз сверкнул опасностью. Эльф понятия не имел, что на Бьянку это произвело противоположный эффект: вместо испуга ее осенило внезапное восхищение. Этот смелый взмах ресниц, игра оливковых и травяных оттенков, решительность и жесткость взгляда отняли у нее дар речи. А вдруг они видели один и тот же сон? Вдруг он тоже узрел картину цветущего сада и противоречивый обмен нежностями. О нет! От этой мысли невыносимый жар залез под рубаху и поцеловал меж лопаток своими горячими губами, — кровь ударила в голову. Чувствуя себя не в своей тарелке, она ошалело уставилась на эльфа и неосознанно вдавила ногти в плотный материал его перчатки. — Скажи, что ты не видел того же, что и я. Скажи! Ей необходим был отрицательный ответ, как пища, как глоток воздуха, иначе как дальше смотреть на него, протестовать, язвить. Присутствовать рядом. Ее самооценка упадет ниже горизонта, в подвальные камеры к чумным крысам и извлечь ее оттуда будет очень непросто. На вопрос «Что именно она видела во время синего тумана?» Бьянка поднялась и заходила из стороны в сторону. Разве можно поверхностно рассказать сон, не затронув самого главного? — Там был лес, который уходил вдаль. Похоже, это были яблони. Цветущие... И меня… сзади… — она сымитировала жест объятий, но судя по бледному лицу собеседника, тот мыслил в другом направлении. — О Боги, просто скажи была ли я в твоем видении или нет?.. Это просто убивает, — последнее она пробубнила уже для себя, свалившись на колени и скрыв ладонью глаза. — Тот сад, о котором ты говоришь, похож на Цветущую Вечность. Но вход dh’oine туда закрыт, эта территория исключительно эльфов, как имитация среды загробной жизни Aen Seidhe. Странно, что ты увидела именно его. Бьянке от этого легче не становилась. «Не говори, что мы целовались! Не говори… О, Богиня, где здесь ближайший обрыв, я сигану с него не задумываясь!» — И это все? Отчего ты так занервничала? — Ответь на мой вопрос, иначе рану твою буду припекать пока не отключишься! — Цветущие яблони мне не снились. И на этом все. — Тогда что? — Бьянка склонилась над ним. — Не твое дело! — Говори! — Моя база скоя’таэлей у флотзамского леса. Вопрос закрыт, я сказал. — Поставив жирную точку в их разговоре, Йорвет бесцеремонно оттолкнул от себя женское тело, словно гнилой кусок мяса, и оно позорно шлепнулось на задницу. Но его спутницу это не задело, она так безотрывно и смотрела на объект своего внимания. — Ты ничего не сказал о моем отсутствии. Вместо ответа в одно движение эльф схватил женскую голень и основательно протянул по земле ее владелицу, после чего начал расстегивать ремешки ее правого стального наколенника. Действия мужчины несколько испугали ее: ведь на подготовку к купанию это явно не походило. — Что ты задумал? — Нужен металл, чтобы накалить. Мои мечи уничтожены. Не буду же я себя прижигать твоим темерским медальоном. Вначале Бьянка прыснула от сорвавшегося смеха, но после открыто рассмеялась, размахивая у лица ладошкой в стараниях развеять представленную картину с Йорветом и его темерским клеймом. Так как она не спешила останавливаться, разъяренный эльф молниеносным рывком сорвал с ее шеи украшение и зашвырнул вглубь леса. Ценная вещица мелькнула в воздухе и исчезла из виду. Веселье вмиг сошло на нет: сорвавшись с места, Бьянка вперилась в него испепеляющим взглядом, подбирая в голове проклятия, которые собиралась выплюнуть в это самодовольное лицо. — Ты чудовище, Йорвет. Все твои методы, все громкие доводы о невиновности сидхов и твое тролличье уродство не вызывают ничего кроме отвращения! Пусть мы сейчас в одной команде, но знай, что когда необходимость угаснет, я не упущу возможности уничтожить тебя. Тогда, когда ты хоть малость доверишься мне, когда ослабишь свою охотничью хватку и повернешься ко мне спиной, я с удовольствием засажу в тебя клинок. По рукоять, минуя ребра и пронзая сердце, или что там у тебя бьется. Угрожающая речь не впечатлила эльфа. Очевидно, время образовало скорлупу равнодушия к таким утверждениям на его восприятии. Прищурив глаз, он вдруг наклонил вбок голову. — Мелкая наивная бабочка считает, что ее крылья отбрасывают слишком большую тень. Что ж, можешь и дальше верить и надеяться. А я лишь одно скажу. Предательства без доверия не существует так же, как и ростка без семени; и твой неразумный жест мне будет гораздо приятнее и проще отразить, чем, скажем, от тех, от кого этого не ожидаешь. Но вначале взвесь все за и против, потому что эта выходка будет стоить тебе жизни. Они уже битый час сидели в молчании по обе стороны от костра и зачарованно наблюдали, как металл в огне сменяет свою привычную окраску из серебристого на пугающе красный. — Как же плохо обстоят дела у белок, что самому Йорвету пришлось засунуть свою гордость в задницу и довериться человеку. — Gwynbleidd не dh’oine, — незамедлительно отозвался он, едва блеснув оскалом. — Я не о Геральте. О Саскии. Эльф не ответил, но его гримаса имела веселый и хитрый характер, словно она обо многом не догадывается. — Ты хоть успел ее трахнуть, прежде чем она выбросила тебя в твою привычную нору, которую ты называешь домом? Выражение эльфийского лица вмиг посерьезнело, голые плечи напряглись. — Ни слова больше. — Да ладно. Ты собственноручно надел на нее корону, а она захлопнула у тебя перед носом не только ворота Вергена, но и свои ноги? Неблагодарная женщина, однако. Йорвет глядел на нее так, словно пытался просверлить дыру меж синих глаз. Размером с яблоко. — Чего уставился? Ты должен догадаться, что если в твоем отряде имеются краснолюды, то от сплетен избавиться не удастся. — Всего лишь сплетен. — Ну-ну, не хмурься так. Плевать мне на твою королеву. Просто пришло вдруг на ум, что нас объединяет кое-что общее. — И что же? — не показывая эмоций, Йорвет разбинтовал рану. — Нас обоих кинули.***
Бьянка лежала в одиночестве и не спешила возвращаться к скоя’таэлю. Пока он отходит от процесса «жаркое из Йорвета», ее отправили на поиски растения, которое обязано помочь уже ей самой. Так как описанное лекарство обнаружилось достаточно быстро, девушка решила поиграть в ищейку и найти свой темерский медальон. Но попытки пошли насмарку — в итоге она звездой раскинулась на воздушной траве и следила за колыханием крон над своей головой. Хотелось порыться в памяти и разгадать загадку розовых кристаллов, а также разобраться в себе, переубедить сознание, что предводитель белок не относится к разряду симпатичных мужчин, выработать иммунитет к его привлекательности фактами и… ненавистью. Какое-то время «Горячий трон» удачно остужал противоречивое расположение, но ей вдруг вспомнилась его игра на флейте — чуткая, пронзительная, душераздирающая. И мысли повернули в прежний круговорот, разливая по жилам опьяняющее тепло. Когда блондинка поняла, что сама себя загоняет в тупик, то решила вернуться к костру. Но стоило ей приподняться, как за предплечье что-то потянуло обратно. Странные гибкие прутья успели оплести руку, словно самодельные жгуты. Брезгливо выбравшись из-под них, Бьянка вышла к лагерю и сунула букет разыскиваемой травы эльфу под нос. Тот резко выбил его из рук. — Зачем ты это притащила? — Как же? Фиолетовые листья, растут кустами, имеют бордовые головки плодов. Я не могла ошибиться. — Ошибиться не ошиблась, вот только для твоей раны его корни нужны, а листья эти можешь разве что на салат покрошить. Вы же, dh’oine, вечно ищите деликатесы, вот и попробуешь на вкус, если язык не отпадет ранее. Этот ядовитый тон прозвучал смачной пощечиной, Бьянка попятилась и виновато опустила глаза. — Можно было и сразу сказать, — промямлила она, не в силах переварить оскорбление. Йорвет засыпал землей тлеющие поленья и не спешил что-либо делать, переминаясь с ноги на ногу. Затем повернулся к ней во всю свою ширину и заговорил отличительно дружелюбным голосом: — Ладно. Я и правда не уточнил. Пошли, я потом сам обработаю тебя. Последняя фраза обрушилась на нее словно кипятком — ладони вмиг вспотели, а подсознание покрылось пузырями шальной фантазии. Взгляд упал на гордые губы — шрам обогащал их особым шармом. Что, если она прильнет к ним? Подступит ли отвращение? Раньше Бьянка была уверена, что после рабства никогда не испытает интерес к эльфам, но теперь наблюдает, как это убеждение безнадежно оседает тонким слоем. В той же отвернутой до пояса стеганке Йорвет пошагал по выступающим кочкам, вовсе не предполагая, что спутница без всякого стыда разглядывает его голую гибкую спину.***
— Будет жечь, так что терпи. — Какой ты милый, — ехидством Бьянка пыталась прогнать ощущение, будто она лежит перед ним голой. Хотя всего-навсего открыла ему живот, чтобы эльф смог выполнить обещание. Бьянка зашипела от боли, которую вызвал слой перетертого корня лечебного сорняка, но эльф на ее реакцию лишь хмыкнул, тщательно намазывая область поражения. — Тебе это нравится, не так ли? — О чем ты, Vild'enа? — Ты любишь причинять боль другим. И не отрицай. Я-то вижу это выражение: искривленные губы, блеск в глазах… ну, в смысле, в том, что осталось. — Я и не отрицаю. Мне приятно наблюдать за твоими страданиями и слушать стоны, но если при возвращении найду свой отряд истребленным твоей заразой, поверь, все, что было до сих пор, покажется легкой щекоткой. — Угрозы-угрозы. Как же без них? Наверное, это твой единственный язык общения, не считая флейты… Только после сказанного, Бьянка поняла, что затронула его духовные ценности, к которым, как недоброжелатель, обязана быть равнодушна. — А ну его в задницу. Играешь ты просто отлично, — призналась она, резко отведя стыдливый взгляд и все еще ощущая его уже напряженные пальцы на коже живота. Такая ситуация показалась интимней секса, отчего стало жутко неудобно. Бьянка попыталась встать, но эльф пригвоздил ее обратно. — Тебе нужно отлежаться хотя бы четверть часа, чтобы яд подтянулся к ране. — А ты куда? — ее тонкие пальцы обхватили подол камзола. — Не твое дело, — выплюнул он. — А тут вариантов не так уж много, можешь сказать прямо, когда нужно отлить. Я несколько лет жила в компании мужчин, так что все это дело творили в пару шагов от меня, и в большинстве случаев не отворачиваясь. Йорвет обреченно закрыл глаз и с усталым вдохом потер переносицу, всеми жестами показывая как ему в тягость ее излишние откровения. Когда он вновь поднял взгляд, на лице играла тень улыбки. — Я шел разведать территорию и найти что-нибудь съедобное. — Ммм, отлично. У меня уже живот прилип к позвоночнику… — Я не собираюсь тебя кормить, beanna, — вспыльчиво прервал он. — Смена обстановки не меняет нашу сущность. Для меня ты все та же воровка из склепа и змея, опутывающая голени. А я для тебя тот же бесчувственный монстр, который общинами истребляет dh’oine. Пусть мы и варимся сейчас в одном котле, на деле нас так же невозможно ставить рядом, как сравнивать главоглаза с барсуком. Так что не стоит ждать какой-то доброты с моей стороны.***
Бьянка издала облегченный вздох и закатила глаза, словно от наркотического удовольствия. Все ее тело пропитывалось блаженным умиротворением и спокойствием. Вот оно - счастье. Когда боль не гложет своими отголосками при каждом вдохе, когда она прекращает ныть и раздражать без того напряженные нервные окончания. Она просто исчезает, уступая место тому роскошному состоянию, называемому «полным выздоровлением». Блондинка убрала с живота почерневшие ростки, пропитанные ее хворью, и восхищенно улыбнулась. Ни следов яда, ни царапины, ни шрама — лишь нежная кожа, измазанная ненужной лечебной смесью. Теперь ребром встал вопрос: стоит ли об этом говорить Йорвету? Если подумать, его навыки травника ей без надобности. Уж если местная флора протянула ей руку помощи, то на кой черт ей придерживаться того, кто прикончит ее, едва добравшись до своего лагеря. Мысли прервал шорох крушины, из листвы показались голова и плечи эльфа. Судя по двухчасовому отсутствию, он не особо спешил к ее компании, но как всегда появился вовремя. Как раз тогда, когда она решила бессовестно слинять. Его безмятежный, благосклонный и, что греха таить, приятный вид в одну секунду прогнал ее недружелюбие. С видом, не терпящим возражений, он подошел к ней и скомандовал: — Закинь голову и открой рот. Бьянка насторожено глядела на лицо, разгадать которое было невозможно. Когда она намекнула, что у нее имеется новость — тот ответил кивком «обсудим это позже», и повторил приказ. Насторожившись своей будущей участью, девушка сдвинула брови, но повиновалась. Пальцы эльфа подцепили подбородок и закинули ее голову еще сильнее. Над ртом навис сжатый в руке продолговатый плод, сок которого тут же потек прямиком в глотку. Приторный вкус казался настолько сладок, что в горле образовалась горечь, но, несмотря на это, он все же оставался приятным. — Что это? — после глотка быстро бросила она, продолжая наслаждаться предложенным лакомством. — Полезное вещество. Поможет продержаться некоторое время. Его голос раздавался полушепотом, что стало последней чертой в испытании выдержки, безнадежно разваливающейся на глазах. Сам процесс кормления из рук, легкое касание к шее, приблизившееся почти вплотную лицо и этот проклятый голос подвели ее к той опасной грани, которой она опасалась, как огненной колючей проволоки. Влечение. Оно объявилось внизу живота, а после, словно провоцируя, поднялось жаром по грудной клетке и влилось в кровь горячим медом. Этот сироп медленно пульсировал по венам, дурманил разум, заставлял поддаться слабости и прыгнуть в бездонную пропасть безрассудства. Вспыхнуло желание прижаться к этой голой груди, ткнуться носом в ложбинку ключицы у самой татуировки и вдохнуть его запах. Заткнуть рот, если будет возмущаться, и насладиться его близким присутствием. На этом этапе Бьянка подавилась и резко закашлялась, словно пыталась извергнуть из себя недавние намерения. Черт возьми, стоит быть осторожной со своими мыслями — именно с них начинаются поступки. Йорвет с досадой глядел на спутницу, но та лишь махнула рукой, мол все миновало, и потянула его к своей находке. Настойчивость человечки поражала эльфа; по выражению ее лица, она как минимум обнаружила поселение великанов. Хотя, теперь он бы уже ничему не удивился. Девица повалила его на траву, по мягкости сравнимую с гусиным пухом, парой жестов развязала узел на повязке и вдавила пальцы в плечи. Область припаленной раны отозвалась болью и он с агрессией отбросил «назойливое насекомое». — Да погоди ты, — не отставала та, нависнув вновь. — Смотри. Вдруг Йорвет заметил, как тонкие стебли синхронно плетутся по его предплечью и распускают скрученные в трубочку листья, ползут словно тонкие салатовые гусеницы, прямиком к его ране. Предугадав его неуступчивость, Полоска быстро приглушила вспыльчивую реакцию, прижав его обратно и попросив на секунду довериться ей. — И это говорит та, что обещала при любой возможности изрешетить меня, — упрямился он, разрываясь между здравым рассудком и будоражащей неизвестностью. — Замолчи, — она заговорила шепотом. — Оно будто живое, боится шума. Знаю, что у меня пока больше мотивов для мести: я всего лишь ограбила твой склеп, а ты меня пытал, безжалостно поджарил мне ступни, не единожды пытался убить и намеревался отсечь мне ноги. — Ты покалечила двоих моих бойцов при первом побеге, а вторая попытка закончилась смертью еще двоих. Так что свои весы противоречий можешь засунуть в гроб своего покойного короля… — Второй побег? Это он тебе так сказал? — Весь ее вид и, похоже, даже, аура наполнились таким едким презрением, что ему пришлось поискать глазом удобный камень для самозащиты. Эльф не понимал. Баэлир растолковал все детально-четко. Ее очередной побег — причина гибели тех двоих. — О чем ты? Он содрогнулся и поглядел на собственное плечо, так плотно укрытое слоем странного растения, что не проглядывалась кожа. Ощущение того, как боль постепенно иссякает, словно ее высасывают через соломинку, заставила полностью расслабиться и отдаться благосклонности необычного явления. Очевидно, по его выражению, Полоска отгадала причину неожиданной податливости, потому что вся ее злость рассеялась, освобождая место беззаботной улыбке. — Ага. Чувствуешь, значит. Кайф, не так ли? Лежа с округленным глазом, Йорвет не нашел, что ответить, кроме как одобрительно кивнуть. — И знаешь, что еще? Именно на нее мы свалились со скалы. Перед нами единственно правдоподобное объяснение того, что мы еще передвигаемся на своих двоих. Вот, что вылечило меня от возможных переломов и порезов, что излечило болезнь и вновь вдохнуло жизнь. И все же, я не верю в судьбу и не ношу звания ученого, чтобы как-то объяснить этот парадокс. — За всю жизнь я не встречал подобного. Поразительная регенерация. Глупая девчонка еще не понимала, как с помощью этой находки можно изменить ход войны против людей. Практически мгновенное заживление ран, это растение заменит лучших медиков, смертельно раненых бойцов можно будет вернуть к жизни и мощь их отрядов не иссякнет. Будет лишь возрастать. Он может пойти в наступление, спасти многих братьев по оружию, даже Киарана заставит разлепить его тяжелые веки и принять титул командующего. Ведь Йорвет слишком хорошо знает о том, что брат никогда не оставит его ради беззаботной жизни в Долине. Злость на Геральта за то, что он отпустил громилу Лето, все еще тлела в его нутре. А что делать с ней? Он задумчивым взглядом осмотрел лицо Полоски — короткие пряди шелком рассыпались по лбу, ресницы опущены, пальцы все еще касались кожи его груди, удерживая в горизонтальном положении. Словно, не будь его воля, ей удалось бы сейчас противостоять ему. Через некоторое время он уселся и откинул почерневшие листья, проверяя свою рану. Ее не было. Даже следа, ни единого намека на то, что совсем недавно из плеча торчала стрела его собственного изготовления. Лишь присохшая кровь выдавала наличие недавней травмы. — Ты ведь теперь меня не прикончишь, когда мы вернемся? — с надеждой спросила спутница, смущенно закусив губу. Взгляд привлекла ее родинка. — Разве я давал какие-либо обещания? — Я просто ищу в тебе остатки чести, скотина. — Порой это качество играет отрицательную роль в общем исходе. — Забудь. На другое я и не рассчитывала. — В тоне чувствовались нотки отрешенности. Едва она поднялась на ноги, как эльф схватил за запястье. — Если удастся вернуться… Она с сомнением посмотрела на него, слово не веря. «Удивлена, что эльфы также могут отплатить снисходительностью?» — И если решишь проблему со склепом. Полоска молчаливо кивнула. Перед тем, как она отвернулась, в синеве ее глаз он уловил блеск уважения и… еще чего-то. На пару секунд ему даже стало неловко от того, что он для нее уготовил. Ведь она могла смолчать о свойствах сего растения, могла сбежать или подготовить ловушку. Но было уже поздно обращать предначертанное вспять. Сок плода, так доверчиво принятый из его рук, утопит ее в испытании, которое примет одну из валют — смерть тела или откровение души.