***
— Ты хочешь меня похоронить в нем? — Бьянка коснулась входной плиты с гравировкой, которую успела выучить наизусть. Йорвет привел ее к месту их знакомства. К «Пяти стенам». Туда, где все началось. У входа в некрополь рос все тот же шиповник; от вытоптанного участка не осталось и следа; на липе все еще торчал гвоздь в узле короткого ремня — от ее бывшего ошейника. Тогда эти скоты надели его на нее, словно на жалкую псину, а вблизи расхаживал одноглазый, Светлый Вождь, дриада и несчетное количество шныряющих призраков. Почему ее сны вечно кружатся вокруг этого могильника и какого хрена ее все еще беспокоят мертвые души? Может маги Однокрылого провели неправильный обряд и теперь призраки ищут виновного? — Я даже тела своих подчиненных туда не кладу. Для Aen Seidhe за этими вратами находится священная территория, тебе не понять. — Тогда зачем ты притащил меня сюда? Это как-то относится к твоему требованию? — Именно. — Он развел руками, будто даровал ей владение всего леса. — Найди мне эту вещь, о которой ты рассказывала. За которой ты пришла к Cuegear Grianʼn (Пяти стенам). — Ты хочешь, чтобы я для тебя нашла кристалл? — наклонив набок голову, Бьянка в недоумении уставилась на него. — Но он не твой. — И уж точно не твой. Ты его украла! — А ты понятия о нем не имел, пока не появилась я! Зачем он тебе? Хочешь отдать своему дружку Однокрылому? Или использовать это оружие против оставшихся королей? — Скорее ты ему больше друг, чем я! Столько времени при нем провела! Бьянка вдохнула и не смогла выдохнуть воздух. Ударил бы эльф ее кулаком в диафрагму — и то затронул бы ее меньше, чем этой фразой. — Йорвет, почему же ты такое чудовище? — Потому что возле вас только такие выживают! Наступило молчание. Затаенная обида забралась под кожу, создавая непривычный дискомфорт. Но чего она ожидала? Перед ней всеми известный подонок, которого так безудержно и столь же безуспешно годами пытался схватить ее командир. — Почему на поиски ты пошел со мной? — расслабив лицо и смягчив тон, она бесстыдно разглядывала его. — Потому что одну бы я тебя не отпустил, — в произношении чувствовался вопрос, ведь ответ был саморазумеющимся даже для ребенка. — Нет. Почему именно ТЫ пошел со мной? Почему не поручил это кому-то из своих супербелочек? Тому с косой или Сандре. Никто не знает о кристалле, так ведь? И ты сторонишься свидетелей, желая оставить все втайне. Даже от Светлого Вождя. — Кто такой Светлый Вождь? — Твой ручной Баэлир. — Хм… — Хм? Так я права? — Хм… ты умней, чем кажешься, — на этих словах он сделал полуоборот, разглядывая окружающий лес. — Так ты сможешь найти его? Уголки губ Бьянки слегка дрогнули. — Хм… Ну давай поищем. — Этот… кристалл, — начал Йорвет после долгого молчания. Они расхаживали от дерева к дереву уже более двух часов, а находка все не объявлялась. За это время Бьянка успела промочить насквозь сапоги, измазать подол платья и даже поставить подножку своему горе-спутнику. Правда свалилась она, а не он. — Это одна из двух вещей, о которой говорил Однокрылый? Что касается вопроса: отдаст ли она эту самую вещь в руки Йорвета — ответ прост. Никогда! Пусть этот бандит спас ее от вранов и в последнее время в нем наблюдались отголоски чести, он все равно остается врагом и ярым ненавистником человеческой расы. Так что отдавать важный козырь в руки тому, у кого эти сами руки по локоть в людской крови — верх безответственности. Но она использует возможность, пока ее и эльфа цели совпадают, нет причин противиться сотрудничеству. — Слишком глупый вопрос для такого дальновидного преступника. — Обыскав корни очередного дерева, Бьянка поднялась с колен и всем телом обернулась к спутнику. — И в чем его уникальность? — продолжал докапываться до сути тот. — Взаимодействуя с кровью субъекта, эта вещь влияет на его психику, создавая ряд видимых только ему парадоксов, необъяснимых явлений и откровенного бреда, что вначале пугает и раздражает, но со временем замыкает ловушку галлюцинаций и сводит с ума. Доводя до суицида. Его взгляд казался серьезным и внимательным, достаточно элементарных знаний, чтобы понять, что он заинтересован. Какая идиллия: пока отбирала сокровище у одного психа, к нему пригляделся другой. — И как он оказался у Коршуна? — Вот у него и спроси. — Бьянка прошла рядом, задев спутника плечом. — Что подразумевает собой вторая вещь? — сказал он в спину и девушка замерла. — О чем ты? Она прекрасно знала! Знала о чем он! — О второй вещи, о которой говорил Коршун. Ты ведь сама слышала его послание. Так… чем же я таким владею, что лидер реданских скоя’таэлей выдвигает мне такие смелые условия? Бьянка крутанулась на одной пятке и прижалась спиной к тому же дереву, у которого стоял эльф, и после минутной паузы повернула голову. — Ты ею не владеешь, Уродец. — О чем ты снова смолчала, beanna? — Beanna? Куда подевалось ехидное «Полоска»? — Не уходи от темы, мерзавка. — Так как их плечи соприкасались, ему достаточно было вытянуть руку, чтобы создать препятствие для бегства. — Что еще ты стащила из захоронений? Что так нестерпимо хочет заполучить Коршун? — Ты успокоишься, если я скажу, что для тебя это ценности не имеет? — Откинув чужую руку, Бьянка уже хотела было увернуться и оставить этот неприятный разговор, как настойчивый эльф прижал ее обратно к стволу дерева, переместившись лицом к лицу и вдавив кисть в ее грудную клетку. — Что? Это? — отчетливо, сурово и угрожающе спросил он, ожидая информацию об очередном оружии под стать кристаллу. Взгляд исподлобья просто физически обжигал: не собираясь соревноваться с ним, девушка, быстро заморгала и опустила глаза на жетоны специальных отрядов, сорванных с таких же командиров, как Вернон Роше. — Не что, а кто, — сконфуженно произнесла Бьянка. Боги, что она сделала? Теперь он отдаст ее ему! Отдаст мучителю. — Ты так шутишь, верно? Хочешь сказать, ему нужна ты? Потому что украла кусок камня или потому что ложилась под него слишком впечатляюще? Сомневаюсь, что он страдает недостатком порабощенных человеческих женщин. — Иди к черту, одноглазое отродье! — Бьянка протестующее задергалась и даже попыталась дать в пах, когда мужчина схватил ее за руки и сложил их накрест. — Ты никогда не поймешь! Таким, как ты свойственно лишь судить! Ты — бездушный кусок дерьма! От Коршуна не далеко стоишь! Я отняла у него то, что ему было важно. Вот почему он хочет меня. Поэтому для него так принципиально вернуть меня обратно в гнездо. — И что же ты снова украла? Учитывая его независимую персону, это как минимум должна быть его голова. — Лицо эльфа приблизилось: меж губ различался оскал, на единственный глаз падала зловещая тень от головной повязки, у виска блестели капельки пота, а пряди у острого уха лежали ровно, словно их каждое утро приглаживают каким-то маслом. — Его руку. — Что? — Я отняла у него руку. — Ты… Ты сделала его Однокрылым? — Знаешь, а ты не так омерзителен, когда удивлен, — съехидничала она, с досадой понимая, что паршивец прекрасен при любых эмоциях. — Но как? — Может, отпустишь уже или тебе так нравится ко мне прижиматься? Йорвет уставился на нее, словно она сказала несвязную бессмыслицу, но в конечном итоге отстранился и, будто собственным мыслям покачал головой и даже улыбнулся. — Чем больше тебя знаю, тем больше сюрпризов падает на голову. — Когда отряд Роше грянул на лагерь белок, — почесав шею под затылком, углубилась в детали Бьянка, — я была испуганна и спряталась в канаве, наблюдая за всей этой кровавой баней. Я видела, как Коршун получил арбалетный болт в бедро и как он убил стрелка ответным выстрелом, как поковылял из леса. Я проследила за ним. В то время их шайка кочевала возле небольшого поселка и эта гадина спряталась на окраине у лесопилки, работающей на водяной мельнице. Когда мне дали надежду, что гад получит по заслугам, как я могла смириться с тем, что он может уйти? Я хотела вывести на него Синие Полоски, хотела, чтобы его пытали, вбивали в него горячие гвозди. Но солдаты в тот момент были слишком заняты его бандой — с их стороны сверкали молнии, среди защитников ведь было немало магов — а я осталась наедине со своим кошмаром во плоти. Он заметил меня и захотел убить. Не для того, чтобы отнять возможность привести спецотряд, а потому что простофиля, вроде меня, решилась на такой предательский поступок. Иногда мне казалось, что он был влюблен в меня — порой, он был нежен… ну, понимаешь… Бьянка запнулась и с задумчивым лицом коснулась губ подушечками пальцев, а когда заметила, что с почти неузнаваемым видом за ней следит Йорвет, то вмиг убрала руку. — Но по природе у него были нравы извращенные, а значит, и привязанность ко мне была такой же. И когда он понял, что я его презираю всей душой, когда догадался, что хочу ему лишь смерти, то месть, такая же извращенная, не заставила себя ждать. Он включил лесопилку — лезвие в ней было вертикальное для резки бревен вдоль. И на его путь Коршун положил мою шею, говоря что-то о том, что когда все закончится, он законсервирует мою голову, чтобы время ее не испортило. В последний момент, когда пила уже гудела у уха, я сумела дотянуться до раны в его бедре и рвануть болт. Он отвлекся на резкую боль, а я использовала момент… Наступила тишина, которая прекрасно заменяла недостающий конец истории — две фигуры стояли друг напротив друга с опущенными руками, изучая землю. И не было в этом моменте ничего недостающего или странного, даже учитывая тот факт, что ранее о ее прошлом знал только Вернон. — Почему же ты его не убила? — его голос был с хрипотцой, что показалось очень сексуальным. — Я все же решила позвать Полосок, а когда вернулась в компании Роше, от Коршуна и след простыл. С таким ранами он должен был бы истечь кровью и сдохнуть к вечеру того же дня, но, похоже, он так же живуч, как и ты. Пытался отнять голову, а в итоге оставил конечность по самое плечо — чудная ирония, не находишь? Йорвет хмыкнул, но на его лице не было улыбки. Лишь непоколебимое, безоговорочное, граничащее с восхищением уважение.***
Вечер оказался прохладным — сейчас бы не помешал тот плащ, который отнял у нее одноглазый. В центре лагеря разжигали костер три краснолюда, ломая через колено хворост и бросая в разгорающийся огонь; у балкона над головой гудела стайка стрекоз; в воздухе витал нежный аромат ночных фиалок. Проблуждав с Йорветом еще некоторое время, они вернулись ни с чем и разошлись, молчаливо договорившись продолжить поиски завтра. Теперь же, наевшись и избавившись от мокрых ботинок, Бьянка спряталась сбоку от лестницы, ведущей наверх, и лениво следила за суетой двуногих белок. На верхних постройках время от времени показывалась лекарка, Сандра неподалеку снимала шкуры с подвешенных зайцев, несколько краснолюдов пили квас и громко беседовали, приправляя речь своими забавными фразочками. Баэлир сидел напротив и очень увлеченно проверял арбалет. Когда он был заряжен, эльф начал целиться в воздух и вскоре нашел более приемлемую цель — саму Бьянку. Цинично прищурившись, она оставалась спокойна, но лишь с виду. На самом деле тревога согревала кровь — один черт знает, что у него в голове. Сымитировав отдачу выстрела, светловолосый довольно усмехнулся и опустил оружие на колени. Бьянка скривилась его шутке и, изобразив пальцами ножницы, подрезала себе на голове воображаемые волосы и, похоже, своей ответной издевкой попала в точку, потому что лицо эльфа посерьезнело. Он определенно скорбел об утрате своей роскошной гривы. Продолжая этот глупый поединок жестов, Баэлир облизал кончик пальца и прижал к подошве сапога, сделав форму губ, словно они издают шипение и сразу же одернув руку, будто получил ожог. Бьянку этот тип начинал бесить — пытка огнем была тем еще опытом, и боль в тот момент постоянно держала на грани сумасшествия. А этот подонок теперь издевался над ней? Стянув обувь, она открыла ему свои впечатляющие шрамы — печать войны со скоя’таэлями, последствия пыток его командира, свое уродство. Вытянув ноги, она коснулась каждого пальца, словно считает их и в итоге показала ему десять пальцев на руках, как окончательную численность, а потом указала на него, зазывая сделать то же самое. Само собой, злорадный эльф не снял ботинки, не показал то, на чем акцентировала внимание Бьянка, они двое знали, скольких пальцев недостает ему на левой ступне. Вместо этого он удивленно склонил голову и криво усмехнулся, словно не ожидал такого нахальства от оной. Его короткий общипанный хвост над затылком раздул ветер, две пряди соскользнули на висок и переносицу, глаза были полными загадок озерами, их разрез наклонен и удлинен… Возможно, у Малены не такой уж и плохой вкус на мужчин. Но даже если его внешность можно назвать привлекательной, как, впрочем, и у всех эльфов, то каким образом можно откинуть мысль, что этот сукин сын такой паршивец? За недолгое время их знакомства, он ее топил, привязывал к дереву для публичной порки, собирался порубить ей ноги топором, приказал сволочи Дарелу прикончить ее, душил, хотел выбросить в реку ребенка, которого она вытащила из пекла. И это лишь самые запоминающиеся моменты. Ко всем этим аргументам, словно доказывая свою ядовитость, Баэлир стянул пряжку на груди, расстегнул воротник и распахнул ватник. Смочив палец черным маслом, которым, судя по всему, и был смазан арбалет, блондин начал выводить рисунок у себя под ключицей. Вначале Бьянка подумала, что эльф плюнул на нее и занялся своим делом, выводя какой-то символ белок или свободы, за которую они так рьяно сражаются. Но когда поняла, что он рисует ее татуировку на той же стороне тела, что и ее, то нутро наполнилось таким неудобством, словно гвозди вместо соломы в детской игрушке. Какой-то горячий стыд забрался за шиворот только от того, что он видел ее тату с черепом и темерскими лилиями, что он теперь повторял хоть и менее аккуратную, но узнаваемую композицию, словно касаясь ее собственной кожи. Насмехаясь… Над ее участью в Синих Полосках, над крахом ее родной Темерии, над тем, что у него был случай лицезреть ее полуобнаженную. Когда две линии скрестились под черепом, олицетворяя мечи, Бьянка сцепила зубы, сжала губы тонкой полоской и закрыла глаза, пытаясь переварить это дерзкое глумление над всем, что ей дорого, но ураган негодования хаотично крутился внутри, ломая двери, срывая замки, пробираясь все глубже и круша все в щепки. Хотелось откровенно вскочить и сбежать, но Бьянка не была бы собой, если бы так сделала. И когда она вновь взглянула на эту насмешливую нахальную рожу и на пальцы, которые грозно перечеркнули все свое творение тем же составом, девушка импульсивно вскочила и направилась к гаду. Приблизившись к нему, она высвободила свое неистовство, отлупив сидевшего охапкой сорняка, выдранной по дороге вместе с кореньями и землей. Осыпанный комками мокрой почвы, Баэлир прикрылся руками и потешался над тем, что ему удалось вывести человечку из себя. Практически рыча, девушка подняла длинный сук и, орудуя им словно ножом, прочертила ненастоящий порез у себя от груди до самого таза. Выглядывая из своей защиты, блондин удивился ее знаниям о его масштабном шраме, но прежде чем он мог что-либо сказать, она пнула арбалет так, что тот смачно ударился о камень и удалилась. Едва Бьянка успела скрыться за плодоносящими кустами кизила, как за спиной послышался звук преследования. — Что за черт? — почти испуганно выкрикнула она, бросаясь в бегство от того самого неприятного эльфа. Баэлир догнал ее в несколько шагов и, схватив за тонкое запястье, швырнул в сторону, чтобы выбить из колеи. Его лицо было сложно разглядеть — ночь уже вобрала много света — но что, кроме токсичной злобы может на нем быть? — Эй, — возмутилась она. — Скажи, где вы были, — неспешно произнес он своим звучным голосом, словно она умственно отсталая. Пальцы сжались на длинной рукоятке, и Бьянка бросила в силуэт свой сук, чтобы хоть как-то отвлечь его от идеи вынуть из ножен клинок. Зазвенел металл и острая сталь проткнула воздух — девушка метнулась к атакующему. Прижавшись спиной к врагу, она зажала руку с мечом под мышкой и вывернула запястье, принуждая кисть разжаться и выронить оружие. Прием прошел на отлично и у ног звякнула сталь. Но Баэлир оказался тем еще проворным ужом: поставив ей подножку под колени, он повалил ее назад и Бьянке ничего не оставалось, кроме как грохнуться на спину. Она перевернулась на живот, чтобы встать на руки, но паршивец схватил ее за волосы и оттянул голову. Отказываясь принимать поражение, блондинка со стоном дотянулась до рослой крапивы и хлестанула в то место, где обязано было располагаться его лицо. Хватка ослабла — и да здравствует вновь вертикальное положение! Кто-то из них наступил на оружие, этим кем-то оказался эльф. Бьянка не могла позволить завладеть им и, когда тот нагнулся, всем весом прыгнула на крепкую спину, беря в захват шею. Ей было плевать, как отреагирует Йорвет, если она задушит этого мерзостного дьявола, хотелось просто покончить с ним раз и навсегда, чтобы он прекратил пить из нее кровь ежедневно. Как Светлый Вождь выпрямился она так и не поняла, но сползать с него она планировала разве что с мертвого, так и оставаясь висеть, словно плотно набитая сумка на плечах. Роше всегда хвалил ее за прием удушения со спины — что-что, а этот трюк практически всегда получался блестяще. Пока Бьянка держала хватку и внутренне ликовала, Баэлир провернул то, о чем она даже предположить не могла. Он столь резко нагнулся, что инерция рывка перевернула ее тело через его и жестко бросила на землю, выбивая не только всю дурь, но и желание дышать. — О, черт, — заскулила она сдавленным голосом. — Ты еще хуже Йорвета. Баэлир обошел ее лежачую и опустился рядом на колено. — Где вы были с ним? — Мы… мы сегодня… — она искала выход для лжи, но и этого ей не позволили. — Neen a'taeghane (Не сегодня). Тогда. Когда вы пропадали несколько недель. Когда все считали Йорвета мертвым. — И именно поэтому ты решил изрешетить меня мечом? Не лучше ли спросить у него самого? — Его версию я слышал. О древних нунатаках, живых вранах, статуи Меадбх и кучей розового дерьма. Теперь хочу услышать твой вариант, чтобы понять, насколько вы двое свихнулись. Скажи, куда вы попали, что это было за место? Кто на вас напал? Как ты избавилась от болезни? Чем ты исцелила Киарана? Чем вылечила ногу Йорвета? Что за договор между вами двумя? Вы что трахались? Синие глаза округлились, а челюсть отвисла. — Да ты, я смотрю, с утратой волос и разума лишился. — Ты права, он в жизни тобой не заинтересуется. — Надеешься, что он заинтересуется тобой? Давно на мужиков тянет? — колкостью на колкость ответила она, как и привыкла делать. Баэлир жестко схватил ее за подбородок. — Тебе совсем не помешает укоротить язык. — А тебе — шею. — Baelir, — позвал кто-то на Старшей Речи, дав понять, что их скромную компанию ждет пополнение. Эльф с минуту помедлил и похлопал Бьянку по щеке, словно послушного ребенка. После чего встал и ткнул в нее пальцем: — Мы еще не закончили, — тон сочился раздражением и нетерпением, но на нее он влияния не имел — с помощью того самого пальца девушка поднялась прежде, чем Баэлир понял, для каких нужд его используют. — Как же ты заебала, — прорычал он, брезгливо отряхивая руку. — Baelir, te anseo? (Баэлир, ты здесь?) — опять прозвучало со стороны маячившего вдалеке источника света. — Ты зря сомневаешься в истории своего командира, Светлый Вождь. По-моему, он доверяет тебе больше, чем ты ему. Стоило бы задуматься, заслуживаешь ли ты это. Все что он рассказал — это правда. И пусть эта хрень не имеет объяснений, я тоже видела это скопление аномалий, но самым большим чудом считаю то, что мы сумели выбраться из той забытой дыры. К ним приблизился свет — это был факел в руках эльфки, разыскивающей блондина. Стоп, кажись, она была одной из тех, кто напялил на Бьянку собачий ошейник в ночь поимки — как случилось так, что она раньше не узнала эту суку? Увидев их обоих наедине и в изрядно потрепанном виде, вначале та выглядела удрученной, а затем на ней заиграли тени неприкрытого недовольства. — Все в порядке? — обратилась она на общедоступном языке, глядя исключительно на товарища. Баэлир же не сводил пронизывающего взгляда с Бьянки, словно при появлении сего скромного освещения он только сейчас понял, что беседовал именно с ней. Затем медленно моргнув, качнул головой и с легким веероподобным движением спрятал меч в ножнах.***
Ее бросало в дрожь. От холода. Надоевшего воя. Хаоса. Преследования. Она устала бежать, устала сбегать с начальной точки, чтобы возвратиться туда снова. Все здесь было замкнутым кругом: начало вело к концу, конец становился началом. Они белым дымом мелькали в черном небе, в мрачных кронах и, кажется, даже в ее голове. — Чего ты хочешь?! Что, черт возьми, тебе нужно?! — Обреченно выкрикнула она. Перед ней вновь возвышался призрак с зашитыми глазами, старик с палицей, эльф, который своим видом ничего не вызывал, кроме ужаса. На нем не различались морщины, но его фигура, словно под весом мудрости, была сгорблена, а клюка в пальцах лишь подтверждала его возраст. — Она видит то, что не по силе другим. Используй ее как дар, а не как проклятие. — Оставь меня в покое! Уходи из моей жизни. — Слишком юное дитя, для столь великой ноши. Я тот, кто пытается направить, чтобы оно не споткнулось. — Направить? Ты уничтожаешь меня! Каждое твое появление взрывает мне мозг… я не могу больше их слышать… я схожу с ума, потому что разговариваю с мертвецом. Если твоя миссия не заключается в моем убийстве, то позволь мне тоже направить тебя! Иди на все четыре стороны и впредь не смей преследовать меня. Убирайся из моей головы! В тот же самый момент, как она закончила свою просьбу, звук призраков ослаб, а затем начал отдаляться. Их прозрачные тела размазались по воздуху, превращаясь в густой белый туман. Темная ночь слишком явственно переходила в яркий день, склеп исчезал из виду, как и эльф перед ней. — Да будет так.***
Шатаясь следом за Йорветом, Бьянка все еще прокручивала в голове свой сон и по растерянности вошла внутрь Пяти Стен. Пришла она в себя только, когда с неодобрительной интонацией ее окликнул эльф. Ах, да, они же должны искать не внутри, а за пределами. — Йорвет… — обратилась она, когда вышла к нему на поляну. — С тобой происходит что-то странное ночью? Тот даже уронил колчан со стрелами, который в данный момент поправлял. — Со мной происходит ночью? — В смысле… — Бьянка обеспокоенно обхватила себя руками. — Ты нормально спишь? Тебе не являлось это место… мертвые… и все такое. В другой момент она, возможно, посмеялась бы с того, как удлиняется его лицо после каждого сказанного слова, но тревога за свое психическое здоровье сейчас занимала ее в разы больше. — Хочешь сказать, у расхитительницы могил объявилась совесть? Как мило. Издевается. Конечно же, как иначе? — Это не совесть. Поражаюсь, что тебе вообще известно это слово. В книжке вычитал или тролль шепнул в твое длинное ухо? Эльф фыркнул. — Сделай уже свое дело и проваливай. У меня есть заботы поважнее, чем разгуливать с сумасшедшей dh’oine и беседовать о снах. Тебе тоже пора поспешить к своему Роше, чтобы свернуть ему шею, так что, согласись, медлительность нам обоим невыгодна. — Мы здесь были вчера. Как ты можешь не ориентироваться по этим явным зацепкам? Мне думается, что ты специально водишь меня за нос. — Уж прости, я не эльф, который способен унюхать гриб, еще не проросший из земли. Не понимаю. Это примерно та дистанция от склепа, и деревья похожи формой, и корни их такие, словно гигантские змеи. Бьянка была в растерянности. Что она упустила? — Просто ты не стараешься! — Просто поцелуй меня в зад! Долгие поиски обоих выматывали и раздражали: Йорвет рыскал рядом с такой кислой миной, словно прожевал пару кило неспелого винограда, а Бьянка, подобно псине, которая отыскивает спрятанную кость, фонтаном швырялась землей и протестующее лаяла каждому «фас». — Я не собираюсь покушаться на жизнь Роше. Это же твоя жизненная цель, как я могу лишить тебя её? Осматривая очередное дерево, одноглазый лениво глянул на нее. — Почему? — А вдруг бросишь дело с убийствами и в поэты подашься. Я должна защитить слушателей. — Почему ты не хочешь прикончить этого ублюдка? Ты ему верно служила, а он использовал тебя, как пешку? Хотя, мне плевать, как у вас обстоят взаимоотношения. Сложилось впечатление, что последнее эльф больше спросил, чем утвердил. — Он спас мне жизнь и я все четыре года была должна ему, а теперь он выгодно использовал эту самую жизнь и счет сравнялся. Хочу найти его? Да. Поговорить? Да. Накричать? Разумеется. Убить? Нет. Я слишком уважаю этого человека даже после такого грязного поступка. Думаю, это уважение испытываю не я одна, у тебя ведь тоже была возможность убить его. Бьянка шла впереди, обыскивая основания толстенных стволов и обратила внимание на собеседника, лишь когда тот фальшиво засмеялся. — Что? Разве я не права? — Не права, — Йорвет развел свои длинные руки. — Он сделал больше, чем нужно, чтобы заслужить самую унизительную смерть, которую можно придумать. Этот расчетливый гад сломал десятки планов, срезал сотни голов, искупался в нашей крови, а затем напялил знаки почета и расхаживал гордой походкой и с поднятым подбородком на ужине с чиновниками и королем, словно рыцарь, спасший страну от массовой атаки драконов. — Да-да. Он столь же красноречиво рассказывал и о тебе. Знаешь, за время, проведенное с ним и с тобой, я нашла в вас обоих очевидное сходство. Вы оба смышленые лидеры; жестки во внутренней политике порядка; полностью и безоговорочно верны своей цели; используете дивные методы для ее достижения. И имеете собственное понятие о морали, ведомое лишь вам. С последней фразой она перешла на шепот, это утверждение не имело бы оснований, если бы Роше не сделал того, что ей так болезненно вспоминать: не накачал бы ее дерьмом и не отправил бы в логово врага, словно дохлую корову, которую запускают требушетом в осажденную крепость недруга. — Я уважала его не просто, как наставника. Он был моим королем, за которого я готова была отдать жизнь. Человеком, который всегда прокладывал путь. Спутником, за которым я всегда шла следом. Другом, подавшим руку помощи в самый трудный момент. Он был моим щитом, моей уверенностью, моей опорой. И это все отнял у меня ты, Йорвет. С воспоминаниями злость на эльфа вспыхнула новыми искрами и, не собираясь находиться с ним рядом, Бьянка ушла из его поля зрения, потирая лоб, словно все лицо ей обрызгали грязью. Отдалившись на достаточное расстояние, она села на пушистый лишайник и несколько раз ударила кулаком в землю, представляя на том месте лица своих обидчиков: Коршуна, Роше, Йорвета. Как только она приплыла во Флотзам, вся жизнь покатилась под откос. Как раз тогда, когда Однокрылый выполз из своей берлоги, она осталась одна… без людей… без поддержки… да что там, даже без оружия. — Неужели, это первое предательство в твоей жизни? Бьянка вздрогнула и подняла взгляд на возвышающего над ее жалкой фигурой эльфа. Он подошел так тихо, словно использовал телепорт, а не физический способ перемещения. Ноги расставлены, руки скрещены на груди, мышцы на шее напряжены, тень под нижней челюстью подчеркивала его суровость и мужественность. Высокий, стройный, стойкий, притягательный. Но, к сожалению, эльф и враг всего человечества. — Не первое… Но самое болезненное. — Она не поднималась, все так же располагаясь у его ног, словно искусанный заяц возле хищника. Раненая, но не убитая. Разбитая, но не поверженная. Сбитая с ног, но не сошедшая с пути.