***
Проверив содержимое пожитков, Йорвет перевалил на коня груз и крепко привязал его. Подмечая, как вновь разгорается конфликт между двумя его подчиненными, он с досадой покачал головой и пришел к выводу, что день начался не самым лучшим образом. Может, стоит их сменить? Кто ж знал, что эти двое так яростно ненавидят друг друга и не упустят момента уколоть, оскорбить или унизить. Осеннее солнце ореолом возвысилось над горизонтом и распустило лучи, словно крылья. Нет привычки у эльфа кого-то ждать, к тому же dh’oine. К тому же ту, которую он ласкал губами. Которой пытался спасти жизнь. Беседа с Коршуном ясно дала понять, что гад приложит все усилия, дабы добраться до Бьянки. Его хитроумная улыбка не понравилась Йорвету, она словно твердила: «Мы еще поглядим, чем все кончится». Будет очень скверно, когда без того самодовольный Ранколь получит и желаемую девицу, и оружие, которое поможет узурпировать трон. Поэтому задействовать и увести подальше отсюда Полоску сейчас кажется лучшим планом, к тому же цель поездки в самом деле имеет смысл. Он может получить ответы о том, что, в конце концов, произошло с ним несколькими неделями назад и чем является источник той магии. Ожидание вкупе с громким конфликтом подопечных начинало выводить из себя. Впрочем, никто не обещал ее непременного прибытия. По дороге девчонку могли перехватить некроманты, или ей неинтересно его предложение, или ей некомфортно быть с ним рядом, после случившегося между ними. Какой демон вселился в него? Да, пусть он сильно удивился, когда ему доложили о суровом решении проблем Полоской с Маленой и с ее подражанием Коршуну. Даже сам Йорвет не урегулировал бы ситуацию столь ловко. Часто приходится жертвовать одним, чтобы спасти многих, даже если первый — близкое лицо, а остальные — незнакомцы. Никому не удалось бы переубедить эльфку: как ее предводитель, он знал ее слишком хорошо, и если эта упрямица взялась за определенное дело, то уверенно доведет его до конца. Внутри нее руководила мать, которая беспокоится за будущее своего сына, но, черт возьми, попадись она ему раньше, чем Бьянке, он безудержно вцепился бы ей в горло и глядел, как выпячиваются ее глаза. О мелких митингах ему говорила и Саския, и его «глаза и уши», но то, что возглавляет эти сборища кто-то из своих, оказалось для Йорвета действительно сюрпризом. Но не таким, как поступок Полоски. Ведь эльф был в курсе, что эти двое, вернее, трое, если считать Лукана, сильно сдружились. Это объясняет самоотверженность и геройство девчонки во Флотзаме, врученный титул sor’cы со стороны Малены, частые беседы парня и Бьянки. Покалечить эльфку, дабы та не смогла вести дальше свои мятежные дела, и тем самым оборвать узы дружбы — вот истинная отважность. Вряд ли сам Йорвет так поступил бы с Киараном или Баэлиром. С другой стороны, он десятки лет знаком с ними, а в случае девчонки дело заканчивается несколькими месяцами. Он был так поражен новостью, что порезался карманным ножом, который крутил в руках во время оповещения. Года и элементарный опыт доказали, что человек призван идти вопреки интересам Aen Seidhe, но когда Бьянка поступила иначе — это перевернуло всё его мировоззрение. Вначале Йорвет погнал коня к деревне происшествия, но по пути понял о бесполезности этого намерения и твердо решил найти Полоску. Ведь, судя по докладу, ее буквально изгнали из селища, едва не отплатив той же монетой. Несколько часов он, подобно заблудившемуся путнику, гонял по округам, пытаясь понять, где спряталась необузданная девица. На кой черт? В самом деле, он и до сих пор не знал. Чтобы посмотреть в глаза? Убедиться, что такое действительно сделала она? Поблагодарить? Сказать, что она поступила разумно? Именно Эйца направила его на правильный путь: из ее окна открывался отличный обзор на старую часовню, за стенами которой и спряталась изгнанница. Наведываясь к ней, он ожидал непрерывного диалога, раскаяния, слез, в конце концов. Но она сидела на чертовом неотесанном стуле, словно тот относился к одной из частей ее плоти. Руки грозно лежали на поручнях, на костяшках различались ссадины и незначительные кровоподтеки, будто ими били стены. Позвоночник тесно прижат к спинке, подбородок поднят, лицо бесстрастное — хоть бери и пиши картины. Однако со всем этим наблюдательность Йорвета также выявила красную кожу вокруг глаз, слипшиеся ресницы и медленно прокатившийся по горлу ком, характерный эмоциональной неуравновешенности. Весь ее вид олицетворял ожидание: негодования, ругательств и проклятий. Весь вид говорил о том, что она ждала расплаты за Малену в его исполнении. А глаза почти кричали: «Ты никогда не поймешь, почему я так поступила». Но эльф понимал, как никто другой. Будучи лидером скоя’таэлей, полководцем армии и простым солдатом, отвечающим за жизнь друзей, он признал горькую истину: для благого дела всегда необходимо чем-то жертвовать. Даже когда результат превосходит все ожидания, тебя всегда преследует мысль о его цене, из-за которой тебе пришлось заглянуть внутрь себя и поменять часть механизма. Ибо иначе детали в скором времени покроются ржавчиной и аппарат откажется работать. — Вас слышно за версту, — прервал его мысли озорной женский голос. — Йорвет, неужели ты решил открыть таланты своих цирковых обезьян и показать миру незабываемый спектакль? — Все же… пришла? — то ли спросил, то ли утвердил он, хмуро глянув вначале на представшую девчонку, а после на вдруг примолкших Альвена и Шейольта. — Кого ты обезьяной назвала, поганка? — Вас двоих, разве не ясно? Гогочете, словно гуси под дождем. Йорвет, а ты разве мне не рад? — уперев в бок кулак, она несколько дерзко посмотрела на него. И завидев эти светлые пышные волосы, строгое лицо, шикарные глаза, чуть приоткрытые губы, розоватого оттенка кожу и фигуру, по стройности не уступающую эльфийским стандартам, но с более выпуклыми очертаниями, лидер скоя’таэлей неожиданно осознал причину содеянного поцелуя. Всю эту непревзойденность он видел и тогда, когда наклонился над ней в часовне: на подбородке и над бровью легко выделялись старые шрамы, прекрасная родинка пряталась под левой ноздрей, на кончике милого носа восседал яркий блик, весь ее лик укрывал свет мозаики разноцветного стекла. Он восхитился ее мужеством. Ее выразительностью. Внутри словно зажглась искра, которая оказалась незнакомой и которую он настойчиво пытался потушить. Он любовался, пока она молчала. Боролся с мыслями, пока она ждала первого слова. Сопротивлялся дивному искушению, когда их глаза встретились. И единая мысль толкнула его в пропасть: пришло на ум, что если она сама чувствует к нему симпатию, то почему он должен противиться этому сладкому притяжению? То, что ей было необходимо, в тот момент стало нужно и ему. Ее взаимность подтвердилась тогда, когда их губы соприкоснулись. Она ответила мягко и неуверенно, словно боялась обжечься. Вопреки всем ее умениям размахивать мечом, девчонка оказалась по-своему нежной и уязвимой личностью, нуждающейся в поддержке и защите. Ее близость казалась настолько чистой, искренней и открытой, что он сам выпал из реальности и позабыл, к чьему рту так страстно прижимается. А теперь Полоска снова стояла перед ним, и в синих глазах были заметны недовольство, в причине котором не было сомнений. Благо, столь пронзительно смотреть ей надоело, и, будто прочитав его мысли, она излишне заинтересованно оглядела его компанию. — Как же? Я так же радуюсь, как при любой встрече с тобой, — саркастично ответил Йорвет, разведя в стороны руки. На самом деле ему было приятно видеть ее, хоть со своим появлением она и принесла неловкость. — Я не могла пропустить момент, когда Йорвет просит меня о чем-то. Но, к твоему сведению, если люди нуждаются в помощи, они лично являются к тому, кто может ее предоставить. — Помощи? Просить? — лидер цинично фыркнул. — Это тебе так эльфка сказала? — Да. Она сказала, что я нужна тебе для… Последние слова задели Йорвета, и он громко отчеканил: — Ты не нужна мне! Я предположил, что тебе тоже будет интересен этот разговор. Твои знания и твоя версия истории — вот весь вклад, который ты можешь вложить и представить тем самым выгоду. Года научили меня, что лучше иметь представление о том, с чем сталкиваешься, но ты, похоже, тем и отличаешься, что желаешь жить в неведении, даже когда есть возможность раскрыть карты. Бьянка пристально смотрела на него, а потом резко отвернулась, однако, прежде чем это случилось, Йорвет заметил, что ему удалось ее задеть. Колоть в нужную точку ему не впервые. В этот раз он знал: если не удастся уговорить ее, то не пройдет и недели, как Коршун приберет ее к рукам. — Si neen ithte mid sinn? Mead eoh ar'ais? (Она не поедет с нами? Отвести лошадь обратно?) — спросил его Альвен, и одноглазый лучник, промедлив с минуту, лениво кивнул. — Нет, — возмутилась Полоска, схватив светловолосого за рукав. — Речь ведь не шла о моем отказе. — Ты знаешь Старшую Речь? — То есть ты все же соглашаешься? — напрямую спросил Йорвет, делая вид, что ему плевать на ее решение. Но плевать не было. — Возможно… — колебалась та, — это входит в мои интересы. — Отлично. По коням, медлить нет необходимости, — последнее он произнес уже всем, показывая пример этого действа и будучи уверенным, что остальные выполнят команду беспрекословно.***
Ехали они безлюдными тропами, которые не пересекали деревни и хранили минимум опасности. Спустя какое-то время сухой климат столицы начал сменяться густыми лесами, покрытыми мхом берегами, высокими камышами, мутными болотами и вьющимся плющом. Воздух стал заметно влажнее: лица всех четверых путников блестели от пота; целые тучи мошек мельтешили над их конями, звонкие птицы часами подхватывали и тянули свою нескончаемую песнь, то и дело возле ушей гудели стрекозы, с ветки на ветку прыгало зверье по размеру больше белки и меньше обезьяны. С девицей он переглянулся лишь раз — когда подавал ей флягу с водой. В остальных случаях он ехал впереди, стараясь ликвидировать ее из поля зрения, чтобы убрать также и из своей головы. Но как бы эльф ни пытался, он то и дело вспоминал, как она сидела с побитыми руками в хижине Эйцы и что она тогда сказала; как она проползла пол-леса с обожженными ногами; как они дрались в грязи; как она его поцеловала, выбравшись из кратера. Быть может, уже тогда она смотрела на него иначе? Он вспомнил момент, как она прикончила головорезов, пока Йорвет лежал в полном параличе. Вспомнил, как она тогда попрощалась с ним. Как она обманула его в споре и как они ехали на одном вороном. Ее историю о том, какую роль сыграл для нее Ранколь. Как вызывающе и страстно она танцевала с Алтасселем. Как она вкусно облизнулась, когда Йорвет отнял соломину из ее губ. «Нет. Слишком много чести, чтобы думать о ней». Как она справилась с одним из лидеров митингующих, которая в том же лице являлась ей sor’cой и матерью Лукана. Как она заступилась за мальчишку-эльфа и была высечена на площади Сожженной деревни. «Прочь, чертовы мысли!» Как ловко обошла ловушки в «I`ndiaidn Cuegear Grianʼn». Как беспомощно выкрикивала его имя, когда вран тащил ее за ноги. Как отчаянно она отстаивала форму Синих Полосок. Как в яркий день она бежала от него в дамском платье. «О чем-нибудь другом. Неужели ему не о чем больше думать?» И словно наперекор его переубеждениям, память снова воскресила те моменты, в которых присутствовала Полоска. Теперь он вспоминал, как гордо она восседала на своем престоле в той забытой часовне. Словно готовая ко всему — нареканиям, оскорблениям, рукоприкладству. Как давно она сидела на неудобном стуле в его лагере, в слезах и агонии выкладывая тайны Вернона Роше? «Горячий трон» — так она прозвала это орудие пыток. Промежуток времени, когда она опробовала оба эти жутких приспособления, кажется настолько великим и насыщенным, словно прошли годы. В раннем случае он относился к ней как к вредителю его огорода, в позднем — как к самому прекрасному плоду, выросшем на нем. Йорвет на секунду прикрыл глаза и представил ее лицо. Так ли она притягательна, как ему на самом деле кажется? Ведь она столь сильно отличается от Саскии. Волосы не длинные и вьющиеся, а прямые и короткие; взгляд не мягкий и дружелюбный, а твердый и дерзкий; глаза больше; губы светлее и эта ее родинка — эльф искоса глянул на девушку и отвернулся прежде, чем она поймала его взгляд — которая все еще при ней. Большинство времени они молчали, вернее, это определение касалось лишь их двоих. Остальные два эльфа время от времени бросали гадости друг другу и раздули бы из этого целое шоу, не будь поблизости их командира, давшего понять, что в случае еще одной перебранки им не поздоровится. — И чем ты будешь заниматься в Долине Понтара? Уток пасти или ковры господ чистить? Только сейчас оклемавшись, Йорвет понял, что подопечные снова ведут недобрую беседу, и уже как с четверть часа. — Пф. Уж у меня больше перспектив, чем у такого хиляка, как ты, — парировал Шейольт. — А он прав, парень, — встряла Бьянка, обращаясь к Альвену. — Он покрупнее будет, гляди и в кузнечном деле добьется успехов. А такие, как ты, весьма неплохо справляются на пастбище. Можешь заниматься теми же утками или в певцы податься. — Не бывать этому! — вскрикнул светловолосый эльф, а другой ехидно улыбнулся. — Не будь ты dh’oine, я бы сказал, что ты мне нравишься, — признался он Бьянке, на что та скривилась. — Не будь ты свиньей, я бы позволила тебе прибирать за мной. Йорвет тихо хмыкнул, подлавливая себя на мысли, что Саския так бы не ответила. Пропуская подопечных, он приостановил коня и сравнялся с девчонкой, замечая при этом, что чем больше сокращалось меж ними расстояние, тем сильнее хмурились ее брови. И тут он понял — она не на шутку злилась. Весь ее вид олицетворял это отношение. Как будто он сам не знал, что та ошибка еще не раз отдастся послевкусием. Как он, командир скоя’таэлей, мог позволить себе такое безрассудство? Полоска — человечка, и их взаимность должна заканчиваться в пределах враждебности. — Как далеко находится этот Aen… Aen Sah?.. — начала она разговор. — Aen Saevherne? — Да. — Это тебе эльфка так сказала? Оказывается, у нее с лихвой развито воображение. — Если нет, тогда к кому мы направляемся? — Та, которая действительно наделена многими знаниями, но которая не относится к моей расе. — Она еще и женщина? Неужто человек? — Полоска хитро прищурилась, и вся ее неприязнь резко спала. — Пусть это останется сюрпризом. Не став докапываться правды, Бьянка уклонилась, когда возле нее пролетел гудящий тяжелый шмель, и нежно погладила своего коня. — Знаешь, — сказал эльф, возвращая ее внимание к себе, — я должен тебе. В синеве ее глаз блеснула подозрительность. — Разве? — Да. Когда на нас напали те наемники, и, судя по всему, целью их охоты был именно я. Не будь тогда рядом тебя, мое тело бы уже разлагалось в какой-нибудь пыточной камере. И, честно сказать, я был удивлен: ты не использовала случай прикончить меня, пока я был парализован. — Вот в чем дело. Уж не думала, что Старый Лис столь щепетилен и может помнить добрые поступки со стороны врагов. — Я помню всё, — резко отчеканил он и заметил, как Бьянка смутилась, осознавая весь смысл под этим «всё». Пауза тянулась с минуту, пока они поочередно проезжали неширокий мост. — Суть в том, что я умею возвращать как зло, так и добро, поэтому можешь смело требовать от меня одолжение. Даже если это будет касаться Коршуна! Пусть она попросит об этом, пусть позволит помочь в таком важном деле! — Как заманчиво. — Девушка искренне улыбнулась, а Йорвет поймал себя на мысли, что слишком долго разглядывает ее. — И как далеки грани твоей услуги? Расскажешь о тайнах Долины или шрам свой покажешь? — Не думаю, что именно это ты хочешь получить. Речь о том, что ты спасла мне жизнь, пусть отдача будет равноценной. Dana, он практически прямым текстом говорил о Ранколе, этот намек не может пройти мимо ушей. — Хорошо. Раз так просишь, на досуге поразмышляю, чем усложнить тебе жизнь. Какое-то время они ехали молча, устремив глаза вперед, пока Бьянка не заговорила: — Почему ты недолюбливаешь Эйцу? — Тебе есть до нее дело? — Не знаю. Она выглядела несчастной каждый раз, когда говорила о тебе. — И как часто она обо мне говорила? — поинтересовался Йорвет. — Почти всегда, — безукоризненно ответила Полоска, словно сказала, что над ними светит солнце, а не луна. — Ну, так что? — Я действительно избегаю целительницу, потому что считаю ее виновницей смертей трех хороших эльфов. Когда-то давно она явилась ко мне и молила вызволить ее брата из темниц разбойников Саламандры. Я выделил для этого десяток воинов, и по той причине, что, вопреки всем приказам, Эйца полезла с нами, выжило из них только семеро. Именно в тот день ей удлинили рот, но все жертвы для нее утратили важность, ведь в итоге мы вытащили ее брата, который, как оказалось, изначально был болен и умер через пару лет. — А она знала о его болезни, когда пришла к тебе? — В том-то и дело, что знала. Она слишком хороший лекарь, чтобы не знать. — Весьма подло. Но ведь прошло уже немало времени, не пора бы забыть тот инцидент? — Я ничего не забываю.***
Когда стемнело, они разбили лагерь и, подкрепившись вяленым мясом, установили режим караульных. Бьянке стоило ожидать, что ее не внесут в этот список, и, не услышав своего имени, она просто пожала плечами и расположилась у костра. Но, как и Йорвета, девицу не тешила компания поблизости, ибо два презирающих друг друга эльфа вновь обливали друг друга грязными фразами в стиле кто что сделает, когда недруг будет спать. Их раздражение, подобно неизлечимому вирусу, распространилось на остальных. И после того, как командир рявкнул на них, Бьянка с упреком обратилась: — Твоя охрана ужасна. Неужели кандидатов на эту роль было так мало, чтобы выбрать кого получше? Одноглазый эльф, будто приняв вызов, шагнул в ее сторону и посмотрел сверху вниз. — Мы держим путь по тихим тропам. Всю опасность представляешь ты одна. Поэтому и охрана соответствующая. Заметив, что стрела достигла цели, Йорвет во время ее замешательства следил за длинными тенями под ресницами. Близкое пламя огня окрасило ее щеки в оранжевый оттенок и цвет полевых маков, а контуры лица сделало настолько четкими, что она стала до неузнаваемости… Дьявол. Она не красива, ведь она DH’OINE! — Тебе ли не знать, что многие полководцы пали, недооценив своего противника. Я не один год служила разведчиком. Не боишься, подкрадусь к тебе ночью? — По этой причине я и ставлю вахтовых, Vild'enа. Вместо своих бесплодных домыслов лучше используй время разумнее и проспись. У нас завтра еще долгая дорога. Бьянка подскочила. — Долгая? Как далеко мы должны ехать? Не хочешь сказать, что та женщина проживает у Синих Гор? Может, у меня дела в Вергене остались. Почему ты не сказал? — Ты не спрашивала, — твердо отрезал он, отчего у нее округлились глаза. — Сукин сын. Обманщик. — Разукрашенная кукла. — Наглый Уродец. — Безмозглая воровка. — Изгой, — бросила она, на что Йорвет с ехидством наклонился к ней. — Я ли один? Ее практически черные глаза сверкнули огнем, а затем поблекли, отразив горечь. Какое-то противоречивое чувство посетило лучника, которое показалось странным и будто незаконным. Неужели она все еще тоскует по Роше, в свое время так гнусно отвергнувшему ее?***
Засыпал Йорвет не долго, сконцентрировавшись на предстоящей встрече, а не на синеглазой мерзавке, крутившейся у своего коня. Расположившись полусидя и держа лук под рукой, он поддался окутывающим сознание щупальцам, прежде вспомнив одну робкую фразу: «Не боишься, подкрадусь к тебе ночью?». Именно она и добавила толику яда в его сон, потому что ему привиделось, как Бьянка оказалась у него под рукой, прижимаясь к его груди и эротичным тоном шепча: «Подкрадусь ночью. Подкрадусь ночью». От хрупкого тела шло приятное тепло; ее пальцы нежно поглаживали его броню, словно кожу; губы были приоткрыты, ожидая поцелуя; они прекрасно поблескивали пламенем костра; на брови отсутствовал шрам. Эльф проснулся и резко вскочил, будто каждый мог словить его на том, что он видел секунду назад. — Командир, — Альвен дежурил на стволе грубого корня, свесив ноги. Шейольт, крепко обнимая ножны с клинком, спал лицом к дотлевающему костру, девчонки не было. Кивком головы он спросил о ней, и ему таким же методом ответили, указав подбородком в сторону. Бьянка нашлась в том месте, где они привязали лошадей — похоже ей не на шутку полюбился гнедой конь, который вез ее всю дорогу. Она заботливо гладила его по морде и что-то увлеченно рассказывала. Йорвет поддался желанию подслушать, но девица каким-то образом осознала, что ее уединение нарушено и несколько стыдливо отошла от животного. Судя по всему, ее беспокоила бессонница — он бы с удовольствием обменял эту проблему на свою, противоположную. — Подумать только, прирожденная убийца пылает такой любовью к лошадям, — начал он, радуясь факту, что она не сбежала при любом удобном случае. — Подумать только, Гроза Понтара умеет целоваться. Йорвет оторопел от такой прямоты, а Бьянка подошла и вызывающе посмотрела на него, словно собиралась ударить. А в следующую минуту так и сделала, влепив кулак ему в грудь и держась наготове, ожидая контратаки. Освещения луны едва хватало разглядеть ее лицо, но и этого оказалось достаточно, чтобы понять — ею овладевала непосильная ярость. — Мне стоит спрашивать причину, или это приветствие, соответствующее твоему настроению? — Ты знаешь причину. Не смей больше трогать меня. Я тебе не Саския и не кто-либо из твоих эльфок, кто будет прогибаться под твоими нравами. А свой метод проявления благодарности знаешь куда засунь? Мне не нужен ты, не нужен никто, и твои нежности в гробу видела. Я сделала с Маленой то, что посчитала нужным, потому что мне не плевать на ее судьбу. Ты никоим боком не замешан во всем этом, даже не думай, что я пыталась угодить тебе. Так вот где истина. Она считает, что этот поцелуй — лишь способ проявления благодарности за ее поступок, а не взаимность в основе симпатии и заинтересованности ею. Возможно, так даже лучше. Пусть считает его редким гадом, бросившим ей подачку, чем тем, кто поддался ее чарам. В таком случае ее продолжительная злоба весьма объяснима. Будет идеально, если она еще и потушит те искры, полыхающие в ней относительно него. — Такая многословность приводит к мысли, что я сумел зацепить тебя, — намеренно насмешливо проговорил Йорвет в попытке развить эту нелюбовь к нему. — Ты забыл, кто все четыре года был моим любовником. Ни оскорбления, ни поцелуи, ни секс не смогут развеять мою твердость и отчужденность. В особенности к тебе — убийце с гибридной моралью и преступнику, сжигающему деревни. — Уж лучше быть преступником, чем вылизывать ботинки таких подонков, как Фольтест и Роше. Каковы они на вкус, не скажешь? — он надменно склонил набок голову, а она шумно выдохнула, подбирая ответ. — Ботинки? Ты даже знаешь такие слова? А я уж думала вы босиком по лесам бегаете. Ах да, вы же занимаетесь грабежами… — И как ты достигла высот с такими-то знаниями? Неужели пользовалась своей привлекательностью ради достижения целей? Когда он договорил и заметил, как она замерла, то лишь тогда понял, что с намерением обидеть ненароком сделал комплимент ее внешности. — Я? Разве… — девица запнулась, а лучник тоже понятия не имел, что сказать. — Неважно, — отрезал он и собрался уходить. — Ты мне обещал ответы, и именно поэтому я отправилась с тобой. Когда мы прибудем назад, то я уеду из Долины и, надеюсь, больше не встречусь с тобой. — А как же однорукий Коршун, которому ты так рьяно пыталась отомстить? — В Вергене я посеяла зачатки своего плана. Если они дадут плоды, то отлично. Если нет — тогда я бессильна и мне пора убираться. — И что ты сделала? — поинтересовался Йорвет, насторожившись. — Добыла его кровь. Поняв, что к ядру подробностей ему добраться не позволят, он продолжил путь к лагерю, бросив через плечо: — Если не оставишь коней и не пойдешь спать, то завтра свалишься со своего любимца. — Ты… тоже не урод, — произнесла она так тихо, что Йорвет едва разобрал. Вот лесть ему не нужна. Когда-то он действительно был красив и не скрывал своего лица. Теперь он свыкся с фактом. Он урод для всех. В том числе для самого себя.