Доверие. Невозможно.

      Взглянув на плотников, сколачивающих каркасы новых построек или реставрирующих побитые ураганом хижины, Бьянка вышла из Сожженной деревни и нырнула в ущелье. Это место снова вызывало воспоминания о Коршуне — о его темной тени, преследующей и днем и ночью. Теперь ее некому пугать. Тот, кого она боялась до дрожи в мышцах, мертв, но она не чувствовала долгожданной радости. Его смерть была необходима и естественна, как естественно позавтракать или помочиться и, собственно, удовлетворение получаешь на соответствующем уровне.       — Ты видела над вергенскими землями дракона? — вспомнила она разговор с Луком. — Представляешь, он пролетал над нашим поселком, и это было самое восхитительное, что я видел в жизни. Люди и нелюди были в ужасе: кто удирал, кто спешно прятался в погребах вместе со скотиной, кто запасался водой для предстоящих пожаров… Но тот будто не был заинтересован населением. Говорят, лес поджег да и только. Но ты же его видела? Туловище размером с замок; крылья – как паруса; шея длиннющая, будто большак! Видела? Видела?       — Видела, — Бьянка снова улыбнулась. Знал бы эльф, чему она на самом деле была свидетелем, не восхищался бы этой машиной для убийств.       Еще полчаса по этим неровным тропам, и она прибудет на место назначенной встречи. Лукан обещал ей показать нечто, что она обязана увидеть, но на самом деле ей нужна была только книга с эльфскими мифами, которую тот обещал раздобыть для нее. Что-то было нечисто с ее снами и предсказаниями суккуба, и нити разгадки тянутся к истории о призрачной птице.       — Малена? Она все еще прикована к постели, постоянно требуя отвар из собачьей петрушки — без болеутоляющего ей совсем тяжко. Только на днях она начала спать спокойно, без стонов и рыданий.       — Она все еще ненавидит меня? — спросила Бьянка, будучи уверенной, что это риторический вопрос.       — Мы были шокированы смертью Однокрылого. До нас дошли вести, кем на самом деле являлся этот говнюк. Как писал оксенфуртский ученый: «Настоящая репутация раскрывается после нашей смерти». Малена сейчас зла на тебя из-за боли, ведь ей не позавидуешь. А потом причиной будет состояние ее покалеченных ног — она медик и понимает, что так легко все не заживет. Ты, как никто, можешь ее понять, помнишь же, как долго сама после ожогов отходила. Придет время, и Малена оценит то, что ты для нее сделала. Ведь не покалечь ты ее, с ней могло случиться нечто похуже. Ты это понимаешь, я это понимаю. И она поймет, когда боль исчезнет и наступит ясность мыслей. Тогда она простит и найдет тебя. Нужно лишь время.       Бьянка готова ждать, сколько потребуется, но судя по тому, как парень описал состояние матери, этот день никогда не наступит. Старые переломы всегда дают о себе знать в непогоду постоянной ноющей болью, к тому же сейчас очень редко найдешь врачей, которые не только ноги спасут, но и ровную походку. Малене, скорее всего, достался деревенский цирюльник, считавшийся героем, если с его помощью спасена хотя бы одна конечность. Так что сестренка до конца своих дней вряд ли вспомнит Бьянку добрым словом. Пора смотреть правде в глаза, и вот она — горькая и безжалостная.       Тропа шла на спуск, лес переходил в каменистые равнины, являя взору пологие горы и огромные валуны. Разглядывая паривших над верхушками скал гарпий, девушка едва не наступила на останки заячьей тушки, которой полакомился некто из местных хищников. И едва миновала заросли можжевельника, как тут же застыла: на поляне сошлись в учебном бою Лукан с Йорветом. Испарина мгновенно покрыла спину. Если с первым она искала встречи, то второго старалась категорически избегать, ибо не была готова обсуждать то, что между ними произошло.       Мысль о побеге ворвалась рефлекторно, но как раз в тот момент, когда Бьянка собралась отступить так же незаметно, как появилась, молодой эльф выкрикнул ее имя.       Так как Йорвет стоял к ней спиной, ему пришлось обернуться, и в его взгляде она не разглядела ничего хорошего. Впрочем, девица тоже выглядела далеко не идолом благополучия и умиротворения. Если бы пространство между ними можно было сканировать, в нем определенно нашлись бы потоки молнии. Поскольку ее заметили, идею тихо удрать Бьянке пришлось отбросить, так как это было бы уже совсем по-детски глупо.       Ничего не оставалось, как дождаться окончания тренировки. С досадой сев на серый песок, она взялась рисовать на нем сухой палкой, искоса бросая взгляды на бой. Спарринг происходил на мечах. Йорвет постоянно наступал и после ошибки противника давал тому наставления. С каждой атакой она напрягалась, серьезно беспокоясь за Лука: не сумев вовремя уйти от нападения командира, тот мог получить ранение. Одноглазый же вообще вел себя, как рыба в воде: движения легкие, быстрые, увиливающие. Хотя сам по себе старший эльф, по сравнению с противником, был громоздким, в его стиле ведения боя ощущалась грация.       В голове вспыхнуло воспоминание, где она снимает эльфскую рубаху через голову — он задирает руки и открывает голую грудь.       «Ki'rin ha barren»       Этот будоражащий шепот и кадык, двинувшийся на шее. Его руки оплетают талию, губы приоткрыты, влажные тела прижимаются, двигаются друг к другу. А ощущения — словно взрывается солнце.       Жар желания вновь пропитал тело, словно роса сухую землю. В минуту слабости ей снова захотелось окунуться в тот омут удовольствия со столь необычным партнером. Кто бы мог подумать, что Бьянку — ту, у которой практически аллергия на эльфов — может привлекать кто-то из представителей этой расы? К тому же командир бунтовщиков. Но стоило признать: особенности его характера и внешности вызывали необычный интерес с полностью противоречивыми чувствами. Словно приторно-сладкое и огненно-острое блюдо.       Все еще не выпуская из рук сук, она тщательно следила, как одноглазый вращает кистью, вырисовывая клинком восьмерку; как отвлекает противника левым движением, прежде чем нападать; как на его голове мелькает перо, заложенное за ухо. Ей вдруг стало интересно: а каким мог быть бой, выйди она против Йорвета? Ведь, судя по неуклюжим маневрам, Лук был абсолютным новичком.       Когда на молодого ученика была раз в десятый наставлена сталь, тот со вздохом разжал пальцы, выпуская из рук оружие. Но лицо у него буквально светилось — он был поразительно счастлив этим урокам. Похоже, парень получает удовольствие каждый раз, когда в его мозг проникают новые знания — в будущем он станет мудрым, сильным и решительным мужчиной. Ведущим многих.       — Сейчас. Подожди здесь, — бросил ей красногубый парень и исчез. Бьянка снова отметила, насколько по-взрослому он выглядел с новой стрижкой.       Она осталась наедине с Йорветом — ситуация не из приятных. Изображая интерес созерцанием клинка, травы, скал и прочего, каждый старался выглядеть невозмутимо. Неловкость от этого лишь все больше накалялась. С одной стороны девушка ощущала вину за то, что эльф соизволил опуститься до того уровня, чтобы утешать ее таким образом. С другой — стыд, за то, что хотела его снова.       — Почему твой конь возле моего дома? — начала она с претензий, не имея желания с ним деликатничать.       — Потому что он твой. Успел разонравиться? — так же резко ответил эльф, буквально прожигая в ней дыру единственным глазом.       — Я его не купила и сделка больше недействительна — вместе с телом Минди и полной вычисткой дома в придачу вынесли мой кошелек.       — Это без того ясно по твоей обуви.       По позвоночнику прошелся холодок стыда.       — Считай это наградой за то, что избавилась от Коршуна.       Бьянка приставила свою палку к его горлу, будто это меч, и с пренебрежением заявила:       — Милостыню не принимаю. К тому же от скоя’таэля.       Ей хотелось оскорбить его, затронуть за живое, за то, что видел ее раскаяние, за то, что «утешил».       За то, что ушел.       Он долго смотрел на нее взглядом, расшифровать который было сложно, а затем резко ударил по суку, отчего тот полетел на землю. Плеча кто-то коснулся, и она подскочила, лишь после узнав Лукана. Парень развернул на земле большой узел ткани и открыл взору яйцо больше головы крепкого бойца.       — Чье оно? Дракона? — Бьянка позволила себе улыбнуться, покосившись на Йорвета, тем самым намекая на знакомую им обоим королеву. Тот понял намек и нахмурился еще больше.       — Не буду заставлять угадывать. Это их. — Парень указал на верхушку скалы, где гнездились…       — Гарпии? Это яйцо гарпии? Во имя всех Богов, ты что, продать его собираешься?       — Ты не понимаешь, sor’ca. Я молод и ищу свое предназначение. Я буду кормить этого питомца, оберегать, учить. С малого возраста он начнет осознавать, как вести себя рядом с эльфом. Со мной. Я стану его отцом, воспитателем, другом. А со временем животное станет моим козырем и оружием. Разве ты не видишь в этой идее потенциала?       — Полнейший бред, какой я когда-либо слышал, — отозвался Йорвет.       — Лук, правда. Это странно. Разве гарпию можно приручить?       — Нельзя. Поэтому… — Йорвет поднял колено, но прежде, чем его ступня опустилась, Лукан выкрикнул: «Нет!» — и вытолкнул яйцо за пределы ткани. Подчиняясь земному притяжению, оно покатилось по спуску, а парень бросился за ним, растопырив руки, словно ловил убегающую курицу.       Йорвет двинулся остановить его, но Бьянка импульсивно ударила его в грудь.       — Эй, полегче с ним. Это тебе ребенок, а не Лето из Гулеты.       — Он из моего отряда. А там у меня никогда детей не водилось.       — Для такого детоненавистника ты не особо опасался зачатия. Терпеть не могу мужиков, после которых приходится искать хорошую травницу.       Словно доска, тот развернулся всем своим телом.       — Ты серьезно? Ты считала, что я могу... — поразился эльф, совсем позабыв о парне с безрассудной идеей. — Если уж ты так мало знаешь о нас, сейчас настал момент твоего просветления. После двухсот лет Seidhe не может иметь потомства, а мне порядком больше озвученной цифры. Хотя зачем тебе знать о нашей расе? Твои знания основываются на том, как нас уничтожить, учителя выискала отменного. Ты и вправду думаешь, что я настолько глуп, чтобы сделать младенца кому-то из людей?       Его слова острой стрелой укололи в грудь. Но не успела она прийти в себя, как эльф глянул вбок и обнажил меч. Обернувшись, Бьянка увидела пугающую картину, где порядком отдалившийся Лукан голыми руками отбивался и защищал свою находку от трех порхающих взрослых гарпий. Рванув следом за Йорветом, она наблюдала, как клептоманки отбирают законное яйцо, а после и самого парня хватают и поднимают над землей.       — Нет! Отвалите от него! — с крайней тревогой закричала она, выжимая из себя максимальную скорость. Одному птицеподобному существу тяжело было тащить молодого эльфа, но когда подключилась вторая, они обе замахали крыльями, поднялись в небо и устремились своей дорогой, даже не обращая внимания на мимо пролетевший клинок, который метнул Йорвет.       — Где твой лук?! Где твой лук?! — Она сжала плечо эльфа, ощутимо чувствуя подступающую панику.       — На поляне спарринга. Они далеко не унесут его, он намного тяжелее их обычной добычи. Твари понесут парня в одно из гнезд в западных горах. В любом случае я найду его. Ты можешь обождать здесь или, что будет лучше всего, жди в деревне.       Бьянка от этой дерзости шумно выдохнула.       — Не обсуждается. Я тоже иду за ним.       — Не трать мое время. Посмотри на свои ноги и скажи, что это? — подобрав и повесив за спину лук, он указал на ее мокасины. — В таком не подымешься в горы, зато можно отменно сплясать соло на сцене дорогого кабака. У тебя нет ни меча, ни обуви, какой мне прок от такого хвоста?       — Да я, поди, и забыла, какая ты дрянь, — бросила она ему, словно плюнула, и сама отправилась на поиски.       Через минуту за спиной послышались тихие, что ни на есть скоя’таэльские шаги. Следующая реплика прозвучала с менее горячим пылом:       — А я позабыл, насколько ты упряма.       — Ты знал о Саскии? — спросила она спустя некоторое время. — О ее упругой коже… хвосте и крыльях?       — Знал… еще до того, как поверил в нее.       — А я-то удивлялась диковине этих отношений. Что, мол, лидер белок так предан какому-то человеку.       — Не иронизируй. Это лучшее, чего могли ждать эльфы. Только вскоре вся кровь, пролитая во имя нового государства, и все те трупы, зарытые за воротами Вергена, окажутся бессмысленной жертвой.       — Из-за Однокрылого? — огибая те же препятствия, что и спутник, Бьянка не до конца понимала.       — Из-за Эмгыра.       — О чем ты?       Пытаясь прочитать эмоции, Йорвет посмотрел на нее.       — Сейчас он осаждает Вызиму. Не слышала?       Бьянка остолбенела. Так вот откуда в Верген прибывает столько беженцев! Неужели ее родину стирают с лица земли?       — Что? Но нет Вызимы — нет и Темерии. Может, им не удастся…       — Темерии уже давно нет. А после захвата столицы, думаешь, куда император сунется следующим шагом?       — Аэдирн и…       — Свободная Долина. Самый плодородный и богатый ресурсами кусок земли. Вот почему я здесь. Вот почему веду дела с Саскией и благодарен тебе за предотвращение мятежа, зарождавшегося, слабо сказать, не вовремя.       — Если Вызиму осаждают, значит и «Полоски» там. Они могут помочь тому, кто у власти, — озвучила она поток мыслей, но по последующему молчанию эльфа поняла: в первую встречу после их секса вспоминать о Роше не стоило.       Ускорив шаг, Йорвет ушел вперед, быстро преодолевая подъем. Бьянка то и дело наступала на камни и попадала в ямы — идти в этой обуви было действительно невыносимо. Но вытащить из гнезда — или где он там находится в обнимку с яйцом — Лукана считала своей обязанностью. Чем ближе была вершина, тем отчетливей слышались крики гарпий и звуки боя. Первым, что она увидела, выбежав к этому месту был сражающийся Йорвет и парочка подстреленных чудовищ невдалеке от него. Вторым — Лукан, оказавшийся, как и предполагал одноглазый, в гнезде. Залитый кровью от порезов огромных когтей, парень лежал без сознания в позе эмбриона. Похоже, гарпии не собирались его убивать из-за безрассудной самоотдачи ради защиты яйца, но безмозглые создания понятия не имели, сколько неудобств доставила транспортировка их пассажиру.       Поскольку у нее не было клинка, — а Йорвет и без того неплохо справлялся — она направилась прямиком к парню, похлопав его по щекам и осмотрев раны.       — Я не ваш младенец, проклятые вы твари, — застонав и не открывая глаз, Лук прикрыл ладонями голову.       — Видишь, к чему приводят твои шалости, мерзавец ты мелкий? — закинув его руку себе на плечи, Бьянка одним рывком поставила бедолагу на ноги и заставила медленно переставлять ступни, пока тот приходил в себя и осознавал, что ему оказывают помощь.       Через какое-то время ей помог Йорвет, приняв остальной вес парня на свои плечи. Она была благодарна ему за то, что он здесь и помогает. За то, что из-за разницы в росте приседает, чтобы ей было легче. За то, что остается самим собой.       — Они… они жались ко мне. В гнезде. Словно я их птенец. Это… было… отвратительно…       — Не говори ничего. Мы тебя доставим к знахарке, тебя подлатают, — обратилась Бьянка к парню, и тот, судя по всему, послушался.       — Как его раны? Глубоки? Дойти сможет? — поинтересовался Йорвет.       — Думаю, да. Но путь для него не будет легким.       — Оставь его на меня. В своей обуви ты можешь упасть и сделать его состояние более плачевным.       — Чего тебя заботит то, в чем я обута? Хочешь задеть? Так тебе придется копнуть поглубже, а лучше всего заткнись, начинаешь бесить меня.       — Уж знала бы ты, как МЕНЯ бесят твои выходки.       — И что же ты подразумеваешь под словом «выходки»? То, что я спасаю этого несчастного парня?       — Я сказал, что и без тебя разобрался бы. А выходкой считаю то, что ты продолжаешь искать встречи с подонком Роше.       — Я не собираюсь вступать в его ряды. Угомонись.       — Мне плевать! — бросил он резко, будто оторвал зубами кусок непрожаренного мяса. — Он не в Вызиме, чтобы ты знала, а уже более месяца скрывается в Ард Каррайге. В Каэдвене. Это ты хотела от меня узнать? Где именно твой предатель нежится на солнышке? Найдешь его и будешь снова целовать ему пальцы на ногах? За этим пришла?       — Ты и правда думаешь, что я бы искала встречи с тобой, после того…       — Чего не должно было случаться?       Двое одновременно остановились и испытующе поглядели друг на друга. Сжав губы, Бьянка проглотила ком в горле — уж лучше бы он сказал, что она ужасна в постели. Таков Йорвет: правда в лицо, как песок в глаза. Щипало и болело, но стоило терпеть.       — Именно, — сдавленно произнесла она и, сделав первый шаг, напоролась на сломанный сухой стебель, проткнувший тонкую подошву, как спелую грушу, и вонзившийся в ступню. Вскрикнув, Бьянка соскользнула той же ногой с неустойчивой почвы и поехала по насыпи камней, едва не прихватив с собой своих спутников.       — Я же говорил: не стоит тебе тащить его! — озверел Йорвет, стоя где-то там, наверху, пока девушка лежала, растянувшись и не выдавая ни звука. — Говорил идти к деревне, не мешаться в ногах, An'badraigh aen cuach (Ругательство)!       — Хорошо! Проваливай, если я не нужна! Но если с Луком что-то случится, я тебе башку снесу, понял?!       — Оставайся здесь, скоро начнет темнеть!       — Не указывай мне, что делать, — сквозь зубы процедила она, сдерживая злость.       — Ты можешь хотя бы сейчас не строить из себя избалованную идиотку? Лови, — он подбросил предмет, и недалеко от девушки приземлился меч в ножнах. — На случай, если гарпии и тебя надумают приласкать.       — Зря ты это сделал. Я его брошу здесь.       Хоть небо уже начинало пропитываться сумерками, она все же увидела, как его лицо скривилось.       — Надеюсь, Вернону Роше ты выешь мозг так же искусно, как и мне. Счастливого пути в Каэдвен.       С этими словами он потянул Лукана в сторону, на тропу, по которой они с ним сюда поднимались, и скрылся из виду. Только в этот момент Бьянка горько вздохнула и позволила слезам преодолеть веки. Судя по его поведению, он не просто терпел ее присутствие, но и ненавидел ее за их близость. За то, что она принудила сделать то, о чем он теперь неустанно жалеет.       «Чего не должно было случаться?» — вот его истинное мнение о всем том, что между ними произошло. Для него это одна сплошная ошибка, а она сама — короткий, если учитывать его продолжительность жизни, неудачный случай.       Будь он проклят. Теперь она считала себя полнейшей дурой из-за того, что не смогла обуздать свои чувства и не проявлять к нему симпатии. «Солдат всегда обязан держать над собой контроль» — так ее учил Вернон, и все ее проблемы начались с того, что она сошла с этого пути. Не узнай бы Йорвет, что он ей интересен, не пошел бы на всякого рода жаркие ласки. Это так низко.       Так низко, что хотелось выть.

***

      — Стой, меня тошнит, — это уже был второй раз, когда они останавливались по той же причине. Радовало лишь то, что на горизонте были видны постройки цивилизации.       Пока он тащил подопечного, от мыслей о Бьянке Йорвета отвлекало его состояние, но когда он доставил раненого к Эйце и вышел из хижины, вдыхая вечерний воздух, на него с новой силой обрушился шквал чувства вины.       На самом деле он ощущал себя последним мерзавцем за то, как повел себя с девушкой в пещере. Только полный эгоист вместо того, чтобы подставить плечо расстроенному другу, коим она стала для него, мог использовать ситуацию для плотских утех. К тому же таких жестких, резких, угловатых. После всего, что ей пришлось пережить с Коршуном…       Святая Богиня, теперь он будет ассоциироваться у нее с этим ублюдком!       Все предыдущие дни скоя’таэль думал, что никогда не ощущал себя таким кретином, но сегодня, после встречи с ней, после всего, что наговорил, на сердце было еще гаже. Да, он специально грубил, пытаясь выглядеть в ее глазах хуже, чем показал до этого. Собственноручно подтолкнул ее к «Синим Полоскам» — нет сомнений, что теперь она отправится прямиком в Каэдвен. Вновь вступит в команду под началом Роше, и все произошедшее ранее забудется. Он был зол на нее. За то, что все простила гаду. За то, что уезжает из Вергена. Если смотреть с такой стороны, то смерть Коршуна и ему подлила свою ложку дегтя, ведь раньше у нее была причина оставаться здесь. Теперь, когда все закончилось, у нее нет повода быть в Долине.       Оставаться рядом.       К тому же с таким тираном, каким он выявился в постели. Что тогда с ним произошло — он до сих пор не мог понять. Быть может, женщины давно не было, или на самом деле он хотел эту человечку уже давно, но у него буквально снесло крышу. Ее тело было таким приятным для его рук, столь притягательным и необходимым. Он нуждался в ней, как в воздухе, и поглощал этот фрукт спешно, неумолимо, разнузданно. И пусть в конце она призналась, что ей это было нужно, он знал — то же самое она бы сказала, переспав с засаленным краснолюдом, ибо в тот момент ей подошло бы любое проявление близости.       Когда она появилась сегодня, Йорвет знал: их встреча случилась не по ее желанию, а по прихоти его партнера по спаррингу. Но все же бросил ей в лицо обвинения, вылил в лицо всю заплесневелую слякоть, таившуюся в душе. Чего она вовсе не заслуживала.       Так как ее дом был ближе, эльф оседлал коня, которого пытался ей подарить, и отправился за пределы деревни, выискивать в ночи одинокую прихрамывающую путницу. Верхом и без дополнительного больного тела, дорога оказалась в разы быстрее. Рысью он поднялся на гору, где оставил девицу — осветив фонарем то самое место, Йорвет не нашел ее, как и своего клинка, что, в принципе, радовало. Махать она им умеет, значит, за себя постоять сможет.       Вернувшись к подножию горы, он поскакал в сторону пещер, надеясь, что Бьянка решила переждать там. Оставляя ее, он хотел было сказать, что собирается вернуться за ней сразу же, как только доставит Лукана в безопасное место. Но его негодование выпалило то, что он пожелал ей в последнюю минуту. Сдержи он себя хоть на миг, возможно, ему бы удалось уговорить ее оставаться на месте и тихо ждать его, но теперь только Дана ведает, в какую сторону пошла девица и не варятся ли уже ее органы в котле местного тролля.       Проверив пещеры и обнаружив там лишь стаю летучих мышей, Йорвет всерьез начал беспокоиться, погнав уже по полям и невысоким холмам. То ли она действительно пряталась от него, то ли заблудилась и пошла в неправильном направлении. Когда он решил поехать на юг от гор, фонарь вдруг выловил силуэт то ли человека, то ли чудовища, похожего на него: водяной бабы, бруксы или полуночницы. В любом случае стоило проверить, и чем ближе он подъезжал к объекту своего интереса, тем с большей уверенностью узнавал в путнице Бьянку.       — И все же мой меч тебе пригодился, — начал он, наматывая вокруг нее круги.       — Разве что в роли костыля. Можешь забирать. — В свете фонаря ножны сверкнули золотом и упали в высокую траву. Судя по тону, девица была на взводе. Йорвет спешился.       — Может, прекратишь умничать? Садись верхом, я за тобой приехал.       — Ты можешь убраться? Просто исчезни с глаз моих, — на этих словах он услышал в голосе боль. — Все было ошибкой… Ты сам это сказал. Сам. Ну так проваливай к своей Саскии, помогай ей выстраивать ваше королевство, и все возвратится на круги своя.       — Бьянка… — он схватил ее за руку и принудительно повернул к себе, когда та попыталась пойти своей прежней дорогой.       — Мне не нужно твоих утешений! — она сдернула его кисть. — Я в них не нуждаюсь! И тогда не нуждалась, ясно? Ты постоянно делаешь услугу, отчего становится еще хуже. С меня хватит этих игр, ясно?       — О каких услугах ты говоришь? Я знаю, в чем я был неправ, было эгоистично поступать так с тобой после НЕГО.       Девушка на миг застыла и отстранилась, словно у эльфа рога выросли.       — Услуги, которые ты оказываешь ради моего утешения, — тише и медленнее проговорила она. Бьянка вышла на вершину холма и обернулась. — Этого не нужно, правда.       Словно ведро холодной воды, на Йорвета обрушилось осознание ее точки зрения, и его пошатнуло.       — Так вот каким ты видишь меня? Тем, кто спит с девицами ради их утешения, но которому самому это противно.       — Ты сам сказал, что это было ошибкой. К тому же мы оба знаем, что лечь с dh’oine для тебя унизительно.       — Имелось в виду совсем другое. Проклятье. Я ведь наоборот считал, что ты не заслуживаешь того, что я делал с тобой.       — В смысле? Ведь все было замечательно.       Бьянка начинала сомневаться в своих прежних убеждениях, переминаясь с поврежденной ноги на здоровую.       — Нет. Я был… груб с тобой. Как ОН. Как из твоих воспоминаний. — Его попытались перебить, но эльф продолжил: — Несколько лет подряд он являлся твоим единственным учителем и научил видеть лишь одну сторону физической связи между мужчиной и женщиной. Подстроил под себя. Потому что ему так было удобней пользоваться тобой.       — Йорвет, ты бредишь. Не думаешь ли ты, что после Однокрылого у меня не было мужчин?       — Да, но ты вела себя с ними так, как тебя научил ОН. Немного иначе, ибо старалась всегда лидировать, подчинять кого-то, всегда иметь поводья в руках, так сказать. Но как с ним, так и после него ты никогда не постигала истины.       — Нет никакой истины. Я получаю разрядку, и это главное. Давай не будем копошиться в моем мозгу?       — Едой ведь тоже можно как наслаждаться, так и просто утолять голод.       — Не смотри на меня, как на подростка, едва достигшего возраста полового созревания.       — Давай я тебе объясню наглядным примером. — Его голос стал глубоким, нежным. — Посмотри на это ночное небо, рассмотри сияние звезд, оцени горизонт с легким красноватым оттенком, контур леса. Услышь цикад, щебет ночных птиц, шелест листвы. Словно природа разговаривает с тобой, считает тебя родной частью себя, как незаменимую часть огромной мозаики. Тебе ничего не грозит, тебя оберегает ветер; свежий воздух наполняет силой и бодростью; а земля, на которой ты стоишь, учит стойкости и решимости. Она поддерживает, не дает упасть. Рассмотри, как едва колышется трава — это ее метод общения с тобой. Обрати внимание на полнолуние — именно на его свет ты ориентировалась до этого времени. Используя его помощь. Ощущаешь, что ты часть этой вселенной? Считаешь это место красивым?       Медленно следя за каждым описываемым явлением, Бьянка оглядывала окрестности даже после того, как он задал последние вопросы. Она прочувствовала его речь, позволила потечь ей по жилам, по разуму, отдаться ощущениям ничего и в тоже время всего.       — Да, — тихо прошептала она и посмотрела на него. Он поставил наземь фонарь и подошел.       — Так вот, истина в том, что даже если на короткий миг довериться кому-то другому, мир может стать более чарующим. Ведь ты ощущаешь… свободу.       В следующую минуту Йорвет сделал то, чего она никак не могла предугадать: одним рывком он поднял ее на руки и побежал вниз по склону, периодично высвистывая. Сразу за ними ярко-красным ковром разливались полевые цветы, реагирующие на издаваемый звук. Бьянка в его руках невольно охнула, заметив, какими невероятными красками заливается ночь. Когда они спустились, Йорвет засвистел сильнее и дольше, отчего кругом начинали просыпаться эти цветы, распуская лепестки и излучая уже даже не красный, а огненно-оранжевый свет. После того, как эльф так же пробежался у подножия холма и разбудил бесчисленное количество растений, они оказались в центре горящей поляны, отчетливо контрастирующей с черным небом. Поставив девушку на ноги, он вгляделся в лицо и легкое свечение мервилий позволило увидеть на ее щеках дорожки слез, но несмотря на это губы и глаза улыбались.       — Это прекрасно, — даже сам голос издавал полнейший восторг, она вдыхала его всеми своими эмоциями. Была не в силах передать то, что чувствовала в данный момент, до какой вершины восхищения добралась за несколько секунд жизни. — Прекрасно.       Он хотел разбудить ее.       Перестроить.       Открыть.       — Позволь исправиться. Ради прощания.       И, подняв за подбородок, поцеловал ее.