***
Когда их оставили наедине, Йорвет продолжал молчать, Бьянка также не спешила начинать беседу. В какой-то момент ей начало казаться, будто по раненой ноге постоянно ползают насекомые. Даже смахивала то, чего нет. Если бы не это, ей даже удалось бы вздремнуть, чтобы набраться сил. Время от времени она поглядывала на эльфа, который не спал, а о чем-то скрупулезно размышлял. Отгадывать эмоции других не в ее стиле, потому она просто смотрела в небо, проглядывающее сквозь кроны деревьев. Леса уже заразились желтизной золотой осени и теперь стали похожи на кучки мелкого сена. Ей нравилось это время года, но мысли о подступающей зиме не грели душу. — Ты сделала невозможное... — подал он голос, который ей было чертовски приятно слышать. — Только безумец мог объединить столь непримиримые группировки ради моего спасения. С одной стороны, я тебе безумно благодарен... — С другой?.. — Не стоило этого делать... — он закинул назад голову и прикрыл глаз, она же остановила взгляд на его остром кадыке. — Слишком большой риск. Слишком много жертв ради меня. Я был на твоем месте, когда друг гнил в тюрьме, и ставку сделал в сторону наименьших потерь. — То есть ты меня осуждаешь за то, что я спасла твою задницу от пыток и публичной казни? — выдала она повышенным тоном, приняв сидячее положение. «Йорвет явно не одобрил бы этой бесполезной жертвы» – всплыли слова Киарана. — Ты тоже могла погибнуть... — Не пытайся съехать на то, что беспокоился о моей персоне. Будто я не знаю, что твои белки для тебя всё! — Разумом неумолимо овладела ярость. Она отыскала свой сук и поднялась на ноги. Йорвет попытался ее удержать, схватив за руку: — Бьянка. — Отвали, Уродец. — Бьянка... — Я хочу побыть одна, —заключила она и, оставив его, спряталась за желтой листвой, чтобы никто из лагеря не нарушал ее одиночество. Первое время она не могла выбросить из головы слова Йорвета. Изначально она была уверена, что делает благое дело, организовывая операцию по спасению такого важного эльфа. Как минимум она ожидала благодарность во взгляде, но обвинения, после того, что пришлось пережить… это выходило за всякие границы. Хотя не стоило забывать, что он остался тем же Йорветом. Порой ей хотелось его расцеловать, а порой — задушить. В этот момент крупный паук над ее головой опутывал паутиной мелкое насекомое, которое все еще жужжало и билось в своей безвыходной ловушке. Минуту спустя оно замолчало, а Бьянка продолжала глядеть на эту картину выживания, обнаружив в ней нечто близкое. Каким образом она оказалась в такой же положении? После получаса Бьянка осознала, что неприятное ощущение насекомых в ноге превратилось в болезненную колкость, словно ее постоянно тыкали иглами. Не желая больше это терпеть, девушка потянулась к узлу, находившемуся сзади, и попыталась на ощупь его развязать. Рано или поздно все же нужно при дневном свете взглянуть на увечье, оценить, так сказать, степень ущерба. За таким занятием в необычной позе ее застал Баэлир, который впервые за всё время их знакомства улыбнулся ей. — Чего надо? — в ответ она еще больше нахмурилась. Тот подсел на старое поваленное дерево, использованное в качестве ложа, и собственноручно распутал ее повязку. — Что тут сказать? Сотрудничество с тобой вышло не таким гибельным, как казалось раньше. Всё же мы достигли цели, а это определенно успех. — Не сильно ты торопил Киарана, я скажу. Меня чуть не прикончили на стене за то, что я ворота опустила. — Знаю, видел. Было тяжело уговорить его. Стрела? — спросил он, глядя на ее рану, покрытую какой-то болотной гущей. Бьянка кивнула, пощупав кожу вокруг. Странное обезболивающее у этих скоя’таэлей: уже прошло много часов, а боль так и не возвращалась. — Тебя зашили, в курсе? — эльф наклонился к ее бедру так близко, что ей стало неудобно. Его светлые волосы опустились ей на кожу. Она было хотела оттолкнуть мужчину, как поняла, что он ее обнюхивает. — Знаю этот запах. Мерзость редкая. — А конкретнее? — забеспокоилась та, заерзав на месте. — Из положительных свойств, эта смесь надолго отключает боль и убивает всякую заразу, чтобы рана не загнила. А из обратных — у нее куча побочных свойств. — Например? — Например, ощущения в ближайшие дни будут не самыми сладкими, — он закусил губу и на несколько секунд замолчал. — Тебе может казаться, что рой пчел атакует тебя и жалит. Или же будто кто-то время от времени опрыскивает твою ногу кипятком, бросает капли горячего воска. Или опутывает змея и пытается сжать до предела. В общем, чувствовать себя будешь дико. У меня был опыт, когда… — рукой он прочертил длинную линию, будто разрезает себе грудь и живот. — Незабываемое безумие. — Говоришь весело будет? — Ее руки потянулись к старым повязкам, но мужчина нагло откинул их и сам принялся опутывать бедро. С одной стороны, ей было неприятно получать от него помощь, к тому же с такой частью тела. С другой — сейчас то время, когда можно было наплевать на принципы. — И как ты с этим боролся? — Прими это чувство. Не отторгай, дай ему свободу. Если ощутишь ту же змею, то сосредотачивайся не на ее неприятной чешуе, а на тепле, которое она дарит. — Он намеренно затянул узел слишком сильно, но нервные окончания в этом месте все еще не реагировали. — Хреновый из тебя наставник, — попыталась уколоть она Баэлира, когда тот поднялся и начал рыться в своей сумке, надетой через голову. — Вытри лицо. Glanes (страшная). — Он бросил ей в пятки большой узел бирюзовой материи и собрался уходить. — Вот всегда ты такой гад, — сказала она прежде, чем тот скрылся. Но когда дотянулась до ткани и осознала, что в ней что-то завернуто, усомнилась в своих словах. В силу гравитации на землю выпал металлический предмет, уже встречавшийся ранее. Это была многофункциональная перчатка с мини-арбалетом, которую так подробно демонстрировал Баэлир пару дней назад. Когда та оказалась в ее руках, Бьянка неосознанно растянула губы — настроение вмиг сменилось чудным позитивом. Оказывается этот эльф не всегда может бесить своей надменностью и неприязнью. Но и приятно удивлять сюрпризами, учитывая то, что этот момент заставил ее забыть о неблагодарном Йорвете.***
Следующие несколько дней, как и обещал Светлый вождь, оказались очень непредсказуемыми. Ощущения в ноге практически взбесились: в одно мгновение ее стягивала веревка, в другое — клевали птицы, в третье — жуткий холод окутывал эту область. Раннее восхваленный ею спаситель теперь был проклят. За то, что намазал ее этой дрянью. Знакомая лекарка-низушка, которую, как оказалось, звали Мурной, сняла ее, когда меняла повязку, но побочные эффекты от этого не спешили быстро прощаться с Бьянкой. Целительница сказала, это нужно перетерпеть. С Йорветом они виделись не часто, скорее всего из-за того, что она его избегала. Зато ее неоднократно находила Сандра: то едой поделится, то одежду подкинет, то выпить принесет, разговоры также никто не отменял: — Как тебе это удалось? — однажды спросила ее брюнетка, допивая сливовую настойку. — Уговорить Роше? — Бьянка крутила в руке кружку. — Йорвета. — В смысле? — девушка уставилась на эльфку, и только взглянув на ее хитрое лицо, догадалась, о чем та. — А. Ты обо мне и Йорвете? Твой толстошёрстный дядюшка напел? — Ну допустим... — Сандра улыбнулась, и Бьянка поняла, что с этой особой она может говорить практически на любую тему. — Долго рассказывать. Этот Henn wael Dʼyaebl порой так бесит, что хочется обезглавить мерзавца. А иногда делает для тебя такие поступки, которые никто для тебя не делал. — Henn wael Dʼyaebl. Хм, — эльфка засмеялась. — Назови я его так, командир приказал бы выпороть меня при всех, причем, моему дядюшке.***
После разговора с Роше на душе стало намного легче. Во-первых, потому что на самом деле Бьянка не хотела служить больше в Синих Полосках. Во-вторых, бывший командир увидел их с Йорветом и осознал, какой он болван. В-третьих, он, сам того не осознавая, свершил ее желание — нашел для нее предлог быть подле Йорвета с таким подходом, что ни она не уступила эльфу, ни он ей. — Так вы что с Роше друзья теперь снова? Ей даже начал нравиться этот лес. За все дни здесь не упало ни капли дождя, а там, где она находилась большую часть своего времени, стояли деревья с лесными орехами. Вкусными. — Мы с ним не друзья. Она пыталась вычислить незнакомца, который убил реданца и вытянул из нее стрелу. Его куртка с капюшоном все еще была при ней. Побеседовав с несколькими белками, она все же вышла на обладателя вещицы, но в итоге своей находкой была разочарована. Тот, кому принадлежала эта скоя’таэльская одежда, находился на смертном ложе и через сутки скончался. А значит, куртку кто-то позаимствовал. — Как-то ты быстро простила ему. У нас, скоя’таэлей, за гнусное предательство платят единой монетой. В некотором роде это считается традицией, — продолжал гнуть свое эльф с каштановыми волосами. — Догадываюсь. Сносите ему башку и поделом. — Бьянка сидела на камне и швыряла мелкие орехи в дупло дятла. — Это слишком просто. — Алтассель поднял горсть листьев и швырнул в нее. — Тому, кто пригревался возле нас и нагло крысил, сливал информацию или заводил в засаду наших братьев, мы смерть не дарим. Как правило, мы щипцами вырываем у таких язык, выкалываем глаза, а в уши заливаем магическую кислоту, после чего тот не слышит. Такого живца подводим к ближайшей деревне и отпускаем, чтобы шпионил дальше и сам искал смерти, ха. — А тебя, смотрю, забавляет такой метод расплаты. Жестоко. Очень. — Было бы забавно, если бы ты с Роше сделала хотя бы половину из этого. — Встав напротив и уперев в колени руки, тот наклонился к ней. Две косы у каждого плеча свесились вниз, губы едва растянулись, глаза сузились. Сейчас на лице у него была нарисована раскраска красной краской — не то, что ему не шло, просто выглядел он с ней как нельзя по-революционерски. — Давай я сама разберусь со своими обидами, а? — она брезгливо оттолкнула эльфа, ибо тот был слишком близко. — Тогда можешь пойти в Ринду или еще куда-то. Здесь тебе не рады, — с каждой фразой его тон нравился Бьянке все меньше. «Ты никогда не станешь одной из них» — Да отвали уже! — Ты можешь просто убраться! — неожиданно он схватил ее за шиворот и тут же бросил. — Так вот в чем дело? Ты боишься, что твоя тайна будет раскрыта? Поэтому хочешь избавиться от меня? Вот же ж кусок дерьма. Нет, честно, я тебя не понимаю, то ты меня водой пытаешь, то защищаешь, когда в Вергене по рукам шлепали, теперь... — Теперь бери свой костыль и катись на все четыре стороны! Да чего я тебя спрашиваю? Готов тебе сделать услугу и верхом доставить в Ринду. — На этом он порывисто перекинул ее через плечо и направился в противоположную от лагеря сторону. Нога пропустила несколько разрядов — опрокидывая ее, подонок зацепил рану, из которой недавно торчала стрела. К месту увечья возвращалась боль, и была она не лучше, чем псевдоощущениия ранее. Очнувшись от такого проявления наглости, Бьянка начала противиться его действиям так, что практически выплясывала на нем. На крики из листвы прилетел худощавый эльф, который сопровождал ее к суккубу, и, не теряя времени, она закричала: — Приведи Йорвета! Приведи Йорвета! Алтассель был занят передвижением и ее руками, делающими все, чтобы ему помешать. Поняв, что их заметили, он повернулся вместе со своим грузом и выругался на Старшей Речи, когда за исчезнувшим свидетелем затянулись кусты. — Bloede Dh'oine (Проклятая человечка), — ругнулся эльф-оборотень и с досадой сбросил девицу с плеч. — Bloede arss (Ругательство). Бьянка лежала на влажной земле в куче листьев, корешков и примятой травы. Зажмурив глаза, она с минуту пыталась обуздать боль, которой наградила ее эта скотина. Ведь от излишней подвижности, похоже, под повязкой порвались швы. Пальцы утопились в почву, и паникующие муравьи вмиг замельтешили по ним. — Будь ты проклят, говноед, — завыла она. — Уж теперь я точно не собираюсь держать рот на замке. Алтассель на это заявление присел и, перетирая меж пальцев ее прядь волос, угрожающе зашептал: — Тогда в полнолуние я пойду на охоту. Уж твой запах я запомнил еще тогда, когда искал ту побрякушку в дереве. В какой конечности нуждаешься меньше всего? Ту я тебе и оторву. Наемся вдоволь, пока снова не проголодаюсь. Хоть я и пытаюсь противостоять своей природе, лишь будучи в волчьей шкуре ощущаешь истинное наслаждение от свежей сочной человечины. Повторно прокрутив в голове его слова, она резко схватила поднявшегося на ноги парня: — Так это ты нашел кристалл? — Догадливая... — Что здесь происходит? — сей голос узнаешь из тысячи. Мелодичный, уверенный, лидерский. Размахивая своими длинными руками, на которых все еще виднелись следы от наручей, к ним пожаловал Йорвет. Исхудавший, но все такой же высокий, харизматичный и красивый, он требовательно уставился на подчиненного. — Altassel, dice (Алтассель, докладывай). В глубине души она восхищалась его ролью командующего: четкий, расчетливый, грубый, безукоризненный. Сейчас он был в легкой рубахе да штанах, без своей громоздкой одежды, прятавшей многое. — Пусть тебе dice твоя dh’oine, Iorveth, — дерзко ответил его воин и ушел. Оставшись с Бьянкой наедине, одноглазый протянул руку и помог девушке сесть — она незамедлительно начала распутывать повязку. — Ты избегаешь меня, — утвердил он, как факт, а она и не отрицала. — Что если и так? Ты — бесчувственный гад, а я — надоедливая стерва. — Не такая уж и надоедливая. Подняв на него глаза, блондинка встретила легкую улыбку и коварно ответила ему тем же. — Что у вас с Алтасселем? Донимает тебя? В этот момент она ощутила в нем такого защитника, которым не считала даже своего бывшего командира. Йорвет не дурак, должен понимать, что здесь, в его отряде, не каждый встретит радостно человечку даже после глобальных подвигов. — Пустяк, — отмахнулась она, позже планируя подробнее расспросить Алтасселя о том, о чем тот смолчал, и поднялась с помощью дерева. Нежно схватив ее за запястье, мужчина, не поднимаясь, притянул женскую руку к себе, а потом, поглаживая запястье, медленно провел по ее коже губами. Этот жест показался ей безумно романтичным — она застыла, не отнимая кисти, и вспомнила вдруг, за что влюблена в этого несносного. — Знаю, что путешествовать со мной по сырым лесам и разбухшим болотам — выбор нерадостный. Для многих женщин мой характер невыносим, я осведомлен об этом изъяне, но знай, что твое присутствие важно для меня. Когда она попыталась сделать шаг в направлении своего костыля, Йорвет аннулировал эти неуклюжие попытки, усадил ее, а сам стал на колени над ее бедрами и прижался лбом к лбу. — Ты самая упрямая beanna, Бьянка. И этим самым нравишься мне. Ты сильная, стойкая, неподвластная. Я очень хочу, чтобы ты отправилась со мной сзывать отряды нелюдей, но я никогда не буду принуждать или давить на тебя. Я прямолинеен и груб, но лишь потому что в отношениях я не лучший представитель. Всю жизнь у меня была единственная постоянная спутница. И имя ей война. А женщины, которые были со мной — или умирали неуклюжей смертью, или предавали меня. Чаще всего второе. — Особенно женщины моей расы, не так ли? От него пахло зеленью и яблоками. Такая близость и откровения от Йорвета были в новинку, но она не хотела выглядеть девицей, растаявшей от пары комплиментов, и продолжала держать себя в руках. После первой минуты молчания, она испугалась, что оттолкнула эльфа своей фразой. Затем осознала смысл этой паузы и отстранила лицо: — Серьезно? Ты никогда не спал с людскими женщинами? — Меня вполне устраивали эльфки, к тому же я всегда был человекофобом. Даже мысли не припускал, что такое возможно, и осуждал каждого, кто, будучи Aen Seidhe, предпочитал женщин-людей. — Хоть в чем-то я у тебя первая. — Бьянка растянула губы и кулаком толкнула его в плечо, а Йорвет в ответ положил горячую большую ладонь ей на щеку и просто поцеловал ее. Она призналась самой себе, что скучала по этим губам с черешневым вкусом и очаровательному мужчине в целом. Прошли минуты, и Бьянка не хотела прерывать эту близость, но эльф вдруг отстранился и серьезно глянул на нее: — И последнее... То, что случилось в камере... — О черт, Йорвет, я знаю. Знаю, что мне не стоило... — договорить объяснения ей не дал большой палец, застывший на губах. Мужчина отрицательно покачал головой, показывая, что она снова неправильно поняла. Тот самый палец изящно сполз на подбородок, коснулся одежды на груди, повязки на бедре и в итоге остановился на обуви. С некой грацией эльф распутал шнуровку и снял один ботинок, с бережностью оценщика погладил ступню и стянул другой. Затем стал ощупывать один из шрамов, оставленных «горячим троном», что Бьянке показалось оскорбительным. Она уже подобрала слова, чтобы нагрубить ему, но он опередил ее, прижав изувеченную ступню к своей груди и искренне спросив: — Как мне искупить вину?