***
Двадцатая ловушка. Она сооружала двадцатую ловушку под руководством местного краснолюда уже пятый день подряд, неведомо где ожидая подонка-Йорвета. Не будь её нога недавно прострелена стрелой, послала бы она всех нахер и ушла бы в поисках человеческой цивилизации. Но карты так легли, что сейчас она слишком уязвима для лесных прогулок, потому лучше взвешивать свои силы адекватно и принимать разумные решения. Все же относились к ней далеко не как к пленнице: похоже, Йорвет дал всем это ясно понять. Разве что Алтассель глядел на неё из-подо лба и снова напоминал о полнолунии. Видимо он все еще не оставил идеи отведать ее живой плоти, когда у него будут клыки и когти. — Тебе не обязательно это делать, — обратился он к ней тем же вечером, когда Бьянка укомплектовывала железные капканы. — Что? Вязать ловушки для таких, как я? — Что-либо доказывать нам. Все без того знают, что ты bloede dh’oine, этим все сказано. Поручать тебе какое-либо дело — это сыпать камни себе в сапоги. . — А вы, господин, сегодня разболтались. У меня порой так же меняется настроение, когда месячные идут, или у волколаков всегда так? — Тсс. Тише. Нас могут услышать. — А мне что? Почему я должна молчать? Как я поняла, ты намерен вести на меня охоту, когда зубки удлинятся, да яйца волосками обрастут. Даже не смотря на то, что я давала тебе гарантии. Ничего, что я уже давно могла рассказать Киарану или Йорвету? — Я не доверяю тебе, — сглотнув признался он. Его лицо все еще было разрисовано красной краской, эльфская прическа потрепалась, и некоторые косы выбивались, скулы блестели, по губам чувствовалось напряжение. Слишком быстро он оголил нож и воткнул в дерево невдалеке от ее головы. Бьянка дернулась от неожиданности, но не от испуга. — Кто написал записку, Алтассель? Он прищурил глаза , отчего стал выглядеть очень хитрым. — Ты признался, что по запаху нашёл вещь со склепа, которую я хорошенько спрятала. Сам сказал. Ты приходил, когда меня высекли по спине? Какие игры ты ведёшь? Ох. Этот вопрос её беспокоил даже больше, чем Дана Меадбх и ее изолированный кратер. Ведь если второе касалось Бьянки косвенно и незаметно, то этот таинственный незнакомец все больше вплетался в ее жизнь, вызывая беспокойство и, порой, — бессонницу. К тому же, порывшись в памяти, она припомнила момент в пещере, когда из неё вытянули стрелу. Вначале тот эльф являлся благородным спасителем, но чем тщательнее она пережевывала эти воспоминания, тем больше вырисовывалось подводных камней. Среди общего бреда, в котором плавало ее сознание, воскресал инцидент, когда она целовалась якобы с Йорветом. То ли сон был слишком реальным, то ли её касались чужие губы. И закончилось ли все губами? Чем больше она думала о мужчине, чью куртку теперь носит, тем больше он соединялся в одно целое с незнакомцем, который довел ее до оргазма в ту непроглядную пьяную ночь. По натуре она не любила загадки, а таинственность анонимного покровителя как раз являлась нехорошей головоломкой. Кто бы это ни был, она ясно решила, что первым делом набьет ему морду. — Мне не сложно было найти твой geatwe (драгоценный камешек). Когда пришёл однорукий Коршун со своими магами и начал выискивать нечто в округе склепа, стало сразу ясно, что наша кошечка что-то не домяукала, — он говорил шёпотом, даже с некой хрипотцой, и глядел ей прямо в глаза. — Не хочешь поведать, чем эта вещь так важна, что за ней персонально пришел сам Однокрылый? За ней ты ввалилась в склеп? Из-за неё терпела пытки? Йорвет знает? — И ты положил его назад в корень вместе с посланием? Для меня? Когда меня подвязали к дереву и высекли на публике... это ты приходил ко мне для?.. — Для чего? — Довольная наглая улыбка эльфа таила загадки. В этот момент потребовалось слишком много воздуха. Либо он не знал о чем она говорила и из любопытства хотел услышать. Либо издевался и хотел, чтобы она пересказала инцидент, от которого получила удовольствие. — Чего ты лыбишься, как чмо? — девушка в бешенстве толкнула его в грудь. — Ты можешь ответить хоть что-то внятное своим поганым языком? Ей богу, если это ты... Мужчина на секунду накрыл пальцами свою улыбку, а затем щелкнул ими в воздухе. — Готов поспорить мой ответ тебе очень интересен. А давай заключим уговор. Я выложу тебе все начистоту, поведаю правду, которую так жаждет твое laest (сердечко), но через некоторое время — при свете полной tealt (луны) и после моего видоизменения. Наедине, естественно. — Пахнет гадкой засадой. Где гарантии, что ты не бросишься на меня после ответов? — Или до, ха. Гарантий нет, но толика экстрима делает жизнь веселей, не так ли?***
Перепрыгнув болотную яму на пути, Йорвет миновал хвойные деревья и осмотрел окрестности. Вернуться на сторону северной Темерии удалось лишь спустя восемь суток — все дело в нильфах, которые засели в форпосте на их пути и для безопасности нужно было выжидать ночь, как при движении вперед, так и обратно. Зато эта вылазка оказалась очень плодотворной: его с такой охотой поддержал лагерь скоя’таэлей, что у него появилась реальная надежда спасти Долину Понтара от жадного аппетита Эмгыра. Уже на следующий день, они собрали все свое оружие, амуницию, провизию и колонной поплелись к Вергену. Даже командование королевы-человека не столь смущало их — Йорвет наперед готов был слушать много противоречий в адрес Саскии. Возможно роль начала играть репутация новой страны, которую заработала она сама за короткое время своего существования. Открытое государство для нелюдей — это мечта большинства революционеров, ведь цель затянувшейся на столетия войны и есть создание подобного места для их безопасного будущего, а же жить в изоляции и в постоянных войнах. Бывалый эльф искренне надеялся, что Бьянка дождется его в этом мини-лагере, но зная ее горячий характер и возможную реакцию на его холодный уход, он мог лишь представить, как beanna сует его лицо в костер. Краснолюды сказали, что она все еще здесь: скорее всего значительную роль сыграла ее рана, со слабо функционирующей ногой далеко не зайдешь, вот и осталась. Он молча шел по небольшой поляне и вскоре заметил старую глиняную хижину без крыши. Заглянув в окно, которое было ничем иным, как квадратной дырой в стене, он обнаружил Сандру с Бьянкой, играющих в карты. Обе обернулись к нему. — Йорвет, — заметили они в один голос. — Вы уже вернулись? — обратилась к нему Сандра. — Да. — Кто именно с тобой? — Нас лишь трое: я, Киаран и Баэлир. — И как прошло? — Лучше, чем я ожидал. — Хорошо, — Сандра встала и отряхнулась. — Так как рассказчик из тебя плохой, пойду с Киараном поговорю. Бьянка проводила взглядом подругу и снова обратила на него внимание. Йорвет боком сел на подоконник и задрал ноги на стенку самого проема, чувствуя как она сверлит его взглядом. — Быстро же ты смылся, пока я спала. Хотя тебе не впервой так, правда? — Я не мог ждать, Бьянка. Не имею права на это. Ибо каждый день, каждый час проведенный впустую может обернуться катастрофой для государства Саскии. Ты не глупа и если отбросишь свое поверхностное мнение и углубишься в суть проблемы, то поймешь, что ставки слишком высоки, чтобы считаться с мелкими обидами. — Стратег от природы, — съязвила она. — После такого Саския Первая обязана памятник тебе поставить на площади столицы. — Я хотя бы что-то делаю, beanna (женщина)! Или тебе лучше жить под солнцем Нильфгаарда? Даже твой Роше против такого расклада, ничего хорошего не ждет эти земли после того, как Эмгыр подомнет их под себя. Только одна ты, похоже, считаешь иначе. — Не говорит так! — Неожиданно быстро для своего состояния она поднялась и нагло толкнула его, отчего он потерял опору и перевалился «за борт», с трудом уравновешивая координацию, чтобы не свалиться на землю. — Я тоже против нильфов... На последних словах ее голос становился все тише, потому что Йорвет поднялся на ноги с желанием наказать чертовку, и она прочитала это по его взгляду. В мгновенье эльф перескочил подоконник и рванул к ней — Бьянка взвизгнула и успела лишь повернуться в сторону выхода, как он схватил ее руку и заломил за спину. Выгнувшись так, что вся масса ее тела оказалась на нем, девушка побежала по стене и сделала кувырок над его головой, упав на колени и со стонами схватившись за рану. Тем не менее мерзавка высвободила руку и едва Йорвет вновь собрался обезвредить девицу, как она ударила его кулаком в бедро и прижала предплечье к его шее. Только в этот момент Йорвет понял, как ничтожно мало в ней сил, когда с легкостью убрал ее руку и поменял их местами. Теперь она была зажата между ним и стеной и от пульсирующей крови в организме мужчина вдруг захотел лизнуть зону у ее ключицы. И сделал это. В ответ она смачно хлестанула его по щеке с применением ногтей и жестко сжав его подбородок, впилась в его губы. Горячо. Требовательно. Безудержно. И он отвечал ей той же монетой: лизнул скулу; рывком дерзко отвернул скоя’таэльскую куртку за плечи; ладонью накрыл грудь поверх тонкой блузки. Окончательно скинув куртку, Бьянка целеустремленно и без комплексов задрала его рубаху и стянула через голову, ненароком сволоча вместе с ней красную повязку, ранее скрывающую его уродство. Она застыла, в открытую разглядывая его древнее увечье, ведь раньше он если и являлся ей без головного убора, то ночью или при тусклом освещении. Но не при дневном свете и в статичном положении. Прямые волосы упали на ту ужасающую его часть потому что он всегда укладывал их на ту сторону, но девушка запустила в них пальцы и нарочно откинула в сторону. — И как? — спросил он несколько раздражённо. Эльф не противился и позволял лицезреть его таким, каким он являлся. Пусть заглянет под панцирь, раз ей так охота, но позже даже когда он будет в панцире, она всегда будет знать, что под ним. Кроме интереса по ее лицу сложно было прочесть что-либо. На его вопрос она вдруг отвернулась, и все его тело пробило ледяным ознобом. Он противен ей. «А чего ты ожидал от красавицы, одноглазый урод?» Девушка заметно стала выше и он вдруг понял: она отвернулась дабы подняться на старую бочку, чтобы стать ростом с эльфа и быть еще ближе к его шраму. — Мне нравится. Он тебя дополняет, — прошептала она и поцеловала его в пустую глазницу — самую уродливую его часть, след от вонзившегося топора в его лицо, казалось, лет миллион назад. Он отстранился от нее чтобы понять искренность ли в ней говорит или насмешка, настолько странны для него звучали ее слова. Но тонкие пальцы нежными подушечками продолжали ощупывать его шрам у губ, сами губы, а затем ее руки зарылись в волосы и рывком заставили его приподнять подбородок. — Шрам делает тебя особенным, hennwael dʼyaebl (одноглазый дьявол) и невероятно сексуальным, — прошептала она ему в выгнутую шею. — Большая часть эльфок из твоих отрядов были бы не против переспать с тобой, но ты слишком неприступный. Чем становишься еще вкуснее. — А что касается не эльфок? — он поднял ее за талию, принуждая обхватить его ногами. И вновь прижал к стене. Когда она громко выдохнула Йорвет вспомнил о ее ране и уложил на сено. Словно измучилась ждать, она оголила свой верх и притянула эльфа к себе. — Боги, прижмись ко мне своей кожей, — это была почти мольба, от которой у него покатился пот по спине. — И с какого времени ты ходишь такой горячей? — С последнего раза. Ее красивое молодое тело: тонкая шея, узкие плечи, мягкие груди, гладкие бедра, ягодицы — являлось сокровищем в его руках. Он внезапно осознал как ему самому этого не хватало, словно все это время голодал, и вот ему преподнесли самую вкусную пищу. Хоть эльфу не было понятно, чем он заслужил такую богатую награду, отказываться он не намеревался, ведь даже за время их соперничества, чертовка разожгла в нем немалый огонь. Они боролись как это было в их первую близость, но теперь это была игривая постановка каждого, раззадоривающая их. Они оголяли друг друга, грубо ласкали, нетерпимо целовались, прижимались, терлись, завлекали. Чем больше Йорвет получал, тем больше ему хотелось, и уже вскоре он чувствовал ее внутри и слышал ее стон у своего уха. Девчонка будто специально сжала его в несносном жаре и умопомрачительной влажности — на секунду он ощутил, как, словно у пьяных, сознание уезжает в другое состояние. — Dʼyaebl, прекрати так вилять бедрами, — сглотнув, он положил руки на талию, принуждая остановиться. — У тебя ведь рана, черт возьми. — Еще скажи, что ты сейчас думаешь о ней, — дерзила она, на что он ей хитро улыбнулся и как бы наказывая, вошел глубже. Ее реакцию на получаемое удовольствие он запомнит на десятилетия: как же очаровательно она изогнулась, закатила и закрыла глаза, прикусила губы, пряча стон. Используя свой опыт любовника, эльф нарочно почти до конца вытаскивал свою плоть и снова входил до конца, завершая это круговыми движениями тазом. Четыре или пять таких приемов и она была такой готовой и доступной, словно яблоко на костре, сочащееся соком и стонущее от перегрева. — Кончи в меня. Я... Ох... — глотала она звуки, когда он набрал быстрый темп и сделал то, о чем она просила. Его словно накрыла бушующая волна океана и он потерялся без воздуха и ориентиров. Это был головокружительный ошеломляющий момент, настолько перенасыщенный ощущениями, словно большая вспышка электрики несколько секунд пропускала острые иглы сквозь его тело. Бьянка открыла синие, обведенными черной косметикой, глаза и с истомой поглядела на него. На коже ее лица, казалось, отсутствовали поры, она была гладкой, словно бежевый мрамор. А губы природно-розового оттенка выглядели кукольными, будто статуэтка из фарфора. Стоило признать: она была необычайно красива. Минуту назад они крутились в общем торнадо, а сейчас наступило то самое спокойствие и умиротворение, которые дарили чувство гармонии сами собой.***
Лежа полностью голой подле Йорвета, она выравнивала дыхание и глядела на облака, которые сейчас напоминали пушистых ежиков. Разрядка подарила ей озорной настрой и теперь она ассоциировала одного из ежей с одноглазым эльфом. Сев, она очертила другой шрам на его теле — круг от чьей-то пасти на животе и заговорила: — Мне нужно в кусты. Не сбежишь? Эльф подложил себе руку под голову и добродушно улыбнулся. — Нет. Иди. Бьянка прямо голышом вышла из некогда дома и пошла в сторону растительности. Пусть они с Йорветом сейчас в близких отношениях, но не настолько, чтобы она при нем справляла нужду. Перед ней был скалистый обрыв холма, и с его края девушка позволила себе полюбоваться краснотой рождающегося заката. Она хорошенько потянулась; выставила голую грудь отрезвляющему ветерку; прикрыв глаза, насладилась щадящими лучам таявшего солнца. На душе было спокойно и просто хорошо. Возможно, раньше она была злой и раздражительной просто по той причине, что у нее давно не было мужика. Спустя пару минут она обернулась и пошла ровным шагом, как вдруг замерла в ступоре — в десятке метров от нее прижавшись спиной к дереву и сурово скрестив руки стоял Баэлир. Его тихое неожиданное появление настолько потрясло ее, что она даже забыла зачем сюда пришла. При приближении стало понятно, что его поза была не менее зловеща, чем лицо. Закат рисовал его скулы более прямыми и острыми линиями, насупленные брови бросали тени на глаза, даже прическа с косами была будто не мягкой, а вылита из бронзы. Осуждение? Недовольство? Разоблачение? — Все же вы с ним трахаетесь, — произнес он риторически с такое брезгливостью, что ее даже передернуло. Тут она вспомнила, что стоит перед чужим мужчиной полностью голой — по внутренней стороне бедра даже чувствовалась жидкость другого эльфа — и прикрываться будет так же жалко, как если бы она сейчас пискливо прикрылась и спряталась в кусты. Говорить с ним, будто она не стеснялась своей наготы, казалось для нее более достойно. — Давно ты здесь? — не прогибаясь перед подонком спросила она, будто не он незаметно подкрался к ней и не перед ним она сейчас стоит полностью обнаженной. — «Кончи в меня, ох». Цитирование ее фразы, как и его присутствие в общем вызывали мороз на коже. То есть он был рядом тогда, когда они с Йорветом еще не закончили? Что за черт? Почему у нее ощущение, будто ей под кожу залезла огромная муха? Невыносимо! — Подслушивать нехорошо, — упрекнула она его, как ребенка, ибо лучшая защита — нападение. Он пошагал к ней и ей пришлось приглушить дюжину ощущений, чтобы не отступить назад, словно она его боится. Правда боится? — Мне плевать с кем спит Йорвет, хоть с осьминогом. Важно то, чтобы этот осьминог не направлял его своими щупальцами туда, куда ему самому выгодно. Йорвет — ключевая фигура в жизни скоя’таэлей и его решения могут изменить многое, — Баэлир подошел и оглядел ее с ног до кончиков волос, Бьянка от напряжения сглотнула слюну. — Если ты нужна ему для его нижней части, то подстилайся на здоровье, но не смей лезть ему в голову и перестраивать его планы ловкими методами, какими вы, бабы, умеете. — Йорвет — не та личность, которая даст собой манипулировать. Ты это знаешь. — Я. Ясно. Выразился? — спросил он выделяя каждое слово. Как же Бьянка ненавидела его за столь ядовитую сущность. Вмазать бы ему, да прямиком по яйцам. Но тем не менее, она, будучи в невыгодном положении, пожала плечами и покладисто кивнула. Получив удовлетворительный ответ, он хотел уходить — не ожидая от себя самой, девушка схватила его за плечо. Он вопросительно уставился на ее руку, а затем — ей в лицо. — Приструни своего питомца. — У меня нет питомца, идиотка. — Разве? Баэлир горделиво поднял голову и наморщился. В татуировке на его щеке словно удлинились шипы. — Он ничего тебе не сделает. — Разве? — Не провоцируй его и проблем не будет. — Полная луна через несколько недель, а метка для охоты уже стоит. Длинноволосый эльф долго смотрел на нее, а затем отвернулся и пошел своей дорогой. — Никогда не подумал бы, что elder (брат) пожелает dh’oine. Имел он ввиду Йорвета или Алтасселя осталось лишь догадываться.