Но если вам дали ещё один шанс, это не значит, что вы можете исправить всё к лучшему. Вам просто даётся ещё времени, чтобы наломать больше дров.
***
Джирайя оказался на редкость падкой на женщин сволочью. Нет, Наруто, в принципе, не смотря на свои предпочтения, ничего против не имел, но… Рикудо Сенин, ну не каждый же раз, как только в новую деревню переползли, ну! Да ещё и деньги у бедного генина воровал. Кхм, ну, брал, так сказать, на нужды. Ага, пробухать всё под чистую и возвратиться в отель к обеду следующего дня под таким шафе… Хотя не его, Наруто, дело. Любит пить — пускай бухает. Любит по борделям шляться — пускай шатается хоть неделями. Только пусть обучит новым атакующим техникам, которые Мадара, чёртов Учиха, учить запрещал. А медицинские с таким-то уровнем контроля использовать — только калечить, а не лечить. Надо признать, Джирайя обучил нового ученика занятным техникам. И жабий призыв, и Расенган, и некоторые приёмчики, но… этого казалось мало. Лис внутри бился о стены и утробно ревел, калеча и без того порушенный мир Узумаки. И тут приёмчики Санина не помогут, как ни старайся.***
Вернуться в деревню, к друзьям, которым вначале доверял Наруто с натяжкой, видеть, как все они изменились, повзрослели, стало бальзамом на уставшую душу. Хотя… Шино и Чоуджи мало поменялись. Один как был молчуном, так им и остался, разве что капюшон на глаза посильнее натянул и обиделся, когда Узумаки его не узнал. А Акимичи всё так же похрустывал чипсами, но странной смешной повязки на голове уже не было, да и космы тот отрастил, как у отца. Ино похорошела, вытянулась, где надо округлилась и волосы снова отпустила. Хотя… для Наруто она в детстве была куда симпатичнее. Забитая Хината едва в обморок не шлёпнулась… А нет, всё-таки шлёпнулась… Киба прискакал верхом на… Акамару?! Вот эта здоровенная псина — тот забитый белый щеночек?! Мда… А ведь всего-то три года прошло… Как время, оказывается, быстро летит. Неджи всё так же высокомерно стреляет серыми глазами, но уголки его губ то и дело поднимаются. Рад всё же видеть шебутного Узумаки, с-собака, рад! Тен-тен… Вот кто действительно похорошел! Нескладная девчонка с забавными пучками выросла в прекрасную куноичи. Только вот её побаиваться надо. Ещё с детства у неё нездоровая мания к новинкам оружия… А Ли… Как был идиотом в зелёных лосинах, так им и остался. А как он смешно со стеной бодается, когда напьётся! Правда, сначала всё в округе поразнесёт, а потом… Впрочем, не будем о грустном! А Сакура? А как же плакса с неровно обрезанными розовыми прядями? Выросла, несомненно. Но что-то такое… тёмное, что ли, в душе у неё осталось. И это что-то заставляет Наруто отводить глаза. Всё же Харуно по прежнему считает виноватым в уходе Саске именно его, Узумаки. А кто же ещё-то? Конечно, Наруто виноват во всём. Кто же ещё? Кто? На неудачника с серьёзными льдинисто-небесными глазами и послужным списком проказ и проблем за спиной можно вешать всё. Одним обвинением больше, одним меньше… какая разница-то? Вот именно… огромная! А Сакуре не до него. А вот новый персонаж в их седьмой команде был неожиданностью. Акаши Сай. Парень, не умеющий улыбаться. И от этого у Наруто воздух в горле застывал. Как можно не уметь улыбаться? Даже он сам всегда улыбается, сколько себя помнит в этой жизни. А тут… Впрочем, причина нашлась не сразу. Корень АНБУ. Тут и тугодум догадается, что в этом месте растят безэмоциональных убийц. Куда тут улыбка, если он даже грусти и сожаления не испытывает! Куда катится мир?***
— Пришёл-таки, — прорычал Лис. Хвосты его дёргались, а чёрные когти царапали пол сквозь ледяную воду. Скрежет бил по перепонкам, заставляя морщится и сжимать зубы. — За силой пришёл, тюрр-ррр-рремщик? — утробный голос Девятихвостого клокотал в горле, и стены от этого едва ли не тряслись. А Наруто молчал. Смотрел твёрдо и упрямо, уперев взгляд почти синих глаз в морду Лиса. Сжимал кулаки и поджимал губы. Держал спину неестественно прямо, словно палку проглотил. Повязки на лбу не было. — Что молчишь? Нечего сказать, букашка? — Узумаки лишь сильнее сжал кулаки, что суставы в костяшках захрустели. Но молчал. А в глазах плескалась небывалая уверенность. — Это правда? — сиплый голос едва-едва было слышно. Его заглушали даже звуки разбивающихся о пол капель. — М? — морда Лиса отпрянула от прутьев клетки, а зрачки глаз сузились. — Это правда, что Мадар-ра… — Лис глухо зарычал, оскалившись, а зрачки огромных кроваво-алых глаз превратились в невероятно узкие щёлки. — Мадара взял тебя под гип-ноз? — Наруто сглотнул горечь с языка, который от сухости во рту едва к нёбу не липнул. — Чёррртов Учиха! — взревел биджу, а по лицу Узумаки расползлась горькая усмешка. Действительно… чёртов, оказывается… Наруто прикрыл глаза, спрятав их тенью от светлой чёлки. Хриплый смешок сорвался с бледных сухих губ. — Не смей произносить это имя! Не смей! — Девятихвостый рычал и шипел, как змея на сковородке. Хвосты в беспорядке метались, хлестая по стенам и прутьям, отдаваясь эхом и металлическим перезвоном. — Не притворяйся… — смех вмиг стих, а льдинисто-голубые глаза впились в морду биджу. Лис скалился, топорща усы и прижимая уши к затылку. Но глаз не отводил. Такие же… Такие же кровавые. Багряные. И Мангёко Шаринган в них смотрелся, наверняка, чудовищно… — Да какое… Жалкий человек! Не смей мне указывать! — хвосты вмиг стихли, перекатываясь за спиной бижду. — Тебе больно. Не притворяйся, — Узумаки говорил на удивление тихо, но голос отдавался в ушах колокольным звоном. Вкрадчиво. Хрипло. Надрывно. Лис только глухо зарычал. — Не притворяйся… И Наруто исчез. А Девятихвостый продолжал всматриваться в темноту, где до этого стоял неприятно серьёзный блондин. И глаза у него были жуткими… Отчего-то нечеловеческими… В следующий раз он приходил и просто молча стоял. Смотрел Узумаки на редкость цепко и пробирающе. Не отводил глаза и, казалось, не моргал вовсе. Хмурил брови, поджимал губы. И молчал. Часами. Пару раз сорвал печать. Тогда ему помог отец, Четвёртый. Минато Намикадзе. Потом же он помочь уже не мог. Наруто не просил помощи у Лиса. Он тянул демоническую чакру, но о помощи не просил. Держал эмоции в узде. Использовал режим отшельника, но силы не просил. А печать сорвал. Потому что сам сорвался. Едва не сломался. Тогда Девятихвостый почти прорвался. Почти. Помешала Кушина. Но в дальнейшем… В последний раз жалкий мальчишка явился, чтобы сражаться. С Лисом. На равных. Демон смотрел колко, с презрением, с ненавистью. Рычал, колотя хвостами о каменный пол, вызывая ледяные брызги. А мальчишка упорно отдирал печать от замка. Лис осунулся, истощал. Был отрезан от мира в конец. Без подпитки лишался сил, что вытягивал наглый мальчишка с непоколебимым взглядом. Кости да кожа — про биджу самое то. От прежнего Лиса осталась только поблёкшая шерсть и кроваво-алые глаза. И только. Уже пригвоженный к полу после битвы побеждённый Девятихвостый видел неестественно прямую спину и светлые волосы. Отросшие почти до лопаток. Колючие. Подвязанные оранжевой лентой. И бубенчик. Золотистый бубенчик с трещиной. А кулаки Узумаки сжимались с каждым разом всё сильнее. А мальчишка молчал. Лис смотрел ему в спину и видел своего отца. Рикудо Сенина. Биджу поспешно закрыл глаза и глухо зарычал. Ну что за дрянь ему в голову лезет! — Прости, — бледные губы тянутся в виноватой улыбке. — Ты не виноват… И я обязательно тебя спасу… — Наруто растерянно чешет затылок, а плечи ссутуливаются, словно жалкий мальчишка волочит на своих плечах неподъёмный груз. — Ты только дождись… И глаза. Небесно-синие. Не ледяные. Искрятся прежней наивностью. Почти детской уверенностью. Но на дне угольного зрачка плескается прежняя твёрдость и серьёзность взрослого человека. Удивительный мальчишка… — Невозможно спасти всех… — тихо рыкнул Лис. — Невозможно… Удивительный мальчишка поражал Лиса всё больше. Он тянул за собой всю деревню. Да что там. Весь мир. Даже бывший джинчурики Шукаку и тот потянулся за странным мальчишкой. Наруто поистине удивительный человек. Такому доверишься — и не пожалеешь. И Девятихвостый доверился. — Курама… — клокочущий голос опустился к полу, пробираясь сквозь прутья клетки. Тон Лиса был непривычно спокойным. — Что? — светлые брови взметнулись вверх, скрываясь за пшеничной чёлкой. А Лис лишь глухо засмеялся. Настолько хрипло, что Узумаки забеспокоился. Словно карканье сотни ворон, раскатистый смех Девятихвостого скакал по лабиринтам сознания джинчурики. — Моё имя Курама. Не думал же ты, что у великих демонов нет имён? — непривычно тихий голос Девятихвостого бил по вискам, и Наруто невольно заслушался. А потом встрепеннулся и неожиданно улыбнулся. Ярко. По-своему. И Лис не пожалел. Курама больше никогда не жалел…***
А потом началась Четвёртая война шиноби. Некий Мадара Учиха возглавлял сторону противников. Белые Зецу лезли со всех щелей. Копировали шиноби, даже их чакру, сеяли панику в рядах Альянса пяти великих стран. И тут помощь пришла от того, кого намеривались защищать. От джинчурики, чьи биджу были необходимы для активации Десятихвостого. Скопы теневых клонов рассредоточились по всем фронтам. Чакра уходила, как вода сквозь пальцы. Киллер Би предупреждал, что чем больше клонов, тем быстрее Девятихвостый вытянет чакру Узумаки в обмен на свою. Однако клонов были сотни. А чакра Наруто не уменьшилась ни на частицу. Курама просто доверился. Шиноби гибли пачками. Не исключено, что и друзья и товарищи тоже гибли на поле боя. А Наруто упрямо смотрел вперёд. На противника. Псевдо-Мадара стрелял шаринганом и ринеганом сквозь щели маски. Лис глухо рычал внутри, ведь это не Мадара. — Кто ты? — блондин сжимал в одной руке кунай, а вторую готовил для расенгана. — Я Мадара! — громкий голос прокатился по площадке, эхом отдаваясь в ушах. — Мадара? — Узумаки недоверчиво покосился на щель, в которой светился шаринган. Мангёко Шаринган. — У Мадары был другой Мангёко Шаринган, — Хатаке за спиной Наруто закашлялся. Сакура придерживала учителя, быстро пропуская по его телу целительную чакру. Пока есть время — лучше использовать его с пользой. — Да неужели? — сощурился Учиха. — Если ты и правда Мадара… — Наруто аккуратно стянул с волос ленту и покачал перед собой бубенчиком. — Тогда ты должен знать, что это такое, — треснутый бубенчик оглушительно звякнул. Псевдо-Мадара недоверчиво сощурился и застыл подобно статуе. — Не знаешь? — лента тут же подхватила волосы, и бубенчик начал заливисто переливаться за затылком. — Значит, не ври, — голубые глаза потемнели и вперились в фигуру перед ним. Учиха наклонил голову к плечу и усмехнулся чему-то своему. А потом ринулся в бой. Всполохи огненно-рыжей чакры взметались, как полы оранжево-чёрного плаща. Клубы пыли вспыхивали то тут, то там, мешая обзору. На сумасшедшей скорости резали воздух сюрикены и кунаи, задевая кожу. А потом объявился он… И Наруто застыл соляным столбом, не смея сдвинуться с места. Курама внутри оглушающе взревел, костеря проклятого Учиху. А знакомая чакра волной прокатилась по площадке. Узумаки весь вскинулся и резко обернулся на давно позабытую личность. И всё-таки Эдо Тенсей… Потемневшие глаза почти затопил угольно-чёрный зрачок, а с бледных потрескавшихся губ сорвался ломанный шёпот… — М-мадара… Багровые доспехи ложились на прямую фигуру. Иссиня-чёрные колючие волосы трепал ветер, путая в них пыль и бетонную крошку. А лицо, потрескавшееся от техники, было бледное, почти белое. Мангёко Шаринган горел в глазницах и подрагивал, пока взгляд метался по полю боя, словно Учиха кого-то искал. Наруто ломанулся вперёд, не обращая внимания на Сакуру, что дёрнулась, чтобы удержать непутёвого горе-героя, и Какаши, что шокированно наблюдал за учеником. Узумаки срывался в шуншине раз за разом, пока наконец мягко не опустился почти перед самым носом врага… Над полем прокатилась звонкая пощёчина. Мадара отступил на пару шагов от неожиданности. Новое тело тут же начало собирать пострадавшую щёку. А Наруто стоял с прямой спиной, в который раз глотая горечь с языка. Голубые глаза, казалось, совсем посинели и едва не заледенели. Зрачок сузился до поразительно крохотной точки. Наруто сдёрнул с пыльных волос бубенчик и буквально сунул тот под нос проклятому Учихе. — Смотри, Мадара, — сипло рычал блондин, сдвигая светлые брови на переносице всё сильнее. Почти шипел, плюясь ядом. — Смотри, чёртов Учиха! Смотри, дебила кусок! Бубенчик треснул, ровно как и твоё грёбанное обещание! Видишь? Видишь, проклятый красноглазый, с-сука! Треснул! Треснул… чёрт подери… — Наруто бессильно рухнул на землю, скребя ногтями по изрытому и залитому кровью песку. — Треснул, Мадара… Он треснул… Ты обещал! Обещал, чёрт подери… — бледные губы были искушены в кровь, а светлые волосы метал из стороны в сторону беспокойный ветер, глуша слова в своих завываниях и звуках далёких взрывов. — Н-нар-ру… то?.. — глотая звуки, выдавил Учиха, отступая ещё на несколько шагов назад, широко распахивая глаза. — Да, чёртов Учиха… Наруто, — голубые глаза поднялись и мигом покрылись синей коркой. — Я Наруто. Джинчурики Девятихвостого. Которого ты, ч-чёрт подери, использовал! — рыжая чакра взметнулась ввысь, поднимаясь вместе с клокочущим рёвом дикого Лиса. А две фигуры растворились в огненном зареве...To be continued...