***
- Вот ведь козёл мороженный....... Хм, - в дополнение к глухому обзывательству, потонувшему в складках заново накрученного на шею шарфа, уже куда более серьёзно и даже задумчиво промычал закидывая руки за голову Драгнил, на протяжении последних десяти минут буравящий затылок Грэя, следующего во главе их небольшой группы. - Чего это с ним такое? С этими словами он привычно скривив нос, в выражении высшей степени неудовольствия вызванного мыслями о "злейшем враге", собрался было коротать время за бесцельным вглядыванием в беспросветное небо, окутанное нескончаемым потоком снежных хлопьев, однако опустившаяся вдруг на его плечо ладонь спутала парю все планы, вынудив того развернуть голову в сторону Обито, за пару широких шагов нагнавшего своего бедового подопечного. - Ну чего? - напоровшись на строгий взгляд старшего товарища, заранее надулся отводя глаза Саламандр, привыкший что в подобных ситуациях его отчитывают за сквернословие. - Я ничего такого ни сказал. - Послушай Нацу, прямо сейчас Грэй крайне близок к месту, которое оставило в его жизни очень глубокий шрам, - внезапно вопреки предостережениям внутренне сжавшегося парня, не понаслышке знакомого с воспитательными методиками Эльзы с которой он неосознанно ассоциировал и владельца алых глаз, раздался над его ухом спокойный голос Обито, в чьих интонациях полностью отсутствовала какая либо строгость. Словно бредущий рядом шиноби, не просто пытался примерить двух заклятых друзей, а полагался при этом на личный и от того крайне болезненный опыт. - Сейчас он крайне восприимчив и в случае чего, определенно наделает глупостей о которых в скором времени сильно пожалеет. По этому, - понизив тон, с секундной заминкой добавил Учиха, отрывая глаза от ледяного мага и возвращая своё внимание как будто присмиревшему Нацу. - Пожалуйста, я прошу тебя постарайся не провоцировать его и не задевать болезненных тем.***
В это же время, в лабиринте обширных пещер, раскинувших свои многокилометровые щупальца прямо под руинами некогда живого города, о тишине и мерном завывании ледяного ветра не могло идти и речи. Среди бесконечного мрака и едва позволявшей дышать затхлости, под звуки сдавленных стонов исхудавших невольников и дробь ударов стальных инструментов о промёрзший до самого основания неподатливый камень, велось прибыльное производство. Являясь ни чем иным как самой настоящей каторгой, шахта тем не менее именовалась красивым словом добыча полезных ископаемых, а рабский труд, основополагающей частью успешного бизнеса, обеспечивающего в отличии от своих легальных собратьев исключительно звено высшего начальства, представленного в лице членов семьи Игниса, носящих почётное имя древнего аристократического рода. Непосредственным главой и по совместительству хозяином сего объекта был высокий мужчина достаточно плотного, но при этом атлетичного телосложения. Волосы его были аккуратно зачёсаны назад и перехвачены строгой повязкой с позолоченным гербом на вплетёно в чёрный шёлк жёстком основании, а их белоснежный цвет органично вписывался в общую картину суровых и местами даже чрезмерно острых черт бледного лица, выдающего в благородного происхождения хозяине, человека едва ли разменявшего четвёртый десяток. Касательно же внутренних составляющих его личности, основного внимания заслуживала парадоксально низкая предрасположенность сего представителя знатного рода к магической энергии и в то же время уживающаяся по соседству любовь ко всякого рода магическим искусствам и предметам волшебного толка. По большей части правда, тяга к магии объяснялась принципом простоты продажи подобного рода предметов, а вовсе не научным или коллекционерским интересом к ним, да к тому же подогревалась эта страсть столь же парадоксально развитой алчностью, ни только снискавшей для своего владельца славу в определённых кругах преступного мира, но даже обеспечившей его кодовым именем, коим он тайно гордился и ревностно оберегал словно официальный титул. Особенно сильно же преступное начало, в на тот момент ещё молодом человеке, проявилось когда в очередной раз загулявший на радостях от заключённой сделки отец, напившись вина в каком то заграничном борделе, подписал один очень важный документ. Документ, который в одночасье спустил в унитаз жизнь не только Игнису, но и всей его семье. Как же иронично, когда один из самых богатых и влиятельных родов во всём Боско, сам никогда не гнушавшийся использовать лазейки и бухгалтерские ошибки в процессе своего обогащения и накопления в своих руках власти, теряет всё до единого драгоценного по вине единственной бумажки, скреплённой верной подписью под нужной печатью. Тот период жизни, теперь уже далеко не юный человек, очень не любил вспоминать. Привыкший с самого детства к непреложности принципа исполнения любого своего каприза, подростку пришлось встретиться с обратной стороной жизни, которую он всегда воспринимал исключительно как развлечение. Отрицание и рвущее сознание на части непонимание, со временем перешедшее в отвращение к человеку обрёкшему его на жалкую тень прошлого, вот единственное чем был объят разум Игниса в те мучительно долгие годы, когда прихоть и удовольствие, поменялись местами с нуждой и необходимостью. Со временем, прочие компании под управлением знатных родов, прежде пресмыкавшихся пред их капиталом и связями, словно акулы почувствовавшие кровь, накинулись на жалкие остатки его семейства. Стараниями недавних партнёров, конкурентов и даже друзей клявшихся в верности главе недавно ещё процветавшего семейства, в скором времени их род утратил всякие контакты с магическим советом, а затем лишился и влияния на Трибунал Закона*. Следом за последним рубежом некогда нерушимых барьеров, возведённых руками сильных мира сего, на свет выплыли темные, дурно пахнущие делишки, незаконные сделки и скрытые ценой огромных денег обстоятельства, с поразительной скоростью умастившие своими многочисленными телами, прямую дорогу в верховный суд. Затянувшиеся на целые годы судебный процесс обрушился на отца павшего на самое дно семейства неподъёмной ношей. Найдя в конечном счёте утешение на дне бутылки дешёвого пойла, которого в прошлой своей жизни не налил бы даже свиньям, он полностью отрешился от мира даже не пытаясь защититься или оправдаться за вменяемые ему преступления, а после своего ареста и заключения в камеру перед отправкой в тюрьму, был найден в самодельной петле, наспех сплетённой из шнурков и лоскутов грязной простыни. Слабак, ничтожество. Именно эти два слова остались в голове Игниса от образа, некогда любимого им отца. Даже само его лицо, было вымарано из глубин памяти, воцарившимся в сознании, жгучим презрением, а мысль о том, что он попросту переложил проблемы на свою семью, стали чем то вроде универсального топлива, питающего невидимое глазу пламя. Всё дошло до того, что в момент когда судебный пристав в сопровождении стражи передал семье извещение о смерти, Игнис не стесняясь чужих глаз рассмеялся в голос, радуясь постигшей отца каре, однако как только стало ясно, что теперь обвинения переходят на второго родителя, радость парня мгновенно утихла. В те годы, при императоре Хару, на территории страны действовала и активно практиковалась высшая из известных людям степень наказания. Её назначали за убийства, насилие, государственный шпионаж и как выяснилось перед самым вынесением приговора, экономические преступления в особо крупном размере также попадали под нужную категорию. Ни смотря на все протесты, доводы и апелляции, итог оказался один. Смерть. В тот момент, стоя на площади перед эшафотом и глядя сквозь пелену слёз на последние вздохи своей матери, Игнису стал ясен главный смысл всего мира. Мира который почувствовав слабость, проглотил его отца, мира который подобно бешеной собаке тут же вцепился в горло его матери, едва прошлая жертва перестала брыкаться в предсмертной агонии. Мира, который теперь хищно исходил слюной, глядя на тощего мальчугана в рваных обносках, стоящего посреди ревущей толпы, беснующейся в кровавом угаре от смерти одной из тех, кто всякий раз проходя по уулицам города, глядела свысока на их трудовые мозоли. Слабость-это грех. Это путь ничтожеств, которые должны валяться в ногах победителей. Этот принцип Игнис усвоил в мельчайших деталях. Оставшись совсем один, без денег, друзей, родных, связей, он смог наконец отринуть всё человеческое, что ещё оставалось внутри его тела, дабы следовать своему личному правилу. Если ты сильный, ты берёшь всё что пожелаешь. С годами эти слова стали его личной молитвой, превратившись в прочный фундамент, опираясь на который он сумел подняться на самую вершину преступного мира. Он не гнушался ничем: рабство, контрабанда, браконьерство, рэкит, наркотики, все это стало обыденным. Однако со временем все это приедалось, превращалось в рутину и уже не могло удовлетворить голод, растущего внутри парня зверя. Но однажды ему повезло. В Энниес вторглось существо. Само воплощение силы и необузданной мощи. Всего того, что он так ценил и к приумножению чего так маниакально стремился. Деллиора. Слухи связывали это порождение ада с Зерефом, величайшим темным магом в истории, но это лишь сказки. Зереф всего лишь суеверие, байка для пугливых детей, которые еще не вылезли из под крыла своей мамочки, в этом Игнис был абсолютно уверен. На протяжении всего времени, что огромный демон сравнивал город с землёй, молодой человек жадно впитывал каждую крупицу информации и новостей, скрупулёзно выжидая своего часа, а потому в момент, когда газеты всего мира возвестили на своих страницах, что дитя Зерефа было побеждено, Игнис уже был на пол пути к своей цели. Не обращая внимания на предостережения своих информаторов и деловых партнёров, каждый из которых ссылаясь на слухи о заражении территории вокруг города некими частицами, предостерегал его от поспешных решений, молодой человек рвался вперёд, уже ощущая запах огромной добычи. Вот только, его там не оказалось. Ни единого кусочка колоссальной твари, в считанные часы забравшей сотни тысяч жизней и превратившей целый город в дымящиеся руины. Неведомым образом, существо размером с замок, бесследно исчезло оставив лишь следы своего недавнего буйства. Не решившись отступить от намеченной цели, Игнис израсходовал добрую половину дня на безрезультатные поиски, незаметно перетёкшие в банальное мародёрство, и потому уже в вечерних сумерках прогуливаясь по останкам знакомых с детства улиц, в попытках совладать с сотрясающей всё тело злобой, случайно провалился в глубокую трещину, не замеченную в густой тени чудом сохранившегося дом. Как выяснилось в последствии, чутьё не подвело молодого преступника и демоническая тварь, коей он восхищался и одновременно представлял в качестве трофея, всё же оказала ему великую услугу. А злосчастный "провал", стоивший Игнису порванных брюк и перепачканного грязью пиджака, стал первой ступенью величайшего восхождения всей его жизни. Подземные тоннели оказались настоящим клондайком кристаллических образований, словно по велению самого создателя покрывших стены, пол и даже покатый потолок естественных пещер, алчным блеском острых граней, безупречных в своей первозданной красоте. В начале он подумал, что это обычные драгоценности, но первое же более тщательное изучение минерала, выявило совершенно потрясающий масштаб будущих возможностей. Магическое оружие. Нет, даже больше чем просто магическое оружие, украшения, инструменты, артефакты, топливо и магические снадобья. Потенциал неожиданной находки был по истине грандиозен.***
- Работайте, ничтожества! - звонкий щелчок плети, отразившись от стен тоннеля ощутимо ударив по ушам Игниса, выдернул его из приятных воспоминаний. Лениво обратив свой взгляд в сторону звука, глазам предстало ласкающая извращённый разум, картина жестокого избиения истекающего кровью невольника. Невесть чем заслужив злость надзирателя, человек корчился на земле пачкая кровавыми потёками, рассыпанные по полу, поблёскивающие в тусклом свете факелов, полу прозрачные камешки. Понаблюдав пару секунд за сценой истязания, Игнис повёл плечами вынимая из внутреннего кармана своего дорогого костюма небольшой кристалл. Тот самый, который он голыми руками оторвал от грязной стены пещеры. в которую провалился по воле своей фортуны. Камень как обычно, отозвался на прикосновение, вспышкой голубоватой энергией, запертой глубоко внутри. Это абсолютно точно не было эфирными частицами, или чем то похожим. Это нечто куда более масштабное... Нечто, способное подобно божественной плети, оставить неизгладимый след в истории всего мир.***
- Как же вовремя, а? - тихо выругавшись, пробубнил себе под нос мужчина, когда поток тяжёлых мыслей, навеянных воспоминаниями о руинах некогда процветавшего города с возвышающейся в самом его центре, исполинской тушей мифической твари, бессрочно запечатанной нерушимым слоем магического льда, был прерван так не к стати подвернувшейся под ногу, не глубокой ямкой. Кое как удержав равновесие, старик замер на мгновение, усердно протирая запотевший циферблат наручных часов, после чего, наконец различив за мутным стёклышком, изменившуюся позицию минутной стрелки, рвануть вперёд, бесцеремонно выдернув застрявший сапог из промёрзшей земли вместе с увесистым обломком гладкого валуна, не выдержавшего проверку на прочность, огромной физической силой боевого волшебника. - Погодите молодёжь. Как только доберусь до этих молокососов, они пожалеют что вздумали нарушать закон в моём городе. Нха-ха-ха-ха-ха! - метнув в даль прищуренный взгляд, словно тот был способен настич беглецов сквозь непроглядную прослойку снежной бури, в полный голос расхохотался старик, чувствуя как давно забытый азарт погони, вновь наполняет силой каждый мускул его тела.