Killugon Alphabet

Строчки плыли перед глазами. Киллуа широко зевнул, потянулся всем телом вверх, одновременно пытаясь протереть слипающиеся глаза так, чтобы буквы в ровных строчках конспекта больше не плясали из стороны в сторону. А затем — повернул голову, пытаясь понять, сколько времени он уже просидел так, неподвижно согнувшись над письменным столом. Когда-то давно на настольных часах с забавной минутной стрелкой в форме среднего пальца, которые они с Гоном купили на какой-то барахолке чисто по приколу, было всего три утра. Сейчас же… не три, далеко не три, и сложно сказать сколько точно с то и дело смыкающимися веками. Киллуа больно даже просто смотреть в сторону этого тикающего монстра, не то что сделать хоть какое-то движение в его сторону. И слишком великий в эту минуту соблазн запустить хоть что-то в стену, назло чертову соседу, стучащему в стену каждый раз, когда они с Гоном, вымотанные после долгого трудового дня, но вдохновленные до треска ширинок, уваливались в постель, отступал куда-то на второй план. Сейчас бы не отключиться прямо на разложенных горкой листах. Глупые даты никак не желали запоминаться, факты — укладываться в голову даже в качестве самой примерной последовательности, и это невероятно, просто зверски раздражало. Киллуа не сразу и заметил, что сидит, уставившись в одну точку. А когда заметил — сразу же потянулся рукой к стоящей на привычном месте кружке с кофе. Несколько глотков бодрости ему бы явно не повредили. Какая жалость, что в этот раз кружка оказалась пуста. Киллуа захотелось взвыть и сразу тут же помереть на месте, таким далеким сейчас почудился путь до кухни. Но, может быть, именно он — то, что доктор прописал в такой ситуации. Первые несколько шаркающих шагов показались Киллуа чертовски громкими, настолько, что наверняка весь дом слышал, как он неловко, держась то одной, то другой рукой за стены и стараясь больше ни на что не на наткнуться, ковылял в сторону коридора. И как только Гон умудрялся спать в абсолютно любой ситуации, будь то вой неисправной сирены под окнами, басы вечеринки этажом выше или же — засидевшийся перед экзаменом Киллуа. Любой из вышеназванных факторов самому бы Киллуа стал бы достаточно убедительной причиной, чтобы убить кого-то. Или же убиться самому. Но Гон, несмотря на все опасения, еще не спал. Хотя куда там, с его чокнутым графиком нередко бывало и так, что Киллуа возвращался с поздних лекций, а Гон — только досыпал последние часы перед работой в их общей постели, такой растрепанный и уютный, что хотелось тут же вытряхнуть себя из тесных шмоток и бухнуться рядом, забыв совершенно обо всем. Киллуа и сейчас бы не отказался от такой возможности, но тут же мысленно дал себе оплеуху. Он отдохнет, обязательно отдохнет, да еще и так, как ему никогда не снилось даже в самых дерзких мечтах. Но только после сессии, ебучей сессии, растянувшейся на целую вечность. — Гон, — позвал Киллуа, замирая на пороге их общей комнаты, служащей и кухней, и гостиной, и столовой, а иногда — даже спальней в те дни, когда идти дальше дивана было слишком лень, — ты еще не загружал посудомойку? Смотреть в сторону стоящего перед телевизором дивана было больно, особенно когда там то туда, то сюда мелькали крошечные расплывчатые фигурки спортсменов, — опять футболисты, наверное, наугад сделал предположение Киллуа — но, благо, что в этот раз Гон решил сразу подать голос: — Нет. Но я уже помыл чайник. Киллуа мысленно застонал, но заставил себя сделать еще несколько шагов вперед. А потом — едва ли не упал сверху поперек Гона, больно уколов под ребра острыми локтями. — Гон, — уже более требовательно произнес он, и, после нескольких томительно долгих секунд такого лежания, наконец, подтянул к себе ноги и сел прямо, — подними уже свою задницу, Гон, хотя бы раз. И сделай мне кофе. Гон бросил в его сторону взгляд, насмешливо приподняв бровь. Откинулся на спинку дивана, чертовски медленно глотнул еще немного пива из стеклянной кружки, будто бы раздумывая над таким любопытным предложением и тем, что он сможет получить от Киллуа, все-таки на него согласившись. — Ладно, Киллуа, так и быть, — видимо найдя в себе остатки совести, сказал он, и Киллуа тут же расслабил напряженные плечи. Какое облегчение, ему не придется возиться самому, и можно будет сразу же получить в руки чайник, полный ароматного горячего кофе … А за счетом, о котором сейчас так печется Гон, Киллуа и сам сможет последить. Он ведь точно-точно не будет спать в ближайшее время.

***

Разлепив глаза в следующий раз, Киллуа еще долго не мог понять, почему они вообще оказались закрыты. Почему телевизор перед глазами так странно повернут. И как колено Гона, которого Киллуа сам всего пару секунд назад отправил сражаться с чайником и заваркой, оказалось у него под головой. — Гон? — едва размыкая губы, пробормотал он и тут же замер в блаженном оцепенении, когда пальцы Гона, горячие, горько пахнущие молотыми зернами, прошлись по лицу, а затем ласкающе зарылись в волосы на затылке. — Еще две минуты, я установил таймер, — донеслось сверху таким улыбчивым голосом, что Киллуа сразу же распознал ложь. Но опровергать ее, почему-то, не стал, снова смежив веки. Две минуты, так две минуты, и ничего страшного не случится. В конце концов, Гон его так уже не раз обманывал, а вот техника — практически никогда.