ХАГЛ: 20. Достойный Зеркал

— Итак? — стоило ноге Алека коснуться краешка подоконника, все тени в комнате ожили в уже привычном танце. — Я вижу, кто-то пребывает в весьма приподнятом настроении! И это кто-то, кого не было всю ночь! Нефилим ухмыляется и, лукаво глядя в черные, как ночь, глаза древнего, спрыгивает на пол, складывая крылья за спиной. — Я чертовски устал, — раскинув руки в стороны и падая на покрывало, признается он, а затем вздыхает всей грудью, сообщая еще одну правду. — И безумно соскучился по Магнусу! Хитрая улыбка Дарка мгновенно возникает перед ним, перекрывая вид лепнины на потолке. — Нисколько в этом не сомневаюсь, — прищуриваются глаза без ресниц, а юноша распахивает свои, фокусируя взгляд на черном зрачке напротив, неотличимом от радужки. — Однако позволь спросить еще, разве Зеркала устают? Лицо старшего Лайтвуда мгновенно становится серьезным. — Мне не нравится, когда ты так говоришь, — тихо сообщает он. — Не называй меня Зеркалом! — Почему? — маг наклоняет голову, как делают птицы, высматривая дичь. — Ты принял решение? Или, быть может, Печать уже «спросила» тебя, и ты дал ей ответ? Алек смотрит на древнего, затем задирает рукав и несколько минут изучает темнеющий символ, раздумывая над его словами. Он не знает, что ответить Дарку на его вопрос. С одной стороны ему до тошноты надоело это место и его хозяйка, и он бы, не думая, дал отсюда деру в любой иной ситуации. Но на кону жизни его семьи, и это та самая другая сторона медали. Кроме того, теперь Лайтвуд знает еще одну вещь — если он перейдет на сторону Зеркал, это неизбежно отразится и на муже. Станет ли тот Зеркалом тоже, или только частично приобретет их способности, как нефилим когда-то сам приобрел способности мага, Александр не может сказать со сто процентной уверенностью, но рисковать жизнью самого любимого человека, тем более, принуждать его, он не хочет. Даже будучи уверенным, что Магнус все равно пойдет за ним, что бы тот ни выбрал. И это ставит его в тупик. Да, Алек снова разрывается на части. Как поступить: принять силу и исполнить свое заветное желание, но пойти против воли Бейна, или же отказаться от всего и вернуться назад, вновь с замиранием сердца ожидая, когда в битве или со временем его покинет кто-то первый из близких. Он много думал об этом последние дни. На самом деле, именно данная дилемма и занимала его больше прочего, ведь, если подумать, то, что бы он в итоге не выбрал, кого-то все же придется принести в жертву. И Алек, с самых юных лет не привыкший жертвовать никем, кроме самого себя, не может смириться с таким раскладом. Ему срочно нужен третий вариант. Вариант, которого у него пока не было. — Нет, — наконец, вздохнув, признался он. — Я ничего так и не решил. А значит, Печать ни о чем меня не спрашивала. — Все еще сомневаешься? — удивился маг. — Странно, а мне вчера показалось, что ты довольно четко определил для себя приоритеты! — Сожалею, но не для всех все столь очевидно, как для тебя? — усмехнулся Алек, вспоминая все, что произошло с ним прошлой ночью. — И боюсь, что вчера я был занят несколько другими вещами! — Но ведь вчера ты уже твердо решил кое-что для себя? — не отставал Дарк. — Я не стану снова втягивать в это Магнуса, — уверенно ответил охотник и даже кивнул, подтверждая свои слова. — Да, знаю, что невольно все равно уже сделал это, но я не позволю ему снова выбирать! Тот разочарованно вздохнул. — Боюсь, что он-то как раз уже давно все для себя решил, — только и покачал головой маг. — В свое время Бейн отказался от сего «дара». Но он, не задумываясь, примет его сейчас, если его примешь и ты! — Но я совсем не хочу этого… — Александр, — Дарк резко отплыл в сторону. — В последние дни я только и слышу от тебя: «Я хочу это! Я не хочу то». Однако ты еще ни разу не озадачился вопросом, чего хотят те, ради кого ты, якобы, все это и затеял! Юноша опешил. — Что… Что ты хочешь этим сказать? — нахмурившись, он встал с постели и сам приблизился к темному. — Что я снова веду себя, как эгоист? — Это ты сказал, — уклончиво ответил тот. — Я лишь пытался намекнуть, что что бы ты не делал, Бейн и прочие твои друзья, всегда уважали твой выбор. Меньшее, что ты можешь сделать для них теперь, это хотя бы попытаться начать с таким же уважением относиться к их? — Но я и так уважаю его, — совсем не так уверенно, как хотелось бы, возразил охотник. — Настолько, что даже не озаботился тем, чтобы узнать, в чем он заключается? Алек открыл, было, рот, чтобы ответить, но так и не проронил ни звука, осознав, что возразить ему на данное замечание, в принципе-то, и нечем. Затем закрыл рот, подумал, и снова открыл. Правда, на этот раз сказать ему не дал сам Дарк, просто прижав призрачный палец к губам: — Мне не нужны твои ответы, Александр Гидеон Лайтвуд! Они более для тебя, чем для меня, — просто объяснил он свой жест. — И спрашиваю я тебя совсем не ради непринужденной беседы. Но затем, чтобы направить твои мысли в нужное русло. — Да, кажется, я понял, что именно ты хочешь мне сказать, — улыбнувшись, кивнул ему нефилим. — И я думаю… — Подумай об этом про себя, — тут же посоветовал маг. — Потому что вслух тебе сейчас предстоит просто сказать: «Привет»! — В смысле? — не понял юноша. — Привет! — в распахнутую дверь радостно улыбаясь, влетела Анна и замерла, рассматривая застывших напротив мужчин. — Вы чего? Что-то замыслили? Вид у нее при этом был такой, что ни один не удержался, и оба, переглянувшись, рассмеялись. — О, вижу ты, Александр, в прекрасном настроении сегодня? — вновь расцветая в улыбке, воскликнула девушка. — Рада! Тем более что это такая редкость. Алек лишь хмыкнул в ответ и плюхнулся в одно из винтажных кресел — красивое, но жутко неудобное. Не то, что мягкие и уютные кресла у них дома. — Кстати, — она проплыла мимо, совершенно не обращая на него внимание. — Я заметила, что тебя сегодня не было всю ночь. Ты все же послушался моего совета и решил навестить Магнуса? Лайтвуд многозначительно взглянул на Дарка и закатил глаза. — Я думал, что свободен в своих поступках и не обязан отчитываться перед тобой, — не открывая глаз, потому что смотреть на нее не очень-то и хотелось, ответил он. — И твои советы тут совершенно не причем! — Как знаешь, — она остановилась у окна и повернулась к нему. — Впрочем, как бы там ни было, я бесконечно рада, что ты… Ее внезапное молчание отдалось в душе неприятной липкой волной беспокойства, и нефилим открыл глаза, удивленно наблюдая ее вытянувшееся лицо и взгляд, направленный куда-то за его спину. — Анна? Ты чего? — Что ты наделал? — шепотом, словно змея, тихо прошипела она. — Как ты… Откуда… Дарк, твоих рук дело? Зеркало резко развернулась к магу и сердито уставилась на него. — Мои руки все это время были при мне, — невозмутимо ответил тот и даже на всякий случай материализовал обе конечности из окружающей его дымки. — И я бы уж точно знал, если бы хоть одна приложилась к этому! — Не морочь мне голову! — не отставала она. — Я знаю, что это ты! — Да о чем вы вообще оба говорите? — не удержавшись, Алек встал из своего кресла и прошел между ними, как бы прикрывая темного собой. — Анна, чего ты взвилась? Та перевела на него взгляд, и в какой-то миг нефилим отчетливо увидел в ее невероятных глазах ярость. — Зеркало! — коротко бросила она. Ему понадобилось секунд пять, чтобы понять о каком именно зеркале шла речь. — А что с ним? — он обернулся к злосчастному предмету в углу и с нарочитой небрежностью оглядел его от верхнего края темной рамки до нижнего. — Вон, стоит тут, целое и невредимое… — Вот именно! — взвизгнула девушка и в одном прыжке подлетела к зеркалу, пристально разглядывая поверхность без единой трещинки. — Почему оно целое? И вот он — момент истины! — Наверное, — он даже дышать перестал, когда говорил, не отрывая взгляда от ее лица, — это потому, что Магнус тогда так и не разбил его! Анна медленно повернулась в его сторону и вытаращила на него глаза. Ее реакция слегка напугала Алека. А не перегнул ли он палку, так открыто демонстрируя ей, что прекрасно осведомлен о некоторых тайнах, что она хранила все эти годы. Не выйдет ли ему боком такая честность? Не выйдет ли она боком Магнусу? Или кому-то еще?.. Впрочем, все еще присутствующего тут Дарка происходящее видимо не просто не тревожило, а даже наоборот забавляло. Как и Лайтвуд, он, не отрываясь, следил за поведением Анны, буквально упиваясь реакцией девушки на последнюю реплику ее подопечного. На миг юноша подумал, что все совсем не так страшно и может быть, пронесет… Не пронесло! Это он понял ровно в тот миг, когда зеркало за спиной застывшей в немом шоке Анны вдруг начало медленно покрываться трещинами. А затем звенящим водопадом обрушилось на белоснежный ковер под ногами, что устилал весь пол его спальни. — Зачем… — Это больше не твое дело! — холодно отрезала она и с неприкрытой брезгливостью пнула кончиком туфли ближайший к себе осколок. Он, как и прочие, вспыхнул в тот же миг и исчез, а через мгновение пропала и пустая рама. Сам не зная почему, но Алек почти на рефлексе сделал маленький шажок вперед и тут же замер, увидев, как на него посмотрела девушка. — Поздно сожалеть об этом, Александр! — Куда ты его дела? — стиснув руки в кулаки, потребовал он. — Повторяю, это уже не твое дело! — непреклонно напомнила она. — А впрочем… Знаешь, я много повидала за свою жизнь. Много, но таких, как вы оба, еще ни разу! Это же надо… Ты сознательно, понимаешь, сознательно сам отказался от того, чтобы навечно быть с ним! — Что ты в этом понимаешь? — внутри нефилима постепенно закипал гнев. — Холодное бесчувственное Зеркало! — Говорит тот, кто оставил мужа и родных в угоду собственному эгоизму! — усмехнулась брюнетка. — Ты прекрасно знаешь, что это не так! — Алек и сам не заметил, как оказался вплотную к ней. — О, я-то знаю, — совсем не испугалась Зеркало. — А ты? Ты знаешь? Точно уверен в том, что поступаешь правильно, мальчик, который даже спустя столько лет так до конца и не уяснил, в чем смысл его жизни! — Магнус — смысл моей жизни! — рявкнул он. — И потому ты сам, — она махнула рукой в сторону пустующего угла, — сознательно, лишил себя возможности воссоединиться с ним! Быть вместе навсегда, на веки вечные, до самого конца этого мира! — Думаешь, если бы я принял осколок его зеркала, это связало бы нас сильнее, чем мы связаны теперь? — возмутился юноша, наблюдая, как снова меняется выражение на ее красивом лице. — И не смотри на меня так! Да, я знаю, почему ты выбрала именно меня. Все потому, что мы с ним связаны Руной Союза. И ты тогда совсем не приняла его отказа! Время несущественно, как любишь говорить ты, и восемьсот лет назад ты просто решила подождать, ведь единственной причиной, по которой он отказал тебе, было то, что у Зеркал просто не нашлось того, что нужно было Магнусу. Семьи! Он с ликованием увидел, как медленно она отступает назад. -Да, ты могла дать ему силу, знания, почти весь мир, но ему были нужны только любовь и близость родного человека. Тепло и ласка, которых он — сын Асмодея был лишен с самого детства. Да, тебе пришлось потерпеть ни один век, прежде чем Магнус нашел человека, которого так долго искал — меня. И, как не прискорбно это признавать, но я — то самое орудие, которое ты намеревалась обратить против него же. Зато теперь ты, наконец, дождалась! И не просто получила того, с помощью кого могла бы манипулировать им. Ты получила охотника, связанного с ним Руной, сила которой даже больше твоей пресловутой Печати, ведь этот знак не исчезнет с годами и не истлеет никогда! С помощью этого Ангельского символа мы постоянно обменивались с ним силами и энергией, поэтому, когда ты наложила на меня Печать, та начала влиять и на него, пробуждая ото сна и ту, что за восемь веков почти исчезла с его тела. — Так у Магнуса на руке все же тоже есть Печать? — изумленно воскликнул Дарк, про которого в перепалке оба почти забыли. — Нет, — покачал головой Алек, и краешек его губ приподнялся в хитрой улыбке. — Не на руке! На плече! И этой ночью я смог лично убедиться в том, что она проявилась снова! Все, что оставалось Анне, это убедить меня в том, что мне жизненно необходимо обращение, затем подсунуть мне осколок из зеркала Магнуса, что уже впитал часть его сущности, а когда бы тот стал моим талисманом, наша связь замкнулась бы в кольцо. Мы оказались бы соединенными силами, разорвать которые не смог бы уже никто. И Магнусу волей-неволей пришлось бы снова принять то, от чего он уже однажды отказался! Поэтому ты забрала меня тогда от охотников. Ты знала, что он бы не позволил тебе внушить мне эти ложные мысли, останься я с ним! Поэтому же ты после так рьяно пыталась заставить меня вернуться к нему после того, как я разбил зеркало, чтобы наша связь упрочилась! И ты знала, что обернись я, он тоже пошел бы за мной! Он закончил и замер напротив нее, тяжело дыша, потому, что все это время не прерывался даже на то, чтобы вздохнуть. — Ну и что? — неожиданно и совершенно равнодушно фыркнула Анна и, развернувшись, направилась прочь из его комнаты. Алек, ожидавший после своего монолога, скандала, оправданий, ответных обвинений, даже драки, подрастерялся настолько, что, переглянувшись с Дарком, они оба невольно двинулись следом за за ней. — Да, я ждала! Да, хотела использовать тебя, чтобы вернуть и Магнуса. Да, дала тебе его зеркало! И ЧТО С ТОГО? — В смысле «что с того»? — возмутился нефилим. — Ты лгала! — Ничего подобного, — покачала она головой, резко оборачиваясь к нему, когда они трое снова оказались в главном зале. — Пусть я и не говорила тебе всей правды, но то, что рассказывала, никогда не было ложью. И даже если бы ты не догадался обо всем сам, что в итоге плохого я бы сделала? Спроси себя, охотник, разве не ты не спал ночами последний год, размышляя над тем, как уберечь родных? Разве не ты лишь совсем недавно перестал просыпаться от кошмаров, в которых твой маг теряет тебя от старости или на охоте? И не ты ли молил своего Ангела о помощи и чтобы ни один из тех снов не сбылся никогда? Знаешь, а ведь приди к тебе не я, а Разиэль, ты с радостью принял бы его предложение, будь даже оно таким же, как и мое. Но мне ты отказываешь! Меня ты считаешь злом, тем, кто предаст тебя и опорочит. И ты настолько Сумеречный охотник в этом! Даже Магнус был более толерантен в свое время. И все же ты прав, он отказал тогда именно по той причине, что ты озвучил. Но сейчас, у него есть семья! И эта семья — ты! Так что ж плохого, если однажды, став Зеркалом, ты смог бы разом реализовать все свои желания: бессмертие для родных, могущество, чтобы уже никто и никогда не мог угрожать ни в чем, и Магнус — такой же сильный, как ты сам, и рядом навеки! — Я не стану обращать его насильно! — сквозь зубы прошипел на нее юноша. — А если не насильно? — всплеснула она руками. — Тогда он почти не обратился. А теперь ему нужен лишь ты, и он с радостью сделает все, чтобы быть рядом с тобой… — Я не желаю, чтобы он делал это от безысходности! — упрямо гнул свое Алек. — Это не выбор! Это его отсутствие! — Поэтому ты исцелил зеркало? — рассмеялась она. — Решил отпустить своего любимого? Смысл жизни? А затем провести с ним последнюю жаркую ночку на прощание? Алек вздрогнул, параллельно замечая, как удивленно обернулся в его сторону Дарк. — Это… — Не смей! Даже не думай, что можешь обвинить меня во лжи и тут же солгать самому! Это то, о чем ты не мог ни думать, отправляясь к нему прошлой ночью, — покачав головой, Анна даже не позволила ему возразить, и он тут же замолчал. — В этом и вся беда, Александр! Я хорошо знаю, чего добиваюсь, а ты мечешься из стороны в сторону, не зная, какой выбор сделать… От этого и бесишься! — Я знаю! — Неужели? — ее глаза по-недоброму прищурились. — Знаю! — Александр, — Дарк тоже подал голос, мигом оказываясь рядом. — Не спорь. В этом Анна права, ты не знаешь! — Знаю… — Да брось, Дарк! — устало вздохнула девушка, отворачиваясь и откидывая голову назад. — Этот ребенок не признается тебе никогда! Но маг не реагировал, только пристально глядя в голубые глаза напротив. — Александр, — наконец, произнес он тихо, но не для того, чтобы скрыть это Анны, а чтобы юноша услышал его. — Гордыня и самообман никогда не приводили ни к чему хорошему. Поверь, я знаю… — Но… — Просто поверь мне, — внушал тот, и постепенно нефилим кивнул, хоть и выглядел при этом так, будто минуту назад его хорошенько избили. — Хорошо, но… Неужели ты действительно думал о том, чтобы оставить Магнуса? Алек закусил нижнюю губу и виновато кивнул опять: — Но я не смогу сделать этого, — тут же признался он, видя, как округляются глаза темного. — Я думал о том, что самым важным для меня будет уберечь его от всего этого. Но этим утром я понял, что просто не смогу отпустить его. Знаю, что это эгоистично, но у меня на это просто не найдется сил… Дарк удовлетворенно кивнул: — И это правильно… — Но силы бы нашлись, слушай ты то, что я говорю, — вставила все же свое слово Анна, оперевшись локтем о полку пылающего камина, возле которого стояла. — Однако ты такой кипиш поднял из-за той истории с големом, что я невольно решила отступить! В тот же миг лицо Алека посерело вновь: — Я кажется уже говорил, что… — О, да мы только и слушаем тут, что ты говоришь, — иронично подначила она. — А вместо этого иногда не мешало бы и других послушать! — Послушать что? — скривился Лайтвуд. — Про иллюзии, которые заменят живого человека? — С силой Печати любая иллюзия сама становится живым человеком! — со знанием заявила она. — И ты сам мог бы оценить «качество» в прошлый раз, если бы не сбежал! Тот Магнус тоже был настоящим, реальным, со всеми его привычками и особенностями. А еще он был бы только твоим и легко бы заменил тебе настоящего Бейна, раз уж ты из-за собственных тараканов в голове так рьяно пытаешься «уберечь его от всего этого»! Она театрально взмахнула рукой. — Он не будет таким же! — скрипя зубами, ответил Алек. — Ошибаешься! — фыркнула она. — Он будет именно таким, каким хочешь ты! Точной копией, но еще более идеальной! Объединившей в себе твои самые смелые и жаркие фантазии! — Повторяю, — теряя терпение, Алек скрещивает руки на груди в защитном жесте, потому что внутри уже клокочет. — Такой уже есть! — Да ты просто не понимаешь… — Анна! — и на этот раз уже юноша просто не дает ей закончить. — Чего ты теперь-то добиваешься? Она замирает: — Мне казалось, это очевидно… — Ты столько тут говорила о смыслах и правдах? — восклицает охотник. — Да, мне сложно открыть чужому сердце, признавшись в том, что для меня важно! Но я не стану делать того, что мне не нужно! — Тебе не нужен Магнус? — хихикает она. — Мой — нужен! — Этот тоже будет твой! — Только иллюзия! — Реальный! — упрямо твердит она, сама пока не понимая, что этим лишь заводит его сильнее. — Имитация! — Самый, что ни на есть настоящий… И хоть Анна является Зеркалом несравненно дольше его, прошлый опыт вряд ли научил ее или позволил привыкнуть хоть немного к этим молниеносным движениям Сумеречных охотников. — Уверена? — неестественно ласково для столь сурового взгляда, выпытывает он, когда в миг оказавшись рядом, за подбородок вздергивает ее личико на себя, не давая отвести взгляд. — Точно? — Точно! — хлопая огромными зелеными глазами, чуть растеряно отвечает она и от неожиданности неосознанно пятится он него назад. — Врешь! — его губы растягиваются в злорадной улыбке, и прежде чем она успевает возразить хоть что-то, Алек снова останавливает ее. — Потому что, будь это правдой, ни восемьсот лет назад, ни теперь, Зеркалам уже никогда бы не потребовались такие, как мы для обращения! Ведь для этого достаточно было бы создать такую вот иллюзию, и дело с концом. Но Вы не делаете этого! Вы ищете нас, уговариваете, соблазняете! Стало быть, не так уж твои иллюзии идентичны оригиналам, если ни одна из них не подходит, чтобы стать Зеркалом! А вот такого она явно не ожидала, потому что даже не находит, что возразить. — А вот это, думаю, в самую точку! — издает смешок позади Дарк и, тут же ловя на себе ее недовольный взгляд, поясняет. — Прости, девочка, но тут Александр прав! Мы оба понимаем, в чем суть магии иллюзий. Не стану отрицать, хорошо сработанный голем может и правда заменить живого человека, да так, что никто никогда и не догадается о его истинной природе. В случае с другими он действительно мог бы стать решением проблемы. Но это не работает, когда дело касается эмпатов. Никогда не работало, ведь они подсознательно чувствуют ложь! Анна переводит взгляд с мага на юношу и долго смотрит на него, после чего тяжело вздыхает: — Мне не было так тяжело даже с Бейном, — признается она, наконец. — А ты… Великие и Бессмертные, Александр, ты ведь и сам толком не понимаешь, что будешь делать дальше! Охотник вздыхает тоже. Что ж, сколько бы они не ругались между собой, а тут она совершенно права: он так и не нашел решений ни на один свой вопрос. Он по-прежнему хочет получить возможность спасти родных. Но при этом он не хочет втягивать в это Магнуса, равно, как и потерять его. С последним особенно трудно, ведь как существовать без мага Алек на самом деле не понимает. — Знаешь, — Зеркало все еще смотрит на юношу пристально, и в ее взгляде ему даже как-будто чудится сожаление. — Есть еще один вариант, но… — Анна, — Дарк заглядывает ей в лицо и тут же качает головой. — Это очень, очень… — … и очень плохая идея, — заканчивает она за него и поджимает губы. — Я знаю, поэтому и сказала «но»! — О чем вы на этот раз? — Лайтвуд устал, а потому спрашивает с безразличием и даже без раздражения. Маг и девушка переглядываются между собой, а затем она просто манит его за собой. — Идем, — не оборачиваясь, Анна идет прочь, в одну из дверей, где он еще не был. Если подумать, кроме главного зала да собственной комнаты, Алек вообще еще нигде не был в этой Резиденции. И не то, чтобы он испытывает сожаление по этому поводу, но мысль о том, что он очень многое упустил, как-то запоздало проскальзывает по краю сознания. — Куда ты ведешь меня? — спрашивает он, когда оба поочередно минуют один роскошный зал за другим. — Такое ощущение, что сразу на плаху! Она не отвечает ему. Даже не оборачивается, и от этого на душе становится совсем уж как-то не по себе. — Анна! — начиная паниковать, снова зовет Алек, но тут перед ними открываются очередные двери, и он замирает. На этот раз они входят уже не в зал. Это просто комната, хоть и очень большая. И вся она заставлена зеркалами. Зеркала тут висят всюду: на стенах и потолке. Все они: в рамках и без, большие и маленькие, круглые, овальные, квадратные и даже треугольные, - заполняют собой все свободное место. И расставленны они таким образом, что создают некое подобие лабиринта, отчего преломленное тысячи раз пространство в комнате кажется бесконечным и запутанным. Впрочем, Анна легко ориентируется тут, быстро и уверенно, проходя по узким «коридорчикам», снова минуя одно за другим. Алек идет по пятам, боясь отстать и заблудиться, и все равно не может отказать себе в том, чтобы не полюбоваться каждым из зеркал. И ведь они действительно уникальны: каждое неповторимо красиво, каждое излучает совершенно уникальную ауру, а еще в каждом он видит что-то особенное. Вот в одном, к примеру, идет снег, а в другом стелется туман, слышится шум прибоя, в третьем царит непроглядная тьма, а в четвертом во вспышках пламени ему чудятся корчащиеся в агонии тела. В какой-то миг Алек понимает, что каждое зеркало в этой комнате — это своего рода портал меж мирами, а быть может, и временем. И вероятно, с их помощью Анна путешествует по Вселенной, оказываясь там, где бы не пожелала. — Почему ты не показывала мне это место раньше? — осторожно спрашивает он ее, когда она слегка притормаживает на очередном повороте лабиринта. — Я звала тебя вчера, — напоминает девушка. — Но ты отказался, а потом сбежал к Магнусу. И хоть Зеркало не видит, Лайтвуд кивает в ответ, потому что так и было. Он сам отказался пойти с ней, и теперь отчего-то сожалел об этом. Впрочем, теперь он наконец-то тут, и целый мир Зеркал открыт перед ним. — Что ты ищешь? — спрашивает он снова, когда они достигают почти центра комнаты. — Это какое-то особенное зеркало? — Совершенно особенное, — соглашается она и тут же замирает. — Это! А затем указывает ему на тонкое, не толще листка бумаги, и совсем без рамы, зеркало овальной формы, что будто даже не стоит, а витает перед ними. — Это? — удивляется Алек, но уже и сам чувствует неповторимую энергетику зеркала, и голос предательски срывается от волнения, когда он понимает: там действительно нечто уникальное. — Куда оно ведет? — Идем, — снова зовет Анна и первой делает шаг вглубь зеркала. На миг или два гладкая поверхность озаряется светом, соприкасаясь с телом девушки, но тут же меркнет, оставляя лишь едва заметные круги на поверхности, какие бывают, когда в воду кидают камешек. На несколько секунд данное сравнение кажется охотнику подозрительным, а в душу закрадывается догадка, но сейчас не место и не время. Сейчас его ждут по ту сторону. И он делает шаг. Легкий ветерок колышет его волосы, а в воздухе летает едва уловимый аромат соли и какого-то цветка. И ему в первый момент кажется, что он оказался на берегу моря, потому что под ногами хрустит галька, а вдалеке действительно плещется вода. Но вот Алек опускает голову вниз и внутри все сжимается, потому что, нет, он не ювелир, но проживший ни один год с истинным ценителем, и сам научился неплохо отличать драгоценные камни от подделок. Алмазы, рубины, сапфиры, и так похожие на глаза Анны, изумруды тут повсюду, вся земля под ногами устлана ими, и этот пестреющий ковер тянется далеко-далеко вокруг, насколько хватает глаз. Впрочем, когда он смотрит дальше, то мгновенно отмечает и гигантские сталактиты с него ростом, внутри которых мерцают крошечные молнии, и позолоченные раскрытые сундуки, наполненные золотыми монетами, украшениями и старинными свитками. Их много, и часть теряется в разбитой корме некоего величественного и теперь корабля, что одним боком уперся в драгоценный берег, а другим погряз в пучине подсвеченного, будто из глубины, озера, дальний берег которого и вовсе теряется из глаз. Алеку думается, что он может легко угадать и имя корабля, и то, что другого берега этого водоема не существует в помине, поскольку та сокрытая его часть ведет на все реальные и не совсем материки этого мира. А затем он оглядывается по сторонам, и дыхание замирает, поскольку такой красоты он еще не видел. Тут и горы, и роща с перезвоном птичьих трелей и ароматом того самого цветка, что все еще витает в воздухе, и древний лес, как из сказки, непроходимой дикой стеной вставший на краю выстланной ромашками и незабудками поляны. И повсюду рассыпанные горки золота, из которых, то тут, то там выглядывают то старинные книги, то свитки, то артефакты в виде мечей, корон и посохов, с запечатанной в них магической силой. И над всем этим каменный купол, под которым клубятся розово-голубые, как ваниль, облака. — Что это? — снова и снова оглядываясь по сторонам, а затем зачарованно рассматривая переливающийся сотнями мерцающих разноцветных огней, свод у себя над головой, шепчет Алек. — Какая-то пещера чудес! — Можно сказать и так, — кивает ему Зеркало и тоже закидывает голову, любуясь кристаллами в каменном потолке. — Но мы называем это место Кладовой Зеркал! — Полагаю, тут Вы храните все самые редкие и ценные экземпляры Вашей культуры! — с пониманием уточнил он. — И как я понимаю, бывали тут немногие? — Из Зеркал или Достойных? — уточняет она, а затем кивает в ответ, и Алек очень хорошо понимает, что она этим хочет сказать. — Зачем же мы тут? — Затем, чтобы предложить тебе еще одно решение, которое ты ищешь, — уклончиво отвечает Анна и наконец-то поворачивается к нему. — А чтобы ты потом не обвинял меня в обмане, я предупрежу тебя сразу: это не то, что можно посоветовать каждому. Иной раз и не всякое Зеркало сразу согласится на подобное. Обычно проходит не одно столетие прежде, чем мы приходим сюда, однако в твоем случае нельзя руководствоваться общепринятыми правилами, поэтому просто следуй за мной… И Алек следует. Они шли долго настолько, что он даже успел подивиться размерам пещеры и ее чудесам, пока в какой-то момент его взгляд случайно не зацепился за то, что мирно лежало в очередной горке золота, и что он никак не мог упустить из виду. — Это же… — пораженно воскликнул юноша и, подхватив находку, догнал Зеркало, демонстрируя ей старую книгу в потрескавшейся обложке из камня. — Это же Книга Горгульи! Анна обернулась и впервые за последние пару часов ее голос прозвучал ласково. — Она самая, — ухмыльнулась Зеркало. — Смотри-ка, сразу узнал! — Но как? — не понял он. — Я же оставил ее в 1880… Она и сейчас должна быть… Анна лишь усмехнулась, надменно вскинув бровь. — Или не должна? — Алек был настолько сбит с толку, что даже покачал головой. — Но почему она тут? Как Книга Горгульи относится к истории Зеркал? Девушка поджала губу и осторожно забрала книгу из рук юноши. Тема явно ей не так приятна. — Там есть информация и о нас, — все же сообщает она через минуту и, присев, возвращает ее назад в кучку золота. — А значит, ее место тут! — Информация о Зеркалах? — удивляется Алек и хмурится, стараясь припомнить. Да, припомнить, ведь в свое время он ни один вечер провел за чтением этого издания, и даже теперь помнил основные заклятье, указанные в нем. И все же, так навскидку ничего не приходило в голову. Разве что… — Постой, ты имеешь в виду главу под названием «Зеркало Зеркал»? Анна вскидывает голову. — Ты читал? — удивляется она. — Да, но ничего не понял, — признается нефилим, поскольку даже сейчас, зная, кто такие Зеркала не видит смысла в том небольшом отрывке, что относился к той главе. — Всего один абзац, да еще и такой маленький. Там какая-то неразбериха! — Это лишь теория, — спокойно отвечает девушка, выпрямляясь и поднимаясь на ноги рядом с ним. — Забудь об этом, мы пришли сюда не за этим. — А зачем тогда? — Оно за твоей спиной, — подсказывает Анна. Алек замирает: момент, ради которого он тут! Затем набирает побольше воздуха в легкие и оборачивается. И ему все равно не хватает дыхания, чтобы справиться с эмоциями.  — Это же… — Алек пораженно распахивает глаза. — Это дерево… И оно сияет! Такое большое, что с ним, пожалуй, мог бы сравниться по мощи и величию, разве что только вышедший из озера сияющий Разиэль. Алек смотрит на него, не мигая, вглядываясь, изучая, ощущая, и все равно не может охватить все разом. Не помогает ничто: ни Ангельская кровь его предков, ни магия демонов, переданная через Руну, ни печать Зеркал на втором запястье. Это слишком много, слишком грандиозно для его сознания! — Дерево Жизни! — тем временем продолжает за него Анна. — Судеб… Как бы ты его не назвал, не ошибешься. А он уже и не слушает. Он идет к нему, будто летит, зачарованно, привлеченный его мягким, завораживающим сиянием, что исходит, кажется от каждой ветки. Ветки? Алек прищуривается и одновременно пробуждает магию. Одного зрения мало, чтобы увидеть это, понять, но ветки дерева, будто сотни, тысячи, нет миллионы миллионов сверкающих и вспыхивающих нитей. Они струятся и колышутся, беря начало прямо от ствола, что похож на живой поток энергии и теряется где-то в пышной кроне самого дерева. Они такие тонкие и хрупкие, что подойдя ближе и потянувшись в первый момент, Алек испуганно отдернул руку, побоявшись ненароком порвать. Но сплетаясь между собой, образуя то ветки, то лозы, они кажутся уже чем-то настолько прочным, что он снова тянет руку и с замиранием ощущает миллион тончайший импульсов и, как следствие, неровный хор голов, сразу же будто окруживших его. — А нити… — Нити? — Анна подходит ближе и тоже тянет руку, но не касается ветвей, а просто проводил кончиками пальцев вдоль роста одной из них. — А это, Александр, и есть те самые нити жизней людей, о которых все столько говорят. Он неверяще переводит на нее округлившиеся глаза, а в тот же время понимает, знает, чувствует — это правда. Нить, что он держит, тонкая, как паутинка, — это чья-то хрупкая, но такая прекрасная жизнь. От волнения и восторга сердце заходится в бешеном ритме, и юноша как можно бережнее отпускает нить, позволяя ей снова обвиться вокруг десятка таких же. — А почему они так переплетены? — он прищуривает синие глаза и всматривается в ближайшую ветвь. — Жизнь не протекает обособленно. Хотят того примитивные или нет, они обязаны контактировать с другими. Это могут быть члены семьи, любимые, друзья. Когда между смертными возникает связь… любая связь, нити переплетаются. Так на Дереве появляются ветви. Иные ветви просты, а другие имеют десятки, сотни более мелких. Она рассказывает, а сама показывает ему то на одну ветвь, то на другую. Он смотрит жадно, слушает и впитывает, и невольно в голове рождает вопрос. — А когда примитивный умирает? — Нить обрывается, — поясняет девушка и показывает теперь уже куда-то вниз, где у подножия дерева юноша, приглядевшись, действительно видит миллиарды потухших переплетенных ниточек, которые поначалу даже не заметил, а затем принял за мох. — Правда, какое-то время такая нить еще находится на дереве, вспыхивая последними огоньками погасшей жизни. Так откликаются в ней воспоминания об ушедшем у тех, кто все еще жив. Алек не отводя взгляда, изучал дерево, всматривался в крону и ветви, осторожно касался ниточек кончиками пальцев, понимая, что проведи он тут и всю свою жизнь, этого будет мало, чтобы осознать значимость и величие сего творения. — И твоя нить где-то тут? — спрашивает он, наконец. Анна тенью скользнула мимо. — У Зеркал нити не касаются дерева, — произнесла она, вновь погладив пальцами ближайшую ветвь. — Наши жизни не принадлежат Судьбе, как жизни примитивных. Они принадлежат только нам. С этими словами она развернулась к нему и провела ладонью по тонкой золотистой нити на своей шее, которую Алек поначалу принял за цепочку, держащую причудливый блестящий амулет — ее осколок. Но теперь, когда она сама указала ему на нее, он понял, что это такая же тонкая нить, как и те, что теперь висели перед ним, каскадом развеваясь на ветру. Правда, конкретно ее выглядела чуточку иначе. Нить Анны не переливалась и не пульсировала, как те, что он видел в дереве. Ее нить сияла ровным чистым золотом и действительно была похожа просто на шнурок из драгоценного металла, а не на нечто живое. Это навело его на определенную мысль, но он упустил ее, стоило в голове созреть новой. Если тут нити всех, живущих в этом мире, то где-то должна быть и его? Он неловко обернулся к Зеркалу. И как всегда она нашлась сразу и с неизменной улыбкой. — Поищи, — подсказала Анна, мгновенно угадав его вопрос. — Не сомневайся, ты найдешь ее сразу! Судьба приведет! Алек снова посмотрел на дерево. Оно все еще переливалось и мерцало, и хоть его свет не слепил, но он даже представить не мог, как отыщет среди этого многообразия свою. И все же… Анна была права, его будто вела Судьба. Он сделал несколько шагов в сторону, обошел с десяток ветвей, что показались ему смутно «знакомыми», юркнул в самую глубь, прямо под пышную кроны и замер, потому что свет от нитей, что были тут, исходил другой. Были ли это жизни Сумеречных охотников? Вероятно, но они действительно сияли ярче, чем нити примитивных. Теперь он отчетливо видел разницу и уже не спутал бы их ни за что. Нежно ведя пальцами по веточкам, более тонким и коротким, ведь жизни нефилимов действительно были хоть и яркими, но не долгими, он медленно шел все дальше и дальше, пока в итоге не замер перед той, что пела для него голосами, которые он знал с самого детства. Думал ли когда-нибудь Алек, как могла выглядеть нить его жизни? Или ветвь его семьи, его родословная? Не знающий прежде о том, что такое Дерево существует, вряд ли, и все же он все равно не смог остаться равнодушным, когда несмело и с волнением притронулся к ней. Внутри все возликовало и сжалось, и Алек невольно дотронулся второй рукой до щеки, вдруг осознавая, что плачет. Нет, ему не было ни горько, ни больно, ни страшно, но все это: это дерево, эта ветвь, эти голоса, — проникали ему прямо в душу, дергая там за его собственные ниточки, заставляя сердце отзываться на призыв и бешено биться в груди. Он так и стоял на месте, роняя слезы, и одну за другой перебирая тонкие ниточки пальцами, слушая отголоски душ то Иззи, то Роберта, то Маризы, то… Ох, под пальцы попалась еще одна — совсем короткая, почти посеревшая, но все еще то и дело вспыхивающая разноцветными огоньками: алыми — от теплых воспоминаний, голубыми — от печальных, желтыми — как горечь утраты. — Макс! — сами собой прошептали его губы, а сердце сжалось до тупой боли в груди, и пальцы чуть сильнее сжали затухающую нить. — Макс… Ангел, ты здесь! Ты… Ты никогда не покинешь нас, обещаю… Мы всегда будем помнить о тебе… Алек и сам не понимал для чего, но все равно еще несколько раз обвил ниточку брата вокруг их ветви, замечая, как она, то и дело цепляется за другую. Не золотую, как прочие, а серебристую, похожую уже не на паутинку, но более прочную, и будто слегка подернутую пеплом… ЕГО НИТЬ! Странная, непохожая на остальные, берущая начало там же, где и другие, но как будто не имеющая конца, поскольку оплетая родную ветвь несколько раз по кругу, она цепляла еще несколько других, таких же необычных, и устремлялась куда-то вверх, где и вовсе терялась из виду в пышной кроне. Александр даже замер, глядя на нее не верящим и испуганным взглядом. Он не понимал, что с ним происходит, но едва увидев ее, он вдруг ощутил, как все внутри будто переворачивается, меняя координаты и центр притяжения. Вот еще миг назад он видел и чувствовал так, а теперь совсем иначе. Будто одно лишь ее присутствие, заставляло его смотреть только на нее, чувствовать только ее, вглядываться в нее, словно различая вспышки по всей ее длине, с момента рождения и вплоть до этого самого момента. И он вглядывался, улыбаясь, когда видел алую вспышку и заново ощущал ту самую эмоцию, что сопровождало вызвавшее ее событие. Или хмурился, натыкаясь на что-то неприятное. Он скользил по ней пальцами, и нить, будто сама ластилась к нему, подставляясь, выбиваясь из череды прочих, других, всех оставшихся. Всех, кроме одной… Более темной, насыщенной, прочной, отливающей цветом алого золота и вспыхивающей не блеклыми крошечными огоньками, а сотней переливающихся, будто блестки, искорок. Она тянулась к его нити откуда-то издалека, словно даже не из соседних ветвей, а вовсе из ниоткуда. Она обвивалась вокруг его нити, как змея обвивает своим телом гибкий ствол дерева. Она держала его нить, окутывая своей аурой, как вторая кожа, укрывая, защищая, придавая дополнительной прочности и то и дело посылая по ней крошечные импульсы. И чем больше Алек смотрел на нее, тем быстрее забывал то чувство полной абсолютной зависимости от собственной Судьбы, а вместе с этим ощущал вновь зарождающееся в душе ощущение полной свободы и покоя. — Магнус, — тихо прошептал он, трепетно касаясь нити мужа. — Так вот как ты каждый раз спасаешь меня… Неожиданно Алек задумался. Нити есть у всех. И даже Анна показала ему свою нить, ту, что более не касается Дерева. Ту, что висит на ее шее, поддерживая ее Осколок. Но ведь уже и сама по себе нить имеет над человеком огромную власть! Глядя на собственную он уже успел убедиться в этом, едва не поддавшись ее очарованию. Нить сосредотачивает в себе сущность, определяет Судьбу, и плененный ею человек забывает всех и вся, концентрируясь лишь на себе. В то же время Анна говорила, что люди не живут обособленно, они должны соприкасаться с другими, что позволяет нитям переплетаться, рождая ветви. Но если ее нить не касается Дерева и других, как же тогда и чем живет сама Анна? Что для нее мир и населяющие его люди? Мир, отражением которого она является! Невольно он обернулся и тут же поймал взгляд девушки. Она все так же стояла в стороне, застыв, словно холодная, но прекрасная статуя, и выглядела хоть и потрясающе, но все равно какой-то уж слишком нереальной. Впрочем, еще он мог бы подобрать слово «неживая», но оно уж как-то совсем не подходило к ее определению. Неужели и он, сам Алек, однажды придет сюда спустя несколько лет, чтобы вот так же забрать свою нить и стать таким же далеким и бесстрастным отражением мира, не воплощением даже, а так, всего ли отблеском его величия? Или, быть может, Анна именно за этим и привела его сюда сегодня? Она сказала, что тут ответ на его вопрос. Что ж, он хочет получить силу Зеркал, но не хочет подставлять Магнуса, хотя сам не мыслит своей жизни без него. Он не представляет, как останется без мужа. Правда, это пока его нить переплетается с нитью мага. Их связь сильна, и теперь он еще более ясно ощущает насколько, но что станет с ней, если он разорвет ее прямо теперь? А если совсем снимет свою нить с Дерева? Он знал! Теперь знал… Внутри все обдало ледяной волной страха и приторной тошноты! Остаться без Магнуса? Не видеть его больше! А увидев, не ощутить того прежнего восторга, радости, ликования, накрывающего с головой? Разве можно сознательно отказаться от этих рук, губ, прикосновений, голоса, взглядов, улыбок, простого присутствия рядом, когда даже осознание, что вы оба дышите одним воздухом и разделяете на двоих время, пространство, жизнь и Судьбу, наполняет тебя каким-то сумасшедший, сводящим с ума и в тоже время приводящим все в единой константе, чувством. Нет! Он не готов к такому! Теперь, потом, да и сомневается, что будет готов когда-нибудь вообще! Слегка дрожащими от волнения и возбуждения руками Александр вновь потянулся к нитям на Дереве и, подхватив обе, несколько раз переплел их между собой, сплетая в конце особенным узлом, известным только Сумеречным охотникам, который должен был придать из связи еще большее значение. За этим ли привела его сюда Анна, или ждала, что он поступит наоборот, Алек сделал свой выбор. И пусть он снова проявил слабодушие, отрицать дальше было бессмысленно — Магнус для него превыше всего. Он еще раз с нежностью провел пальцами по переплетенным нитям своей жизни и Магнуса, а затем обернулся. Анна смотрела на него, слегка сведя брови. — Ты знаешь, что мог бы разорвать эту связь прямо теперь? — вдруг уточнила она. Юноша вскинулся. — Зачем? — Затем, зачем я тебя сюда и привела. Чтобы отпустить его, как ты и хотел. Чтобы отпустить себя и стать свободным! — пояснила она. — Чтобы проверить, насколько прочна ваша связь! Да мало ли причин может быть? А вот это интересно. — И какая же была у тебя? — хитро спросил он. — Была, — как эхо повторила девушка. — Если я сказал что-то не так… Внезапно Анна фыркнула и отвернулась: — Связь! Ха! Людям только кажется, что они связаны, — в вызовом ответила она, медленно проходя все дальше и дальше по пещере. — Но на деле, какой бы крепкой не была связь, есть сила много больше! — Твоя? — по привычке повысив голос, потому что Зеркало отошла достаточно далеко, спросил охотник. Девушка остановилась и взглянула на него из-за плеча. — Нет! — наконец ответила она. — Это Смерть! Ее ответ сбил его с толку. — Но разве… — он даже на миг запнулся. — Я думал, ты… Разве Зеркала не бессмертны? Как маги, вампиры и другие… — пример был не очень, но Алек быстро нашел более подходящий вариант. — Демоны и Ангелы? Но она только рассмеялась. — Бессмертных не существует, Александр! Ты еще слишком молод, чтобы понять это, поэтому поверь мне на слово! — Но как же тогда те, кто живут сотни, тысячи лет… — Как твой маг? — она резко развернулась и ухмыльнулась левым уголком губ. — Или, может быть, вампиры? Или ты имел в виду Ангелов или демонов? Его удивило и взволновало ее поведение. Еще ни разу, даже несколько часов назад, в его комнате, когда она нашла целое зеркало Магнуса, Алек не видел ее столь возбужденной и злой. — Ты говорила, что я могу спрашивать, — сохраняя внешнее спокойствие, ровным голосом наполнил он. — Вот я и спросил. Объясни, если я чего-то не понимаю. Анна замерла. Затем на миг скосила глаза куда-то в сторону, а уже через мгновение снова выглядела, как самая обыкновенная и всемогущая Анна. — Бессмертных не существует, — снова и уже с прежней беззаботной улыбкой немного поспешно повторила она. — Запомни это хорошенько! А если кто-то заставляет тебя подумать о нем так, значит, ты просто не знаешь, как его убить… И кстати о смерти… И снова, обернувшись куда-то, Анна с недовольным видом посмотрела в сторону, а затем все же решительно подошла к нефилиму: — Тебе это не понравится! Идем! Он и сам толком не понял, что она имела в виду, и как они снова оказались в Зеркальной комнате. Только в тот же миг, как он ступил на мраморный пол, все внутри него будто перевернулось, и юноша резко развернулся к девушке. — Кладовая «глушит» любой сигнал, — слегка виновато объяснила она. — Но теперь ты, несомненно, снова чувствуешь каждого из них! — Ты знала, что так будет? — ощетинился Алек, мгновенно распахивая крылья и готовясь стартовать. — Риск не услышать кого-то в Кладовой существует всегда, — пожала она плечами. — С годами ты научишься чувствовать их из любого уголка Вселенной… Если они все еще будут живы в тому моменту… — Анна! — Лети, Александр, — не выдержала она, сама распахивая ему портал. — И прошу, не натвори бед опять!