Театр военных действий

      — У нас мир, — так она начала беседу, когда были съедены сладости и выпит чай. — Прошло уже более десяти лет с тех пор, как завершилась война. С тех пор, как остатки разгромленных кланов Земли убрались в свои горы. И дети, рожденные в это время, хоть и обучены, и сильны, но настоящей войны не знали. Да, с ними случалось всякое: и смерть на опасной миссии, где они сопровождали наставников, и гибель по неосторожности, и несчастные случаи по недосмотру… но они не знали угрозы быть убитыми в двух шагах от собственного дома. А между тем угроза растет. Набирает силу страна Молний, объединяются Острова… что нужно делать нам?       — Усилить подготовку учеников? — предположил Тобирама.       — Вплотную заняться разведкой, — добавил Изуна.       — А потом нанести упреждающий удар, — завершил Мадара.       — А может, попробовать договориться?       Что характерно — с недоумением на Хашираму посмотрели все. Тот стушевался, но все же продолжил: — Но у нас же получилось…       — У нас были другие условия и другие причины для мира. Одно дело завершить клановую вражду под угрозой полного уничтожения перед лицом более страшного врага… и другое — не дать начаться войне из-за денег и плодородных земель. Или ты предлагаешь подарить кусок страны Земле, кусок — Молнии, а побережье отдать Туману? Так, кажется, называется союз шиноби с островов… нет?       Старший Сенджу вздохнул и опустил голову.       — Ладно, — женщина махнула рукой. — Я понимаю, тебе не хочется воевать, да и другие, распробовав вкус мирной жизни, вряд ли жаждут вернуться к прежнему состоянию… однако, если мы хотим мира, нам надо готовиться к войне. Попытку переговоров сейчас воспримут, как слабость. Мы сильны — хотя, еще не настолько сильны, чтобы спокойно встретить грудью любой удар. Нам нужно время — но мы с Буцумой и моим братом не молодеем. Нам нужны преемники, которые будут сильнее нас. Намного сильнее.       — Мы не слабы!       — Этого мало.       Мало? Четверку Наследников Конохагакуре звали сильнейшими шиноби страны. Особенно, если вспомнить Хашираму Мокутон, известного тем, что его талант был настолько демонстративно мирным, что стал почти что символом мирной политики деревни. Что может быть демонстративнее садов, выросших на выжженной, отравленной земле? Домов, воздвигнутых на руинах?       То же, что мокутон способен убивать, тщательно скрывалось. Хаширама сражался мечом, техниками дотона и суйтона, был мастером тайдзюцу, как и отец… и его брат, и его друзья были не слабее. Суйтон и райтон Тобирамы, катон Мадары, иллюзии Изуны… они были сильнейшими в стране Огня, и… этого было мало?       — Да. Подумайте сами — прежде, когда воевали кланы, их войны были, если взглянуть беспристрастно, малы. От свары двух мелких помещиков за рисовое поле порой больше шума, чем было от наших боев. А теперь у нас есть деревня, большая деревня на службе у нашей страны, и я готова поклясться, что вскоре нашему примеру последуют и другие. Объединятся между собой, заключат союзы со своими дайме, возьмут себе на обучение детей-сирот из городов и крестьянских селений, восстановят силы, и обрушатся на нас уже не волной разрозненных диверсантов, а единым кулаком, ударом, который мы можем выдержать, а можем и не выдержать — прогнуться, потерять едва накопленные влияние и силу…       — И что ты предлагаешь, тетя? — спросил Изуна. — Не зря же ты начала этот разговор.       — Не зря, — Сэй тихо вздохнула и на лице ее промелькнула грусть. — Есть ритуал, который может помочь… секрет одного малоизвестного храма, созданный в ответ на вопрос: что было бы, если б в момент важного выбора человек поступил не так, как поступил в жизни… он позволяет прожить как бы иную жизнь.       — И чем это поможет? — спросил Мадара.       — Тем, что ты и Хаширама, сражаясь друг с другом всерьез, могли бы стать гораздо сильнее, чем соревнуясь в дружеских поединках…       — Нет.       Мадара съежился, как от боли, и она заметила, как он на миг переглянулся с Тобирамой, в глазах которого мелькнули тревога и страх.       — Но, брат… это ведь не станет правдой, — с неуверенностью произнес Изуна. — Просто посмотреть, как было бы, если…       — Нет! Я и без этого хорошо представляю, что могло бы случиться! — отрезал старший Учиха. — Простите, госпожа Сэй…       — Я не настаиваю, — примирительно улыбнулась женщина. — В конце концов вы и так очень сильны. Справлялись же как-то раньше, глядишь, справимся и впредь. Еще чаю?

***

      Никто не скажет, что она не сделала все, что могла.       Тобирама выжил. Он даже — через полгода или год — сможет ходить и видеть. Но шиноби ему не быть — чакросистема выгорела на корню.       Надо же было ему попасться в эту ловушку…       Что ж. Конечно, она не скажет, что данное обстоятельство стало следствием слабости Мадары и Хаширамы. Они опоздали, они не сумели помочь на месте, тащили в Коноху от границы Молний, спешили, как могли… и она сделала все, что могла.       — Жаль, — прошептала ее помощница, жена Хаширамы, тихая женщина из клана Хьюга. — Такой сильный… и такая беда.       — На всякую силу найдется большая сила, — философски заметила Яманака, одна из жен Изуны. — Жалко, что теперь вместо Четверки-из-Конохагакуре будет Тройка. А там, глядишь, и в Двойку превратится… мой-то супруг, храни его боги, все же слабее старшего брата. Боюсь я за него — лезет ведь вслед за Мадарой в самый огонь…       В комнате тишина — шумоподавляющие печати. Хорошая такая тишина, гулкая. И в этой тишине она тихо бормочет:       — Я должна была настоять… а, ладно, займемся перевязкой. Хьюга-сан, подайте дезинфицирующий раствор.       А под окном больницы — как когда-то, в не-бывшей истории — стоит Мадара. Стоит и слышит.       Конечно же, он пришел. В полдень, когда Буцума был в администрации, а дочь в академии, он пришел вместе с братом и Хаширамой…       Да. Она проведет ритуал. Пусть ее семья избавлена от закулисного паука, этот мир еще не избавлен от опасности. Еще есть те, кто захочет поживиться их ресурсами, сделать их марионетками или даже просто уничтожить…       Парадоксальный вывод: чтобы не было войны, не должна прекращаться битва.       — Вы изменитесь, — говорит она, разливая чай. — Не знаю, как… но это будет больно.       — Я не боюсь боли, — вскидывается Мадара. — Я хочу защищать своего друга! И это не изменится…       — Я хочу научиться исцелять такие раны, — шепчет Хаширама. — Я… был беспечен. Думал, что время есть… расслабился. И упустил… теперь, пока я полноценно освою технику восстановления чакроканалов, время будет упущено, и Тобирама не сможет восстановиться. Если это быстрый способ… мне плевать на боль.       — Боюсь, это не физическая боль… — она бросает взгляд на Изуну, чьи горящие глаза подтверждают готовность пойти на риск опасного ритуала. Ради Тобирамы. Забавно…       — Я знаю, — отвечает мастер гендзюцу. — Я справлюсь.       Она не сомневается в этом. Нет того, с чем не справился бы шиноби, знающий свою слабость — и свою силу. Но истинная сила, дар смешать иллюзию и реальность, заменив одно на другое… она еще спит. Проснется ли? Сумеет ли он увидеть сокрытое в ней? Сможет ли не потеряться в отражениях несбывшегося? Хотя, о чем речь…       Он должен. Именно он, и никто иной, станет глядеть во тьму, если когда-нибудь ее глаза погаснут.