***
Это утро, хоть и было солнечным, не показалось Мизуки добрым ни на йоту. Открыв глаза, она почувствовала, как бренность бытия начинает её угнетать. Казалось-бы, жизнь подкидывает все новые и новые карты, не давая скучать, но все казалось таким обыденным. Ненужным. Или неважным, в зависимости от ситуации. Не изменилось для ведьмы и следующее утро, и следующее после него. Деятельность протестантов приостановилась. Рейган был ранен и не мог выполнять свои обязанности, сообщив об этом в Сейциян. Господин Акибара, на удивление, оказался человеком понимающим, и скоропалительно прислал ответ, в котором говорилось что от недели бездействия все-равно ничего не изменится. Мизуки же, по два раза каждый день, навещала Рейгана в лазарете. Не потому, что она с ним сблизилась, а скорее из чувства вины. Ведь в тот день Рейган кинулся на помощь девушке, что вылилось ему в повреждение сухожилий и недельный постельный режим. Остальное время девушка проводила вне убежища. Даже Рой и Силва лишь удивленно пожимали плечами, когда их подруга не говоря ни слова уходила и возвращалась лишь под вечер, навещала Рейгана и снова терялась из виду. Рой не влезал, считая что не сможет помочь своей подруге. Ведь раны от предательства, которые зияли в её сердце точно так же, как на ноге — могла залечить только она. Или Амидамару, что было скорее всего невозможным. Силва старался не влезать, потому что боялся сделать хуже. У него были некоторые мысли на этот счет, но он не делился ими даже со своим хозяином. Иногда он видел, как Мизуки тренируется в зале боевых искусств, доводит себя до изнеможения, а затем падает без сил, засыпая с тетрадкой и мечом в руках на матрацах. Так прошло пять дней с момента инцидента на заднем дворе. Не желая пересекаться с другими людьми, Ми в очередной раз тратила свое время и силы на тренировочный макет, нанося удары со всей силой, что только могла быть у этой девушки. Капли горячего пота уже стекали по лбу, дыхание сбилось, к горлу подкатил очередной порыв закричать так громко, как только можно, чтобы выразить боль. Уронив катану на пол, Мизуки опустилась на матрац, поднимая с него тетрадь с одной единственной записью и прижимая ее к своей груди. Впервые за эти пять дней ведьма заплакала. Тихо. Горько. Будто-бы безутешно. — Можно мне поговорить с тобой? — Мизуки подняла голову и увидела Силву. Он стоял, облокотившись на макет, скрестив руки на груди и сочувственно глядя на ведьму. — Я так и не поблагодарила тебя, за тот вечер. Спасибо тебе. Просто мне сейчас совсем не хочется говорить. — девушка вытерла слезы и подняла взгляд на хранителя своего друга. Но сердце предательски заболело и слёзы снова полились сами собой. — Ты не должна меня благодарить. Ты сильная, умная, благородная и красивая девушка. И несмотря на то, что ты ведьма, я проникся к тебе уважением с первого дня на той поляне. Для меня было честью — помочь тебе. — Силва опустился на одно колено, вытирая большим пальцем правой руки девичьи слезы, но она взорвалась еще более громкими рыданиями. — Он сказал мне точно так же. Когда мы ехали на похороны Ями. — только сумела проговорить ведьма, вспоминая тот день в поезде, первый поцелуй на поляне и все остальные самые теплые события. — Даже после того, что случилось, я должна ненавидеть за это предательство, но я не верю тому, что видела. Не верю, что это он говорил те слова. — Мизуки вытерла слёзы, в очередной раз сетуя на саму себя за слабость. — Это не слабость, — словно прочитав мысли ведьмы произнес дух, — это чувства искреннего человека. И в этом нет ничего постыдного. Только степень искренности определяет то, какими мы будем и как ляжет наша судьба. — Силва ободряюще улыбнулся, опуская взгляд на тетрадку в руках девушки. В этой тетради был рисунок. Амидамару смотрел на звезды. Его взгляд был нахмурен, обеспокоен. Местами чернила были размыты и виднелись свежие влажные пятна — от слез девушки. — И какая же у меня судьба, если за мою искренность меня наказывает жизнь? — нахмурилась девушка, не обращая внимания на то, куда устремлен взгляд Силвы. — Не знаю. Возможно она приготовила для тебя что-то. — мужчина протянул девушке сверток, на котором стояла ее печать. Скорее всего, это Йошито прислал письмо. Скучает. Слабо улыбнувшись, девушка развернула послание, зачитав его вслух для Силвы:«Я был бы рад принести тебе благие вести, спросить как ты, но печальные новости разносятся быстрее, чем хорошие. Я хотел бы поговорить, дать тебе совет и успокоить, но сейчас я вынужден отсылать срочное письмо. Сегодня в особняк доставили письмо от господина Хао. Я прошу прощения, что открыл письмо адресованное тебе, но пересылать его в логово протестантов опасно. Он желает видеть тебя в половину шестого вечера, сегодня. Также, он отметил, что тебе не о чем беспокоиться, и у него есть выгодное предложение для тебя. Будь осторожна. Йошито. P.S. Дома все хорошо. »
Закончив читать, Мизуки воззрилась на Силву, словно спрашивала его совета. Дух же лишь согласно кивнул, намекая на то, что судьба готовит для ведьмы очередной поворот. Взвесив все «за» и «против», девушка собрала всю свою волю в кулак и встала. — Будь, что будет. Я пойду. Но сначала мне нужен Рой. — Мизуки посмотрела на часы, стрелки которых показывали двенадцать часов дня. Времени в запасе было полно. — И он не должен знать куда я иду, Силва. — Мне это не нравится, но я не скажу ему. — мужчина согласно кивнул и испарился, оставляя девушку наедине с собой. В голову к девушке закралась очень странная идея, и не промедляя ни секунды, она отправилась на рынок. Под удивленный, даже скорее ошарашенный взгляд Роя, девушка выложила перед ним две пары ножниц — филировочные и обычные, кисточку, миску, маленькие весы и краску. — Ты из крайности в крайность, что-ли, ведьма? — изогнув бровь пролепетал вампир, глядя на все эти принадлежности. — Рой, ну пожалуйста. Я могу доверить свои волосы только тебе. — взмолилась девушка, глядя на друга такими глазами, что он был не в силах отказать. — Я не буду называть тебя петухом целую неделю, честно-честно! — умоляющим тоном произнесла ведьма. — Ладно. — помаявшись и стиснув зубы ответил вампир, усаживая подругу на кресло. — Это просто слишком заманчиво, я не могу отказаться.***
По дороге ко дворцу правителя Мира шагала девушка. Она была очень красивой, ловила на себе взгляды каждого мимо проходящего парня, мило улыбалась, поднимала голову повыше и продолжала идти. К слову сказать, ловила она на себе эти взгляды не просто так. Её короткие алые волосы, обрамляли лебединую шею и отражали солнечный свет. Белоснежная кожа казалась очень бархатной, голубые глаза источали спокойствие и уверенность в себе. Точнее один глаз — второй был прикрыт красной прядью. Завершением была короткая юката нежно-розового цвета, которая подчеркивала привлекательные формы. Даже шрам на ноге не портил общей картины. Всё верно, это была Мизуки Ямасита. Почему она решила сотворить со своими длинными волосами такие метаморфозы? Это отголоски разбитого сердца и ревности внесли такие перемены. Обозлившись, девушка днями пропадала в городской библиотеке. Она перешерстила все возможные учебники древней истории, фолианты и записи ученых восьмисотлетней давности. Она судорожно искала любую информацию, которая была хоть как-то связана с Амидамару. И нашла. Начиная от его детства и заканчивая последним турниром шаманов. Нашла и Юкиджи — первую и единственную любовь японского самурая. Именно поэтому она поменяла внешность. Она хотела выглядеть как Юкиджи, чтобы, если представится возможность, выказать как можно больше неуважения в сторону своего обидчика. Однако она не знала, что эта встреча произойдет быстрее, чем ожидалось. Войдя в тронный зал, девушка невольно улыбнулась нахлынувшей ностальгии. Все было неизменным — интерьер, сам Зик, Анна, выражение их лиц. Было что-то ещё знакомое и неосязаемое, но девушка не могла понять что именно. — Душевные терзания тебе к лицу, Мизуки. — с наигранным теплом произнес Зик, глядя на ведьму сверху вниз. — Новый стиль, к слову, тоже. — подала голос Анна, внимательно разглядывая бывшую телохранительницу и подругу. — Вы меня позвали не для того, чтобы сыпать комплиментами и упиваться моей болью? — саркастично произнесла Ямасита, не скрывая своей неприязни. Хао холодно рассмеялся, понимающе кивая своей бывшей прислужнице. — Твоя проницательность всегда мне нравилась. Она всегда к месту. — изобразив подобие улыбки проговорил Зик. — Ты права. Я позвал тебя, чтобы уладить разногласия, услышать, что я был прав и предложить тебе вернуться на свой пост обратно. — Серьёзно? Я даже не знаю, что ты можешь мне предложить, Асакура, и в чем же ты был прав. На данный момент права только я. Ты приполз ко мне за помощью. — девушка расхохоталась так, будто услышала самую лучшую в мире шутку. Нервное напряжение давало о себе знать, видимо. Зик, словно бы игнорируя дерзость взмахнул рукой и перед ведьмой появился Амидамару, скованный бусами Анны. — Я нашла этого ублюдка в бреду, — подала голос Анна. — Он сидел на холме, поодаль от дворцового сада, взявшись за голову. Его руки и меч были в крови, он вел себя агрессивно. Мне сразу стало понятно, что он одержим тёмными марами. Я сковала его и привела к супругу, он был благороден и решил позвать тебя. — Мизуки сжала кулаки, её глаза полыхнули огнем, но она сдержала этот порыв, терпеливо ожидая вердикта Зика. Сердце предательски кололо, но ведьма стойко сдерживала порывы слез. — Я предлагаю тебе сделку, Мизуки. Я полностью объединюсь с Королем Духов, отделив от него дух Огня и дарую его тебе. С моим духом Огня ты станешь намного сильнее и могущественнее. Это будет своего рода... Извинением за наш конфликт. А ты признаешь, что твой дух слишком слаб, раз поддался марам и вернешься к своим обязанностям. — стараясь выражать как можно больше дружелюбия проговорил Хао. Он был уверен, что ведьма согласится на это предложение. Сама же Мизуки находилась в молчаливом смятении. Она взглянула на того, кому доверяла всем сердцем и душой. С одной стороны, ей не хотелось иметь ничего общего ни с Зиком, ни с Амидамару. С другой — он был одержим. Но это означало лишь то, что он говорил все свои мысли. Те мысли, которые таились в глубине его души. Глубоко вздохнув, ведьма подошла к своему духу, садясь перед ним. — Взгляни на меня, Амидамару. — холодно произнесла девушка. Он поднял взгляд на Ми, непонимающе разглядывая её лицо. POV Амидамару — Юкиджи? — сорвалось с моих губ, но я сразу же осекся. Нет. Это была Мизуки. Мой взгляд невольно упал на рану, зияющую на гладкой коже. Эту рану оставил я. И я не мог себе этого простить. Точно так же, как и слова сказанные мной. — Это я, Мизуки. Мизуки Ямасита. Ты мой хранитель, помнишь? — ее ледяной тон вырвал меня из размышлений. Я не знал, как смотреть этой девушке в глаза, поэтому потупил свой взор. Тёмные мысли, которые мне нашептывали мары снова пронеслись в моей голове, но воспоминание о слезах этой девушки были слишком свежими и терзали мое сердце. Как жаль, что Анна Асакура держит меня в своей власти. Как жаль, что медиум может заставить духа делать что-то, против его воли. Мне хотелось закричать что это ловушка. Что она не может отказаться от предложения Хао, ведь он избавится от нее и от меня. Анна запретила мне. А ещё я не мог сказать, что если она откажется, мне приказано убить ее. — Мне очень жаль, Зик, но я вынуждена отклонить твое предложение. Я решила выбрать другую сторону, и я готова к последствиям. — немного помолчав сказала Мизуки и моё сердце сжалось. — Амидамару, — раздался голос медиума в моей голове и оковы бусин рухнули, — убей её. — я стиснул зубы, но не мог сопротивляться. Анна использовала свою фурёку, и фурёку супруга. Я почувствовал, как по моей щеке пробежала горячая слеза. Моя ладонь вновь легла на рукоять меча. Конец POV — Больше не будет больно и плохо. Сonpedibus spirituum, cadunt in proditor Judas. — властно выкрикнула ведьма, и огромные кандалы упали на руки и шею Амидамару, пригвоздив его к полу тронного зала. — Если ты освободишь своего духа, то любой увидевший тебя — отсечет твою голову. — взревел Зик, хватаясь за подлокотник трона. — Я готова к этому, ублюдок. Mundabitur ex malum, spiritu magno. — зло выкрикнула Мизуки, и черная материя отделилась от самурая. В ту же секунду, дух почувствовал облегчение, словно с его плеч сняли целую гору. — Мизуки. — слабо произнес мужчина, поднимая свой взгляд на неё. — Закрой рот. — холодно отчеканила ведьма, повернувшись к Зику, хватая своего духа за руку, и вытаскивая из бюстгальтера талисман. — Мы уходим. — Ми подбросила вверх талисман, и он унёс их на поляну у озера. Ту самую, где они впервые поцеловались. Амидамару тяжело дышал, поглядывая на стоящую к нему спиной ведьму. Мизуки же, в свою очередь, задумчивым взглядом смотрела на озеро. — Мизуки, я. — хотел было произнести самурай, но ему не дали договорить. — Запомни этот миг, Амидамару. Хорошо запомни. — повернувшись лицом к мужчине произнесла девушка. Ее глаза были влажными, но она все еще сдерживалась. — Потому что это был последний раз, когда я повернулась к тебе спиной. Больше этого не повторится, ибо мое доверие к тебе перечеркнуто. — Да, госпожа. — опустив голову ответил самурай, склоняясь перед Мизуки на одно колено и сжимая траву в ладонях. Он осознавал свою вину, но не знал как ее искупить. — С этого момента, ты больше не обязан защищать меня. Я тебя не прогоняю, но и не принуждаю. Мне нужно время. Очень много времени, чтобы простить тебя. — вздохнув, добавила Мизуки, глядя на Амидамару в ожидании ответа. Сам же мужчина сильнее сжал несчастную, ни в чем не повинную траву. Сердце его на миг замерло, а затем из груди вылетел вздох облегчения. Его не прогоняли. — Я не брошу Вас, госпожа Ямасита. — решительно сказал дух-хранитель, поднимаясь с земли. Он решил, во что бы то ни стало, добиться потерянного доверия. Он верил, что мог все изменить. Что за этой маской холода и безразличия, все та же беззаботная Мизуки. — Тогда пойдем в убежище. — девушка указала кивком головы вперед, пропуская духа, и пошла за ним. По пути к логову каждый был в своих мыслях. Мизуки шла и тихо плакала, роняя слезы на влажную зеленую траву. Амидамару, стиснув зубы, молча слушал всхлипывания ведьмы, не в силах что-то изменить и бичуя себя осознанием того, что он в очередной раз виновник этих слёз. Так, в полной тишине, они добрались к убежищу и разбрелись по разным углам. Мизуки — навестить Рейгана и сообщить о возвращении Амидамару. Последний — на задний двор, сидеть в смятении.