Прошлой ночью в Нью-Йорке

Лиам хорош не только в инженерии, проектировании, черчении и огромных уравнениях по алгебре. Лиам еще хорош в бесконечных строчках компьютерных кодов, взламывании сайтов и «заметании» электронных следов. Лиам находит новый адрес Киллиана Джонса за две минуты, собирается еще за две, перед выходом бросая уверенный взгляд на мать, спящую на диване. Он знает, если не она, то он должен сделать её счастливой. В конце концов, ради его благополучия она сделала всё и даже больше. Теперь его очередь. Когда Киллиан видит на пороге Лиама, то лишь удивленно пропускает мальчика внутрь без лишних вопросов. Лиам смотрит на мужчину, которого любит его мать, слегка сузив глаза, изучая, стараясь прочитать его мысли. — Вы ведь Киллиан Джонс... тот самый... Отец Эмилии? — Воспоминания легкой вспышкой проносятся в сознании, и Лиам хмурится. — Да, приятель. Это я. — Киллиан кивает, мнется на пороге кухни, а потом предлагает мальчику чай. Лиам лишь плечами пожимает, садясь за стол, оценивая небольшую кухню, отмечая про себя, что жилище Киллиана Джонса выглядит как холостяцкая берлога, а не как гнездышко для новой семьи. — Ты ведь... Лиам... Лиам Хаттер, верно? — Киллиан разливает чай по чашкам и смотрит на него мягко, тепло. — Ты сын Эммы Свон... в смысле, Эммы Хаттер. — Да, я сын женщины, которая Вас любит, мистер Джонс, — бросает он слегка напыщенно, впиваясь в него взглядом. Киллиан вздрагивает, и чай проливается на столешницу. Он оборачивается к мальчику и смотрит на него потерянно, непонимающе мигая. — Что ты сказал? Хаттеру этого достаточно. Лиам рассказывает ему всё, не чувствуя уколов совести. Он видит в глазах Киллиана что-то знакомое... невыстраданную боль, годами запрятанную в закоулки души. Эта боль осколками разлетается по радужке, передается дрожью в пальцы. Он видит эти осколки в глазах матери. Он видит эту боль в глазах Джонса. Этого ему, и правда, достаточно. Он просит его быть честным, чтобы не давать никому ложных надежд и не доставлять еще больше боли. Киллиан честен, удивлен, и Лиам видит, как в его глазах зажигается надежда. Надежда на будущее с женщиной, которую он любит. Он рассказывает Лиаму, что женщина, которая была с ним в парке — жена его покойного брата Мила, а мальчик на её руках — её приемный сын, которого она взяла три месяца назад. Она хотела для своего старшего сына братика, а замуж выйти так и не смогла. Слишком сильно любила брата Киллиана. Лиам надевает неуклюже кроссовки, заправляя шнурки за «язычок» (мама всегда его ругает за это). Джонс ошеломлен, сломлен. Лиам видит, как в глазах мужчины мелькают кадры его жизни: прошлой, настоящей, будущей... — Это Ваш брат, мистер Джонс? — спрашивает мальчик, указывая на фотографию на стене. На ней Киллиан еще совсем юный: только окончил школу, а рядом с ним стоит молодой человек в военной форме. — Да, приятель. Это мой брат — Лиам. — Киллиан улыбается со светлой грустью во взгляде, проводя костяшками пальцев по рамке, не замечая, как мальчик дергается, изумленно уставившись на фотографию. Джонс понимает не сразу, что произошло, — Лиам это видит. Только когда тишина становится неприятной, повисая между ними, мужчина переводит взгляд на мальчика. Лиам пытается осознать, что же должна была чувствовать мама к этому мужчине, чтобы назвать собственного сына именем брата Киллиана. Ответ приходит моментально. — Приятель? — Мама... мама назвала меня в честь Вашего брата... — Лиам замолкает и хмурится. — А Вы... Ну, конечно... Эмилия... Мальчик смотрит на него пристально, когда Киллиан отводит взгляд, тушуется. — Я... — Знаете, мистер Джонс. — Лиам открывает дверь. — Я понять не могу, почему у Вас — у взрослых — всегда всё так сложно? Киллиан горько усмехается, качая головой. Хаттер знает, Джонс ему не ответит. Лиам перед уходом дает ему их домашний адрес, а потом замирает на пороге, смотря на него впервые чуть потерянно: — Берегите её, мистер Джонс. Сделайте её счастливой. Киллиан смотрит на него уверенно, спокойно, и он видит, как лазурь в аквамарине начинает сиять ярче. — Обещаю, приятель. Я приложу все усилия. Лиам почему-то ему верит. *** Когда Эмма с утра находит на столе записку от сына, что он ушел в школу, а завтрак оставил ей на столе, то она лишь морщится от бессильной злобы на саму себя. Похоже, пришло то самое время, когда они с сыном поменялись местами. Она заваривает кофе лениво, потирая виски, чувствуя дикую усталость. Казалось, со слезами должно было всё пройти, но легче стало совсем чуть-чуть. Когда она слышит звонок в дверь, то лишь усмехается, уверенная на сто процентов, что Лиам забыл ключи от дома, или какую-нибудь лабораторную, или кроссовки на физкультуру. — И что мы на этот раз забыли?.. — Открывает дверь Свон, и чашка с кофе со звоном встречается с полом. Эмма смотрит на Киллиана Джонса непонимающе, ошарашенно, удивленно. Она почему-то начинает сомневаться в том, что она не спит или не пьяна. — Киллиан... — выдыхает она, а он смотрит на неё слегка виновато, но аквамарины горят неестественным огнем. — Здравствуй, любовь моя, — растягивает он губы в улыбке, хотя на последних словах голос предательски дрожит. Эмма не может поверить в реальность происходящего. Она смотрит на него во все глаза, протягивает руку, ожидая, что коснется лишь воздуха, но натыкается на колючую щетину и вздрагивает. — Как ты меня нашел?.. — шепчет она, чувствуя, как горячие дорожки слез стекают по щекам. — Твой сын, Свон. — Он ухмыляется мягко, переступая порог, захлопывая дверь. — Твой сын меня нашел. Эмма всхлипывает и падает, падает, падает в его объятия. Ей всё кажется, что слезы должны уже кончиться, но они бесконечным потоком льются по щекам, перетекая на его лицо, смешиваясь с его собственными. — Женщина... в парке... — Это Мила, любовь моя. — Он держит её на весу, потому что сама она стоять не в состоянии. — Жена Лиама — моего брата. Глупенькая, неужели ты думала, что я смогу быть с кем-то еще, кроме тебя? Свон горько усмехается, всхлипывает, касается его волос, утыкается ему носом в шею, целует сквозь рубашку ключицы и плачет, плачет, плачет... Их поцелуи вкуса соленых слез, горечи прожитых лет вдали друг от друга и судьбоносных усмешек. Слишком горько и слишком сладко одновременно. Ей кажется, её сердце выпрыгнет из груди, а сама она задохнется от счастья. Ему кажется, что счастье могло наступить для них раньше на целых семнадцать лет, но судьба решила по-другому. Или они? — Господи, если это сон, я не хочу просыпаться никогда,* — шепчет Эмма, улыбаясь расслабленно, вплетая пальцы в бархат смоляных волос, ощущая его быстрое биение сердца под ладонью. Ей кажется, в унисон с её собственным. — Тогда давай не просыпаться вместе, любовь моя,* — улыбается Киллиан нежно, губами ловя её соленые слезы, стирая боль с кожи, забирая одиночество с вен. Ей кажется, что не было этих семнадцати лет в разлуке. Ему кажется, что он готов ждать вечность, лишь бы Эмма Свон смеялась в его объятиях так же счастливо, как смеется сейчас. _______________________________ * Автор уверен, что где-то читал эти самые строки, но, прошерстив знакомых фикрайтеров, ничего не нашел. :(( Если вы знаете, откуда именно взяты эти две строчки, то черкните в комментариях, и я сделаю ссылочку. :)