***
Месяцы шли за месяцами, и Имс все сильнее погружался в анабиоз. Внутренняя тоска, казалось, спряталась, сжалась в шар, расположившийся где-то в районе диафрагмы и напоминающий о себе тупыми, глухими болями под утро, когда серый утренний свет освещал пустую спальню Имса. Все следы никуда не вели. Имс перерыл все притоны и Лос-Анджелесе и окрестностях, перетряс всю мафию, все контакты, которые только могли что-то знать, видеть, слышать. Лично обошел каждое чертово сомнациновое гнездо под видом клиента. Ведь где-то этот ублюдок должен был брать сомнацин! Если только не синтезировал в собственном подвале или не материализовал с помощью магии. Судя по отсутствию зацепок, именно это Иосиф и делал. По крайней мере, Нэш, который теперь вел это дело вместе с Имсом, так и считал. Но где тогда тела новых жертв? Новых жертв не было. Имс по-прежнему посылал Артуру отчет раз в месяц — наговаривал на пленку все важное, или то, что представлялось ему важным, или всякую ерунду. Раз от раза его отчеты становились все длиннее. Закрывая глаза и нажимая кнопку записи на диктофоне, Имс воображал, как Артур отвечает ему, как смеется его шуткам — даже несмешным, и специально оставлял паузы для ответов. Каждый раз, отправив запись, Имс боролся с желанием напиться до полусмерти. Иногда — не боролся. Артур несколько раз звонил, и Имса пугали изменения в его голосе. Он чувствовал, что с Артуром что-то происходит, что-то дурное и, возможно, непоправимое, как будто его пожирает тяжелая болезнь. Артур говорил, у него все хорошо. Про Ариадну он не рассказывал, хотя пару раз Имс набирался мужества задать вопрос. Мужества настаивать на ответе у него уже не хватало. — Я больше не могу, — сказал однажды Артур. Помолчал, будто собираясь с мыслями, и быстро заговорил: — Я… я ее ненавижу. Боюсь однажды просто войти в комнату и убить ее. Я схожу с ума, ты понимаешь? Схожу с ума, и это только вопрос времени, когда я больше не смогу себя контролировать. Она не заслужила этого, Имс. Я этого не заслужил. Больше это не может продолжаться. Имс свернулся клубком на кровати, сжимаясь, будто это могло помочь, могло облегчить жуткую тяжесть в груди. — Я не знаю, что делать, — неожиданно для самого себя признался он — и уже не мог остановиться, слова хлынули из него, как кровь из раны, — пожалуйста, прости. Я его не нашел. Я неудачник, слабак. Я не знаю, что делать. Безнадежность захлестнула его, самая настоящая безнадежность, когда впору лезть в петлю или садиться на иглу, сдаваться целиком и полностью — потому что выхода не было. Он не мог вернуть Артура, не мог устранить угрозу, даже не мог сам уехать к нему, и до конца жизни они были обречены существовать, ожидая удара в любой момент, запуганные, сломанные и одинокие. — Я что-нибудь придумаю, — прошептал Артур в трубку, и Имс совсем не почувствовал себя лучше от того, что Артур успокаивает его. — Все наладится, Имс. Держись. — Постарайся никого не убить, — со стороны, должно быть, его голос звучал невесело, но Имс все равно старался. — Береги себя. Артур повесил трубку. Имса впереди ждала очередная бессонная ночь.***
То, что Имс узнал о ПЭСИВе Юсуфа, было случайностью. Нелепым совпадением из тех, что сталкивают тебя на одной лестничной клетке где-нибудь в Каире с одноклассником из младшей школы или бросают слепо влюбленную в недоступного парня девушку прямо к ногам этого парня, когда ему срочно нужна жена. Вот точно таким совпадением и был ПЭСИВ Юсуфа. Просто ребята из лаборатории пригласили Имса пообедать, а один из них работал с Юсуфом над парочкой интересных трупов как раз во время ремонта и перестановки, и небольшой кейс привлек его внимание. Внутри были провода, Юсуф признался, что прибор не совсем легальный, и парень согласился, что большая красная кнопка выглядит действительно нелегально. Ему это показалось смешным. Имсу это смешным не казалось. Пять минут спустя он с грохотом открыл дверь лаборатории и нависал над несчастным экспертом, схватив его за грудки. Видимо, лицо Имса в этот момент было настолько страшным, что Юсуф позеленел. — Где ты взял этот чертов прибор? — рычал Имс, впервые за долгое, очень долгое время позволяя своему раздражению и усталости взять верх над разумом. — Где ты купил ПЭСИВ? У кого? Мысль, что тут, прямо под носом у него, возможно, был еще один канал, доводила Имса до безумия. — Как ты узнал? — прохрипел Юсуф — но тут же поправился: — Пусти! Я покажу. Имс с минуту боролся с собой — потом неохотно отпустил руки, сжимая и разжимая сведенные судорогой пальцы. Юсуф, беспокойно оглядываясь, точно ожидая, что в любую секунду Имс может наброситься на него и откусить что-нибудь жизненно важное, бочком двинулся к дальнему шкафу. Правильно ждал. Имс вполне созрел для людоедства. — Это не рабочий прибор, — настойчиво сказал Юсуф, отпирая ящик и доставая серебристый чемодан. — Старая модель. Мне просто интересно было, как это работает… — Откуда? — перебил Имс. Намерения Юсуфа его совсем не интересовали. Тот помолчал, выбирая слова. — Просто купил у одних ребят, — наконец сказал он. — Ты их не знаешь, и я их не знаю… Просто какие-то курьеры, они потом уехали из города. И, в самом деле, Имс был по горло сыт этой брехней. — Я сейчас звоню, куда следует, — спокойно, тем самым тоном, каким обычно зачитывал права преступникам, сказал он. — Прибор незаконный. Тебя не посадят, но я сделаю все, чтобы ты потерял работу. И поверь мне, Юсуф, у меня хватит для этого связей. Я даже не погнушаюсь чем-нибудь грязным. Или ты скажешь мне правду. Юсуф стал не просто зеленым — его смуглая кожа приобрела неприятный болотный оттенок. — Я работал с лабораторией снов в УКЛА — недолго, пару месяцев. Они помогали в расследовании одного дела два года назад. И этот прибор был списанный. Ну… я его одолжил… Острое, ледяное разочарование захлестнуло Имса. Украл, Юсуф всего лишь украл списанный прибор, нет никакого тайного пути, помогающего преступникам покупать сомнацин для своих злодейских нужд. Ничего не говоря и не прощаясь, Имс развернулся и пошел к себе в кабинет, еле переставляя ноги. И только упав в кресло Артура — Имс переехал за его стол как-то незаметно для себя самого, — и уронив голову на руки, он кое-что вспомнил. Кое-кого. Того парня из лаборатории Майлза, который так упорно не хотел с ними разговаривать. У которого при странных обстоятельствах погибла жена. После разговора с которым Артура похитили. Имс вскинулся, резко выпрямляясь в кресле. Впервые за бесконечно долгие месяцы он почувствовал внутри это — огонек предвкушения. Запах крови в воздухе. Свежий след. Кажется, у него наконец-то была зацепка. И именно тогда он, как каждый уважающий себя дурачок в каждой приличной сказке, совершил ошибку. Нетерпение погубило его, как этого и следовало ожидать. Не выдержав, Имс поехал к Артуру. Теперь, когда он внезапно выпал из спячки, жизнь заструилась по его венам, и разлука стала совершенно непереносимой. Имс боролся с собой меньше суток — уже на следующий же день он ехал в своей машине на запад, забив на скоростной лимит. Отчего-то каждая минута промедления убивала Имс сильнее, чем весь предыдущий год.***
Артур выглядел ужасно. На первый взгляд он был здоров, но Имс, увидев его, почувствовал почти физически, как кровь отливает от лица, а нетерпение внутри сменяется страхом и болью. Артур выглядел как человек, отчаявшийся услышать хорошие новости, как наркоман на самом пороге суицида. Как жертва, уставшая сражаться. — Ты поменял стрижку, — сказал он невыразительно вместо приветствия, — тебе идет. — Я скоро тебя заберу, — прямо ответил Имс. — Артур, у меня наконец-то есть след! Я уже установил за ним слежку… Артур качнулся вперед, заглядывая Имсу в глаза, будто не веря своим ушам. — Я не хочу ложных надежд, — сказал он недоверчиво — но в его голосе наконец-то появилась хотя бы капля жизни. И именно в этот момент его жена решила разрушить ту иллюзию уединения, которой они наслаждались впервые за год. Конечно. Имс и его везение, Имс и его надежды, Имс и то, во что превратилась его жизнь. Имс и Артур, у которого есть жена. — Я поеду, — сказал Имс, совершенно не слушая, что там говорила эта женщина. «Я вернусь», — впервые в жизни ему захотелось, чтобы Артур умел читать мысли и знал сейчас, слышал то, что Имс не мог сказать ему вслух, — «я очень скоро за тобой вернусь». Дорога была бесконечной. Имсу хотелось орать. Крушить все подряд. Развернуть машину и ехать назад — сломать этот чертов заборчик, выдернуть Артура из толпы провинциальных придурков, засунуть на пассажирское сидение и увезти с собой. Он знал, что Артуру плохо, видел собственными глазами, осязал, когда коснулся его руки — как будто нечаянно, потому что все пялились, — знал и все равно бросил его там. Оставил одного. Снова. Но страх, тупой животный ужас, в котором Имс прожил весь этот год, ненависть к себе, презрение к собственной слабости, никчемности, неспособности защитить — все это не хотело отступать. И теперь терзало его сердце с новой силой. След оказался ложным. След оказался ложным, и впервые в жизни Имс задумался о самоубийстве. Он не мог так поступить, не мог бросить Артура совсем одного — но приятные мысли просто покончить с этим всем, ничего не чувствовать, не быть, захватили его полностью, подарив минутное облегчение. Кобб оказался совершенно чист. Он по-прежнему избегал общения с детективами, отказывался от откровенных разговоров и был явно недружелюбен — подозрительно недружелюбен, — но не торговал ПЭСИВами и сомнацином, не имел никаких связей с преступниками, даже к ответственности ни разу не привлекался. У него было алиби на все без исключения похищения, совершенные Иосифом за последние три года. Кобб оплакивал жену, воспитывал детей и работал в лаборатории. Имс оплакивал свою жизнь. Он думал — как позвонить Артуру и сказать, что он снова ошибся? Снова облажался, не смог справиться. Снова подвел. Где взять храбрости сказать Артуру об этом и все еще найти слова ободрения? Как решиться снова отобрать у него надежду? Имс сидел на краю кровати, сжимая в руках телефон, не в силах набрать нужный номер — и в этот момент экран осветился, демонстрируя пришедшее сообщение. Имс бездумно нажал на конвертик. «Вынужден скрываться. Не звони и не пиши пока! Дам о себе знать, когда смогу». Трубка выпала из вмиг окоченевших пальцев Имса, с глухим стуком ударившись о ковер. Сообщение продолжало безжалостно светиться. Имс пошатнулся, зубами сжимая костяшки пальцев, чтобы не закричать — громко и отчаянно, как дикое животное. Он привел его, привел его, привел. Привел Иосифа прямо к Артуру. Своими собственными руками. Наклонившись неловко, как зомби, Имс подхватил телефон, нажимая кнопку вызова — только чтобы снова, и снова, и снова слушать металлический голос, сообщающий о недоступности абонента. — Дай мне с ним поговорить, — взмолился Имс, не соображая, что голос не отвечает живым людям, — пожалуйста, дай мне с ним поговорить! Он не чувствовал ледяные губы безумия, нежно целующие его в затылок.***
Стивен плакал. Это все, что ему оставалось, все, что он мог. Казалось, откуда взялись силы на слезы, если даже держать глаза открытыми он не мог? Хотя… это последнее, что занимало Стивена.