Когда у дома остановилась знакомая уже крутая машина, Ариадна заканчивала уборку. Ей пришло вдруг в голову — где-то между второй чашкой кофе и первой рюмкой текилы, что за последнюю неделю ее идеальный дом стал выглядеть как-то… неидеально. А чтобы поговорить с этим человеком, с этим странным другом Артура (имя все еще не вызывало у нее боли, вместо боли каждый раз накатывала волна отупения, будто наркоз расползался от места укола), — ей нужно быть уверенной в себе. Сильной.
Нужно заставить его отвечать.
Загадочная симка с одним-единственным телефонным номером, таинственный визит парня на Бентли — вроде бы знакомого, но на самом деле совершенно чужого Ариадне человека, про которого она ничего не знала, — все это подбрасывало дрова в тлеющий костер ее убежденности: со смертью Артура что-то не так.
Ариадна сухо, лающе рассмеялась — и запнулась, зажимая рот ладонью. От смеха из ее глаз снова хлынули непрошеные слезы. Но думать, что «со смертью Артура что-то не так», было настолько нелепо, настолько по-извращенному комично, что она не могла удержаться. Как будто сама смерть Артура — это ничего, нормально, проблема исключительно в сопутствующих обстоятельствах. Всхлипнув и проглотив слезы, Ариадна вернулась к натиранию сервиза.
Она старательно отгоняла мысль, что, возможно, ищет черную кошку в темной комнате. Или кота Шредингера в пустой коробке. Что сама придумывает какие-то подозрительные улики, фантазирует изменившееся поведение Артура, превращает его школьного приятеля в загадочного монстра или, наоборот, героя из спецслужб — лишь бы не думать, что на самом деле произошла случайность. Что Артур умер просто так, ни почему, что у его смерти нет никакого значения и тайного смысла. Он просто жил, работал, любил ее — а потом взял и умер из-за пустяка.
Эту мысль мозг Ариадны отказывался принимать. От этой мысли боль становилась нестерпимой.
И теперь она стояла в дверях и смотрела, как Имс идет от машины к их крыльцу, и пыталась ничего не угадывать в нем, не придумывать ему двойное дно, не надеяться, что сейчас он откроет рот и скажет, что Артур погиб по какой-то важной, осмысленной причине.
— Меня не пустили в морг, — сказал Имс.
Он выглядел ужасно. Просто как дерьмо — серый, изможденный, нервно сжимающий небольшую сумку для ноутбука, он отодвинул Ариадну плечом и вошел в дом, не здороваясь и не спрашивая разрешения.
— А должны были? — Ариадна бросила взгляд на висящие в прихожей часы. Девять часов вечера, морг давно закрыт. Да и вряд ли туда пускают посторонних.
Поттер неуверенно зарычал на незнакомца, но потом будто передумал возмущаться и снова лег на пороге кухни. Имс не обратил на собаку никакого внимания. Разувшись и повесив ветровку на вешалку, он уверенно прошел в гостиную и упал в кресло. Ариадна последовала за ним.
Она вспомнила, что у нее были вопросы.
Имс достал компьютер из сумки, положил его на журнальный столик, открыл, снова захлопнул и наклонился вперед, обхватывая голову руками и ероша волосы на затылке. Казалось, он не знает, за что хвататься, что делать и что говорить, и какая-то там женщина, жена Артура, в его мире не существует, она просто мебель.
Ариадна залезла в бар, вытащила бутылку текилы и рюмку, налила себе и быстро опрокинула обжигающую, мерзкую на вкус жидкость в рот. Лучше ей не стало. И хуже не стало. Ариадна по-прежнему плыла в своем вакууме, спящая и безучастная, и ни алкоголь, ни странный, безумный на вид почти-незнакомец не могли выковырять ее из этого свето-звуко-запахонепроницаемого пузыря.
Со стуком поставив бутылку на стол, она села на диван напротив Имса и уставилась на него пристальным взглядом. Рано или поздно кто-то из них заговорит, и она собиралась дождаться, пока это сделает Имс.
Тишина тянулась и тянулась, как жвачка, минута за минутой, липкая и душная, и только на кухне тихо и как-то безнадежно поскуливал Поттер. Ему, наверное, тоже было трудно дышать.
— Имс, вы с Артуром дружили? — спросила Ариадна, потому что хорошо, она не могла больше ждать, когда эта статуя — очень дерганая статуя — подаст голос. — Зачем ты его навещал?
Имс вздрогнул, точно успел забыть о ее присутствии. Впервые в голову к Ариадне закралась мысль, что может, он приехал
не к ней? Может, ему просто нужно где-то пересидеть, пока не откроют морг? Если допустить мысль, что его в этот морг пустят.
Имс кивнул, отвечая, наверное, на первый из вопросов — потому что кивок никак нельзя было счесть достойным ответом на второй. Потом будто встряхнулся немного и посмотрел прямо в лицо Ариадне, и его глаза — его глаза вдруг оказались тем самым копьем, что с размаху воткнулось в волшебный бронированный пузырь Ариадны, пробивая в нем огромную дыру. Окружающий мир и его неумолимая реальность хлынули в эту пробоину бурным потоком, и Ариадна взвыла, обхватывая себя руками, стараясь отгородиться, снова оглохнуть и ослепнуть,
забыть.
— Расскажи мне, что произошло, — потребовал Имс жестко, таким тоном, будто собрался выдирать ответ клещами, если она вдруг вздумает молчать, — расскажи мне все!
И он резко наклонился вперед, двигая бутылку по столу по направлению к Ариадне.
— Кто ты такой? — прохрипела она.
Текила оседала в желудке тяжелым, жгучим грузом, но эта гадкая тяжесть отвлекала от боли, захлестнувшей Ариадну внезапным ураганом. Она глотала снова и снова, мечтая утонуть в этой дряни, упиться так, чтобы впасть в наркотический сон и ничего не чувствовать, умереть, в конце-то концов.
— Я Имс, — просто ответил Имс. — Да. Мы были друзьями. А теперь расскажи мне все.
И она рассказала ему все.
Она пила и рассказывала — ему, совершенно чужому человеку, — как пила кофе, кружку за кружкой, и как полицейский не смотрел ей в глаза, и как она хочет поднять цену за проект беседки, и как волосы Артура завивались от влаги, и про то, что его татуировка уцелела. Рассказывала, как скучает Поттер, как ей придется объяснять друзьям и знакомым, почему она хоронит мужа в закрытом гробу, и что всю его одежду, наверное, нужно отнести в церковь, хотя сама она не верит в бога — больше нет, — а Артур был евреем. А еще Ариадна рассказывала, как хотела детей, и что та комната, в которой сегодня будет спать Имс, должна была стать детской, и Артур, вроде, был не против — а может быть, и против, он не давал прямого ответа, но чертовы презервативы никогда не забывал. Не то чтобы секс у них был очень уж часто. Нет, Ариадна не жаловалась, она любила Артура всем сердцем, даже если он бывал холодноват порой, но она так сильно, так самоотверженно его любила, и он тоже ее любил, любил, любил…
Имс пил молча.
— Мне кажется, полицейские что-то скрывают, — твердила Ариадна, вцепившись побелевшими пальцами в край журнального столика — чтобы они не дрожали так сильно, — что он мог делать там? Пьяный, под кайфом? Артур никогда бы так не поступил, он даже после пива не приближался к машине, он не принимал наркотики, никогда! Может быть, кто-то заставил его, может быть, он был не в себе… Имс, как ты считаешь, подумай… подумай, это ведь могло быть убийство? — она резко рассмеялась, чтобы тут же оборвать смех, — и они не хотят говорить, не хотят расследовать, чтобы было закрытое дело, ведь получилось так удобно: не справился с управлением, упал в овраг… И теперь, теперь мне даже нечего хоронить, Имс…
— Да, — сказал Имс.
Ариадна подавилась глотком виски — теперь они перешли на виски, потому что текила кончилась, и закашлялась, мучительно пытаясь вздохнуть.
— Что? — пролепетала она, как только нашла достаточно воздуха, чтобы сказать хоть что-то.
— Да, это могло быть убийство, — повторил Имс.
Он как будто не пьянел — только глаза становились все темнее, а лицо — все более и более пустым. Воротник его синей рубашки измялся, из-под закатанного рукава выглядывали темные завитки татуировки, и Ариадна неожиданно поняла, что Имс красив.
— Артур не мог «не справиться с управлением», — сказал Имс тем временем, нарушая странный ход ее мыслей. — Даже пьяный, даже обкурившись до обморока.
Ариадна сглотнула, разглядывая мужчину напротив. Мужчину, который, как она начала подозревать, знал Артура куда лучше, чем старый знакомый.
— Зачем ты приезжал? — тихо спросила она. — Неделю назад. Ведь не похвастаться тачкой.
Имс невесело усмехнулся — но его взгляд не отрывался от сложенных на столе рук. Тыльную сторону правой ладони пересекали царапины, костяшки слегка опухли, Ариадна только сейчас заметила.
— Как будто его можно впечатлить тачкой, — с каким-то очень личным юмором сказал Имс. — К тому же Артур видел ее сто раз. Нет. Я приезжал… это связано с моей работой.
— С работой? — подозрительно прищурилась Ариадна. Ее вело, мир вокруг покачивался и наконец-то был не таким обжигающе острым, не таким болезненным на ощупь и на вкус, и ей это нравилось. Она снова чувствовала себя сильной. Способной разрешить все загадки. — С какой работой?
— С моей работой, — покачал головой Имс. — Это неважно.
Неважно, медленно повторила Ариадна про себя. Неважно.
Ариадна собиралась подняться наверх и лечь спать. То есть сначала Ариадна собиралась показать Имсу комнату для гостей и выдать свежее постельное белье, но она была так пьяна, так ужасно-прекрасно пьяна, что путь наверх представлялся десятимильным путешествием, полным препятствий и опасностей. Поэтому она пошла в туалет — на первом этаже, потому что никто не назвал бы Ариадну непредусмотрительной. Женщина в зеркале над раковиной была ей незнакома, и Ариадна приветливо улыбнулась незнакомке — попыталась улыбнуться. Женщина в ответ смотрела на нее мертвым, выжженным взглядом, и Ариадна отвернулась. Она не хотела этого видеть.
Вместо этого Ариадна плеснула в лицо холодной воды, пытаясь развеять хотя бы крошечную часть головокружения. Тщетно.
Похоже, Имсу придется спать на диване в гостиной, решила Ариадна, выходя из ванной и цепляясь рукой за косяк. И как бы ей не пришлось спать там же. Или вообще на полу. В коридоре.
Она не сразу поняла, почему Имс сидит, спрятав лицо в ладонях. Почему его плечи опущены и вздрагивают. Все эти знаки проходили сейчас мимо затуманенного разума, отскакивали и стекали. Но волна оглушительного горя, ничем больше не сдерживаемой смертной тоски и отчаяния — эта волна миновала опутанный алкоголем мозг Ариадны и захлестнула сразу сердце. Ариадна пошатнулась, задыхаясь от чужой боли, на миг теряя собственные чувства в этом потоке.
Ариадна не понимала, как он мог терпеть и скрывать это так долго.
Приблизившись на нетвердых ногах, она робко коснулась ладонью плеча Имса. И, когда он вздрогнул от неожиданности и резко выпрямился — тогда она наклонилась и поцеловала его. Закрывая глаза, чувствуя на губах соль и страдание, она целовала незнакомца и впервые за прошедшие сутки чувствовала, как немного меньше болят ее собственные раны.
Они с Артуром никогда не занимались любовью на ковре в гостиной — или хотя бы на диване в гостиной. Нигде, кроме спальни, ни разу. И сейчас Ариадна даже не ощущала, что изменяет, потому что все было так дико, и непривычно, и странно. Как во сне или бреду — конечно, в бреду, оба они однозначно бредили. Имс задыхался, целуя — кусая — ее шею, сжимая ее талию до синяков, опрокидывая ее на ковер и вжимая своим телом в колючую, шершавую поверхность. И Ариадне в ее сюрреалистичных грезах казалось, что когда его раскаленные пальцы на миг легли ей на горло — легли и сдавили чуть сильнее, чем нужно, но она не возражала, о нет! — ей казалось, что на лице Имса в этот момент, в его темных, почти черных глазах была самая настоящая ненависть. Ненависть, сметающая все на своем пути, ненависть, грозящая испепелить ее, уничтожить — и, пожалуй, сейчас Ариадна была бы этому только рада.
Ей тоже хотелось его убить.
И Ариадна не знала, почему.
Поэтому она сжала его бедра коленями, вцепилась зубами в бицепс — ей хотелось, чтобы ему было больно, так же больно и гадко, и приятно, и унизительно-потрясающе, как ей.
Имсу, судя по всему, было.
Ариадна не помнила, как кончила, не помнила, как кончил — и кончил ли — он. Благословенная темнота наконец-то накрыла ее своим тяжелым одеялом, погружая в милосердное беспамятство.
***
Ариадна проснулась рывком, вдруг перешла из состояния полной бессознательности в отвратительную в своей четкости явь. Мысли ее, тяжелые и невнятные, копошились в голове, как клубок червей — и, кажется, все, о чем Ариадна сейчас думала, приобретало оттенок кладбища и тлена.
Она лежала на чем-то горячем и живом, дышащем, сердце под ее щекой пульсировало громко и ритмично. Ариадне хотелось закрыть глаза и вообразить, что она все еще спит, что ей снится Артур, но липкое отвращение и страх уже просачивались внутрь, опутывая внутренности противной холодной паутиной. Ей не было стыдно, наверное, мысли о том, что она натворила — переспала с другом своего мужа, пока ее муж даже не погребен! — придут позже. Может быть, вообще не придут, и она выкинет все это из головы, как галлюцинацию, вывих оглушенного шоком сознания.
По ковру прошелестели шаги, и Поттер, тихо порыкивая, ткнулся холодным носом ей в ладонь. Только сейчас Ариадна сообразила, что она не на полу, что они с Имсом лежат на диване, кое-как укрытые пледом, и вся ее одежда куда-то делась, как и его одежда. Ариадна надеялась, одежда Имса вообще уцелела, и ей не придется одалживать ему что-нибудь из вещей Артура.
Осторожно, как могла, она попыталась вылезти из своего узкого убежища между спящим мужчиной и спинкой дивана. Ей нужно было в ванную. Во рту стоял такой вкус, будто там неделю безвылазно жил Поттер — со стаей друзей, алкоголь еще не окончательно выветрился из крови, и Ариадну ощутимо пошатывало, пить хотелось невыносимо. Ей вдруг показалось — если она не выберется из этого плена немедленно, не отдерет себя от чужака, опасного незнакомца, — ее вырвет прямо тут, на ковер. В лучшем случае.
В ванной она не смотрела зеркало. Она боялась женщины, которая там жила.
Быстро, но тщательно вымывшись, смыв с себя каждую молекулу, напоминающую о прошедшей ночи, дважды почистив зубы, Ариадна замоталась в самый большой халат и осмелилась выйти наружу. Она не может сидеть тут вечно, собаку нужно выпустить погулять. Имсу нужно взглянуть в лицо — даже если не хочется.
Нужно узнать, что дальше.
Нужно позаботиться о похоронах.
Имс не спал.
— Ванная там, — хрипло сказала Ариадна, рассматривая плед, которым он целомудренно прикрыл бедра. — Горячей воды много.
Потому что я привыкла, что после меня моется Артур, не сказала Ариадна, потому что я живу не одна.
— Во сколько открывается морг? — спросил Имс.
Ариадна пожала плечами — она не узнавала. Поттер потоптался рядом с журнальным столиком — и вдруг вспрыгнул на диван, заглядывая Имсу в глаза с какой-то тревогой и ожиданием. Точно ждал, что тот сейчас взмахнет рукой — и вместо него на диване окажется Артур. Ариадна и сама бы не отказалась от такой магии.
Имс посмотрел на собаку, не делая никаких попыток оттолкнуть ее или погладить, потом встал и без слов ушел в ванную.
У Ариадны не было ни малейшего желания снова ехать в морг, но отчего-то все в ней запротестовало, когда стало понятно, что Имс собирается один — и брать с собой ее абсолютно не входит в его намерения.
— Тебя не пустят, — холодно сказала Ариадна, с отстраненным любопытством наблюдая, как он застегивает рубашку — совсем не пострадавшую во вчерашнем безумии, — ты не родственник.
— Пустят, — ответил Имс безразлично, словно разговаривал сам с собой, со своими мыслями, просто вслух.
И в этом сквозила такая уверенность, что новое чувство ожило в Ариадне, темное и гнилое, распространяющее за собой жгучий яд обиды и подозрений. Ревность, она вдруг ощутила ревность. Этот чужой мужчина, этот гость собирается пойти и смотреть на то, что принадлежит ей, оплакивать то, что имеет право оплакивать только она. Только она одна!
Она не могла уступить даже крошечную толику своей скорби. Никому.
Поэтому теперь они ехали в ее машине, заполненной душным молчанием, и Имс кусал губы, когда думал, что она на него не смотрит, а она сжимала руль сильнее, когда думала, что на нее не смотрит Имс.
И она совсем, совсем не предполагала, как все обернется.
— Вернулся мистер крутой детектив, — недружелюбно поздоровался дежурный на регистрации, и, пока Ариадна стояла и силилась что-то произнести, обернулся и крикнул вглубь полицейского участка, — эй, Моррис! Тут пришел вчерашний фэбээровец! Иди сюда, а то «у нас будут неприятности», — последнюю фразу он произнес с нескрываемым сарказмом.
На который Имс как будто не обратил никакого внимания. Равно как не обращал внимания на шок Ариадны. Имс из ФБР? И он ничего не сказал? Так вот откуда его уверенность, что его обязаны пустить к Артуру!
Ариадна вздрогнула, поражаясь выверту собственного сознания. Она пришла навестить Артура. Который теперь живет в другом месте. Просто живет в другом месте. И привела друга.
На глаза навернулись слезы, и дежурный, бросив на нее быстрый взгляд, моментально замолк и только вздохнул. Наверное, ему было ее жалко. Как будто ей нужна была жалость.
Имс тем временем достал из внутреннего кармана ветровки значок и протянул его дежурному.
— Теперь я могу попасть в морг? — с усталым нетерпением спросил он. Ариадна каким-то шестым чувством поняла — он нетерпелив не оттого, что хочет смотреть на тело. Он просто должен, как и она, пройти через это как можно скорей.
Только зачем, зачем она тоже туда идет?
Ариадна не знала.
Дежурный позвал кого-то, кто-то позвал еще кого-то, третий кто-то принес бумажки и бланки и стал о чем-то расспрашивать Имса — тот отвечал короткими, лающими предложениями. А потом формальности закончились, и им выдали сопровождающего и разрешили поехать в морг.
***
Ариадна ждала долгих формальностей. Ждала, что их попросят подождать за дверями, но Имс просто прошел в секционный зал и потянул за плечо первого встречного врача.
Чего она не ждала — так это того, что Имс, не дожидаясь помощи работников, просто выдвинет длинный металлический ящик, выпуская наружу холодный пар и неповторимый запах чего-то химического. Не ждала, что полицейский не сделает ничего, чтобы ему помешать. Не ждала, что Имс просто дернет за простыню, сбрасывая ее на пол и обнажая тело безо всякого стыда и деликатности. Ахнув, Ариадна вскинула глаза на яркую лампу, зажмурилась — что угодно, только бы не смотреть туда, где Имс склонился над телом. На стене висели плакаты с правилами противопожарной безопасности. Ариадна принялась читать самый первый — и, в самом деле, пожарная безопасность оказалась весьма увлекательной вещью, гораздо увлекательнее Имса, изучающего то, что он там изучал. Если бы еще минут через десять она не стала опасаться, что плакаты скоро кончатся. На табличках «не курить» и «закрывайте реактивы» долго не продержишься, истерично думала Ариадна, а наклейки на шкафах были слишком мелкими.
Отвратительно трещащая лампа дневного света — тут что, некому поменять лампу, они не сходят с ума, работая тут целый день? — гипнотизировала.
Но тут жутковатый сдавленный звук вывел Ариадну из ступора. Она невольно обернулась — и обомлела. Имс — Имс, рассматривающий труп с хладнокровием мясника, Имс, который работает в ФБР, матерь божья! — Имс сполз на пол, цепляясь пальцами за край металлического ящика, утыкаясь лицом в руки, дыша с нездоровыми хрипами — так тяжело, будто сию секунду у него случится астматический припадок, и он пополнит компанию молчаливых обитателей этого склепа.
— Нежный какой, — еле слышно пробормотал работник морга за плечом Ариадны. — А еще детектив.
— Артур был его другом, — странным, чужим голосом сказала Ариадна, не отрывая взгляда от того, на что она до сих пор тщательно избегала смотреть. От того, что, она была уверена, будет теперь являться ей в кошмарах до конца жизни. — Думаю, ему нужна помощь. Думаю, мне тоже нужна помощь, — дрожь становилась все сильнее, зубы застучали, и Ариадне пришлось замолчать.
Патологоанатом, тихо выругавшись, потянул ее в сторону, усаживая на стул, делая помощнику знак накрыть тело. Мгновение — и в нос Ариадне ударила резкая вонь нашатыря, мир дрогнул — и обрел резкость.
Полицейский поставил Имса на ноги и крепко держал за плечи, тот стоял вроде бы ровно, но глаза его были закрыты, а лицо выцвело до оттенка бетонной плиты и покрылось мелкими бисеринками пота. Он выглядел так, будто в любой момент готов вновь упасть.
А потом он отстранил полицейского, качнулся — но устоял на ногах и открыл глаза. Посмотрел на Ариадну. И в его глазах плескался чистый, неприкрытый животный ужас. Стыд. Отвращение. Ариадна не дрогнула — она понимала, что он чувствовал. Что почувствовал сейчас, глядя на нее — жену Артура, — стоя рядом с его телом. Что думал о себе — и о ней.
Ариадна чувствовала то же самое.
Глубоко вздохнув, будто собираясь с силами, Имс бросил последний взгляд на вновь плотно закрытое простыней тело, на полицейского, дежурившего рядом с флаконом нашатыря и стаканчиком холодной воды, на Ариадну — и теперь его глаза не отражали ничего, — и решительно направился к выходу.
Ариадна грубо оттолкнула патологоанатома, пытающего придержать ее за локоть, и бросилась за ним следом.
— Имс! — крикнула она, вынуждая его остановиться, подождать. — Имс!
Имс резко затормозил и обернулся, и Ариадна будто бы налетела на кирпичный забор, разбиваясь в кровь. Перед ней стоял другой человек — не тот, кто только что упал в обморок, увидев изуродованное тело Артура. Не тот, кто уложил ее спать на диван. Совсем не тот, кто вчера пил с ней, и молчал, и слушал.
Этому новому человеку не нравилась Ариадна. Этот новый Имс не хотел на нее даже смотреть.
Быстро приблизившись, он взял ее под руку, оттесняя к стене.
— Не кричи, — прошипел он. — Что? Что ты хочешь?
— Твоей помощи, — Ариадна не собиралась уступать. — Мы должны узнать правду! И ты мне поможешь, Имс, раз ты из ФБР, то можешь расследовать, и пусть только эти лентяи посмеют…
— Нет никакой правды, — перебил Имс. — Ты ошиблась, это не убийство. Слышишь? — он наклонился, и на секунду в его глазах, его тоне Ариадне почудилась угроза. — Это несчастный случай, авария, тут нечего расследовать.
Ариадна застыла. Медленно подняла руку, касаясь кончиками пальцев жесткой щетины на подбородке Имса.
— Ты приезжал из-за своей работы, так ты сказал, — негромко проговорила она. — Своей работы в ФБР, верно? — Имс покачал головой, но она не дала ему вставить ни слова, — и знаешь, что я думаю? О, прекрасно знаешь! Что это может быть связано! Что убийство Артура может быть связано с «твоей работой», делом, которое ты…
— Ничего ты не думаешь! — рявкнул Имс, толкая ее к стене так сильно, что ее затылок со стуком встретился с невзрачной коричневой панелью. Пальцы, которыми он держал ее за локоть, сжались как клещи, причиняя боль, и Ариадне показалось, что она ощущает тяжелый, сладковатый запах безумия.
— Пусти меня, — возмутилась она, пытаясь выдернуть руку — и хорошо, она готова была признать, что ей страшно, что этот мужчина пугает ее, пугает едва ли не больше, чем что-либо в жизни до сих пор.
Но не сильнее, чем смерть Артура, а смерть Артура уже наступила.
— Держись подальше от всего этого, — Имс встряхнул ее напоследок и отпустил. — Тебе нужно готовиться к похоронам. Позвони мне, когда все будет готово — я хочу прийти.
И, бросив на нее еще один убийственный взгляд, он развернулся и ушел, оставив Ариадну потрясенной, и испуганной, и ничего не понимающей.
***
Артуру было холодно. Умом он понимал, что с такими ранами на холоде он долго не протянет — но двигаться не хотелось.
Хотелось лечь на ледяную — а ведь лето! — землю и просто заснуть.
Но он не лег… 
