Диалоги России

Как же странно иногда всё получается - спонтанно. Хотя вроде выпили они не много, Александр даже похмелья не почувствовал. Совершенно непонятно, как он, в полутрезвом состоянии, согласился на авантюру Ивана. Может быть потому, что раздобрел? Может потому, что тогда это показалось ему забавной идеей? Сейчас уже поздно рассуждать. Отказывать практически самому себе в уже данном обещании некрасиво, малодушно и не по-мужски, хотя Александру совсем не хотелось шутки ради подменять Ивана на очередном саммите, проходившем на этот раз в Брюсселе. - Значит так, текст доклада у тебя в портфеле, все нужные документы и графики тоже, билеты на самолёт до Брюсселя туда и обратно - там же. Трубу используй в самых крайних случаях, а так как Америка в последнее время стал потише, она скорее всего тебе не понадобится. - Ну и чего ты так суетишься? - ворчал ещё сонный Саша. - Думаешь, я на собраниях никогда не бывал? Между прочим я успел во всём разобраться, когда был главой СССР. - Вот именно, что в СССР. Тогда ты с капиталистами не общался, а сейчас только они там и будут. - А я не разобрался бы, что ли? - Все знают, как страшна русская импровизация, - вымолвил Иван, затем значительно добавил, - но именно поэтому ты сегодня туда едешь. Ваня окинул довольным взглядом проделанную только что работу: серый деловой костюм и синий галстук сидели идеально, гладковыбритое лицо ни чем не отличалось от представительной стороны страны, а то, что глаза кроваво-багряного цвета, так это пустяки - в последнее время в глаза России стараются не смотреть. На крайняк можно отмазаться тем, что не выспался, с похмелья, вот глаза и красные. И никто ничего говорить не будет - с Россией в последнее время стараются лишний раз не спорить, а то наспорились уже, и все этим по горло сыты. К костюму осталось добавить последний штрих. -На, надень лучше мой шарф. На широкие плечи опустился длинный шмот вязанной ткани. Ткань резво обмоталась вокруг шеи элегантно небрежным образом, а потом недовольно заколыхалась, чуя подмену. - Место! - скомандовал шарфу Россия. Вязаная ткань послушалась и смирно улеглась на плечах второй части России, офигевающей от всего происходящего. - Ну и что это сейчас было? - Ты же сам знаешь эту внешнюю политику, все так и норовят вцепиться друг другу в глотку, вот и пришлось подстраховаться, - вместо внятного ответа на вопрос загадочно сказал Ваня, но брат его почему-то прекрасно понял. - Сейчас, правда, времена уже не такие суровые, но сторож-телохранитель всё равно не помешает. -А я всегда знал, какая гадость эта твоя внешняя политика. Признай, что железный занавес был хорошей идеей. - Хорошей, плохой, сейчас это уже не важно и в прошлом, - меланхолично, но вскоре тон сменился на приподнято оживлённый, - Не болтал бы, а поторопись лучше - на самолёт ведь опоздаешь. - Хорошо-хорошо, иду уже. Небрежно попрощавшись, Александр поплёлся к ожидавшему у ворот такси и уже через полчаса вылетел из Москвы на саммит. *** Наблюдения показали, что перемена в России не осталась незамеченной. Отсутствие уже привычной доброй улыбочки и замена её на скучающее выражение лица, красноречиво показывавшее отношение ко всему здесь происходящему, многих настораживала, в особенности дотошного Людвига и вечно что-то подозревающего Кёркленда. Франциск не особо обращал на федерацию внимание, разговорившись с Бельгией и Монако, но однозначно чувствовал её присутствие, и время от времени вздрагивал и недоумённо оглядывался по сторонам - сам себе не мог объяснить, что ощущал призрак былой силы и могущества бывшего СССР. А вот прибалты его узнали несмотря на весь устроенный маскарад. Выражения их перекошенных от ужаса лиц были неописуемы - они как будто воскресшего мёртвого увидели. Словно парализованные, все трое, окаменев, застыли на одном месте, подрагивая мелкой дрожью, и Александру пришлось самому отходить от них на безопасное расстояние - три грохнувшихся в обморок тела ему были совершенно ни к чему. "Я про них уже забыл, а они до сих пор меня боятся", - подумал Александр, скорбя о полетевшей к чертям конспирации, -" Хоть бы эти балбесы и дальше помалкивали, а то вот так сразу спалиться не интересно. Да и Ваня не простит", - Саша кинул взгляд на левую руку, где под манжет рубашки крепился жучок прослушки. Не мог же брат пропустить развлечение. Но вот, все уселись вокруг овального стола, в полудомашней-полуофициальной обстановке, страны Евросоюза, азиатские государства, Америка и Россия без официальных представителей, первых лиц, послов, тем более журналистов, вообще без обычных людей. Доклады и их обсуждения проходили своим чередом, внимание к скромной персоне России уменьшилось. Ну, сегодня он почему-то не в духе, но с кем такого не случалось. Тем более, что для всех сейчас настали нелёгкие времена. Да, до этого он никогда не позволял себе показаться перед странами без своей улыбочки последние лет двадцать, но это же не обязательно значит что-то плохое? Да и не страшный Россия совсем. Наверное. Как бы то ни было, собрание шло своим чередом. Это собрание было тем редким случаем, проходившем относительно спокойно. Главный нарушитель тишины, слишком гиперактивный Америка в этот раз затих, малость пришибленный неудачами в своей политике, в которой он сам уже разочаровался, да и Йеллоустон в последнее время пошаливает. Кто знает, может, если Альфред будет вести себя тихо и не нервничать, то беда его обойдёт. Франция не приставал к Англии - его выматывали волны мигрантов, грозивший мирному укладу жизни обострившийся терроризм, да и скопившееся недовольство жителей... В общем, веселиться Франции пока не хотелось. Бонфуа, напротив, погрузился в меланхолию, печально вертя между пальцев розу, "ту малую частичку прекрасного, что у него осталось", как думал в тот момент он. Третий шумный элемент не соизволил явиться(как будто экс-страну здесь ждали) и пожелал остаться в Калининграде, вдали от международных тёрок. Для Германии, увязшего по уши в проблемах, воцарившийся порядок был хоть каким-то утешением. Англия, у которого дела шли относительно нормально, чинно хлебал эрл грей из фарфоровой чашки, элегантно оттопырив мизинец("пижон пэровый" окрестил Кёркленда в мыслях Брагинский). Италия и Греция как всегда почти сразу после начала саммита разомлели и заснули. В остальном все кто скорбно, кто просто серьёзно и важно слушали речь Турции. Александр в неё не вслушивался, витая в мыслях о чём-то отвлечённом. В частности о том, что троллить и без того унылое мировое сообщество будет как-то слишком. В конечном итоге народная Россия рассудила, что немного стёба странам всё же не помешает. Когда Садык закончил говорить, Александр, следующий по порядку, поднялся, коротко прокашлялся и авторитетно заявил: - Я тут недавно подумал и решил, что опыт смены социализма на капитализм мне не нравится. Поэтому я возрождаю Советский Союз. Со стороны прибалтов раздался сдавленный стон. Италия и Греция сразу протрезвели проснулись и со всеми остальными квадратными глазами уставились на радикально настроенного оратора. Только во взгляде Китая теплилась радость вместе с азартом. - А теперь, когда все меня слушают, я начну говорить серьёзно. Приступая к чтению уже подготовленного доклада, Александр почувствовал, как на расстоянии сотни километров от него безудержно ржёт его родич. Саша мысленно себя похвалил. Выражения лиц прибалтов и подозревающего хлебала Соединённых Штатов этого заслуживали. В конце доклада, совершенно обычного, о трудностях в энергопоставках, в социальной сфере, в армии и в вопросах национальной безопасности, Александр сделал ещё одно сенсационное заявление: - ....И для решения всех проблем я предлагаю всем странам объединиться. Со мной. - Только не снова! - раздался в ошарашенной тишине отчаянный голос Эстонии. Он-то узнал крайне правую Россию. - Шутка, - невинно пожал плечами Брагинский и стал предлагать реальные пути выхода из ж... из сложившихся трудностей. Да, так пугать коллег по несчастью плохо. Но зато весело. Уходил Брагинский с собрания, провожаемый некоторыми взглядами полными праведного ужаса - узнали таки бывшую "империю зла". На звучавшие необоснованные обвинения Александру было всё равно. В Москве Иван его встретил одобрительным рукопожатием, мол "спасибо". И вроде бы мог уже Саша возвращаться жить и работать в свой ненаглядный Челябинск, да Ваня уболтал его остаться ещё на одну ночь. Московский Брагинский не хотел терять так скоро такого хорошего собутыльника. Парадокс - с Александром, родившимся из неравенства, Иван чувствовал себя с ним единственным на равных. А когда Ивану чего-то сильно хочется, разве от него можно отвертеться?