Кто старое помянет...

— Ты когда-нибудь задумывался о том, каким был бы наш мир без чакры, без шиноби? Последняя война была ужаснее остальных. На её фоне все остальные конфликты — просто драка в песочнице. Мы сражались с чем-то древним, но к чему все так или иначе относимся. Лишь благодаря парням и девчонкам, вроде Наруто и его жены, которые не побоялись, мы выиграли эту битву. Молодость сделала своё дело… — старик улыбнулся Сараде. — У нас были семьи, дети. Мы хотели вернуться живыми. Любыми способами. Я был в их числе, особенно когда появился Мадара. И это было только начало. Если бы не какой-то пацан из Суны, который встряхнул нас, взрослых перепуганных мужиков, мы бы так все и разбежались. Этот парень повёл нас и погиб одним из первых. Но этого было достаточно, чтобы мы осознали… Осознали, что мир может сейчас рухнуть даже из-за одного труса. До сих пор помню, как головой понимал, что могу сдохнуть в любой момент, но всё равно побежал в наступление. И это страшно. Здоровые монстры из чакры, ожившие покойники… Я думал, это конец света. — Ты ещё не видел, что творили мародёры и дезертиры в деревнях и городах в это время, — Вдова ухмыльнулась и качнула головой. — Думаю, Итачи и так всё это прекрасно знает. И Аякаси знал. После войны он изменился. Может, потому что его огрело осколком по голове, может, просто переклинило. Он стал часто говорить, что ему отвратительна жизнь шиноби, вся эта грязь, прикрытая престижем и доблестью. Что ж, как служишь, так и воспринимаешь, — Отец пожал плечами. — В один прекрасный день он взял семью и переехал в отдалённую деревеньку подальше от Конохи, ушёл в отставку. На прощание он сказал мне, что больше не может участвовать в том, что творится. Мне оставалось лишь пожать плечами и пожелать ему удачи на гражданке. Ну, то есть, конечно, он продолжал работать на Коноху, но в пассивной форме. Потом дошёл слушок, что Аякаси перестал выходить на связь и пропал вместе с сыновьями после смерти жены. Угадай, что было дальше. — Он стал тем, кем является? — Итачи принял из рук Вдовы чашку с чаем. — Хмурик, тебе бы повязку поменять, — заметила женщина. — Успеется, — махнул рукой Отец. — Что с твоим лицом, девочка? Интересная история? Нет, он занялся паломничеством по храмам. Просто ходил тихо-мирно, молился и никого не трогал, пока однажды где-то не узнал, как можно избавить мир от «чумы», как он сам называет чакру. Впервые он заявил о себе, разворотив несколько лагерей шиноби лет десять назад. Самое страшное, что он слишком быстро собирает приспешников, и его помощников можно найти чуть ли ни в каждом городе и поселении шиноби. Их много, слишком много. Кого-то когда-то обидел ублюдок-шиноби, кому-то просто не нравится наше существование, кто-то считает нас главной угрозой. Из-за шиноби все мировые войны начинались, шиноби эти войны и заканчивали. Даже теперь другом-подстрекателем оказался шиноби. Войска Страны Земли чересчур активно проводят учения и кучкуются у границ. Наши тоже готовятся. Самое плохое — в этот раз привлекли и гражданскую армию. Даже наоборот, упор сделан на армию обычных солдат. Теперь ничто не отвлекает Аякаси от его главной цели — излечить мир от чакры. Признаюсь, в моём возрасте служба шиноби уже даёт о себе знать — всё болит, часто забываю что-то важное. Но, по сравнению с моим бывшим сослуживцем, я ещё молод. Я не видел его несколько лет. И его состояние стало куда хуже. Мне показалось, он совсем обезумел от вести о смерти сына. Думаю, только поэтому мы и сумели уйти. Но люди с ним…они беспрекословно выполняли его приказы, с радостью разнося наше убежище, убивая одного за другим… Ты сам всё знаешь. И это была не техника. Они просто верят в него и действуют во благо высших целей. Выйди он один на один со мной, упал бы от одного моего пинка. Я уже говорил, как люблю беседовать с тобой, Итачи? — Отец с улыбкой похлопал Итачи по колену и засмеялся. — Ты всегда с таким участием слушаешь других и не задаёшь вопросов, даже если очень хочется. Аякаси был совсем другим. Ненавидел препятствия, ненавидел ждать и не умел слушать, — мужчина вздохнул и потянулся к ложке в котелке. — Что будет, когда он найдёт последний осколок? — Сарада поджала колени к груди. — Я слышал…он хочет получить семя…божественного дерева? — Итачи много раз прокручивал в голове мимолётную фразу мальчишки из Ивового храма. — Мы изучали природу осколка, который нашли в Ка но Куни. Но не успели, потому что Аякаси его забрал. Однако, скорее всего, твои предположения верны. Твой брат расследовал всё в этом роде, но не успел помешать Аякаси, тот его устранил прежде, чем Саске добрался до него. Мне жаль, Сарада. — Тогда мы должны завершить дело папы, — Сарада посмотрела на Итачи. — У нас всё ещё слишком мало сведений. — Я думал, ты как раз собираешься заняться их сбором, отправившись с Страну Демонов следом за Аякаси и его людьми, — старик оглядел поляну. — Верховная жрица Шион будет рада любой помощи, когда в её страну вторгнутся грабители. — Страна Огня на пороге войны. — Ты ничем не сможешь здесь помочь. Это уже не остановить. Но если Аякаси совершит задуманное, тебе эта война покажется камешком в затылок. Он хочет избавить мир от чакры, но… — вздохнув, Отец сжал губы. — Думаю, даже он не до конца понимает, что собирается натворить. Никто не должен влезать в дела древности. *** — Почему я должна вернуться в Коноху? Ты же слышал, что сказал тот дедушка? Мы должны закончить то, что начал мой папа! — Сарада бежала следом за Итачи, который быстрым шагом шёл вдоль реки. — Ты нужна там. И мне так будет спокойнее. — Спокойнее, даже если война дойдёт до деревни? Дядя, пожалуйста! — чувствуя неизбежную разлуку и непреклонность дяди, девушка чуть ли не хныкала. — Мне уже не десять лет! Вдова слишком туго затянула повязку, отогнав Сараду, и Итачи было тяжело дышать. Остатки Акацки также собираются отправиться в Страну Демонов. Через три недели они должны встретиться у подножия горы Оницуме, чтобы помешать Аякаси. — …это мой долг! — донеслось до Итачи из непрерывного потока речи Сарады. — Сейчас твой долг — выжить. Мы идём в Коноху. — Дядя! Обернувшись, Итачи увидел, как чёрная тень мелькнула в сторону леса, схватив визжащую Сараду. Он тут же бросился следом, и ему навстречу кубарем выкатился Каваки. В замешательстве, Итачи отступил назад. — Давно не виделись… — вытирая из-под носа кровь, Каваки встал на ноги и улыбнулся Итачи. — Дядя, осторожно! — Сарада подбежала к Каваки и хотела нанести удар, но он отскочил в сторону. Итачи стоял, как вкопанный, склонив голову немного вбок. Силы опять стали покидать его, рана на боку разболелась. Сарада выглядела вполне боеспособной, и, кажется, её объёмы чакры были в полном порядке. — Сарада, в сторону! — наконец Итачи вышел из ступора и загородил собой племянницу. — Отец ещё не знает, что я жив. Надеюсь, он разнесёт вашу деревню. А я пока займусь вами, — Каваки достал посох. — Как занялся вашими друзьями. Последняя фраза резанула Итачи глубоко по сердцу. Аса и Масаки несли тело Каваки в Коноху. Если он ожил по пути, то наверняка убил их. Но как? Сарада не захотела стоять в стороне, и до этого часто упрекая дядю в том, что он слишком её оберегал. Проигнорировав приказ Итачи бежать, она присоединилась к нему в драке против Каваки. Мальчишка стал быстрее, сильнее, и Итачи не понимал, в чём дело. В ушах начало звенеть, шаринган вызывал жуткую головную боль. «Эта штука из моего мира, и сейчас она отчаянно пытается вернуть себе то, что ты у неё забрал — энергию», — промелькнула в голове фраза Ёна сказанная в Ивовом храме. Да, когда Каваки рядом с Итачи, из него будто высасывают энергию и чакру. Но почему тогда Сарада полна сил? Она с лёгкостью уходит от ударов Каваки и почти опрокинула его на землю. А Итачи в это время чувствует себя, как в последние дни болезни в прошлой жизни. Возможно, причиной этому также стала весть о смерти Асы и Масаки. После мощной атаки Сарады Каваки упал на землю, и из его набедренной сумки вывалился какой-то прозрачный камень. Итачи сразу понял, что это пресловутый осколок, и, пока Каваки был отвлечён племянницей, рванул к нему, чтобы уничтожить. Катон обтекал камень, физическое воздействие тоже не принесло плодов. Что бы Итачи ни пытался сделать, всё было без толку, только сил становилось меньше. Он услышал вскрик Каваки и посмотрел в сторону источника звука. Сарада впечатала его в землю ногой и задрала его рубаху, судорожно оглядывая нетронутую пулями, без единого шрама, кожу. — Как такое возможно… — девушка пресекла попытку Каваки вырваться. — Дядя, что это? — она кивнула на осколок, рядом с которым стоял Итачи. — Мы должны это уничтожить, — проговорил он. — В этот раз я положусь на искусство шиноби, а не на дрянные железяки, — сквозь зубы проговорила Сарада. — Мой отец!.. Шея Каваки жалобно хрустнула, и его тело обмякло. Сарада отряхнула руки, подошла к дяде, сконцентрировала чакру в руке и, шумно выдохнув носом, ударила по осколку. Он разлетелся на тысячи мелких частиц, тут же затерявшихся в траве. Итачи задумчиво сдвинул брови, вспоминая, как минуту назад бестолково лупил по этому самому камню разными техниками, ногами и руками. — Видишь? Мне надо идти с тобой, — Сарада поморщилась, держась за ушибленное бедро. — Или, может, без этого осколка у Аякаси уже ничего не выйдет, и мы можем заняться войной? Почему Каваки был жив? Я же сама застрелила его. — Именно поэтому тебе надо вернуться в Коноху. — Дядя, твой бок… — Сарада дотронулась до промокшей от крови ткани одежды Итачи. — Нам надо торопиться. Это пустяк, — Итачи посмотрел на труп Каваки и подумал, что в этот раз его всё-таки лучше сжечь.