Красное без чёрного

Они валялись на диване — Паркер полулежа и вытянув босые ноги на журнальный столик, Пул — растянувшись вдоль подушек. Парень время от времени косился на соседа, отвлекаясь от повторения конспектов и искренне не понимая, почему тот всегда старается устроиться поближе. Липнет, как ленивый домашний кот! Вот и сейчас их разделяло всего несколько сантиметров, но Уэйд ничего не предпринимал, бормоча что-то своим голосам. Только рваные ноздри то раздувались, то вытягивались стрункой. Каждый раз находясь близко к малышу Питти Уиллсон принюхивался, не в силах побороть свой маленький фетиш. О, эта неповторимая смесь кофе, спандекса и запаха молодого, горячего тела. Еще без взрослой горчинки, именно так, как надо. Сексуально. У Уэйда вставал буквально с одного нюха. Лизни его! Дурак что ли? Спугнем же. Ты посмотри на эти изящные ножки, вдохни поглубже! Да Паучок создан для того, чтоб мы его хотели! Гребанные извращенцы. Нюхать несовершеннолетних… Я в этом не участвую! Уэйду не было стыдно за свои мыслишки, ни капельки. Он представлял, как прикасается губами к бледному своду стопы, проводит языком выше, чуть прикусывает кожу, потихоньку подбираясь к острым коленкам. Под ними — самый естественный запах, концентрация молодости и первобытной похоти. Если мы не полезем к Питти, так хоть душ холодный прими. Мы блядь не железные! — Да, не железные… — Ась? — Паучок, а ты чего в меня глазками стреляешь? — Ничего я не стреляю. Просто ты сегодня какой-то тихий. — Я-то?! — наемник подскочил так, словно его только что оскорбили, — Я не тихий. Тихони — закомплексованные зануды, а у нас комплексов нет. Совсем. Сейчас сам увидишь! Питер почувствовал, как из легких выдавило воздух — это ручищи Уэйда подхватили его под ребра, стаскивая с насиженного места и опрокидывая в какую-то совершенно немыслимую позу. Он оказался спиной на его коленях, ногами на сильных плечах. Восхитительный Питти! Все внутри Дэдпула пело, предвкушая показательное выступление его огромной-огромной привязанности. Пока Паучишка не очухался и не свернул ему шею коленями, мужчина куснул очаровательную ножку, вдыхая слабый мускусный коктейль из страха и желания. Питеру не верилось в происходящее, он ойкнул от неожиданности. Кончик носа соседа щекотал кожу, а его же стояк упирался в ягодицы. — Как же мне повезло, что ты такой гибкий, Паучок. А как Рид Ричардс* ты умеешь? Ну конечно же, ты круче него… Уэйд говорил с такими интонациями, что Паркер кусал губы, неохотно признаваясь самому себе, что заведен и заинтригован. Никто еще не ласкал его столь странным способом, чередуя влажные поцелуи и довольно болезненные укусы. А когда ловкий язык прошелся под коленкой по телу и вовсе пробежала волна приятного тепла, свернувшись узлом острого возбуждения где-то в районе яиц. — Уэйд… — Тссс. Ни слова, малыш Питти. Дэдпул склонился, выцеловывая внутреннюю сторону бедра парня до самой кромки коротких, но просторных шорт. Каждое прикосновение сухих губ по капле выбивало из Питера всякую волю к сопротивлению. А затем кончик чужого носа уткнулся в его ширинку. Уилсон ликовал. Но голоса в голове устроили гражданскую войну. Нам обломится, точно обломится! Мы не получили согласия, это насилие. Насилие — это два года дрочки без возможности присунуть чему-то НЕ резиновому! Питер затрепетал, когда сосед жарко выдохнул, обдавая теплом его член — даже через плотную джинсу, даже через белье. Уиллсон высек в нестабильной памяти запах возбужденного паучка — густой… Почти взрослый. Почти. Он рывком стянул парня с себя и усадил на диван, рядом. Паркер ошалело уставился на него. Его глаза лихорадочно блестели, а уголок губ подрагивал: — Какого ты остановился? — Мал еще для продолжения. Но обещаю, как только тебе стукнет нужное количество лет — мы обязательно продолжим. — Сволочь! — в Уэйда полетела зарядка от ноутбука, а сам Питер громко топая смылся в ванну. Молодец, так было правильнее. Ну ты и лошара! Да даже Шелдон** по сравнению с нами больший мужик! — Заааткнитесь, — лениво протянул Пул, прикрывая глаза и улыбаясь, как идиот, — К большой цели идут маленькими шагами.