На воле

Кэрол сходила с ума. Но показывать этого не должна была. Она даже не стала настаивать на том, чтобы самой относить пленнику еду, чтобы это не показалось кому-нибудь подозрительным впоследствии. Она даже не стала голосовать против смертной казни для него в случае, если он откажется сообщать нужные им сведения. Она даже делала вид весь день, что вообще плохо помнит о каком-то там человеке, заключенном в тёмной камере дальнего блока. На самом же деле она только о нем и думала. Думала, готовя еду, думала, моя посуду, думала, ухаживая за Джудит, и думала, сидя у постели Карла, который совсем пал духом после ранения. Она думала о нем почти сутки с тех пор, как увидела его, избитого и окровавленного, на тюремном полу. А потом, когда все уснули, тихо выскользнула из своей камеры. Но в том месте, куда она направилась, оказалось пусто. Кэрол тихо чертыхнулась и поняла, что ждать здесь нет смысла. Надо вернуться к себе. Надо, но она, не слушаясь здравого смысла, пошла совсем в другую сторону. Пошла навестить Дэрила, на каждом шагу пытаясь придумать все новую причину того, почему ей не стоит этого делать. Она придумала множество, вот только ноги по-прежнему вели её в место его заключения. Кэрол замерла лишь перед входом в блок, собираясь с мыслями, и не зря это сделала. Снова этот голос. Голос Эда — уже вторую ночь подряд там, где его не должно быть. И голос Дэрила, бросающего ему неосторожные слова. О чем он только думал, говоря это вооружённому Эду, которому ничего не стоит убить его, а наутро сказать всем, что ему пришлось, ведь пленник пытался сбежать? — И откуда ты мог узнать… — медленно, словно ещё не веря своей догадке, проговорил Эд за дверью. — Так вот куда эта сука бегала каждый день. Трахал мою жену, да? Ты это хочешь мне сказать, мудак? Кэрол открыла дверь и вошла в блок с улыбкой на губах. — И ей очень нравилось, — сказала она. Эд, кулаки которого ежесекундно сжимались и разжимались в плохо сдерживаемой ярости, одним прыжком настиг её и, схватив за плечо, больно приложил спиной о стену. Дэрил бросился к двери своей камеры, словно мог чем-то помочь. А Кэрол, быстро оценивая остановку, заметила пистолет на столе и торопливо отвела взгляд от него, пока не заметил Эд. — Всегда знал, что ты извращенка конченая. Тебе только таких вот грязных реднеков подавай? Да чтобы трахали тебя посреди всякого лесного дерьма? Наконец оказалась в своей стихии, мразь? Наконец получила то, о чем мечтала все эти годы? Так я обеспечу тебе развлечение ещё лучше — пристрелю его завтра в сердце. Чтобы у тебя была возможность исполнить мечту всей жизни — разжиться ходячим любовником. Думаю, узнав, что ты стелилась перед врагами во всем смыслах, никто не станет протестовать против такой последней милости для тебя. — Ты в последнее время слишком много говоришь, Эд. Это не самая сильная твоя сторона, как и секс, уж извини за правду, — скривила губы в насмешливой улыбке Кэрол. И тут же скривилась снова. Уже от боли. Коснулась кончиками пальцев разбитой губы, посмотрела на кровь и снова улыбнулась. — Я смотрю, тебя начал возбуждать наш разговор. Неужели тебя возбуждает, когда тебе говорят о том, какое ты ничтожество? Вот уж не ожидала. К очередному удару она успела подготовиться, быстро повернув голову — костяшки его пальцев прошлись по её скуле. Скоро появится синяк. Пожалуй, достаточно. Кэрол метнула на беснующегося в тщетных попытках выбраться из своей камеры Дэрила умоляющий взгляд в надежде, что он поймёт. И он понял. Громко загремел решеткой и выкрикнул: — Я же говорил, слабак. Только и хватает сил, что баб бить. Эд поворачивался к Дэрилу так медленно, что Кэрол даже успела сосчитать удары своего сердца, которые, наверное, тяжёлым гулом оглашали сейчас все здание тюрьмы. Семь. Ещё два на то, чтобы достать руку из кармана. Один — последний — удар. Глядя на осевшее к её ногам тело, Кэрол поразилась тому, как это оказалось просто. Хотя что уж сложного после того, как она напрактиковалась на нескольких десятках ходячих? Взглянув на выглядящего ошеломленным Дэрила, хранящего настороженное молчание, Кэрол наклонилась над телом бывшего мужа, доставая из его кармана заветный ключ и на всякий случай проверяя отсутствие пульса. Не в её интересах, чтобы он каким-то чудом выжил. — Привет, пупсик, — прошептала она, когда справилась дрожащими руками с неподдающимся замком и прижалась к груди крепко обнявшего ее Дэрила. — У тебя кровь, — пробормотал он, не сводя взгляда с её губ. — Это ничего. Так нужно было. Я надеялась найти его в камере, выманить из блока и убить, но так вышло даже лучше. Теперь, вспоминая его, я буду видеть перед собой выражение его лица, когда он узнал про нас. Пистолет и нож Эда Кэрол сунула Дэрилу и выскользнула из блока, оглядываясь. — Иди за мной, тихо. Есть одно место… там нам получится пойти так, что никто не увидит. Вовремя Саша рассказала о бывшем проходе в тюрьму, который, если постараться, можно использовать и теперь. И они с Дэрилом им успешно воспользовались, лишь слегка ударившись о землю с той стороны. Теперь нужно было поспешить. Ведь как знать, кто ещё может решить навестить пленника? Если Шейн увидит, что Дэрил сбежал, а Эд убит, он вполне может послать погоню, потому лучше не рисковать. По дороге сил на разговоры не нашлось, и Кэрол была даже рада. Она до сих пор не могла надышаться воздухом счастья и свободы. Свободы от мыслей о том, что Дэрил совсем рядом, а она не может ему помочь. От мыслей о том, что от смерти его отделяют какие-то несчастные сутки. От мыслей о том, что у неё может не получиться задуманное. Получилось. И пусть большинство проблем не решилось, а на носу была война — Дэрил все ещё жив. Она все ещё жива. И это главное. Когда они подходили к ручью, Дэрил вдруг схватил её за руку и повернул в сторону. Кэрол сначала не поняла, куда он ведёт её, а потом широко улыбнулась ему в спину. И тут же её тело налилось тяжёлым и густым, жарким и лишающим остатков здравого смысла желанием. Они и почти бежали, приближаясь к домику. Они за полминуты проверили два маленьких помещения и, задыхаясь от страсти, упали на кровать. Они не целовались разбитыми губами, они не обнимались, не гладили друг друга. Просто яростно обнажали нужные части тела и так же яростно переплелись ногами и руками в попытке стать одним целым. Просто самозабвенно любили друг друга, забыв обо всем прочем, сбрасывая накопившийся за последние несколько часов адреналин в крови. Кэрол почти кричала, вбиваемая в скрипящую кровать мощными толчками не сводящего взгляда с её лица Дэрила. И потом ещё долго прижималась к нему, не в силах отпустить. — А ты подготовился, — тихо рассмеялась она, когда Дэрил швырнул использованный презерватив в окно. И наконец задала тревоживший её долгое время вопрос: — Дэрил, что ты делал возле тюрьмы? Он осторожно коснулся кончиком указательного пальца её саднящей скулы и сказал так просто, словно это было само собой разумеющимся: — Я пришёл за тобой. — За мной? — Мэрл и Мишонн решили валить. Я хотел забрать тебя. У вас нет шансов в этой войне. — Это… это очень романтично, Дэрил. Но ты же понимаешь, что я не могу бросить своих. Ни ради Вудберри, ни ради чего-то иного. Не могу бросить сейчас. Потом, когда война окончится… — У тебя уже нет выбора, — нахмурился он. Все ещё ничего не понял. — Да, у меня нет выбора. Я должна вернуться. И ты тоже. К своему брату. Он ведь, наверное, волнуется. Ты можешь оставить, здесь в этом домике, координаты того места, куда вы направитесь. И, если я смогу, я… — Ты не можешь вернуться. Тебя, блин… — Что меня? Меня будут долго утешать, — хмыкнула Кэрол. — Ведь я, встав ночью в туалет, внезапно оказалась заложницей нашего пленника, который приставил к моему горлу нож, уже испачканный в чьей-то крови, и поволок к стене, через которую прыгнул вместе со мной. К счастью, пока он отбивался в лесу от стаи ходячих, мне удалось убежать. — Нахрен этот бред. Ты должна уйти со мной, — почти прорычал Дэрил. Знал бы он, как сильно Кэрол хотела того же. Хотела, но не могла. — Я должна сделать все, чтобы выжили дети. Малышка Джудит, Карл, которому ваши люди прострелили коленную чашечку и который сейчас прикован к постели, Бет, которая только начинает жить. Я не могу их бросить, Дэрил, даже не проси. Я уверена, ты сможешь понять. Пусть не сейчас, но потом, когда успокоишься и подумаешь… — Я понимаю, — блеклым голосом ответил он и крепко прижал её к себе. — Но я не хочу, чтобы ты… Ты умрёшь там. — Я постараюсь выжить. Ради тебя, мистер Охотник. Обещаю! И как бы хорошо тут ни было, нам пора. В разные стороны. Они расходились медленно, то и дело оглядываясь. Дэрил оглядывался, потому что надеялся, что она ещё может передумать. Кэрол оглядывалась, чтобы запомнить его. Ведь она совсем не была уверена, что ещё когда-нибудь увидит Дэрила. Он был прав. У тюрьмы нет ни единого шанса в этой войне.