Прощение значит прощание

В коридорах Белого дома застыла ночная тишина. И ничто не смело ее нарушить. Прохладная темнота давно обняла все живое и склонила ко сну. Единственный, кто устоял перед ней, был Артур. Словно тень, он стоял у приоткрытой двери комнаты Альфреда и наблюдал за сном брата. Спокойное дыхание англичанина было едва слышно. Приглушенная грусть перебирала струны его сердца, легко и мягко, так, чтобы они не порвались. «Он ничего мне не сказал, когда вышел из кабинета. Весь день он был таким радостным, словно забыл обо всех кошмарах. Но забыл ли он…? Как я могу спать спокойно, когда будущее вновь оказалось на грани? Я словно иду босиком по тонкому лезвию, по каждую сторону от которого разверзлась ледяная бездна». Керкленду стало не хватать воздуха. Медленно, стараясь не разбудить брата, он опустился на корточки, скользя спиной по стене и едва нарушая тишину прерывистым дыханием. Пшеничные волосы прилипли к холодной испарине на его лбу, а тонкие губы нервно задрожали. Даже сейчас он держал спину прямо, пытаясь сохранить хоть какой-то отголосок своих манер. Обхватив голову руками, он просидел так несколько часов, стараясь отогнать мысли, затягивающие на его шее петлю. Измученный волнением, он уснул прямо в коридоре, одиноко прижавшись к ледяной бетонной стене… Этим утром даже яркие солнечные лучи, упавшие на лицо Альфреда, не разбудили юношу. Он сладко спал, забыв о терзавших его наваждениях, словно кто-то взял ластик и стер из его сознания эти образы. Проснулся Джонс только к полудню, когда на улицах за окном уже царили шум и суета. Выйдя из комнаты, он заметил Артура, лежащего на полу, мертвенно бледного и дрожащего во сне. Решив подурачиться, Альфред набрал в стакан воды и, поколебавшись несколько секунд, выплеснул содержимое емкости на своего брата. Не передать словами, как англичанин был зол. Только он собирался отругать Джонса за шалость, как парень выкрикнул: «Я побежал к доктору, до вечера!» – и убежал. Вытирая воду с лица, Артур недовольно и тяжело вздохнул и пошел за тряпкой. В этот раз Америка ворвался в кабинет психотерапевта, не дожидаясь приглашения. Не успел врач и слова произнести, как Альфред восторженно затараторил: –Доктор Хэйли, это поразительно! Кошмары меня больше не мучили! Значит, я полностью здоров? Мужчина дружелюбно посмотрел на своего пациента и мягко улыбнулся. –Не думаю, что уже можно говорить о полнейшем выздоровлении, но прогресс есть. Предлагаю продолжить терапию. Ничего не ответив, Джонс сразу же забрался на кушетку и умиротворенно сложил руки в ожидании, обводя комнату довольным взглядом. Хэйли присел рядом с пациентом и незамедлительно достал серебряный маятник. Холодный блеск шарика придавал ему еще большую схожесть с луной, волшебной, чарующей, сводящей с ума. Его плавные покачивания вновь ввели Америку в транс. На этот раз психотерапевт собирался расспросить его о событиях, случившихся незадолго до перерождения. – Скажите, Альфред, вы помните Третью мировую войну? Словно не своим голосом юноша ответил: –Да, словно это было вчера. –Расскажите мне о ней подробнее. Америка слегка дернулся, будто от удара, но начал рассказывать: –Все началось с того, что мой начальник – Ромни - приказал мне напасть на Россию. Меня не надо было долго убеждать: этот русский всегда меня бесил. Я только рад был, что мне развязали руки. У меня не было и малейшего сомнения в победе: ведь на моей стороне был Англия. Как я тогда думал. Но он предал меня... Он снова меня предал. Лживый братец… Он пришел ко мне, когда дождь барабанил по крышам, и холодные капли безжалостно разбивались об окна. Такая погода всегда напоминала мне о нем; и я чувствовал, что он придет ко мне в этот день. Все мои ожидания оправдались, кроме одного: он начал отговаривать меня от разжигания войны. Упорно, методично, аргументировано – в своей обычной английской манере. Я сразу понял, что дело было нечисто: Артур снюхался с Иваном. Вне себя от ярости, я выпроводил Керкленда из своего дома. Если раньше он был моим братом хотя бы в воспоминаниях – я ведь все еще хранил все его подарки, периодически разглядывая их – то теперь я отрекся даже от памяти. Как славно трещали в камине вырезанные им солдатики! Когда-то я восхищался их живыми лицами, которые потом обуглились и скорчились в огне. Костюм, который он мне подобрал, тоже горел на славу. Не осталось и следа… Чтобы избавиться от обиды, я полностью посвятил себя войне. Нужно было чем-то заполнить ту пустоту, которая появляется, когда ты хоронишь заживо близкого человека. Ведь он действительно был мне близок – больше, чем просто брат – он был мне как отец. Однако сколько бы зарядов я ни сбрасывал на Россию, избавиться от боли предательства не получалось. Когда я узнал, что Артур не будет участвовать в войне, я расшиб кулаки от злости. Для меня это было последней каплей, и я решил проучить его. Лондон горел в огне, так же весело и ярко, как память, которую я сжег. Мне было все равно, что с ним случилось. Для меня его больше не было…Одержимый идеей светлого американского мира для всех, я приступил к финальной части своих разработок: теперь ничто не могло остановить мои ракеты. Но из-за гнева, застилавшего мой разум, я просчитался: русский нанес удар первым. Интересно, смеялся ли братец, когда мои внутренние органы разрывало на части? Наверно, это было так смешно, ха-ха. Я помню только дикую боль и орошённый кровью снег. Атомный снег… Американец начал дергаться и метаться по кушетке, из его неестественно искривленного рта пошла пена, и Хэйли поспешил остановить сеанс. Он разбудил своего пациента и протянул ему успокоительное. Бледный Альфред перестал дергаться, но его широко распахнутые глаза отражали все, что он пережил. –Как вы себя чувствуете? Джонс, отдышавшись и расслабившись, рассеянно протянул: –Нормально, док… но вчерашняя терапия понравилась мне больше… –Считаю, что вам будет лучше отдохнуть от сеансов некоторое время. Больше гуляйте на свежем воздухе, и все наладится. Ах да… если все повторится…вот кассета. Из нее вы все поймете. Американец неуверенно взял пластиковую коробочку и положил ее в карман. Ему совершенно не хотелось спрашивать, зачем все это было. Единственное, чего он желал: пойти домой и уткнуться в любимую видеоигру. Ничто так не снимает стресс, как хороший шутер.