***
Ветер победно ревел в трубе горных склонов, снег сдувало с камней, у белого света проступал мало кому ведомый подшёрсток из тьмы. Сталь вгрызалась в ладони ледяным холодом, поезд грохотал железными сочленениями, мчась слепо, безумно – вперёд, вперёд, вперёд! К гибели или к жизни – машине было всё равно. Поезд кричал дико и страшно, пытаясь пронзить своим воплем зимние горы. И он кричал тоже. Его вышвырнуло из грохочущего масляного нутра – из вагона и из жизни, нелепо, случайно, глупо. Кончики пальцев – вот и всё, что соединяло его сейчас с собственным существованием. Слишком тонкая нить. Стив тянулся к нему и тоже кричал, но он не слышал, не мог разобрать ни слова, до него доносились лишь интонации – и в них был приказ. Вот только сталь не подчиняется приказам. Ветер остервенело рвал его прочь от поезда и от жизни, и скорость вливала в него несокрушимую силу. Стив, Стиви! Он видел глаза – словно серое зимнее небо, и бледно-розовый мазок губ, Стив тянул к нему руку, не уходил, и надежда вспыхнула в нём с новой силой – это его друг, друг, друг! Но проклятая скоба вдруг треснула и отдала – просто и легко. И падая вниз, он кричал от ужаса и отчаяния – вот и всё, пропасть отодрала их друг от друга уже навсегда. Мелькали смазанные абрисы скал, его переполняла лёгкость и беспомощность – сколько не извивайся, сколько не хватай руками воздух, падение не остановить. А потом был удар.***
Сейчас его тело прячется в тени – Капитан Америка словно в засаду залёг. А лицо на свету – манок, ложная мишень, только высунься, подойди, охотник уже ждёт тебя, глупая дичь... Идеальная подделка – глаза, всё так же мерцающие синью, и ресницы, бросающие на щёки глубокую тень. «– Нарисуй мне свой портрет. – Зачем? – Подружку тебе найду. Помнишь, мы читали, как короли раньше сперва на портреты принцесс смотрели, а потом женились. – Ты обалдел? Я тебе что, принцесса?» Взбесившаяся память сбивает ориентиры, палит по нему шрапнелью образов, кружит в цветном калейдоскопе. Капитан Америка смотрит. Наверное, это очень интересное зрелище...***
...Он очнулся и удивился, что ещё жив. Вокруг тускнел зимний закатный пейзаж, и стояла оглушительная тишина. Камни. Снег. Он попытался сесть, но не смог – острая боль пронзила тело, и стало ясно, что лучше не дёргаться. Ноги не чувствовались, одна рука была размозжена в хлам: изодранная куртка едва прикрывала страшное месиво, засохшее чёрно-багровыми струпьями. Вторая рука, кажется, уцелела. Он попытался подтянуть колени, перевернулся на бок, огляделся... Дно ущелья. Нет, самому отсюда не выбраться – по этим склонам и здоровый-то не всякий поднимется. Разве что такой как Стив. Стив. Надежда полыхнула так ослепительно, что на мгновение стало жарко. Ну, конечно же, конечно! Стив найдёт его обязательно, разве он бросит его в беде? Вот закончит операцию и отправится на поиски. Сколько прошло времени? Вечереет – значит, часов восемь. Стив наверняка уже ищет его. Однако на месте оставаться нельзя. Нужно ползти – движение согревает, он продержится дольше и сумеет дождаться. И он пополз. Это было больно. Так больно, что ему потребовалась вся сила воли, чтобы не остановиться в ту же секунду. Опираться он мог только на одну руку, вторая безжизненным мешком волочилась по земле, цепляясь за камни. Ноги почти не работали, но он не сдавался: упирался, стонал, но упрямо двигался вперёд. К Стиву. Дали знать о себе раны – он чувствовал, как одежда набрякает кровью. Плохо, значит времени у него совсем мало, но с другой стороны Стиву будет легче: алый след на снегу виден издалека. В ушах шумело, глаза застилало пеленой. Нет-нет, это ничего, надо держаться, Стив придёт совсем скоро. Он же умница и наверняка просчитал траекторию падения, запомнив, где он сорвался. Интересно, как он спустится? Наверное, с парашютом прыгнет... Как жаль, что нет ни спичек, ни топлива – костёр издалека виден. Мимолётно подумалось – ну вот и стал ты Робинзоном, костры, необитаемый остров, прямо романтика. Стиву сказать, вместе бы посмеялись. Через полчаса он обессилел. Тело отказывалось повиноваться, лёгкие захлёбывались воздухом, на губах был вкус железа. Он слизывал его и сосал снег, пытаясь удержаться в сознании. Ничего, вот чуть-чуть отдохну... Опасно, да, можно уснуть и замёрзнуть. Ещё минуту, и двинусь дальше. Стив. Стив... ...Когда он разлепил глаза, было уже утро. Скалы сверкали снегом, волосы превратились в сосульки, одежда заледенела и примёрзла к камням. Он со стоном пытался отодрать себя от земли – тело не чувствовалось вообще. А Стива не было. Наверное, он просто его ещё не нашёл. Он скоро, он вот-вот... И он пополз снова. В этот раз было намного тяжелей – рука кое-как работала, а вот ноги – нет. Но он продолжал двигаться. Рычал, матерился, проклинал всё и вся – но полз. Сантиметр за сантиметром, вдох, выдох, вцепиться, подтянуться, секунда отдыха, вцепиться, подтянуться, отдых, вцепиться, подтянуться... Ладонь потеряла чувствительность, пальцы, скользящие по снегу, не гнулись. Выдох, рывок... Снег, снег... Он кричал – скалы отразили хриплое карканье. И – тишину. Один... Один! Но почему? Стив! Им овладело отчаяние. Остановиться, лечь... Нет, ни за что! Стив, наверное, ищет, просто он немного заблудился. Надо двигаться, надо! Стив придёт, и они выберутся отсюда! Уходил час за часом, силы иссякали, к горлу подкатывала рвота, и голова кружилась так, что казалось – можно упасть даже лёжа на земле. Сознание уплывало, возвращалось снова, но он продолжал ползти. Уже снова ночь... Стив, где же ты? Почему?.. Почему? И вдруг он услышал лай. Совсем слабый, далёкий, но этого хватило: его оледенил ужас – не узнать эти звуки было нельзя. Немецкий патруль... Он рванулся вперёд, со всей силой отчаяния. Только не плен, нет, не снова! Пожалуйста, пожалуйста! Стив! Он хрипел, полз, катился, но всё было без толку – лай становился всё слышней. Они вынырнули из тьмы, словно демоны из преисподней – ощеренные пасти, горящие глаза, и принялись остервенело рвать его, вгрызаясь в плоть. Он кричал от боли и пытался отбиваться, но их было так много... – Хальт! В глаза ударил слепящий свет фонарей, в грудь с силой пихнули прикладом. Они встали над ним – неумолимые чёрные силуэты. Приказали подняться, а когда он не смог, принялись избивать. Он корчился под ударами их сапог, пытаясь прикрыть живот и лицо. Кровь хлынула из ран с новой силой, и собаки совсем осатанели. Хруст костей, ругань, истошный лай и боль, боль, боль... Сознание милосердно погасло. ...– Ваше имя и номер части? – Не помню. Через секунду он уже кричал, срывая голос. – Ваше имя и номер части? – Н... не... помню... – Упрямый. Кстати заметьте, с какими травмами он выжил. – Да, это необычно. Добавьте ещё, посмотрим. Он рвался из ремней, харкая кровью и желчью, чудовищная боль истязала каждый нерв и медленно отступала, оставляя его слабым и беспомощным. – Ваше имя? Твари... Он собрался с силами и обложил дознавателей отборным матом. И был немедленно наказан – в камеру его отволокли без сознания. Пропитанный кровью топчан. Темнота и вонь. «Ещё!» «Интересный экземпляр» «Ваше имя?»... Нет, имя нельзя говорить, они моментально вычислят, откуда он. Стив... Надо держаться, может быть, Стив ещё придёт и вытащит его из этой могилы. Где-то играло радио. Он задрёмывал, безотчётно вслушиваясь в знакомые звуки – кто-то из охранников решил послушать BBC. Позывные новостей, «Капитан Америка», «позавчера, восемнадцатого января была разгромлена...» Он слушал, распахнув глаза, не в силах поверить. Восемнадцатое января – это же через день после... Сердце скатилось куда-то в пятки. Значит, Стив и не думал его спасать. Капитану Америке было не до этого – его ждали новые великие победы. Что было дальше?.. Нет, не вспомнить. Допросы, кажется, пытки. Ему было всё равно. Кто он, что – так и не сказал. Никто. Для Стива же никто, значит и вообще – никто. Когда боль смывала его образ из сознания, он не сопротивлялся – зачем? Что будет – безразлично, но так было легче, так – правильней...***
Эх, Гидра... Хреновая ты организация, вшивенькая. Даже память твои спецы как следует стереть не смогли. Халтурщики. – Баки! Капитан Америка волнуется. Сейчас на месте прыгать начнёт. – Баки, друг мой. Берёт за плечи. Ну, нет уж!!! Он бьёт ему в рожу с маху, со всей дури, с остервенением и ненавистью. – Здесь нет никакого Баки! Его трясёт от омерзения. Кэп сидит на цементном полу, зажимая рукой нос – между пальцев сочится кровь. – Ты вспомнишь, – обещает он. Зашибись, как смешно! Он наклоняется и шипит ему прямо в лицо: – Я всё помню. Всё, ясно? Серые глаза распахиваются. Капитан тянется к нему, отняв ладонь от лица. Весь в крови, что твой агнец. Он отшатывается. – И не пытайся мне больше впарить сказочку про нашу дружбу! Мы были друзьями, пока ты не бросил меня подыхать там, в горах! – Что? Рука Стива падает. Он криво усмехается. Заткнулся? Вот так-то лучше. – Катись отсюда, великий герой, тебя там твои поклонники заждались. Не делай вид, что я тебе нужен. Думал добить? Идиот... Этот танк с дороги и атомный взрыв не свернёт. Капитан подаётся вперёд, и в глазах его вспыхивают очень нехорошие искры. – Ты совсем сдурел, Баки? – рубит он яростно. – Как ты вообще мог в такое поверить?! Да если бы я хоть на секунду заподозрил, что ты жив, то ни за что не ушёл бы оттуда! Я же уже вытаскивал тебя, я же именно из-за тебя тогда и сорвался за линию фронта! И ты после этого вообразил?.. Что переменилось, ну что, по твоему, а? Да ни-че-го! Баки, это же просто бред! Он сердито смотрит, стряхивает с глаз светлую прядь, на лбу морщинка – и это такой Стив... Стиви. Тот так же злился и протестовал, когда он вмешивался в драку и укладывал его противников на землю. Память снова с размаху бьёт под дых – подворотни, бег наперегонки, заборы, содранные коленки... «– Догоняй! Черепаха! Улитка!» Если бы знать, как всё закончится. Дружба-дружба-любовь... Его держат. Крепкая рука бережно перехватила поперёк груди, не даёт упасть. – Что с тобой? Баки, ты в порядке? Большой какой. Тот, другой, не его. Он смотрит сверху – лён, небо, пастель. Дева Мария... Как же хочется просто всё забыть. Не его – то, что случилось между ними. – Всё нормально. Отпусти. Стив неохотно отпускает. Заботливо осматривает, проверяет, крепко ли он держится на ногах. Того и гляди сопельки утирать начнёт. Тьма щерится на них со всех сторон. Не верю я тебе, друг мой, брат. И жизни-то никакой у меня не было, откуда опыту взяться? А интуиция уж сколько раз подводила... И держаться от него надо подальше. А то ещё померещится... всякое. Тогда будет совсем плохо. – Пойдём со мной, – говорит Стив, – там у нас ты будешь в безопасности. Поживёшь немного, оглядишься. – Трофей тебе нужен? Мощный кулак с размаху впечатывается в стену. Сейчас вмятина останется. – Да какой трофей? Ты мой друг, Баки! Друг... И враг. Солдат противной стороны. Это реальность, и забывать о ней не стоит. Он криво ухмыляется. – А твоим хозяевам я тоже друг? Стив подбирается. Не Стив уже – Капитан Америка. Бронебойный снаряд смертельной силы. – У меня нет хозяев. Это у Зимнего Солдата они были. Но не суди других по себе! – Ух ты. Силён. Прямо хоть плакат рисуй. Хочешь сказать: прикажут – наплюёшь? Ради меня пойдёшь на конфликт с хо... ну хорошо, с руководством? Стив тяжело усмехается. – Пойду. Не впервой. А вот это уже интересно! – Да? И что там между вами было? И тут сзади раздаётся: – Парни, заканчивайте свои посиделки.