Драбблы по сериалу Hannibal NBC

На настроенном клавесине Тобиас разыгрывает окончание мелодии, которую вытягивал из скрипки, когда доктор Лектер пришел к нему в магазин. Окончив, он оборачивается к окну. В профиле смотрящего в дождливый вечер слушателя больше меланхолии, чем в минорных концертах Баха. — Ваша композиция посвящена утрате? — интересуется Ганнибал. Его голос ровен, но из предшествующего молчания Тобиас заключает, что сумел ущипнуть какую-то горькую струну внутри психиатра. — Скорее, так и не обретенному. В зале разлит полумрак, тени копятся у расставленных по лакированной мебели икебан и статуэток, гнездятся в завитках тяжелых картинных рам. Особняк его родственной души просторный и вмещает много одиночества. Доктор Лектер подсаживается к Тобиасу, впервые перестав удерживать дистанцию в своем доме. Они почти соприкасаются коленями за пределами света от настольной лампы на крышке инструмента. — Вы довольны новыми струнами? — Они превосходны. Ганнибал всматривается в него. В темноте его глаз поднимается горячая пульсация, и сердце Тобиаса выдает барабанную чеканку из «Болеро» Равеля, опережая сближение, которое, как он догадывается, должно последовать. Но где-то на другом конце этажа раздается сигнал духовки. — Это ужин, — роняет доктор Лектер, — снова собранный, с зашторенным взглядом. Он вежливо настаивает на том, чтобы Тобиас не следовал за ним на кухню, будто та священна для него, как будуар для женщины.