Драбблы по сериалу Hannibal NBC

После того, как его энцефалит вылечивают, Уилла помещают в госпиталь к Чилтону, и вся его жизнь сводится к ожиданию. В лучшие дни это ожидание рыбака, забросившего приманку, в худшие — изнуряющее бездействие на береге реки событий. Он ждет посетителей, ждет, когда его отведут в клетку и обратно в камеру, ждет подносов с едой и конвоя в душ. Ждет возвращения воспоминаний о том, что с ним сделали, и шанса пообещать возмездие, между делом ожидая суд, на котором его неизбежно признают виновным. Уилл ждет, но порой ему кажется, что ждать больше нечего, потому что все, что он мог бы сделать, уже отнято у него прошлым. Из-за этого его разум часто возвращается к упущенному — и чаще всего это Эбигейл, и все то, чем он не стал ей, — на яву и во снах. А сны Уилла становятся все необычнее. Например, ему раньше почти никогда не снились закрытые пространства… ...Уиллу кажется, что место, по которому он ходит, — магазин антиквариата. Во всяком случае, он испытывает ощущение, что у окружающих его вещей есть истории. Он скользит взглядом по наставленному, навешанному и разложенному ассортименту магазина, но сколько не силится распознать предметы прямо перед собой, те будто попадают в слепое пятно его восприятия. Уилл замирает у одной из витрин, пытаясь уловить хотя бы форму того, что обтекается его концентрацией, когда слышит скрип половицы у себя за спиной. Он относится к звуку, как к поводу наконец-то заговорить, — он чувствовал, что за ним наблюдают. Уилл оборачивается: — Где мы находимся? В том углу помещения, из которого раздался звук, стоят письменный стол, потрепанное, но уютное на вид кресло с высокой спинкой, и то, что Уилл сперва принимает за пюпитр, но затем распознает в вещи пустующую птичью жердь. И незнакомец. Атлетичный молодой мужчина в зеленом жилете и зеленом же галстуке-бабочке, придающих ему сходство с крупье. Не тот персонаж, которого Уилл ожидал бы встретить в своем подсознании. Они изучают друг друга некоторое время, затем мужчина вкрадчиво интересуется у него: — Как вы сюда попали? Уилл разводит рукой. — Я просто оказался здесь. — Даже так? Уилл думает спросить о выходе, но забывает об этом, незаметно сосредоточившись на притягивающих внимание глазах собеседника. У него немигающий, неприлично проникновенный взгляд, рассматривающий Уилла с какой-то дикой завороженностью. Уилл пробует поддержать разговор: — Простите, вы владелец этого места? — Возможно. — И что именно вы продаете? — Всем нужно разное. — Незнакомец склоняет голову на бок — Уилл замечает, что у него заостренные уши. — Что ищете вы? Уилл отворачивается, чтобы отвлечься от чужого внимания. Он делает несколько шагов вдоль стеллажей, содержимое которых все так же не оседает в его сознании, напоминая ему, что насколько бы реальной сцена не казалась, происходящее все еще остается сном. Агент его подсознания не торопит его с ответом; Уилл пробует ощупать заданный ему вопрос. Он поддается возникающему невеселому импульсу, поджимает губы в кривой усмешке и говорит правду. — Справедливость. Уиллу кажется, что собеседник находит его честный ответ притягательным, когда отвечает ему с такой же честностью: — К сожалению, я не могу дать вам это. Уилл успевает подумать о том, что он уже постепенно привык к мысли, что ему придется полагаться только на себя; однако мужчина любезным тоном продолжает мысль: — Но я мог бы дать вам то, что поможет вам получить свою справедливость. Уилл слегка оборачивается к нему, задрав бровь с неприкрытым сомнением. Незнакомец шагает к нему навстречу. Его движения расслабленные и плавные. Уилл отмечает, что не чувствует антипатии, возможно, потому что своеобразность чужого поведения ощущается им искренней. Он чувствовал то же самое в отношении помпезной манеры держаться Ганнибала. Прежде чем узнал про остальные его естественные наклонности. Уилл говорит: — Моя подруга уже подыскивает мне легальную репрезентацию, — думая, что ему собираются предложить визитку адвоката. Незнакомец останавливается, не нарушив границы его личного пространства. И хотя он и ниже его ростом, у Уилла возникает ощущение, что над ним нависают, когда мужчина тягуче объясняет ему, перейдя на полушепот: — Я могу дать вам время. До Уилла не сразу доходит, что в его словах нет смысла. — Там, где я должен быть сейчас, у меня есть все время мира, — говорит он, опуская то, что так оно будет, пока его не приговорят к казни за убийства, которых он не совершал. — Я говорю, о времени, которое принадлежало вам, но было украдено. Уилл непроизвольно сжимает руки в кулаки. — Откуда вы…? И вздрагивает от резкого хватающего движения перед своим носом. — Смотрите. Уилл скашивает глаза на висящие в нескольких дюймах от его лица согнутые пальцы. И первым делом хмурит брови от вида чужих ногтей — длинных, черных, с изгибом, прямо как когти хищной птицы. Присмотревшись, Уилл видит, что за их острые закругленные кончики цепляется полупрозрачная лоснящаяся пленка. Она берется из пространства вокруг него, будто тянущийся из воздуха поливиниловый клей. — Ваша аура несет следы проклятья, сэр, — заключает мужчина и разводит пальцы. Пленка исчезает. На Уилла накатывает тошнота от осознания, что она снова стала его невидимой частью. Сглотнув: — И это может быть снято? — У того, кто сделал это, есть большое влияние. Ваше счастье, что я изумительно хорош в этих вещах. Уилл облизывает губы. — И что бы вы хотели взамен на такое одолжение мне? Незнакомец смаргивает и отвечает ему отрешенной ласковой полуулыбкой. — Удовольствие вашего общества. Как только он произносит это, Уилл решает, что оно было очевидным. Странным образом, он не чувствует ни протеста, ни смущения — наоборот, он обнаруживает, что неожиданно заинтригован. — Ну, если вас устроит общение через решетку, прослушиваемое руководством психиатрической больницы, в которую я заключен… Уилл не уверен, что не флиртует. — Рискну поверить, что вы эфективнее распорядитесь своим новым временем. Мужчина делает еще один шаг к нему, не отпуская взглядом, и поддерживать зрительный контакт с ним для Уилла оказывается легче, чем не поддерживать. Собственный голос доносится до него издалека: — Нам потребуется что-то подписать? — Нет. Но я должен взять что-то у вас в качестве гарантии. Ничего, что не было бы приятно вам. Это стандартная процедура. Вы согласны? Уилл кивает. — Да. Перед глазами у него темнеет, а в ушах поднимается шорох крыльев. Он просыпается с тут же ускользающим от него ощущением узких губ на своих губах. За дверью стучат. Уилл встает с кровати в темном помещении и босо топает ко входу. Снаружи сияет день, на пороге стоит Ганнибал с кожаным саквояжем, бодрый и свежий. — Доброе утро, Уилл. Я могу войти? Уилл вспоминает это. Уилл вспоминает все.