Соберём по кусочкам

Игристое вино постепенно наполняло бокалы двух молодых девушек, сидящих в пол третьего ночи на полу в Выручай-комнате. Помещение тускло освещали лишь два светильника, висящие на стенах. Устав от ежедневной учебной рутины, гриффиндорки решили хоть немного развеяться. И да, в их понимании это означало именно отдохнуть от всех вокруг в компании какого-нибудь друга и чего-нибудь расслабляющего. Джинни слабо отхлебнула из бокала и с легкой улыбкой посмотрела на Гермиону. — И каково же это, Грейнджер? — Что именно? — переспросила та, следуя примеру подруги (по правде говоря, почти сестры) и поднося бокал к губам. Обе были уже полупьяны, но это лишь расслабляло и задавало нужную атмосферу. — Быть с ним. Не нужно было никаких пояснений и лишних слов, чтобы понять, кого девушка имела в виду. А судя по резко сменившемуся, но слегка затуманенному взгляду Гермионы, стоило предположить, что она немало удивлена таким вопросом — раньше подруга никогда не интересовалась их взаимоотношениями. Рыжая насмешливо выдохнула и покачала головой: — Я же вижу, что между вами происходит. Вижу ваши взгляды, направленные друг на друга. До одури хотящие. Ты пропадаешь из спальни по ночам, тебя не бывает целыми сутками, и только попробуй сказать мне, что я в чём-то ошибаюсь. — Нет, Джинни, дорогая, ты совершенно права, по правде говоря, у меня и мысли никогда не было скрывать от тебя что-либо, — промолвила гриффиндорка и устало закрыла глаза ладонями. — Я действительно провожу с Драко значительную часть своего времени... — Я лишь прошу тебя рассказать, каково это, — перебила Уизли. — Это чувство, Джинни, оно, словно волна, накрывает меня каждый раз, когда я вижу его. Это не похоже на мимолётный интерес, это нечто большее, нечто, что гораздо сильнее и глубже, — она вздохнула. — Я смотрю на него со стороны, на его жестокие взгляды, брошенные на других, и мне становится страшно за его душу, за то, что он может её потерять. Но потом я вижу его взгляд, направленный на меня — взгляд, полный нежности и понимания — и начинаю думать, что, пока мы присутствуем в жизни друг друга, всё будет именно так, как и должно быть. Ты понимаешь меня? Джинни слушала её, поджав под себя колени и осушивая бокал. — А иногда возникает другое чувство. Когда я смотрю на его тело, на руки, обтянутые белоснежной тканью рубашки, на изящные и длинные, словно у музыканта, пальцы, которым я позволяю делать всё, что только можно себе представить. Смотрю на его белоснежные волосы, отливающие платиной, а позже зарываюсь в них руками, утыкаюсь носом ему в грудь, обхватываю его тело ногами и чувствую возбуждение. Поднимаю глаза и вижу в его взгляде не только вожделение, но и убеждёность в том, что мне никогда не будет с ним страшно или опасно. Да, трудно, да, не без страданий, но ведь без этого не бывает хороших отношений, так ведь? Я просто смотрю на этого человека и понимаю, что готова хоть целый век прождать его, только чтобы снова увидеть эту любовь в его взгляде... Щёки давно покраснели от выпитого вина, а на лбу проступила испарина. Она говорила и говорила, сидя на тёплом ковре перед подругой и скрестив ноги. Часовая стрелка давно минула цифру пять, а весеннее солнце пересекло линию горизонта. Вино было выпито, ковёр перестал казаться мягким и удобным, но они всё ещё сидели там в столь неохотном ожидании нового дня.