Лимонад

      Лин медленно оглаживал бёдра Мая, его бока и выпяченный зад; сверху брызгала тёплая вода, ударялась об их макушки, скатывалась по лбу и щекам, так и норовя прервать поцелуй и сделать его ещё мокрее. Было обжигающе горячо, особенно там, где кожи касался возбужденный член Силино, и Май, руками опираясь в запотевший кафель, соблазнительно тёрся спиной о торс. Ладони опустились на живот, огладили пупок, чуть пощекотав тонкую дорожку волос, и скользнули выше, пальцами мазнув по торчащим соскам. Вздрогнув, Май подался назад, подставляясь задом и размазывая по члену Лина смазку. Он хотел его, и сейчас, когда барьеры порушены, не было смысла сдерживаться.       — Извращенец, — выдохнул Силино, падая на кровать. Полотенце на его бедрах сползло, но альфа не беспокоился о своей наготе: Май сам сверкал задом, растянувшись звездой на покрывале.       Утренний душ стал для них горячее сауны, когда Лин, не выдержав и пяти минут, пошёл следом за своим новоиспеченным женихом. Когда же Май, мывший голову, увидел, как на него смотрят из-за спины, и почувствовал стояк, то забросил все свои комплексы и сбитые отказы далеко и надолго, чтобы ничего не мешало ему насладиться любимым. Конечно, потом пришлось снова мыться, да и презервативов больше не было, отчего Лин, смешно суетясь, боялся не успеть вытащить. Но всё это меркло перед нежным: "Ты даже не представляешь, какое ты сокровище!".       — Как думаешь, — Май перекатился, свернулся под боком у Силино и вытянул вперёд ладонь с кольцом, — они уже догадались?       Альфа, улыбнувшись, взял его руку, приблизил к губам и поцеловал, довольно рассматривая тонкую змейку золота.       — Я написал отцу только, что мы поедем сами. Но ты же знаешь папу. Он пронюхает.       Сомневаться в Джулио было глупо. Тем более если по словам Лина о предложении он думал уже две недели. Его папа даже после первой их близости умудрился разглядеть перемену в отношениях, что уж говорить о таком важном шаге.       — Кстати, с чего ты вообще решился? — Май упёрся подбородком в грудь Силино и уставился на него, улыбаясь.       — У папы порвалась цепочка, и он отправил меня в ювелирный за новой. Там я и увидел витрину с кольцами и просто подумал о том, что хотел бы надеть такое на тебя. Сразу же и купил, но сомневался, да и ты тоже.       — Прости.       — Это ты прости, что не нашёл лучшего момента, как после секса. Словно мне от тебя только он и нужен был.       Взволнованный голос Лина заставил Мая подняться на локтях, заглянуть тому в глаза и, приблизившись, крепко поцеловать, не давая углубить поцелуй и сделать его слишком возбуждающим. Оторвавшись от мягких губ, он довольно причмокнул и рукой ущипнул альфу за щёку.       — Какая разница, когда ты это сделал? Потрясающая ночь и такое же утро — вот всё, что я вынес из этого отдыха. Тем более, что несёт от меня тобой за километр.       После этих слов Силино перестал хмуриться: Май счастлив — не это ли главное?       Собрав вещи, напоследок намиловавшись и крепко выдохнув перед последующими событиями, они закрыли номер, отдали ключ дежурному по этажу и попрощались с компанией пенсионеров в холле — главными клиентами горной базы были дома престарелых и медицинские учреждения.       Их встретил с горячим завтраком Мик с детьми, выразительно подмигнул Маю, но когда омега заметил кольцо, а после — гордого Лина, то чуть не грохнулся. На шумные поздравления и обнимания вышел сонный Дези и, узнав причину криков с утра пораньше, присоединился к общему смеху и пожеланиям. Его любимый племянник обзавёлся женихом, как тут остаться равнодушным?       Уезжать не хотелось совсем: здесь было настолько уютно и романтично, что Май прослезился, когда Дези по-отечески похлопал его по спине и растрепал волосы, немного спутанные от неаккуратной сушки.       — Береги себя.       — И вы, — хлюпнув носом, Май обнял его за шею, пока Мик раздавал Силино советы. — А ещё лучше — бросайте курить. С вашим-то диабетом.       — И не говори, сам себя в могилу загоняю.       — Дядь, Май прав, завязывай, — подхватив на руки детвору, Лин подошёл к ним и крепко обнял Дези — вернее, настолько, насколько позволяли двое цепких омег у него на шее.       В итоге, распрощавшись, они выехали домой лишь в полдень, но никого это не огорчало, тем более, три часа в машине наедине были отличной возможностью обсудить вопросы и проблемы. А их теперь была просто огромная куча.       Выждав, пока кончится серпантин и асфальт потянется ровной лентой по припорошенным холмам между небольших деревенек и посёлков, Май окликнул Лина. В голове уже зрела целая тирада, которую было просто необходимо донести до альфы, чтобы семейная жизнь была полноценной и счастливой. Однако нервная дрожь отдавалась эхом в голове, ушах, скручивала и желудок, и язык, мешая не то, что говорить обдуманно и правильно, начать. Волнуясь, Май крутил на пальце кольцо, цепляясь за него ногтями и чувствуя приятный холод от внешней стороны, это движение, простое и незамысловатое, помогало собраться так же сильно, как сжимающая его ладонь рука Силино, к сожалению, сейчас недоступная из-за дороги.       — Лин, давай сейчас во всём разберёмся, чтобы уже объявить всем наши планы на будущее в готовом виде?       — Хм, — он бросил взгляд на Мая, вновь вернулся к дороге и кивнул, — давай.       Сейчас был тот самый момент, который, возможно, многое бы прояснил в их отношениях, представься он в начале их знакомства. Выдохнув, подобравшись, Май постарался донести до Силино всё то, что сам понимал годами.       — Знаешь, я не хочу от тебя никакой жалости и поблажек, ведь у меня было не такое плохое прошлое, — увидев, что альфа нахмурился и вопросительно приподнял бровь, он поспешил объяснить: — Есть тысячи, десятки тысяч тех, кому бывало хуже.       — Допустим.       — Я же жив и здоров! У меня замечательная семья, воспитанные и адекватные братья и множество тёплых воспоминаний, которых лишены очень многие из приюта. Да, было несколько неприятностей, но все они из-за двух причин.       Впереди замаячила развилка, и Лин, чтобы не уехать в противоположную от города сторону, сосредоточился на дорожных знаках, оставляя без ответа и продолжения мысли Мая. Когда трасса вновь стала прямой полосой, убегающей куда-то к горизонту, он спросил:       — Первая — отец?       — Да. Я до сих пор не понимаю его решения. — Неожиданной волной накатили старые воспоминания, несколько болезненные и скребущие грудную клетку, но Май, понимая, что прошлое уже неважно, отбросил их прочь. — После аварии мне отдали парочку не сгоревших вещей, среди которых был его кошелёк. А в нём — моя детская фотография. Понимаешь? Он смотрел на меня каждый день.       Сил продолжать этот разговор становилось всё меньше и меньше; с каждым словом утекала решимость и желание рассказать абсолютно всё, от поднятия белого флага останавливало лишь данное самому себе обещание — ничего не таить от Лина.       — В пятнадцать я нашёл телефон деда с его стороны, тогда и узнал, как типична реальность: это был брак по залёту.       Взвизгнули тормоза, дёрнувшись, удерживаемый ремнём Май не успел понять, что произошло, когда Лин, неожиданно остановившись на парковке у придорожного кафе, отстегнулся и молча обнял. Сдерживаемая боль рвалась наружу, вызывая крупную дрожь и сбитые выдохи, но Май, крепко вцепившись руками в толстовку Силино, не собирался отступать.       — Всё хорошо. Перебесился ещё семь лет назад, сейчас просто обидно, что для отца его репутация и репутация семьи оказалась важнее. Он продержался шесть лет, а потом его лишили всех финансов, выгнали с работы по статье и обрекли на жалкое существование до тех пор, пока он не бросит папу. И выбрал он не своего ребёнка и любимого.       — Май, сейчас это уже неважно, прекрати уничтожать себя изнутри, — Лин погладил его по голове и отпрянул, — ты не виноват в этом.       — Я знаю. Ты можешь не верить, но я рад, что судьба сложилась именно так. Не выгляди я бедным и замученным, может, и ты не обратил бы на меня внимание.       Вновь воцарилось молчание, но теперь, когда Май был полностью расслаблен оттого, что наконец-то выговорился и не он один знает о его тихом маленьком счастье — быть с братьями и живым, — напрягся Лин.       — Раз уж у нас час признаний, мне тоже нужно кое-что рассказать.       Тут Май и почувствовал то самое чувство, когда кажется, что внутри что-то с грохотом разбивается и рвётся. Вся расслабленность улетучилась, затмеваясь настороженностью и страхом. Измена? Амандо? Четверо внебрачных детей от какой-нибудь шлюхи?       — Я всегда строил из себя богатенького сынка и указывал тебе, что не нужно экономить на продуктах и лекарствах, — он зарылся рукой в волосы и чуть сжал их, — а на самом деле дела пошли в гору лишь полтора года назад, детство же я провёл в тесной однушке, не видя отца днями, порой — неделями из-за нескончаемой работы.       — Что же ты пугаешь-то так! — вскрикнул Май и схватился за сердце в бесполезной попытке его успокоить.       Такую реакцию Лин не ждал совсем. Вновь повторил про себя сказанное, не нашёл в нём чего-то странного и уставился на раскрасневшегося от волнения Мая.       — И... это тебя не волнует?       — Глупая ёлка, мы сколько встречаемся?       — Скоро полгода будет.       — А сколько времени я провожу с болтливым Джулио?       Отвечать на этот вопрос не требовалось: он сам нёс в себе то объяснение, что требовалось Силино. Пока он строил из себя крутого мажора, впахивая на сверхурочных, чтобы быть способным в будущем наладить семейный быт, Джулио, все вечера проводящий в доме с Маем, рассказывал, как умудрялся его экономный сынок проживать, питаться и ездить на учёбу на одну крошечную стипендию.       — Я выглядел полным придурком со своим признанием, — усмехнулся он.       — Если при этом ты думал, что я тут же брошу тебя и скажу, что мне нужны только богатые — да.       Вновь пристегнувшись под смех Мая с его кислой смущенной физиономии, Лин тронулся и вернулся в поток машин на трасе, вспомнив, что сказано было не всё.       — Ты говорил, что причины две. Какая вторая?       — Джефф.       Злобный взгляд Силино вновь заставил Мая рассмеяться до колющей боли в животе. Как тут было оставаться спокойным, когда недо-мажор, думавший, что по его повадкам было не видно, что он не привык сорить деньгами, дулся из-за бывшего, которого сам же умудрился подсунуть своему парню в первый же месяц отношений.       — Успокойся, ёлка, мне жаль потраченного на него времени и моего фикуса, который я забыл при переезде.       Когда Май представлял реакцию остальных, особенно Криса и Джулио, то и подумать не мог, что первым делом, вместо радостных объятий, придётся откачивать нашатырём слишком уж впечатлительных омег.       — Это просто предложение! — Ларк, как всегда вынужденный играть земского доктора, совал им под нос вонючие ватки и ругался. — А что будет дальше? От беременности в реанимацию? От внуков и племянников прямиком в землю?! Ну уж нет, мне папа живой нужен для моих будущих деток, и дедушка тоже, курс успокоительного пропьёте!       Превратив диван в медицинский корпус, остальные, включая гордого Рика с золотой медалькой и фотографиями целого матча, где он играл в основе, расположились на кухне. Здесь атмосфера была радостной и счастливой, отчего Май, уже успевший перепугаться и зацепиться руками за Марко, чтобы не сползти следом от двух бледных поганок, расслабился, позволив Рику тискать себя и Силино.       — Я так рад! Правда! Теперь мы будем родственниками!       Марко поздравил их первым, поняв, что его мужу, кроме разъяренного Ларка, ничего не угрожает. Теперь же он сидел напротив и не переставал улыбаться, периодически с силой втягивая воздух и явно пытаясь понять, изменился ли запах Мая, чтобы потом выдать правильный ответ Джулио с насморком. Как же мысленно благодарил смущенный омега Мика и его духи, скрывающие всё природное и такое выдающее!       — Вот поганцы! — Джулио, шатаясь, подошёл к ним и повис на плечах, поочерёдно целуя в щёки. — Я думал, вы там миритесь, а вы, неблагодарные, без нас романтику устроили!       — А я просто в шоке, — выдал Крис, позволяя Ларку усадить себя на стул, чтобы упереться тяжёлой головой ему в ноги, — и, конечно, рад.       Когда всеобщее состояние вновь переросло с удовлетворительного в хорошее, стало намного спокойнее и радостнее. Посыпались поздравления, пожелания, после которых Май перевёл всё внимание с себя на юного чемпиона, который только и ждал, чтобы похвастаться перед всеми забитыми шайбами и благодарственным письмом от тренера.       — Можно я покажу их родителям завтра? — тихо спросил он, понимая, что этот вопрос сменит общее настроение.       Но, вопреки опасениям Рика, ни Май, вечно грустивший от одного упоминания об отце, ни Крис, рыдающий обычно все дни перед годовщиной, не разрыдались. Конечно, тяжело выдохнули и чуть погрустнели, но не перестали улыбаться.       — Я пойду с вами, — кивнул Май и под столом сжал руку Лина, — теперь и я могу попрощаться с отцом.       Сначала Крис и Рик, привыкшие, что в саму годовщину и несколько дней около неё Май набирал столько работы, что приходил домой полуживым и отказывался посещать их могилу, удивленно уставились на брата, но тот был спокоен, отчего, переглянувшись, братья улыбнулись.       После обеда, когда Крис, Рик и Юсти заняли спальню, чтобы сложившейся тройкой отоспаться, а Марко с Лином поехали в офис улаживать какую-то проблему с новым клиентом, несмотря на выходной, Джулио и Ларк окружили Мая, дремлющего на диване, и сразу огорошили:       — Послезавтра сходи к врачу.       — А?       Сонный, толком не воспринимающий реальность, он нахмурился и удивленно взглянул на них, пытаясь понять, какая болезненная муха их укусила и причём тут он.       — Солнышко, раз уж вы с Лином решили завести семью, то нужно подумать и о детях.       — Мы пока их не хотим, — всё ещё настороженно ответил Май. Это было правдой — в поездке обсудили и эту тему, решив, что до совершеннолетия Криса, которого уже без сомнений сцапает хитрый волк Ларк, ни о какой беременности не может быть и речи.       — Никто не говорит тебе в срочном порядке залетать. Просто мы с Джулио в курсе твоих анализов. Они были поверхностными, не помешало бы полноценное обследование.       Тут-то Май всё и понял. Сразу трезво оценил ситуацию и то, что никто не шутит, тем более, если его кровь намекает на проблемы, что выяснят остальные анализы? Пока не было стойкого желания у обоих обзавестись ребёнком, но оно могло появиться в любое время, несмотря на готовность тела к этому.       — Вы правы, — он повернулся к Ларку, — ещё лучше, если Крис пойдёт со мной.       — Сделаем.       Годовщина смерти родителей прошла настолько сумбурно и быстро, что Май, уснувший сразу после кладбища, пришёл в себя только к вечеру, но и там, накапав всем успокоительного — всё же эта рана была ещё свежей, — вырубился под его действием и сам, прямо на диване в одежде. Да и по впечатлениям братьев, которые теперь не просто плакали, а делились с родителями всеми новыми эмоциями, день пролетел незаметно.       Рано утром, поднявшись от жуткой головной боли, словно вчера даже не пил, а бухал всю ночь на пролёт, Май разбудил братьев примерно в таком же состоянии, выкинул ядреное успокоительное и начал собираться, напомнив Крису, что он идёт с ним.       — Чем кормить Юсти, ты знаешь, но мы должны успеть до обеда, — уже надевая ботинки, Май суетился вокруг Рика и раздавал тому указания.       — Идите уже, справлюсь.       Расцеловав их щёки, вытащив сонного Криса из кровати, на которую он под шумок свалил уже после третьего пробуждения, Май, наконец, вышел из дома и пошёл в сторону автобусной остановки, прокручивая в голове, как лучше доехать до клиники Ларка, чтобы не тратить много времени.       Они успели к началу приёма, но длинной очереди из различных омег не удалось избежать. Успев погрустнеть, Май, нервно вышагивая по коридору, столкнулся с низким молодым парнем во врачебном халате, который, увидев его лицо, заулыбался.       — Охотничий трофей! Да ещё и в сознании!       Сомнений в том, что это был именно тот доктор, к которому сидела эта толпа и который бессовестно осмотрел его в неадеквате, не было. Слишком довольно и знающе он осматривал его тело, задержавшись на руке с кольцом.       — Значит, больше не девственник, — заметил он на весь коридор, вгоняя Мая в краску, — а я-то думаю, что за сюрприз, о котором Ларк говорил. Я так понимаю, — он перевёл взгляд на сидящего на лавочке Криса, — это второй сюрприз? Ну, пойдёмте тогда, всё равно профосмотры у меня через час только.       Очень не хотелось идти за этой копией Ларка, но и перспектива просидеть в очереди под уже любопытными взглядами остальных пациентов не радовала, поэтому, выдохнув и вспомнив, что альфа-клоун бывает таким не всегда, Май поплёлся в кабинет, прихватив перепуганного Криса за руку.       — Зовите меня Джеем, — доктор уселся за стол и достал из ящика две новых карточки, — как звать? Имена, прозвища — у нас тут почти анонимность.       — Май.       — Крис.       — Думаю, начнём со старшенького? Пойдём со мной, там и опрошу.       Если в этой части кабинета, где его после драки обрабатывал Ларк, Май уже бывал, то в следующем, где на столе были разложены различные инструменты, а напротив окна стояло пугающее кресло, боялся оказаться всю свою жизнь.       — Ты не переживай, — Джей указал на кушетку в стороне и уселся в неё сам, — это не больно, несколько смущающе, но и это можно перешагнуть, если понять, что я врач и бета замужем. Меня ваши задницы и члены привлекают лишь как предмет исследования.       Когда Джей не улыбался, а был сосредоточен, сразу производил впечатление ответственного доктора, который не просто побыстрее прогоняет очередь, а старается позаботиться о каждом пациенте. И Май ему поверил, тем более всё это было важным.       — Хорошо, давайте начнём.       — Я твой ровесник, поэтому давай на "ты". Экстерном тот вшивый универ закончил, — он скривился, — никогда в государственные больницы не ходи, как вспомню сокурсников своих.       Раскрыв карточку и устроив её на коленях, Джей щёлкнул ручкой и прошёлся по типичным вопросам. Конечно, половая жизнь, которую Май ведёт, ввергла омегу в краску, но бета его, наоборот, похвалил, рассказав про тридцатилетнего омегу, который орал благим матом, когда его наконец оприходовали.       — Раздевайся и вперёд, — отложив в сторону карту, Джей вытащил из пачки новые перчатки и указал на пугающее сооружение, — не бойся, я буду очень аккуратен.       Бета не соврал. Самым неприятным из всего этого оказались затёкшие мышцы ног. Никакой боли, и спустя несколько минут осмотра никакого стыда Май не испытывал, даже когда чувствовал в себе что-то металлическое и прохладное. От лёгкого дискомфорта его отвлекал сам доктор, загружая голову постоянным разговором и одобрительно поглаживая. Так что из этого поначалу пугающего кабинета Май вышел довольным, своим видом приободрив Криса, уже успевшего перенервничать.       — Через три дня всё будет готово, — сообщил им Джей, когда закончил с Крисом, таким же спокойным и радостным оттого, что страхи не оправдались, — я перед тобой обязан, Май, поэтому сделаю всё сам. Вы завтракали?       — Нет.       — Отлично, спуститесь в лабораторию, она на первом, и скажите, что от меня. Они общие анализы возьмут. Потом оттуда — сразу к узистам. Полчаса не займёт, а пользы много.       — Хорошо, — Май пожал ему руку, — спасибо большое.       — Пока не за что. До встречи. Скажите там ждущим, чтоб заходили.       Май разбирал накопившиеся дела, когда услышал, что Силино говорит с кем-то по телефону. Звякнула дверь кабинета, из неё вышел удивленный альфа, в смятении протягивая телефон.       — Это Джей.       Не понимая, что происходит — ведь он сам должен был прийти к нему вечером, когда будет время приёма, — Май взял трубку. Посыпались какие-то объяснения, вздохи и всё, что прозвучало чётко и громко: "Приезжай скорее".       Силино дорогу знал прекрасно, а потому перепуганный и взволнованный Май не успел впасть в панику. Его трусило, в голове шумели мысли о нём, о Крисе, не давая нормально соображать и мыслить трезво. Это за него делал Лин, стараясь до последнего остаться спокойным.       Джей встретил их в холле. Кивнув Силино, стараясь не смотреть на Мая, он повёл их к себе, в этот раз не смеясь и не подшучивая.       — Не тяни, Джей, уже и так всё понятно, — прошептал омега, когда за ними закрылась дверь пустого кабинета.       — Научно или простым языком?       — Простым, — выдохнул Май, позволяя Лину прижать себя к груди, где так же бешено билось сердце спокойного с виду альфы.       — Киста, довольно крупная, и сильное воспаление. Не смертельно, — сразу пояснил Джей, — но и ничего хорошего.       Панически хватанув воздух, подавившись собственными слюнями, омега закашлялся, с трудом восстанавливая дыхание, и сжал ладонь Лина, который ощутимо бледнел, смотря в одну точку на стене. Май постарался взять себя в руки, чтобы понять, насколько тяжёл диагноз.       — Последствия?       — Без лечения — стопроцентное бесплодие и постоянные болячки.       — Что за лечение? — спросил Силино.       — Если не спадёт сама, то сначала операция, потом курс хороших препаратов и общая реабилитация. Говорю сразу, сейчас операции делаются через три полу сантиметровых прокола, и делает их Ларк, — Джей достал какой-то листочек и поднял взгляд, — я не гарантирую стопроцентного результата, но чем скорее мы начнём, тем больше шансов. Май, что скажешь?       Что он мог сказать, дрожа, как осиновый лист на промозглом ветру? Только кивнуть, в голове накручивая себя до панического состояния.       — Силино?       — Конечно.       — Тогда поступим так: если после течки, а она, кажется, довольно скоро, размеры не уменьшатся, то будем удалять. Пока выписываю общеукрепляющие, там посмотрим. Главное сейчас — это не запустить ситуацию.       Май вышел из кабинета как в трансе, не отпуская руку Лина. Он сам, убедившись, что это хоть и долго, но лечится и что в случае операции её будет делать Ларк, успокоился и стал сразу продумывать наперёд план собственных действий. Как всё сложится, не мог сказать даже Джей, но альфа знал точно, что пройдёт через это с Маем, крепко держа того за руку.