***
Подготовка к операции заняла почти две недели. Бесконечные анализы то на гормоны, то онко-маркеры; различные "грамы" и узкие специалисты. Ругаясь, Май ходил из кабинета в кабинет, брал какие-то направления и шёл дальше, раздраженный и встревоженный. Добил его стоматолог, не имеющий ничего общего с его проблемами. Стойко выдержав колупания во рту, омега получил последнее заключение и, гордый собой, направился к Ларку, чтобы он назначил дату операции и поскорее закончил со всей этой суетой. Наконец, в висящем календаре на холодильнике появилась ярко-красная надпись "Операция!", и все начали истошно переживать. Как же тут без переживаний, когда под нож ложится любимый брат, жених и зять? Сам Май оставался довольно спокойным, разве что немного перетрухнул, когда человек, ответственный за его жизнь, лазая по чужому холодильнику, рассыпал пачку изюма и остальной вечер раком ползал по паркету, выискивая ягоды. Чувствовалось, что рукожопство, как это прозвал Джулио, у Ларка в крови. Отвлекал переезд. Силино хоть и пытался завершить косметический ремонт к сюрпризу, не успел доделать некоторые мелочи, да и вещи свозить с двух домов, разбирать и раскладывать по новым шкафам и тумбам, когда в доме вертится толпа, которую нужно накормить — в случае Юсти ещё искупать да спать уложить, — было довольно сложно. К операции Май подошёл вымотанный донельзя и счастливый, что под наркозом отоспится. — Готов? — низенький анестезиолог с гнусавым голосом кружил вокруг голого Мая. — Готов, — дрожа, ответил он и вытянулся на кушетке, позволяя доктору заканчивать приготовления. На самом деле он был совсем не готов. Трусило, как после электрошокера, даже Лина, спокойно вытягивающего роль морально-сильного альфы, проняло. В атмосфере паники Май забыл всё, что ему рассказывал про операцию Джей, словно шёл на незнакомую процедуру к незнакомому доктору. Спас, как ни странно, сам Ларк. Даже не словами или успокаивающими объятиями, а крепким строгим рукопожатием Силино, прежде чем уйти на подготовку в операционную. Этот простой жест, обыденный, сейчас означал намного больше, чем слова: Ларк не подведёт лучшего друга и его любимого, даже если придётся доставать Мая с того света — достанет. Страх проснуться посреди операции, страх почувствовать, как в тебе что-то режут, страх умереть в окружении докторов — ни один из них не оправдался. Май очнулся в реанимации, потом, после нескольких падений, обратно в сон, такой затягивающий и тяжёлый, увидел перед собой лица братьев, вновь отключился, пока через несколько часов не смог нормально сконцентрироваться. Дышал уже сам — трубку вынули в одну из пробудок. Больно было, но не настолько, чтобы лезть на стену и выть белугой. — Привет. Первые тихие слова он смог сказать, только оказавшись в палате. До этого лишь моргал и мычал, чтобы не тратить оставшиеся силы. Рука Лина оказалась в его, Джулио и Марко не было, но Крис сказал, что они с Риком и Юсти приедут позже, чтобы малыш не мешал остальным. Ларк пришёл к вечеру. Спросил про самочувствие, похвалил за прекрасную фигуру, за что получил и от Криса, и от Силино, но зато поднял всем настроение. Бегло рассказав об операции, о том, что именно из-за такой крупной кисты в течку у Мая было не только желание, но и боль, он поспешил обратно в операционную готовиться к следующему омеге. Общее восстановление обещало занять около месяца.***
— Хоть потрахаетесь... — Джей! — Да что "Джей" сразу? Ты его пять недель морозишь! — Ты сам мне не разрешал! — Ну теперь-то можно. Заняв угловой столик, Май и Джей, ожидая, когда им принесут заказанную пиццу, спорили по поводу лечения и разливали фруктовый чай по кружкам. Омега и сам не заметил, как сдружился с бетой. Послеоперационный период был неожиданно сложным. Болел живот, хотя из всех видимых последствий были три небольших ранки в области паха, но Май на время превратился в бесполезную диванную подушку. Все домашние обязанности перетянул на себя Крис, а Силино, охая и ахая, носился с любимым, как с писанной торбой, не разрешая даже в магазин сходить. Вот и находил развлечение Май в Джее, который, познакомив его со своим мужем Адрианом, смог безнаказанно общаться с омегой, напоминающим по своему поведению и принципам скорее бету. Сегодня же, спустя долгое и нудное лечение, постоянные анализы, осмотры и небольшие осложнения, они праздновали в кафе выздоровление, поскольку у обоих супруги оказались заняты работой. Да и Джей, сразу запретивший секс до выздоровления, так свободно не мог бы поиздеваться над Маем. — Ты вон лучше Адри займись, — не остался в долгу омега, — грустный ходит, звонит мне и жалуется, что ты охладел. Всё, не стоит? Сходи проверься. — Ой, иди в зад. В свой причём. У нас просто расписания не совпадают. — Ну-ну, потом при разводе так и скажешь. Подошёл официант, чем прервал все разговоры, и, лучезарно улыбнувшись, опустил на стол горячую пиццу с курицей и грибами. Перепалка резко закончилась, и голодные принялись усиленно жевать, восхваляя повара и найденное Адрианом заведение. — Вы пока как с детьми? — спросил Май, закидывая упавший в тарелку гриб в рот. — Пытаемся, — бета выдохнул и рукой зарылся в волосы, — как бы не позже вас. У Джея и Адриана просто не получалось. Проверялись оба и не по разу, но все доктора, включая и бету, лишь пожимали плечами и советовали стараться. Куда ж там ещё старательнее, если Адри ходил, как пингвин, медленно и в раскорячку. Поужинав, ещё раз пошутив про Лина, который всё это время был вынужден вновь терпеть, они попрощались, разойдясь в разные стороны. От кафе Маю было двадцать минут пешком по грязным и хлюпающим от растаявшего снега улицам. Новый район подбирался Лином с такой тщательностью, что всё, включая школу Рика и продуктовый гипермаркет, было в минутах ходьбы. Район казался омеге знакомым. Помнил он один овощной киоск у дороги, но вот кафе было новым. Словно бывал здесь когда-то давно и забыл. Несмотря на ночь, было нестрашно. Вдоль всех улиц мерцали фонари, сновали люди, возвращаясь домой после работы. И Май прибывал в хорошем настроении, отчего, завидев пекарню, тут же свернул в неё, закупившись свежими и ароматными булочками для всей семьи. Теперь, когда жили почти вместе, он знал вкусы каждого. Впереди замаячила какая-то суета, и омега насторожился, пытаясь рассмотреть происходящее, как и все остальные зеваки. Приближаясь, он разобрал голоса детей и подростков, их смех и маты. Его сбил с мыслей громкий крик, а с ног — налетевший ребёнок. Ругнувшись, Май завалился назад, прямо в лужу, придавленный спереди. Саданувшись о фонарный столб спиной, он поднял взгляд на неожиданный снаряд и обомлел от вида окровавленного носа. — Блять, бежим! Шумная компания, заметив его, поспешила ретироваться, оставляя Мая вдвоём с ребёнком, мокрой задницей и ноющей спиной. — Ты как? — спросил он, когда мальчик зашевелился и попытался подняться. В ответ на него лишь посмотрели, и этого хватило, чтобы вспомнить район и причину, по которой Май здесь бывал. Первый приют, в который он, ещё наивный и верящий в доброту, попал. Здесь впервые он встретился с подобными взглядами — полными ненависти ко всем, кто имеет лучшую жизнь. Ребёнок, вскочив, тут же развернулся и попробовал убежать, но омега, сам того не осознавая, крепко схватил его за руку, не давая сделать и шагу. — Пусти! — забившись, пытаясь освободиться, он трепыхался вокруг Мая, отбросившего сумку и приближающегося, чтобы взять его и за вторую руку. Он был одет тепло, но через распахнутую куртку кровь капала прямиком на бежевый свитер, пачкая его. Порывшись в кармане, Май вытащил носовой поток и, немотря на сопротивления, приложил его к пострадавшему носу. — Всё хорошо, слышишь? — встретившись с настороженным взглядом, полным желания плюнуть в лицо и сбежать, омега ослабил хватку и переместил руку на голову, поддерживая её, чтобы скорее остановить кровь. — Я тебя не обижу. Каждое прикосновение Мая ощетинившийся и ошарашенный подобным поведением ребёнок воспринимал, как болючий укол: вздрагивал, пытался убежать, но не мог, ненавязчиво, но сильно придерживаемый странным взрослым. Видел же этот придурок, что его побили и что помощь ему нужна, так чего не отпускает? Поведёт в полицию и сдаст? Конечно, только так они и поступают, эти семейные. — Как тебя зовут? Вопрос, такой простой и ничего не значащий, вызвал очередной приступ паники. Замахав руками, пытаясь ударить, мальчик пятился назад и вертел головой, чтобы вырваться, пока сам же не ударился носом, как минимум сильно ушибленным, о руку Мая. Боль его успокоила, но взгляд сделался ещё злей и презрительней. — Адан. Помня себя таким, Май поспешил отпустить его. Каждая встреча с чужаками — испытание, которое тяжело было вынести, когда в голове так и плодились едкие мысли о том, что тебя за прошлое, которое ты не выбирал, равняют с грязью под ногтями. И омега отступил, только платок наказал держать возле носа, пока не остановится кровь. Ему же ничего не мешает найти адрес приюта в интернете и наведаться туда, как гостю?***
Уже дома, отмывшись и вычистив брюки с плащом, Май рассказал Силино о своих приключениях и потерянных булочках. Идею сходить в приют, посмотреть, как сейчас там обстоят дела, Лин поддержал двумя руками и предложил свою кандидатуру в качестве спутника, но получил отказ и наставление работать, а не скидывать обязанности на Марко. Тем более, со следующей недели Май сам выходит с больничного. Кредит надо платить, а денег одного Лина не хватало. — А что Джей сказал, всё в порядке? Они лежали на кровати после душа и болтали обо всём, что было ещё одной новой традицией, появившейся во время болезни. — Да, теперь будем вылечивать последствия кисты и укреплять организм. — Что советует делать? Эти пять недель лечения были трудными для обоих. Запрет на секс Май переживал чуть ли не хуже, чем Силино, понимая, что альфа хоть подрочить может, а ему лучше даже этого не делать. Мечталось вновь стать девственником, когда хотелось не до зуда и загруженных только одним мыслей. Но теперь-то можно... — Регулярный секс, — прошептал Май и, стараясь скрыть смех, рукой прикрыл рот. Выражение лица Лина нужно было фотографировать и помещать в рамочку с подписью "Готовность № 1", так уж радостно он вскочил и приблизился к омеге, нависая сверху и руками поглаживая щеку. Готов, всегда готов. — Уже можно? — с надеждой спросил он, хотя вовсю стягивал с Мая футболку. — Что ж ты тормозишь по ночам?.. Поцелуи, такие возбуждающие и сводящие, пыхтящий Лин — как Май по этому скучал! Внутри всё горело, скручивалось в тугую ноющую пружину, когда его язык, горячий, распутный, обводил губы и дразнил небо, не заботясь о похабных звуках. Опустившись ниже, Силино целовал шею, бессовестно кусался, выгибая Мая своими ласками и заставляя подрагивать от нетерпения. Мазнув пальцами по вставшим соскам, с силой оттянув их и словив ртом сбитый стон, Лин стянул с Мая боксеры, рукой погладив поджатую мошонку. — Чего желаете? — проурчал он на ухо, кончиками пальцев проводя по стояку. Сейчас, под альфой, Май желал всего, побольше и внутри, но, зная Лина, готового исполнить любой каприз, чтобы заставить его стонать, не удержался. — Может, ртом?.. Кивнув, Лин сполз ниже, выцеловывая дорожку от ключиц до пупка, и, взяв рукой член у основания, вобрал головку, неумело причмокнув. Выдохнув, Май толкнулся, чтобы альфа взял глубже, и протяжно заскулил, когда его язык прошёлся по уздечке, дразня ее. Потеревшись пальцами о сжатый анус, размазывая стекающую смазку, Силино резко вошёл, мягкими толчками растягивая Мая, маняще узкого, как в их первый раз. — Лин. Этого было мало. Безумно мало обоим, чтобы утолить голод, копившийся месяц. Выгибаясь, Май прижался к Силино, ногами обхватывая спину и дразняще задевая его член. Горячо, сбито выдыхая, прикусив мочку уха, омега поцеловал его шею и прошептал: — Можно без защиты. И на Лина, давно хотевшего почувствовать Мая не через тонкий слой резины, подействовало лучше команды "Фас!".